Заживо погребенный

Джедаи и ситхи — два древних ордена, две враждующие организации со своими правилами и рамками морали. Половину жизни Избранный отдал на служение Ордену джедаев, другую же — Ордену Тьмы. Он многое отдал обоим, но вот отдать родного сына, отдать одно из самых важных и дорогих существ, к чьему рождению он приложил руку, Вейдер не мог. «Привязанности — это слабость», — твердили адепты обеих сторон Великой Силы и были правы — он привязался, более того, он принял и понял своего отпрыска. Каково ему теперь выкорчевывать те качества, которые он когда-то любил в матери Люка? Каково пытаться вытравить те же чувства, от которых с таким упорством и остервенением пытался избавиться Дарт Сидиус в нем самом? Каково ломать собственного ребенка, отлично понимая, что потом он возненавидит тебя за это? Ибо каждый ситх ломал своего ученика, который позже за это желал смерти своему учителю. Ломали всех без исключения. Когда-то это сделали с Сидиусом, прививая будущему хитроумному и коварному Владыке так необходимую ему жестокость; титул Лорда ситхов заставил графа Дуку понять, что цель оправдывает любые средства, способы и жертвы; Энакин Скайуокер заплатил за звание Повелителя Тьмы, перестав испытывать жалость и ценить чужие жизни. Дарт Вейдер за все это время хорошо изучил своего сына, его сильные и слабые стороны. Они с Люком хорошо прошлись по характерам друг друга. Мальчика было тяжело подмять под себя — слишком сильный характер, жесткие требования к себе, но при этом мягкость по отношению к близким и удивительная верность, которая конфликтовала с непокорностью и желанием действовать вопреки, по-своему. Страстный темперамент, похожий на тот, что был у Энакина, сковывали железные рамки морали, собственноручно наложенные ограничения, которые накладывала на себя Амидала. Вейдер многое узнал о Люке, когда пришлось взламывать сознание сына, чтобы тот научился ставить ментальные щиты. Он делал это с беспощадностью и бесцеремонностью, так присущими ситхам, прохаживаясь по воспоминаниям мальчика. С самого раннего детства Люка пытались запихнуть в рамки мнимой нормальности. Ларсы каждый раз пугались любого неординарного поступка племянника, Беру с тревогой смотрела на мальчишку во время проявления детских вспышек гнева. Люк пытался соответствовать требованиям родственников, честно пытался, но не получалось — тайные побеги с фермы, участие в гонках, ночные прогулки с друзьями по опасным местам. Потом появился Кеноби, который отлично знал, как найти подход к Скайуокеру: предлагая доверчивому мальчишке почти то же самое, что когда-то Палпатин предложил Энакину — жизнь, имеющую смысл, направленную на цель, а также способ ее достижения. Оби-Ван вместе с магистром Йодой создали ловушку для ситхов — один привил склонность к Темной стороне, заставив Люка ненавидеть со всей пылкостью его характера, другой научил бояться Тьмы, накладывая на мальчишку новые ограничения, предъявляя к нему новые требования. И только стальной контроль и железная воля Скайуокера сдерживали эти противоречия, не позволяя бомбе взорваться. «Сдерживали до определенного момента», — поправил себя ситх, чувствуя в Силе огненное присутствие сына. Потому что вчера великий дипломат Оби-Ван Кеноби потерпел поражение, поставив мальчишку перед сложным выбором, так и не поняв, чего он требует от Люка. Ситху было неизвестно, что еще сказал джедай его ребенку, но результат был больше похож на действия темного адепта, нежели на то, чего жаждал рыцарь Света. Ах да, Кеноби не учел, что Люка за это время стало очень сложно читать. Мальчишке слишком много лгали, поэтому юношеская наивность постепенно превратилась в маску. Да и Вейдер тоже был хорош, когда предложил сыну говорить только правду, какой бы убийственной она ни была. И Сила, что раньше могла созидать, стала разрушать. Вейдер просматривал запись сражения во Дворце. Четкие действия Крита, несмотря на большое количество противников. На врагов полетела фигура в черном одеянии, с желтым клинком в руке, эффектно расправляясь с ними точными, хорошо отработанными движениями. Ничего лишнего — все усилия направлены на уничтожение гвардейцев. Элита Империи, помнящая покушения на жизнь его Величества, которые предпринимались рыцарями-джедаями старого Ордена, на несколько секунд растерялась. Потому что такого напора они могли ожидать от Лорда Вейдера, но не от какого-то юнца. Впрочем, они быстро продемонстрировали, что принимали сюда только профессионалов — один из них даже смог задеть