300 кругов ада.

Тэхён даже плакать перестал: он ошарашенно смотрел на удаляющуюся спину младшего, не понимая, как же это возможно. Как же так получилось, что… Что его жизнь не стоит даже одной разбитой морды, даже одной просьбы или же уступка? Насколько может быть чёрствым человек, насколько должен ненавидеть, чтобы просто уйти после всего услышанного? Уже было не больно, а просто пусто внутри, будто ничего больше нет. Всё забрал с собой этот высокий парень, который так легко оставил Тэхёна на произвол судьбы. Нет, точнее, на произвол того самого преступника, который только что предсказал ему всю следующую неделю. Далее он мало чего помнил. Наверное, он упал в обморок, потому что, очнувшись, он не увидел возле себя того мужчину, а лишь двух качков, медленно попивающих пиво и курящих в углу. Также он был крепко связан, что совсем не радовало. Тэхён притворился спящим, но уловка не прокатила. — О, очнулся, — два шкафа встали, даже не обращая внимания на попытки младшего срастись со стеной. — Не бойся, ты даже не почувствуешь. Видимо, они решили сразу перейти ко второй части плана: к пыткам. Пока один ходил за нужными инструментами, второй остался докурить. Тэхён невольно подумал о том, какую же пытку они выберут для начала. Может быть, для разогрева достаточно всего лишь чуть-чуть попинать его? Даже выпороть, чем угодно, хоть ремнём, хоть кнутом: Ким сейчас был бы рад почувствовать такого рода боль, хоть в мазохисты он ещё не записывался. Но по сравнению с тем, что ему обещал, как его там, Ёнджин, это было бы всего лишь лёгкой разминкой. И пусть некоторые думают, что перед тайфуном шторм не спасёт, но он хотя бы даст время и силы подготовиться к худшему. Тэхён поёжился и сглотнул, а затем тихо произнёс: — Прошу вас… Прошу, пощадите меня, — унизительные слова уже не отдавали болью. — Я… — Молчи, сука, — качок даже не посмотрел на парня. — У меня приказ, и не принуждай меня сразу выбить тебе все зубы и лишить возможности пищать. — Но… — Тэхён взмолился. — Разве он не обещал меня сперва ломать… Морально? — Ты правда думал, что ему подвластно такое тонкое искусство? — он насмешливо хмыкнул. — Этим занимаются только избранные адом. А что, правда. Чистейшая, самая отборная и крепкая правда, которую ничем не перекрыть. Никакие слова не смогли бы стереть осознание того, что он и есть избранный адом. Он, именно Он, который просто ушёл. Чон Чонгук. Он подходил под это описание. А инструменты уже были разложены на шатающемся столе, позволяя догадаться об их предназначении. Большие ржавые щипцы были первым «оружием», которое выбрал один из качков после непродолжительной паузы. Подходя к Тэхёну, мужчине пришлось кивнуть другому, чтобы тот придержал руку нервно брыкающегося парня. Ногти. Сперва ногти. Одна ногтевая пластина с нереальной болью отделилась от предназначенного для неё места и упала на пол рядом с парнем, пребывающим в полуобморочном состоянии. Хриплый крик заполнил каждый угол небольшого помещения и остался там звенеть своими страшными нотками, которые пробирали до мозга костей. Мелодия эта тянулась чередой из пушечных выстрелов на поражение, что не позволяло сомневаться в том, насколько же на самом деле всё плохо у того самого Ким Тэхёна. Разум отказывался обработать информацию, связанную с этим, чтобы хоть как-то защитить себя от вероятных повреждений и стопроцентной смерти. — Я бы искренне посоветовал вам отойти от Ким Тэхёна и выпустить его отсюда, — голос был твёрдым и слова серьёзными. — Никто же не хочет насилия, так ведь? Мы здесь цивилизованные люди. Все посмотрели в ту сторону, откуда неожиданно прозвучали эти слова. Шуга. Он стоял с пистолетом в