Заживо погребенный

Вся эта история с Люком попахивала подлостью с самого начала. Все было рассчитано до мелочей: мальчишка должен был остаться один, погруженный в свои сомнения; и в то самое время, когда у Люка наблюдался бурный рост Силы, его поставили перед выбором между долгом мертвому Ордену и жизнью близких. Легко было догадаться, что предпочтет мальчик. Оби-Ван сказал, что так велела Сила; Вейдер же был уверен, что это была ее Темная сторона. Выбор все-таки был сознательным. Его сын понял, что у обеих сторон Силы только одна цена — ты сам, но именно тебе решать, насколько выбранная сторона покалечит твою душу. И что истинное могущество Темной стороны — это плата за боль. Как выяснилось, мальчишка все очень хорошо понимал, даже лучше, чем когда-то его родной отец. И единственное, что ему оставалось — это рассказать сыну, чего лучше не делать на выбранном им пути, посоветовать не торопиться; на большее просто не было времени. У мальчишки был твердый характер, внутренний моральный стержень, а значит, его сын не затеряется, ибо Тьма подавляет слабых, и, в отличие от отца, у Люка было понятие об умеренности и соразмерности. К тому же, аура мальчишки потемнела всего на один, максимум на два оттенка. Пусть мальчишка и выбрал Тьму, но хотя бы ту, что защищает. Конечно, это не самый мощный оттенок — Вейдер почти слышал, как пренебрежительно отнесся к подобному выбору Палпатин, заявив, что глупость — не пытаться достигнуть пределов собственного могущества, но сам Лорд не видел ничего подобного. Мальчишка просто не хотел потерять себя в поисках этой мощи, и Вейдер отлично знал, что сын уже родился с огромной Силой, унаследованной от отца. Это был тяжелый разговор для обоих. То, что Люк явился с опущенными щитами, было большой смелостью, особенно если учесть, что сожаления по поводу собственного поступка он не испытывал — Люка беспокоили лишь чувства Вейдера. А вот не поднимать щиты во время всего разговора было проявлением характера, поскольку защититься в тот момент от отца очень хотелось. Впрочем, и ему пришлось впервые за долгое время попросить сына об одолжении: — Люк, поклянись, что больше такого не сделаешь. Он не привык обращаться с просьбами. Синие глаза уставились на него с удивлением. — Пообещай мне, что больше никогда не поставишь мою жизнь выше своей. Это была просьба не Императора, а отца. — Я не... Люку было трудно связать себя подобной клятвой. — Ты мой сын. Всего три слова, но мальчишка понял, что за ними скрывается, пусть его отец и не может высказать это вслух. Люк ведь догадывается, сколько значит для Вейдера. Еще одна ошибка — и он может потерять сына. Он слишком много ошибался, особенно до рождения своих детей. «Ребенок изменит нашу жизнь», — когда-то сказала Падме, и сейчас он ощутил всю правдивость этих слов. Разговор с сыном оказался на редкость тяжелым, но приближался разговор, который будет еще более трудным. Принцесса погибшего Альдераана, приемная дочь Бейла Органы, а по крови — дочь Энакина Скайуокера. Он вспомнил, как ранее ревновал Падме к альдераанцу, она же отшучивалась и говорила, что это всего лишь политическая игра. Но Энакин чувствовал, как относится крон-принц к сенатору Набу. Да и видно это было и безо всякой одаренности. Безнадежно влюбленный, хоть и женатый, готовый бросить все к ногам этого Ангела, чтобы быть рядом. Падме лишь дразнила мужа по поводу ревности, но все-таки Бейл Органа занял его место — место отца его дочери. Странно, что он не испытывал подобного к Оуэну, который воспитывал Люка. И вот он вновь должен прийти в медотсек, чтобы увидеть собственного ребенка. Сильное ощущение дежавю. Дарен встретил его в коридоре. — Как она? — спросил Вейдер, не тратя зря времени на приветствие. — В норме. Люк уже был у нее, — Док вздохнул и с явным неудовольствием добавил: — Когда он что-то решил, его не остановишь. — Я заметил, — холодно ответил ситх, заходя в палату. Сидевшая на кровати принцесса тут же выпрямилась и с вызовом посмотрела на вошедшего. Длинные каштановые волосы, заплетенные в сложную прическу, карие