Непристойности.

— Пусть едут на северо-восток. — Они и так на северо-восток уже целый час едут. Конкретизируй, а то они скоро в океан свалятся. © Кол Майклсон. «Древние».

      Я задумчиво рассматривала себя в зеркало, нервно кусая губы. Полшестого. Он вот-вот придет. Кол Майклсон, загадочный соблазнитель Мистик-Фолс. Как и вся его семья, впрочем. Семейка Борджиа, не иначе. Но от одного его взгляда по коже мурашки. Глаза темные, как переспелые вишни. А как он смотрит, чуть склонив голову и словно немного снизу вверх… С ума сойти можно. Я решительно оторвала взгляд от часов. Не буду его ждать. Вынула шпильки из волос, распустив. Никакой сложной прически, которая выдаст долгие часы перед зеркалом и тщательные приготовления. Макияж я и так наложила простенький, ибо никогда не могла с ним сладить. Как бы ни старалась, все равно больше похожа на клоунессу, с размалеванными красным щеками и губами. Я безуспешно пыталась смыть помаду влажными салфетками, — бесполезно, она только размазалась, как будто мои губы достались мне от мамы-утки, — когда в дверь позвонили. — Черт! — заметалась по комнате, в поисках чего-нибудь, что спасло бы меня от неминуемого позора быть увиденной в столь непристойном виде, как будто мне шесть лет и я нашла мамину помаду. — Отлично выглядишь. Вылитая Мэрилин Монро, — он улыбается, вскинув бровь и смотря на меня, старательно прячущей лицо за журналом, на обложке которого красуется бывшая секс-икона. — Очень смешно. Я сейчас! Подожди секунду! О, цветочки, это мне? Поставлю в воду! — пользуясь его замешательством, ускользнула в ванну. Поставив цветы в вазу вместо тех, что засохли уже месяц как, яростно тру губы. Они распухли, но избавиться от красной помады не удалось. «Очаруй меня красным». Ага, скорее оставь-меня-красной-навеки-вечные и опозорь перед главным красавчиком города. До которого лично мне, конечно, нет абсолютно никакого дела. — Ты просто очаровательна, — он вскидывает бровь, улыбаясь своей знаменитой, чуть кривоватой улыбкой, словно насмехаясь над всем миром в общем, и надо мной в частности. — Ты тоже. Отличный костюм! — не остаюсь в долгу, но в отличии от Кола не вру — костюм действительно сидит на нем превосходно-небрежно. — Не поверишь, выбирал специально для тебя. Теплые пальцы касаются моего запястья, он берет меня под руку, улыбается… Ох, заверните мне, я беру его. — Ты льстец, — улыбаюсь с невозмутимым видом, шагая рядом с ним к машине, — но умелый, я даже вся растаяла. — На то и был расчет, — вид у Кола одновременно дьявольский и невинный, когда он галантно открывает дверь для меня. Майклсоны аристократы? Я слышала что-то такое. Куда мне до них, девчонке из Миннесоты, которая даже не поступила в колледж? — Не думала, что ты ходишь на такие вечеринки. Они… Недостаточно шикарные для тебя, — чуть улыбаюсь выражению его лица. Возмущенному и довольному одновременно. — Что ты, я обычный парень! Ну, сексуальнее обычного и в костюме за три штуки, но я там, где красивые девушки. А говорят, на этой вечеринке будет просто невообразимо красивая девушка. — Правда? — деланно ревниво, — и кто же она? А? Кто эта…«девушка»? — Ну…у нее прекрасные карие глаза, цвета орехового дерева, — Кол улыбается, следя за моей реакцией. Надеюсь, я не покраснела. — Да? — Ага. И очень необычные волосы, такого… приятного оттенка, мягкие и вкусно пахнут. — Откуда ты знаешь, как они пахнут? — Ну, у меня тонкое обоняние. Все пять чувств обострены до предела. — На самом деле, чувств гораздо больше. Например чувство равновесия или чувство такта. Чувство вкуса… — Ну, у многих оно отсутствует. Например у парней, носящих сандалии вместе с носками. — Моя сестра как-то раз напялила вечерние туфли с носками, — я хихикаю, и он тоже улыбается, к моему удовольствию. — Ты очень вкусно пахнешь, Элли, — он тормозит, и я не успеваю понять, почему. Разве тут был светофор? Но голова тут же стала пустой и звенящей, словно медный тазик, по которому лупанули поварешкой. Его губы коснулись моих, быстро и уверенно, словно он и мыслей не допускает, что я могу отстраниться. Его поцелуй, который Кол сразу углубляет, положив ладонь мне на макушку, чуть горький из-за виски, который он пил. На его языке горечь сигаретного дыма, от которой по коже бегут мурашки. То, как он целует меня, как большая сильная рука касается моего колена, это… так безумно и приятно, что становится трудно дышать. Я даже не останавливаю сильные пальцы, скользнувшие под темную юбку моего платья. Кол как яд, отравляющий все тело и разум. Яд, не дающий сбежать. Его поцелуй становится похожим на укус, горячий, влажный и почти жестокий, но тело становится мягким и беспомощным, словно у тряпичной куклы. — На сегодня ты моя, Элли, — холодный шепот обжигает ухо, когда Кол касается губами шеи. Сердце затихло и стало тяжелым, словно камень, а время замерло, словно патока, став густым и медленным. Его глаза, темные и жесткие, его губы на шее, прикосновение чего-то острого к чувствительной коже… А затем время снова вернуло свой бег. Одно быстрое движение. Я закричала, но широкая ладонь грубо зажала мне рот. Клыки вспороли шею, и острая боль мгновенно пробудила, словно яд покидает мое тело вместе с каплями густой темной крови. Кол грубо сжимает мои запястья, не давая даже шанса на то, чтобы вырваться, но страх сковывает куда сильнее его пальцев. Неожиданно накатило возбуждение, но его вновь смыла волна густой боли. Неужели так чувствуют себя пакетики из-под сока, когда мы высасываем их содержимое? Секунды капают, словно вода из протекающего крана, быстро и раздражающе. На мгновение я покидаю свое тело, представляя, что все это происходит не со мной. Этого не может быть. Кол поднял голову, наконец оставляя мою истерзанную шею в покое, и улыбнулся окровавленными губами, обнажив сверкающие в лунном свете клыки. — Все только начинается, малышка Элли. Его ладонь на моей щеке. Его глаза смотрят в мои, а я не в силах отвести взгляда. Кол что-то шепчет, но я не слышу. Лишь бешенный стук моего сердца, отдающийся болью в висках. Его лицо так красиво во тьме. Нет. Он и есть тьма.