руке, направленным прямо на преступников, смотря в сторону двоих с неприкрытым презрением. Его глаза будто прожигали, а брови хмурились, пока воспоминания о только что произошедшем будоражили сознание, настраивая его на состояние тревоги. В камеру влетел на полной скорости запыхавшийся макне. Юнги только что вернулся с коротких переговоров, на которых должен был, по сути, присутствовать Намджун, но не смог, и теперь старший лицезрел весьма странное состояние Чонгука. Его лицо приняло красноватый оттенок, что говорило только о злости; его руки мелко дрожали, когда он растрепал собственные волосы, выпрямляясь. — Хён. Помоги, пожалуйста, — он начал, не смотря старшему в глаза. — Выкладывай, — Юнги с непривычки даже слегка опешил. Чонгук никогда не просил о помощи. Чонгук никогда не просил. — Тэхён, он… Он в подвале, — младший всё ещё изучал свои ботинки, не поднимая взгляд. — Его затащили туда Ким Ёнджин с двумя качками и будут пытать. Помоги ему, я… — Почему ты не можешь сделать это? Посмотри на меня, Чонгук, — Юнги прищурился, внимательно изучая лицо поднявшего всё же голову Чона. Оно выдавало лишь две эмоции: злость и страх. И это было сильнее всего, что увидел старший за столько лет их сотрудничества. Потому что злость эта была направлена не на кого-то, а на себя. И потому что боялся он не за себя, а за Тэхёна. Но Юнги пока что честно не понимал, как этот чёртов прокурор занял такое близкое к сердцу место у жестокого Чонгука, и почему тот не мог сам его вытащить. — Я… Не могу, — Чонгук выдохнул, — потому что не позволю играть с моими чувствами. Которых, к слову, нет. И увидев тебя, они испугаются, и… — А что если я скажу, что тоже не хочу? Он не просто так это сказал. Чонгук врал самому себе и вёл себя, как дитя малое, и Юнги не хотелось потакать такой его своеобразной трусости. К тому же, на Тэхёна старшему было откровенно плевать: истеричка, не годящаяся даже для секса, которая при всём этом и виновата в их длительном пребывании за решёткой, его совершенно не интересовала, и единственная его эмоция, связанная с ним — желание заткнуть, порой членом, а иногда и придушить. Но тогда случилось что-то не просто необычное, а скорее до того ошеломляющее, что хотелось думать об этом как о кошмаре. Чонгук медленно подошёл к старшему и опустился перед ним на колени. — Тогда я попрошу формально, — он опустил голову, лбом касаясь пола и придерживаясь руками. — Молю тебя, Юнги хён, помоги ему. Я знаю, что ты считаешь меня сейчас ребёнком, который не знает, чего хочет, но я не могу. Не могу, не могу принять то, что происходит, и прошу, не заставляй меня, а просто помоги. Пожалуйста. Он должен умереть не так, не от руки какого-то осла, а от моей. Только моей. Вот теперь Юнги уже не мог сказать «нет». Теперь он просто кивнул, подумав, что это, наверное, второй раз в жизни, когда Чонгук позволяет видеть его слабость, не скрываясь. — Я не смогу один против троих, — Юнги тоже честно ответил, не желая влезать в дерьмо неподготовленным. — Я знаю, что делать, чтобы это исправить. Тогда он потерялся на примерно пятнадцать минут и пришёл обратно уже с тем сторожем. Сокджином. Тот тоже не выглядел на все сто, как будто и его провели через мясорубку, но времени думать об этом не было. — Повтори ещё раз, какого хера я не могу остановить всё это сам? — Джин слегка встревоженно выдохнул, ни намёка на раздражение. Чонгук повернулся к нему и чётко ответил, будто он ожидал этот вопрос и готовился к нему заранее. — Они вас не знают, а хёна они ещё как узнают. Ёнджин сильнее испугается киллера, который направил на него пистолет, чем какого-то сторожа, без обид, — он спешно отвечал, пытаясь звучать