глаза... Девушка во многом походила на мать. Он мог бы догадаться, если бы знал, если хотя бы предположил возможность этого. У Леи имелась хорошая ментальная защита, даже подозрительно хорошая — явно ее врожденный талант. К счастью, Император не пытался ломать ее и не обучал лично. Он готовил из этой девочки смертницу. — Принцесса, — поприветствовал ее ситх. — Лорд Вейдер. Лея приподняла подбородок и с вызовом посмотрела на него. Даже будучи на вражеском корабле, с человеком, которого многие боялись, эта девочка не показывала свой страх. — Итак, вы знаете правду, — первым нарушил тишину Вейдер. — Люк мой брат, но я никогда не признаю вас своим отцом. Им был Бейл Органа. Это было предсказуемо, но все же задевало. Он ведь и так знал, что не нужен дочери. Неужели он, как и сын, так и не научился смиряться? Забавно, потому что он только что за это отчитал мальчишку. — Вы уничтожили мою родную планету. А вот и ожидаемые обвинения. — Приказ отдал Таркин. Вейдер не привык оправдываться — за все существование Империи он отчитывался только перед одним человеком, а Палпатина уже больше нет на этом свете. — Но вы его не оспаривали, — осуждающе бросила Лея. Брат с сестрой успели поговорить, но ни один из них не показывал свои эмоции во время разговора. Люк все-таки выплеснул эмоции на отца, похоже, теперь черед Леи. — Принцесса, вы разве всегда соглашались с Бейлом? Вам никогда не приходилось его поддерживать, даже если ваши мнения расходились? — он уже знал, как вести себя в подобной ситуации — спасибо опыту общения с сыном. Лея застыла в удивлении. Похоже, подобные ситуации с приемным отцом у нее были. — Не мне вас учить политике, принцесса, — заметил он и продолжил: — Мне никогда не нравилась идея Звезды Смерти. И Император, дабы изменить мое отношение к ней, отправил меня на этот проект, лишив права оспаривать приказы Таркина, касающиеся самой станции. Он сказал правду. Император, демонстрируя свое неудовольствие из-за неодобрения станции учеником, отправил его туда в ссылку, дабы Лорд ситхов просветился мощью Звезды Смерти. — Но при этом вы ни о чем не жалеете! — возмущенно продолжила атаку девчонка. — Я жалею, что лично не свернул упомянутому мной моффу шею пять лет назад. Все-таки нужно было рискнуть навлечь на себя гнев Императора и подстроить несчастный случай. Впрочем, тот факт, что Таркин погиб от руки моего сына, приносит небольшое утешение. Лея вздернула подбородок. Ну кто так делает, девочка? Все эмоции как на ладони. — Выстрел, унесший полтора миллиона жизней, — задумчиво протянул Вейдер, вспоминая ярость Палпатина. Да, за шикарную выходку сына пришлось заплатить ему, но, тем не менее, узнав личность виновника, ситх испытал гордость. — Вы осуждаете Люка? Да у него не было выбора! — Лея бездумно бросилась в нападение со всем пылом, на какой была способна. — Согласен, — последовал ответ. Брови принцессы взметнулись вверх. Она явно такого не ожидала. — Мы с вашим братом это обсуждали. Когда дело касается оружия массового поражения, выбора действительно не остается. Я был в подобных ситуациях и хорошо это знаю. Он помнил ситуацию на Фалиене, когда пришлось выжечь город, уничтожив два миллиона населения, чтобы не погибли миллиарды. — И все же почему вас так ненавидел Таркин? Он очень расстроился, когда я отказался подписать приказ о вашей казни. Девушка молчала. — Совет на будущее: когда собираетесь пойти против кого-нибудь, не думайте, что это касается только вас. Враги вполне могут ударить по вашей семье. Проверено на собственном опыте, иначе мы бы не оказались в подобной ситуации. Император вполне мог казнить всю вашу семью или придумать нечто худшее. За время, проведенное во дворце, вы вполне могли понять, каков простор фантазии Палптина. — Вы служили Императору. — Я служу Империи, — парировал ситх. — Вы считаете, что я должна простить вас за то, что вы пытали меня? — в голосе Леи застыл лед. Эту девочку в свое время называли ледяной принцессой. — Во-первых, принцесса, это были не пытки. Не приведи Сила вам узнать, что такое настоящие пытки. А во-вторых, мы