выстрелом плечо Люка. Терпение мальчишки разбилось об отлаженную технику противников — Скайуокер вскинул руку, и гвардейцев разнесло в разные стороны. Только самые смелые кинулись на его сына с энергетическими пиками. Достаточно красивый бой. Вейдер также отметил, что мальчишка использовал только ту тьму, что и так была в нем. Ведь Темная сторона Силы — это темная сторона характера одаренного. Он вспомнил старый разговор в фехтовальном зале: — Итак, из всех форм фехтования мне ближе пятая форма? — переспросил Люк. — Как и мне, — ответил ситх, внимательно анализируя реакцию сына. Мальчишку учили бояться схожестей со своим отцом, называя любое действие ситха злом в чистом виде. К счастью, Люк оказался не настолько внушаемым. — Всего форм семь. Мальчишка удивленно приподнял брови и посмотрел на отца. В его голосе звенело легкое обвинение: — Ты показал отрывки только из шести. Вейдер улыбнулся под маской. Здесь, в зале для фехтования, можно было быть собой, вспомнить, каково это — жить, проявить настоящие эмоции. А для кого-то это была возможность снять свои маски. Именно Люк носил маски, эти прилипшие к нему личины, которые хотели видеть и видели окружающие. И этим Люк напоминал Вейдеру Падме, пробуждая в нем желание сорвать их. Потому что ему не хотелось видеть бесчувственного рыцаря-джедая и лицезреть один из символов так ненавистного ему Восстания. Здесь они были просто отцом и сыном, забывая о войне между Альянсом и Империей. Но, несмотря на родственные чувства, ситх с сыном в бою не церемонился, доводя того до пределов выносливости и выходя за них. Потому что Вейдер знал, что Люк может и лучше, а сын за все время так и не научился сдаваться. — Седьмая форма находится на границе между Светлой и Темной сторонами, — неохотно ответил ситх. Мальчишка вздрогнул. Они избегали обсуждения сторон Великой Силы. — Используется как ситхами, так и джедаями, — продолжил Вейдер. — Среди фехтовальщиков: его Величество Кос Палпатин и Магистр Ордена джедаев Мейс Винду. Он не сказал, что поспособствовал смерти последнего. Его сын и так был в курсе, кто помог уничтожить Орден. — Если боишься, мы не будем пробовать, — сказал Вейдер, активируя меч. — Тебе еще слишком многому надо учиться... Но смена мировоззрения Люка случилась не тогда, а гораздо позднее. Вейдер даже не заметил того момента, когда сын начал закрываться. И все эти тренировки до изнеможения, когда только упрямство не позволяло Люку сдаться, проектирование различных боевых ситуаций — все это предназначалось именно для подготовки к этому сражению. Тор пал от руки Люка — смертельный удар был нанесен в некоторой спешке. Когда клинок проткнул его живот, на лице одного из самых лучших фехтовальщиков, обученных Палпатином, гротескной маской застыло удивление. А вот теперь брат с сестрой сошлись в поединке, и впервые за все сражение Вейдер заметил в Люке признаки страха. Тот понимал, с кем сражается, и последствия тоже отлично осознавал. В бою мальчик использовал свои эмоции, но не давал им брать верх над собой. Люк смог ввести сестру в транс. Далее шел разговор Крита и Люка. Сын уговаривал того увезти Лею. На полуслове мальчишка прервался — всего на секунду, но Вейдер понял. Все оказалось еще хуже, чем он думал, ибо его сын видел то же, что и он — свою смерть. Люк знал, что скорее всего он умрет в той битве. А значит, когда Люк закрылся ото всех, он не просто прятался. Он пытался повторить результат в видении — смерть Палпатина. Люк всегда был целеустремленным, но даже Вейдер не предполагал, что внесет сын в список средств. И вот последние кадры, когда мальчишка почувствовал, что ждет его впереди. И этот взгляд... Мальчишка просто взял и вобрал в себя всю ту Тьму, которая сосредоточилась в зале. Он действовал на инстинктах, он нуждался в защите, но при этом все понимал и действовал намеренно. Тьма нападает и уничтожает, но Тьма может и защищать. Но ее нужно контролировать — именно этому и учат ситхов. За каждым погружением ученика в эту стихию обязательно должен наблюдать учитель. Поэтому так сильна связь между учителем и учеником — она жизненно необходима. Когда-то Дарт Сидиус позвал его из Тьмы, и Вейдер пошел за ним. Мальчишка разорвал родственную связь — у него не было учителей. Еще там, на Звезде Смерти, Вейдер отметил про себя, что у его сына огромный потенциал, но без хорошего наставника было неизвестно, прославит это его или погубит. Последний вариант чуть не претворился в реальность, но Вейдер смог позвать Люка, нарушая все