вежливо и волнуясь, что они не успеют прийти на помощь. Что будет поздно, и некого будет спасать. — Ах, значит, ты одолжишь мне пистолет? — Юнги обворожительно улыбнулся Джину. Хотелось побыстрее ощутить холодный металл в руке, почувствовать силу и уверенность, которые бонусом дарило столь прекрасное оружие. А если ещё удастся спустить курок… Джин покосился на парня, невольно положив руку на кобуру. — Теперь я уже не уверен в этом. — Ну блять, вы уже согласились, — Чонгук натурально заныл, не заботясь о репутации, — Его могут убить, пока вы тут грызётесь! Тогда Джин словно проснулся и кивнул: — Пистолет будет со мной, пока мы не дойдём до подвала. Только тогда я дам его тебе. Юнги тоже согласно кивнул. Разумно. И, вконец, Чонгук лишь сказал: — Не говорите ему, что я сделал для того, чтобы вы согласились. Вообще не упоминайте меня, — он увидел, как изменились лица старших, и добавил, — пожалуйста. Это последнее, о чём я вас попрошу. Старшие переглянулись между собой и кивнули. Было видно, что он сам не хочет признавать и принимать, пытается стереть всё, сжечь, вот только это невозможно, и ему придётся это испытать на собственной шкуре. А Тэхён нужен ему живым, чтобы продолжать ненавидеть. — Откуда у тебя пистолет?! — пролепетал один из качков, тут же роняя щипцы. Юнги аж передёрнуло из-за отвратительных физиономий и гнусавого голоса. Теперь он сам не понимал, как же мог быть таким чёрствым по отношению к Тэхёну: лишь только один взгляд на бледного, мокрого от пота и рыдающего от боли парня заставил его каменное сердце дрогнуть и чуть ощутимо заныть. — К человеку, у которого в руках оружие, стоило бы обращаться повежливее, — он калечил их взглядом, выворачивал нутро и лишал возможности дышать. — И вам, в таком случае, стоило бы подумать над тем, насколько крепки связи «Deceptio Visus», что у нас есть возможность и в тюрьме раздобыть пистолет. А теперь я советую вам спокойно поднять лапы и отойти от Тэхёна к стене. Они так и сделали, даже не пытаясь перечить. Жизнь, видимо, была им дороже, чем гордость и приказ Ёнджина. Юнги тогда подошёл к младшему и с отвращением заметил, что его левая рука тряслась не просто так: ногтевая пластина на указательном пальце отсутствовала, и кровь лилась из открытой раны ручьём. Он, всё ещё держа под прицелом преступников, левой рукой взял огромные ножницы со стола и принялся ловко разрезать стягивающие хрупкое тело верёвки. Когда последняя держащая Тэхёна верёвка была разрезана, он, не удержавшись на ногах, грохнулся на пол с громким стуком. Юнги, тихо заматерившись, переключил своё внимание на двоих и притворился, что нажмёт на курок. Они тут же громко взмолились, трусливо и некрасиво дрожа всем телом, но киллер их прервал: — Я хочу услышать клятву, говорящую о том, что вы никогда больше не притронетесь к этому парню, — он помахал пистолетом. — И быстрее! Они тут же, перебивая друг друга, произнесли клятвы, и Юнги махнул оружием к выходу, приказывая им убираться. А им и не надо было два раза говорить: поняв, что от них требуется, они тут же сорвались с места и почти бегом покинули душное, с металлическим запахом помещение. Шуга только успел раздражённо подумать, что на курок нажать так и не получилось, как услышал протяжный стон, который сорвался с бледных уст сидящего на полу парня. Юнги присел перед Тэхёном и поднял его голову, придерживая рукой подбородок, а затем, опустив пистолет на пол, щёлкнул пальцами перед мутноватыми глазами. — Не теряй сознание, — он легко приподнял его руку, на что ответом ему последовал очередной стон. — Знаю, как это больно, но тебе надо держаться. Тэхён тогда поднял на него немного сфокусировавшийся