300 кругов ада.

Джин зашёл. Его ждала аппаратура, которая, как нечто сверхъестественное, определит его судьбу за считанные минуты. Пройдя тест на наркотики, он хотел выйти и хотя бы в последний раз прогуляться, но ему не позволили. Результаты высветились пятью минутами позже, и они были позитивными, как и ожидалось. Всё так, экстази, именно тот день, с Намджуном. Воспоминания нахлынули ненужной волной, пытающейся затопить. — Не двигайся, — прохрипел Джун, в наказание укусив его в мочку уха, — стой смирно… Иначе я не буду так нежен. Джин замер и только всхлипнул, немного качаясь на ослабших ногах. — Возьми меня… Нежно… Пожалуйста… — Проси ещё, — Намджун кайфовал от голоса старшего, от просящих ноток и протяжных стонов. — Не дождёшься… Чёрт… — он нетерпеливо ёрзал. — Давай уже!.. Готов ли Джин пожертвовать собой, чтобы сохранить призрачные воспоминания, чтобы не исказить их и не уничтожить? Да. Он готов. Его мгновенно окружили, всё ещё не прикасаясь и не заковывая в наручники. Один из его бывших коллег приказал положить пистолет вместе с кобурой на пол, что Джин тут же сделал. Он не преступник и не хотел им быть, так как всё ещё считал закон правдивым и важным. Будь он на месте всех тех, кто сейчас так пристально в него вглядывается, ожидая подвоха, он всё делал бы так же. Перед ними — преступник, даже не отрицающий того, что где-то в его организме засел наркотик, уничтожающий его жизнь. А вроде говорили, что одна небольшая доза не опасна? Он поднял руки, зная всю процедуру на зубок, и спокойно ожидал, как кто-то подойдёт к нему и займётся делом. Но тут Хосок, только зашедший в кабинет, спросил: — У кого вы взяли экстази, Ким Сокджин? — Хосок знал, всё знал, но морально насиловать Джина было красивым дополнением к уже начавшемуся представлению. — Ни у кого. Я сам случайно нашёл, — он решил просто покончить с этим. Может быть, хотя бы за «чистосердечное признание» ему выдадут меньший срок. — А если я скажу, что, признав, у кого вы брали это, вы сядете всего на полгода, а может даже и не сядете, а просто отработаете на исправительных? — он выманивал на поверхность правду, чтобы сломить Намджуна, чтобы показать, как его предмет обожания легко сдал его. В голове Джина, как ни странно, путаницы не было. Он знал, куда идёт и что произойдёт в ближайшем будущем, но настырность Хосока оставляла неприятное ощущение на душе. Неужели у того личная месть к Намджуну? Джин тряхнул головой и подумал, что слишком глубоко копнул, настолько, что даже несуществующую грязь попытался вытащить. Конечно, криминальная личность, у которой могли бы быть некоторые неразрешённые дела с Намом, не могла бы быть управляющим Центральной тюрьмы. Это просто невозможно. И также такая особа не стала бы пытаться манипулировать Намом с помощью Джина, так как это глупо. Намджун никогда ради него не пошёл бы против своих интересов, Джин был уверен в этом. Но это не значит, что Джин откажется от своих слов, пойдёт на попятную и всё же выдаст Монстра, который и монстром-то не совсем был. Даже если это будет означать, что ему светит огромный срок, даже если это значит, что он собирается врать органам власти, врать закону. Джин всегда верил, что закон — правда. Но он также верил, что личные моральные принципы на ступень выше, чем закон. И именно поэтому он не мог сделать то, из-за чего потом не мог бы спать ночами. — Я бы с радостью соврал и сказал, что кто-то отдал мне эту дрянь, но не хочется подставлять людей, не виновных в этом, — он огрызнулся, несколько раздражённо смотря на Хосока. — Даже если это значило бы, что я спас бы собственный зад. А вы бы сделали это, господин управляющий? Хосок тоже был слегка раздражённым, понимая, что непростой ему попался парень. Он не только не попытался позвать Нама за помощью, а это ведь была важная часть плана «А», но и не сдал его, что было планом «Б» в репертуаре Хосока. Следующего плана не было, но король лишь мысленно пожал плечами, отмечая, что Джин всё