были с вами на разных сторонах, и вы занимались преступной деятельностью. А вы хорошо знаете, что нужно делать с военными преступниками. — Но если ваше государство... — Разрушать всегда легче, чем строить, — перебил Вейдер, улыбаясь под маской. Это были те же самые слова, которые он когда-то сказал Люку. — А пытки Соло я вам тоже должна простить? Вы даже у него ничего не спрашивали. — Я ловил вашего брата. Тогда за ним уже началась охота, и многие желали его смерти. Например, принц Ксизор, с коим вы имели несчастье познакомиться. Так что да, впервые за двадцать лет Империи я занимался личными делами. Впрочем, по законам Империи Соло вообще нужно было казнить. — Интересно почему? — А вы уверены, что все знаете о вашем друге? — иронично спросил он. Принцесса промолчала. — А то, что вы сделали с Люком? — спросила девушка. — И что я сделал с ним? — вкрадчиво поинтересовался Вейдер. — Я не верю, что он добровольно присоединился к Империи! — Если вам интересно, ваш брат никогда не предавал Восстание. Он решил присоединиться к Империи только сейчас. Ранее мне пришлось спрятать его — Император несколько раз пытался его убить. — И вы убили Палпатина? — спросила девушка. Достаточно опасный вопрос, девочка, очень опасный. Ведь для общественности смерть Императора наступила из-за болезни и возраста. — Вы полагаете, я должен был его простить за это, Лея? Я должен был позволить ему убить моего сына? Девочка громко вздохнула. Былой горячности поубавилось. Что ж, при внешней разнице близнецы все-таки были похожи по характеру. — Я не буду спрашивать вас, почему вы присоединились к Императору. Вы хотели отомстить, Лея. И, может быть, я вас разочарую, но я не намерен с вами сражаться. А вот с вашей стороны было бы глупостью нападать на ситха с тридцатипятилетним опытом фехтования. Мы с Люком это уже проверили. Но, тем не менее, принцесса, вы чуть не убили собственного брата. — Во дворце... — начала девушка. — Нет, Лея, я про тот теракт, что вы организовали на "Исполнителе". Вы хотели убить меня — что ж, я это понимаю. Более того: признаю, что для вас родственная связь ничего не значит. Но именно Люк попал под взрывную волну, а не я. Также тогда погибло и несколько техников, но для вас это ведь незначительно! Что значат человеческие жизни? Если бы вы положили немного больше взрывчатки, то вашего брата уже не было бы в живых. Некоторое время я сам точно не знал, выживет ли он и выйдет ли из комы. Что вы мне можете сказать, принцесса, по этому поводу? Вы ведь чуть не убили родного брата! — Я не знала, — ошарашенно ответила она. — Я тоже многого не знал. Итак, принцесса, вы можете не быть моей дочерью, я никогда не отказывался от вас, но это ваше желание. Не верь, не бойся, не проси. Он давно жил по этому принципу и учился на своих ошибках. Беспинские промахи многое дали ему — он помнил неприятие сына. Он хорошо запомнил это. Он ни о чем не собирался просить альдераанскую принцессу. — Но, тем не менее, я теперь Император и я намерен закончить эту затянувшуюся войну, а именно, устранить причину Восстания, а не ваш Альянс. — Но вы против Республики. — Я против возвращения старых проблем. И эту тему с вашим братом я тоже обсуждал. — Люк наивен. — Наивность недолго живет на войне и в политике, — усмехнулся он. — И ваш брат тоже за окончание войны, как и Мон Мотма. — А зачем вам мир, Лорд Вейдер? Вы ведь и так практически победили. — По политическим и личным причинам. Империи нужны изменения. И вас это, наверно, удивит, но я не хочу воевать с собственными детьми. Но и не могу позволить им разрушить то, что я строил и охранял двадцать лет. Впрочем, принцесса, я могу и передумать. Вопрос ведь в том, вы за кровопролитный бессмысленный конфликт или против? Лея задумалась. — Впрочем, принцесса, политические проблемы мы с вами можем обсудить на официальной встрече с Восстанием. Лея, вы вполне можете не признавать меня как отца, это ваше право. От вашей матери вы тоже отказываетесь? — Нет. Легким движением руки он отправил ей датапад. Кристалл мягко упал на колени девушки. — Там информация о