взгляд и прошептал сухими дрожащими губами: — С-спасибо… Спасибо. — Не стоит. Ты свою часть договора выполняешь более-менее исправно; так вот, и мы тоже, — суровая правда, или не совсем. — Всё равно… С-спасибо, хённим. Юнги сглотнул, опять же подумав, что нельзя с этим хрупким парнем так жестоко. Он хоть и подлый прокурор с весьма грязным ртом и шаловливым язычком, но также здесь он лишь беззащитный ребёнок, которому не выжить без помощи. И нет, Шуга не полюбил его и не простил ему все грехи, а просто по-человечески допустил такую мысль, что существует всё же перебор, некая граница, через которую переступать нежелательно, иначе Тэхёна уже будет не вернуть. Юнги надеялся, что эта граница уже не нарушена. Старший встал и потянул за собой Кима, повторяя уже в третий раз, чтобы тот попытался держаться на ногах, иначе ничего не выйдет. Но тогда в подвал спустился Джин. Он еле успел скрыться, когда из тёмного помещения выбежали два качка. Они были напуганы, но это не помешало им нагадить напоследок, запирая Тэхёна и Юнги в подвале. Затем они, нервно хихикая, удалились, а Джин, не веря своим глазам, дёрнул за ручку массивной двери — она не поддалась. Громко и смачно выругавшись, он побежал искать запасные ключи, надеясь, что они существуют. К счастью, они нашлись довольно быстро, и он отпер дверь и спустился в подвал как раз вовремя, чтобы подхватить с одной стороны Тэхёна и помочь Юнги вытащить его из пропахшего кровью подвала, прихватив с собой и забытый всеми пистолет. — Они заперли дверь, когда выбегали, — сообщил Джин, пока они с Юнги тащили младшего к медпункту. — Вот же суки, — сплюнул Шуга с чувством. — Ну ничего, я им ещё это припомню. И теперь Джин, следуя своим обязанностям сторожа, должен был бы за такие слова пригрозить преступнику одиночкой или же и правда засунуть его туда, но старший уже давно наплевал на все свои обязанности. С того момента, как он доверил свой пистолет самому опасному киллеру из всех, что видела Корея, он уже не задумывался ни о чём, предпочитая сосредоточиться на спасении Тэхёна. Они быстро передали его тюремному врачу. Тот, не задавая вопросов, просто указал им на кресло, куда надо было положить повреждённого, и затем выпроводил их, обещая позвать, когда закончит. Но они, вопреки сказанному, остались ждать в коридоре. Джин стоял, прислонившись спиной к стене и размышляя о случившемся. Юнги же, сев на диван, вынул из заднего кармана сигарету и зажигалку, закурив. Сторож устало перевёл на него взгляд и посмотрел в упор. — Хватит, — он дождался, пока младший посмотрит на него, и продолжил, смотря глаза-в-глаза, — правда, хватит. Ты знаешь, что это здесь запрещено, и знаешь, что я сейчас не в состоянии выбить тебе из рук эту хуйню. Поэтому я понадеюсь на твоё благоразумие. Юнги кивнул и потушил сигарету, затянувшись напоследок. Он тоже не мог сейчас перечить, сил не было, будто у него высосали всю энергию. Чёртов Чонгук, во что он его втянул. Да к тому же он ещё и опаздывал на свою разрядку, которая за это стукнет ему по голове. — Ты понимаешь, что я не оставлю это просто так, — сказал Юнги. — Они пошли не просто против Тэхёна, они пошли против Чонгука, а затем и против меня, что уже касается всей «Deceptio Visus». Я пролью их кровь. — Я понимаю, — вздохнул Джин. — Я бы также предложил делать это после того, как вы все отсидите сколько вам там ещё осталось, но, если честно, мне плевать. Если бы я был на твоём месте, то сделал бы то же самое. Юнги удивился такому ответу, который заставил его задуматься о прошлом на первый взгляд обыкновенного сторожа. Не каждый сказал бы такое, не каждый даже подумал бы о таком, особенно работая сторожем