равно сядет, и Намджун во всяком случае узнает об этом, даже если и поздно. Единственное, что слегка портило планы — это главная пешка, которая оказалась более проворной и непредвидимой, чем в начале казалось. Кто бы поверил, что единственным стержнем, который Хосоку не удалось сломать, окажется какой-то третьесортный сторож в тюрьме? — Хорошо, — он кивнул остальным, чтобы они взяли Джина. — Тогда вас проводят. Джин чувствовал себя хорошо, пока его заковывали в наручники. Он не падал духом ни когда его вели, как преступника, вниз, на первый этаж, ни когда его лишили униформы и переодели в какую-то левую одежду, ни когда его втолкнули в камеру, которая была временной. Он знал, что будет сидеть тут, пока за ним не приедет полицейская машина и отведёт его в участок, а после этого и в суд. А затем он опять вернётся в это место, но в этот раз уже на верхние этажи, и за решётку. Жизнь превратилась в странную игру, проиграв которую, возвращаешься в самое начало. Так вот, он не падал духом, но затем его всё же накрыло. Он видел тех, кого он считал коллегами, по ту сторону, и теперь в их понимании он являлся лишь ещё одним преступником. Он почему-то вдруг почувствовал, что оставаться спокойным было труднее, чем казалось, и его уравновешенное состояние было на самом деле хорошо прикрытым страхом, первой стадией паники. Нет, он не сожалел, что сделал всё так. Но теперь он просто не знал, что он будет делать, когда его запрут, не позволяя выйти на улицу, не позволяя сходить в магазин за продуктами или увидеться с друзьями. Видеть годами одни и те же лица, ощущать одни и те же запахи, делать одно и то же… У него не было иллюзий, что остальные заключённые отнесутся к нему с любовью и уважением. Он понимал, всё понимал, теперь даже Тэхёна понимал. А ведь раньше до него не могло дойти, почему тот предпочитал быть подстилкой для группы парней жизни в качестве груши для битья. Он всё ещё помнил свои слова. — Несмотря на всё, ты хочешь остаться с ними? Тэхён отпрянул, прошептав тихое «простите», и с болью в голосе ответил правду: — Я боюсь. Но если у меня есть выбор бояться всех заключённых или же только троих, хоть и самых опасных, то я выберу второе. — Да ты чёртов мазохист, парень. — Похоже, что да, — и, уже тише, он раздражённо вздохнул — может быть, ебучая карма меня так решила догнать. Джин покачал головой, усмехнувшись: — Кармы не существует, — он на секунду посмотрел куда-то в сторону, словно вспоминая что-то, — есть только мы и наш выбор. Теперь он понимал, что никто из них не ошибался. Тэхён был прав, выбирая группировку и взамен становясь их подстилкой, но и Джин был прав, утверждая, что кармы не существует. Да. Дело лишь в выборе. Он подошёл к решётке и осмотрелся. Кроме типично обставленного коридора и снующих туда-сюда людей в формах он увидел ещё кое-кого. Одного человека, очень хорошего друга, который стечением обстоятельств был единственным человеком в этом месте, которого Джин по-настоящему уважал. И это заставило его глаза заблестеть от появившейся внезапно надежды и губы начать двигаться: — Джунмён! — он не выкрикнул, а лишь проговорил как раз достаточно громко, чтобы тот услышал. Джунмён повернулся к камере и, немного помедлив, всё-таки подошёл. Джин на секунду отстранённо посмотрел на серую стену и подытожил, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд. За внезапным появлением нового руководства и его неожиданным интересованием наркотиками что-то более важное, точно. Что-то, случайно добравшееся до Джина и собирающееся устроить ему сладкую жизнь. А с этим надо что-то делать. Потому что Джин не создан для этого, он даже на красный никогда не переходил улицу, будучи примерным гражданином. Страх перед тем, что следует, подгонял его к более решительным действиям, и он же одновременно в некотором смысле сковывал. — Хён, я так рад, что ты здесь… — начал Джин, но был прерван другом. — Зато я не рад, что ты именно тут, — он нахмурился, дотронувшись до