существующие правила, он смог достучаться до сына, смог его вернуть, и мальчишка даже не понял, что призванная им бесконтрольная Сила, не имея достойного выхода, чуть не убила его. Тогда, на Корусанте, Люк творил то, что от него пытались добиться ситхи на станции, и даже более того. Вейдер отлично понимал, что первый шаг уже сделан, и какой! Одно дело — использовать Темную сторону в себе, и совсем другое — опасную технику погружения во Тьму, технику, так любимую ситхами в смертельных ситуациях. Вейдер знал, как ломать людей под критерии, нужные для ситхов. Более того, он даже находился для этого в идеальном положении. Когда-то Дарту Сидиусу пришлось стать для Энакина Скайуокера наставником и другом, но главное — он смог заменить мальчишке отца. Будущий Император пробрался под ментальные щиты юного Скайуокера и вскрыл их, заставив доверять. Вейдер же был отцом Люка по крови и своими действиями он подтвердил это. Вчера Люк доказал, что он будет слушать его. Вейдер отлично понимал, что именно нужно сделать со Скайуокером: в идеале нужно разрушить моральные рамки или хотя бы сдвинуть их; добавить жестокости; распалить амбиции или поставить перед мальчишкой цель, хотя бы даже такую, как месть, что и использовали джедаи; или предложить сильное государство, как сделал Палпатин — и все. И у мальчишки появился бы нужный и правильный для ситха оттенок в Силе. Учитывая, что природная гибкость, умение легко приспосабливаться, эмпатия и целеустремленность могут превратиться в умение манипулировать и плести интриги, Дарт Сидиус еще гордился бы таким преемником. И, может быть, тогда, на Беспине, он бы согласился на это. Во-первых, это спасло бы жизнь сына, во-вторых, легко позволить сломать того, кого не знаешь, особенно когда это входит в твои планы. Вейдер еще не знал Люка, у него не было к нему привязанности, только чистый интерес, и, как выразился Оби-Ван, желание использовать в своих корыстных целях. Вот только он действительно испугался, когда Люк спрыгнул в шахту, и это заставило Вейдера потянуться к сыну и проложить между ним связь в Силе. Тогда в первый раз он позволил себе назвать его сыном, и тот откликнулся. «Случайности не случайны», — сказали ему когда-то. И то, что на Беспине он упустил отпрыска, все-таки было во благо. «Ситхи эгоистичны», — говорил Палпатин. И сейчас последний ситх эгоистично не хотел класть жизнь своего сына на алтарь ордена, даже учитывая, что тот подходил на эту роль больше его ученика. Глупо было пытаться сковывать мальчишку рамками другого Ордена, в которых, как начал Вейдер понимать, даже ему порою было тесно. Потому что в чем-то был неправилен взгляд джедаев, но, к своему неудовольствию, он должен был признать, что и ситхи в чем-то ошибались. Впрочем, рамки и правила можно поменять, но это подождет... Главное, он не будет пытаться ломать мальчишку, подстраивая под старые требования. Что ж, он все решил: он отец Люка и он предоставит сыну выбор. Или хотя бы иллюзию выбора. В конце концов, Вейдер все же ситх, и этого из него уже никак не выбить. Вот только с Люком надо поговорить поскорее, пока сын не начал приходить к неприятным выводам или творить глупости. К тому же, на "Исполнителе" находится его дочь и он должен с ней поговорить, а заодно оценить причиненный Палпатином ущерб. Но сейчас на первый план выходят дела Империи. * * * Выходя из дворца, Крит держал на руках бесчувственную девчонку, мятежницу, которую когда-то он должен был найти по приказу учителя. Что ж, он нашел ее и выполнил поставленную задачу, только вот какой ценой? Он шел к этому дню, к этому сражению, потом и кровью; дикими изматывающими тренировками; рискованными, почти смертельными миссиями, зарабатывая себе право убить Палпатина, право исполнить свою месть. И годы, потраченные на это, разбились об слова какого-то мальчишки, Кайла Наберрие, сына Дарта Вейдера, носившего ранее имя Люка Скайуокера. И то, что этот юнец заявил, что Крит умрет в этом сражении, ничего не значило для ученика ситха: смерть давно его не страшила. Нет, его задело другое. Этот светловолосый мальчишка многое знал о мести и когда-то так же чувственно и страстно желал смерти кому-то. Люк Скайуокер умел наносить удары не только световым мечом, но и словами. Он умел бить по слабым местам и сейчас попал четко в цель. Потому что в жизни Крита не было ничего, кроме мести, не было иной цели. Кое-что, правда, еще было: верность и уважение к учителю. На чем и сыграл Люк Скайуокер. «Палпатин умрет», — сказал сын Вейдера, и