в тюрьме. Сомнительная мораль парня понравилась Шуге, и поэтому он предположил: — Вы с Намджуном переспали? — Нет, — резко ответил Джин, никак не объяснив свою интонацию. Однако Шуга уже понял, что между ними что-то произошло. Нечто неприятное, иначе Намджун бы так не взъелся этим утром, а Сокджин бы не ответил так отрывисто и раздражённо. И хоть какая-то его часть и заинтересовалась этим, у него самого было такое количество проблем, что не хотелось загружаться ещё и чужими. И пусть эгоистично, но плевать. А Джин, в свою очередь, тоже отчётливо понимал, что выдал себя с потрохами, но ему было всё равно. Он почувствовал пофигизм младшего, и не боялся, что тот попытается сказать что-то Наму. Хотя он и не соврал. Они не переспали, проникновения не было, это была скорее прелюдия, завязка, которая не привела к логичным кульминации и развязке. В груди парня опять тоскливо заныло, но он сглотнул, отправляя ком в горле в никуда, и почти совсем спокойно выдохнул. Почти. — Сюда, — позвал к себе двоих молчащих парней врач. Они встрепенулись и встали, заходя в кабинет. Тэхён всё ещё сидел в большом кресле. Теперь его палец был забинтован, а на скуле красовался небольшой пластырь, не до конца скрывающий разросшийся синяк. Волосы всё ещё были растрёпанными, и одежда порванной и грязной. — Его палец надо разбинтовывать и каждый день наносить гель. У него есть сокамерники? — спросил мужчина, отвернувшись от них и ища что-то на полке. Джин кивнул по направлению к Юнги, а тот ответил: — Есть, — он, усмехнувшись, подумал, что отыграется на Чонгуке за его подростковые причуды. — Отлично, — он наконец повернулся и отдал бесцветный гель в тюбике Юнги, — Нужно наносить это два раза в день, пока ноготь не вырастет. Он, в принципе, мог бы и сам это делать, но хотя бы в начале ему нужна будет помощь, так как его психическое состояние крайне нестабильно. Всё, можете идти. Джин поблагодарил врача, а Юнги просто подхватил Тэхёна, который пребывал в некоторого рода туманном состоянии, не слушая врача, с одной стороны, дожидаясь старшего, который держал его с другой. Так они дошли до камеры. Открыв скрипучую дверь, парни, еле заметив сидящего на своей койке взволнованного Чонгука, переложили Кима на не менее скрипучую кровать. Джин подложил ему под голову подушку и сел возле него, спросив: — Тэхён, ты как? — он погладил его по волосам. — Ответь мне. Тот глубоко вдохнул и шумно выдохнул, будто собираясь с силами, чтобы ответить на этот казавшийся обычным и повседневным вопрос. — Я… лучше, спасибо, — он сглотнул, пытаясь выбросить из головы вид своей же крови и ощущение резкой, затмевающей разум боли. — Спасибо вам, что спасли, что… — Не стоит, я тут лишь второстепенная фигура, — Джин мягко улыбнулся, не желая, чтобы Тэ вспоминал эти эпизоды сериала под названием «Жизнь». Тэхён повернулся к Юнги, который уже собирался куда-то, расчёсывая чёрные волосы и умываясь. — Юнги х-хённим… Спасибо, спасибо большое, я не знаю, как отблагодарить тебя, — он поперхнулся. — То есть знаю, но сейчас не могу, потому что… Тот закатил глаза и сдержал смешок. — Я уже сказал, не надо благодарности, не для этого тебя спасал. Отдыхай, пока можешь, — он уже был у двери и добавил пакостно, — и да, Джин, расскажи Чонгуку, как надо обязательно каждый день обрабатывать ему раны. Все раны. И не забудь о необходимом массаже. И ушёл, захлопнув за собой дверь. Он увидел, что пропустил долгожданный завтрак, и был очень этим недоволен. Юнги нервничал, что было свойственно ему только перед встречей с Ним, так как предвкушение и ожидание были волшебными. Но в этот раз у него, кроме обычного, ещё и одна важная задача. И опоздание.