металлической решётки будто в первый раз. — Какого чёрта, Джин? Я слышал, что ты баловался наркотой? — Нет, всё сложнее, — он не собирался объяснять другу и подставлять его ещё сильнее, чем он только собирался. — Мне нужна помощь. Пожалуйста, скажи одному определённому человеку, что я здесь, что меня собираются посадить. — Кому? — Монстру, из группировки… — … Deceptio visus? — тот аж подавился названием, борясь с желанием стукнуть Джину по башке. — Ты сдурел? Какие у тебя с ними дела?! — Ничего такого, хён, честное слово, — Джин спешил, зная, что в любой момент их могут подслушать, за ним могут прийти или что похуже. — Только скажи ему, прошу тебя. Я не виноват, никто не виноват в том, что меня хотят закрыть, тут что-то другое, и он должен знать! — Хорошо, хорошо, я скажу ему, успокойся! — утихомирил его Мён, нервно озираясь. — Во что же ты всё-таки вляпался, друг… Он не подождал, чтобы услышать ответ, а сразу же повернулся на пятках и ушёл. Джин был благодарен судьбе, что она хоть разок по-настоящему улыбнулась ему. Хоть раз улыбка, а не оскал. Он ждал, нервно шагая по камере и гадая, сделает ли что-то Намджун. Вроде они с Джином в последнее время не совсем в хороших отношениях, но старший надеялся, что тот не бросит его в беде. И тут же он осёкся и остановился. Но если тот хоть раз заикнётся опять о близости или чему-то подобному, то Джин скорее отравится в каком-то уголке или же всё-таки сдохнет в тюрьме. Однако хоть Нам был и кровавым лидером кровавой группировки, за кровью всё ещё было видно лицо, глаза, не стеклянные и безжизненные, а даже, можно сказать, иногда тёплые. Когда Джин уже успел пять раз подумать, что ничего не изменится и Намджун ничего не попытается сделать с текущим положением старшего, в поле зрения бросился сперва Джунмён, а затем и более высокая фигура, следом вышедшая из тени. Джин кинулся к решётке, руками обхватив холодный металл, пытаясь одновременно унять непонятную радость, которая заполнила его при виде Джуна. Тот, в свою очередь, тоже подошёл к решётке, останавливаясь перед ней и не веря глазам. Он думал, что в жизни видел многое, но почему-то Джин в камере был сродни фее-крёстной — настолько же нереальным понятием. Он вгляделся в глаза напротив и понял, что это не шутки. В них плескалась смесь страха и радости, а ещё можно было рассмотреть небольшие крупицы безысходности, которые пока не успели пустить корни. Намджун и не даст им это сделать. — Намджун, это из-за того чёртового экстази, — первым начал негромко говорить Джин, с завидной скоростью вываливая информацию в огромном количестве. — Но не совсем, потому что тут что-то ещё! Они неожиданно начали копаться, впоследствии найдя тот тест, который Чонгук переделал, и приказали мне пройти его ещё раз. Мне пришлось, и результаты вышли положительными, но я не хотел тебя увлекать с собой в дерьмо, поэтому сказал, что сам нашёл наркотик, однако это не важно, и… — Нахрена, Джин? — первое, что сказал Намджун, переваривая информацию. — Может, тогда тебя не посадили бы. Чёрт, почему… — Ты не дослушал! — прервал его Джин, пристально смотря в глаза. — Всё это начал новый управляющий. Некий Чон Хосок. Шок, отразившийся на лице Нама, был ему ответом на все невысказанные вопросы. Да, тот его точно знал, и да, Джин глубоко в дерьме. Он наблюдал за эмоциями, сменяющими друг друга с невероятной скоростью на лице напротив, когда тот тоже схватился за решётку и приблизился на миллиметры от Джина. — Он опасен, — прошептал Нам максимально тихо, обдавая старшего холодом. — Опаснее меня, опаснее всех людей вместе взятых. Блять. Я не уверен, за что он мне теперь мстит, но я полагаю, что у него нашлась какая-то причина… — Пожалуйста, скажи, что не бессилен, — прошептал Джин в ответ, еле сдерживая себя, чтобы не свалиться на пол и собраться в клубочек, таким образом ограждаясь от всего мира. — Прошу тебя, помоги мне. Это первый раз, когда я тебя о чём-то так прошу. Я боюсь, Джун. У Намджуна в голове