Крит ему поверил. От мальчишки веяло не только уверенностью, но и огромной Силой. Он уже ничего не скрывал и не пытался спрятать себя. Перед Критом стояла стальная решительность, что заставило юного ситха признать право Люка участвовать в поединке вместе с отцом. И сейчас, находясь на "Исполнителе", оставляя девчонку в медицинском отсеке, он проклинал себя и сына ситха заодно. Ему с самого начала не понравился этот наглый мальчишка, который вроде бы и соблюдал правила, но выходил за их рамки. Эту особенность Крит заметил еще в первом бою, когда они оба действовали на эмоциях. И когда Вейдер заявил, что Кайл не его ученик, он не поверил — слишком похожим был стиль боя. И Крит решил прощупать зазнавшегося новичка, пакостя ему по мелочам, на что получал достойный ответ. Ученик ситха понял, что этот мальчишка жил по своим правилам. Крит начал уважать конкурента, но ему тяжело было смириться с появлением у Вейдера второго подмастерья — он все равно считал его недостойным. Позже выяснилось, что Наберрие еще и прятал свой потенциал. И нанес Криту очередной удар, когда спас ему жизнь, сдержав убийственную силу взрыва, чуть сам не погибнув при этом. Дарт Вейдер добил Крита морально, сообщив информацию, которая уже послужила причиной смерти многих людей — этот мальчишка был его сыном. Криту сразу стало понятно, почему ситх держит Кайла рядом, стараясь проводить с ним как можно больше времени. Он отлично помнил отношения с собственным отцом, его желание научить чему-нибудь отпрыска. У этого юнца было больше прав на время Дарта Вейдера — и глупая ревность отступила. Каково же ему было узнать, что настоящее имя сына Дарта Вейдера — Люк Скайуокер, погибший повстанец, рыцарь-джедай, которому Император лично подписал смертный приговор! И этого мальчишку, так спокойно разгуливающего по флагману главнокомандующего Военных Сил, ранее не могла поймать ни Империя, ни наемники! Впрочем, учитывая наследственность... Каково вообще было узнать, что тебя учил герой Клонических войн, рыцарь без страха, один из самых талантливейших джедаев?! Вопросов по поводу того, как этот рыцарь превратился в Дарта Вейдера, было много. Вот только Крит и так понимал, что все эти знания ставят под угрозу его жизнь. Петля только туже затянулась на его шее, когда он выяснил, что у Вейдера есть еще и дочь. Впрочем, он считал себя мертвым с того самого момента, когда присоединился к Лорду. Так было легче среди военных — смерть не нуждалась в лишних сантиментах. Так было проще идти по жизни. В Силе вспыхнуло пламя, яркое, обжигающее. А вот и сын Вейдера. Все-таки не зря милорд заставлял Люка прятать свое присутствие, слишком заметное, затрагивающее все вокруг. Крит ждал в коридоре. Нетерпение понукало его отправиться навстречу, но он сдержался. Наконец мальчишка появился в пределах видимости. Бледный, взъерошенный и измотанный. — Он мертв, — тихо произнес Люк Скайуокер. — Император мертв. Крит выдохнул. Теперь оставалось лишь ждать выволочки от Вейдера за их рокировку, за нарушение плана. И, возможно, окажется, что этот светловолосый голубоглазый мальчишка окончательно затянул петлю на шее Крита. Скайуокер тяжело дышал, прижимая руку к боку — скорее всего, он был ранен. Крит уже побывал в медотсеке, теперь настала очередь этого безбашенного отпрыска ситха. Крит злился на него. Жизнь была бы намного легче, не будь этого мальчишки! Он столько лет четко шел к своей цели, а этот юнец заставил его сомневаться! — Вейдер поймет, Крит, — проронил Люк. — Я объясню. «Если милорд позволит объяснить», — подумал ученик ситха, хорошо зная темперамент учителя. — В конце концов, он сам учил, что главное — результат, — заметил Скайуокер. — Нам придется это проверить, — ответил Крит. — Советую идти к нему после меня, тогда рискуешь отделаться только выговором, — сказал Люк. — И почему же? — спросил юный ситх, скрещивая руки на груди. — Он в ярости именно из-за моих действий, — ответил Скайуокер. Крит столько сегодня пережил, что не мог удержаться от подколки — все-таки его собеседник был виноват перед ним. — И что ты будешь делать? — Я его сын, Крит, и я не собираюсь бегать от ответственности, — решительно сказал юноша и улыбнулся, отлично понимая, какое возмездие ждет его за нарушение четкого и ясного приказа Лорда Вейдера. — К тому же это бесполезно. Крит остался стоять в коридоре. У него остался еще вопрос к Люку Скайуокеру, но сейчас было неподходящее время для этого. Но ему все равно было интересно, кому так хотел отомстить сын его учителя.