буря, и сердце, которое он не чувствовал годами, сжимается позорно. Он накрыл своими руками чужие, холодные, и задумался о том, почему каждый пиздец должен пройти через него. И почему он должен коснуться даже того человека, который ни в чём не виноват, который слишком чист для этих грязных игр? Который, к тому же, даже не имеет к нему никакого формального отношения? Перекинув через организм всё лишнее, он нашёл в себе чистую тревогу и сам испугался этого. Он никогда прежде не сталкивался с кем-то настолько влиятельным, как Хосок, и настолько же мстительным. Намджун вспомнил всё, что делал в последние дни с того момента, как он в последний раз столкнулся с ним, и честно никак не мог выкопать, что же могло вызвать в нём желание опять втоптать душу Намджуна в грязь. Ведь тот уже забрал у него гордость, забрал бесстрашие, когда главарь одной из сильнейших группировок предлагал себя взамен на банальное милосердие. Зачем надо было забирать ещё и Джина, который и толком-то не был его? Страшно. Страшно, что Хосок решит, что наказание слишком слабое. Страшно, что он сделает с Джином что-то ещё. — Я постараюсь, — он сглотнул, пытаясь сдержаться, чтобы не заорать от злости и отвратительного предчувствия. — Чёрт, я сделаю всё возможное. Обещаю, котёнок. И в первый раз у Джина не закипела кровь от этого прозвища. Он увидел, что Намджун прикрыл глаза, произнося это, и Джин почти инстинктивно потянулся к нему губами. В щёки уперся холодный металл, но губы всё же прикоснулись к его, вызывая удивлённый выдох. Глаза открылись и они посмотрели друг на друга, будто запечатлевая в воспоминаниях этот момент, будто готовясь к тому, что это в последний раз. И вроде никто не хотел думать об этом, но всё было так, именно так. Намджун тоже прижался к решётке и сильнее поцеловал, жалея, что в таких обстоятельствах никак не углубить. А ведь так хотелось, особенно когда Джин сам сделал первый шаг. В первый раз. Они ещё пару секунд наслаждались близостью и затем отстранились, всё ещё ощущая чужое тепло. Намджун резко вдохнул и сказал, не собираясь медлить: — Мы ещё увидимся. Я же сказал, — он немного натянуто, но нежно, улыбнулся. — Ты от меня так просто не отделаешься. И он повернулся и ушёл, не обращая внимания ни на что вокруг себя, с одной-единственной целью: вытащить Джина. Тот смотрел младшему вслед и пытался обработать, что же только что произошло. Он в некотором смысле даже не хотел понимать, потому что на душе стало спокойнее, а сердце билось почти в горле не только от страха, но и от облегчения. Да, Намджун не маг, и если этот Хосок настолько опасен, то шансы падают с большой скоростью, но теперь надежда есть. Ведь это, блять, Намджун. Он сможет. — Вижу, у тебя с ним ничего нет? — хмыкнул Джунмён, подходя и пытаясь сдержаться то ли от нервного смеха, то ли от потряхивания всех конечностей. Джин пожал плечами. — Честно, я не знаю, есть ли у нас что-то, — он не хотел падать в яму под названием «Намджун» и ещё помогать себя закапывать. — Честно, — Мён подчеркнул. — Я думаю, что ты прёшь головой по направлению к стене. Джин подумал, что он не просто прёт. Нет, он уже успел подойти к этой самой стене и смог треснуться разок, а сейчас, отойдя всего на несколько шагов, снова, но в этот раз с разбега, вдалбливается в твёрдую поверхность, почти с мазохизмом. Но кто знает. Может, на этот раз стена не выдержит и сама сломается? — Не отрицаю, — не захотел вдаваться в подробности Джин, предпочитая оставлять всё самое личное глубоко внутри. — Хорошо, — понял всё Джунмён с полуслова и кивнул. — Я верю тебе. Сегодня я весь день здесь, и буду поблизости, если что. — Спасибо, хён, — улыбнулся ему Джин. — Спасибо, я тебе очень сильно должен! Как только выберусь… — Выберись сначала, горе-преступник! — усмехнулся тот, салютируя и удаляясь. — Выберусь… — прошептал Джин уже немного увереннее, закрыв глаза и сползая по стенке на пол, с намерением вывернуть себя наизнанку, чтобы понять одно. Какого хера?