ней и ее родственниках. Она застыла, рассматривая кристалл. Ей казалось, что нужно что-то сказать, только вот слова закончились. — Вы намерены признать Люка как сына? — От него я тоже никогда не отказывался. Однако ему нужно время, чтобы привыкнуть к Империи. Молчание. Принцесса уже успокоилась, гнев остыл. Ее сияние в Силе выровнялось. Ситх знал, что пора уходить, но его внимание привлек меч, лежащий на тумбочке. — Ваш световой меч, — заметил Вейдер. — Можно? И, не успев дождаться кивка дочери, он притянул Силой оружие. Клинок легко лег в ладонь. Вейдер внимательно рассмотрел рукоять. — Вы сами сделали его? — Нет. А с ним что-то не так? — рассеянно спросила она. Вейдер активировал клинок. Меч встретил его привычным гудением. Сверкнуло синее лезвие. Синее. Девушка вздрогнула и, глядя на ситха, сказала: — Люк поменял кристалл. Он сказал, что красный не подходит. Значит, сын знал. Понял, почувствовал. — Что ж, вы имеете право носить это оружие. Но... Лея дернулась. Живая, движущая энергия девушки встрепенулась от этих слов. — Но? — Но я искренне надеюсь, что оно вам не понадобится. Ношение светового меча обычно не приносит ничего хорошего своему владельцу. Прошу меня извинить, принцесса, но у меня нет времени. Вейдер вышел из палаты. Теперь он тоже все понял. Ситх бы почувствовал еще раньше, не будь он так погружен в свои мысли; сын же прочувствовал это, полагаясь на инстинкты. От Леи исходил свет, такой, каким он и должен быть. Вейдер вначале не смог увидеть его из-за эмоций девушки, но как только она немного успокоилась, он почувствовал созидательную энергию. Так странно. Свет, даже после плена у Палпатина, вопреки воле Императора, вопреки Темной стороне Силы. От девушки, у которой были привязанности, даже более того, она была влюблена, что легко читалось в Силе, которая испытывала и негативные эмоции, исходил чистый, живой и теплый свет, в противовес холодному равнодушному джедайскому светочу. Возникал вопрос: чему их с сыном учили джедаи? А еще вспомнилась фраза Люка про то, что Свет джедаев — это очередной оттенок Тьмы. Возможно, именно поэтому сын так легко шагнул во Тьму, ибо ничего другого он и не знал. Свет и Тьма. Равновесие Силы. Светлая и Темная стороны. Пророчество утверждало, что Избранный принесет равновесие Силы. Свет и Тьма. Старое и новое. Он уничтожил джедаев и последний из них умер здесь, на этом корабле. Возможно, Оби-Ван был прав, что Люк сам убил джедая в себе, но не без помощи отца. В любом случае, джедаи уничтожены. И именно он, Вейдер, уничтожил ситхов. Почти уничтожил. Он убил Палпатина и решил, что будет последним Лордом ситхов, когда понял, что не хочет, чтобы сын шел его путем. Избранный уничтожил оба старых Ордена: и светлый и темный. Тьма и Свет. Сын и дочь. Люк — это тьма, скованная жесткими моральными рамками, железной волей, пониманием необходимости и знанием меры. Лея — это свет, живой, яркий, теплый, полный эмоций, не ведающий джедайских запретов, знающий, что такое любовь. Впрочем, любовь всегда была вне сторон Великой Силы. Теперь он точно понял, что имел в виду Кеноби, когда говорил, что так велела Сила. Так было нужно, чтобы Люк оказался на Темной стороне, и Кеноби действительно выполнил волю Силы. Волю ее Темной стороны. Света не бывает без Тьмы. Сын спас сестру. Сила желала изменений и породила Избранного, чтобы тот уничтожил старых адептов и сотворил новых. Брат и сестра — это свет и тьма, которые не будут враждовать друг с другом. Тьма будет защищать свет. Чтобы что-то создать, нужно что-то разрушить. А Избранный-то считал, что все это его решения. В ярости он сжал металлическую коробку. Металл легко гнулся под давлением Силы. Вейдер отшвырнул теперь уже бесполезную коробку. Веление Силы. Сколько пришлось испытать, пережить, чтобы осуществилось ее желание. И пускай он всегда знал, что он ее Служитель, но ему все-таки хотелось узнать, за что и почему. Вейдер глубоко вздохнул, насколько позволяла система жизнеобеспечения. В конце концов, у него были сын и дочь. И пускай так велела Сила, но это были его решения, он нес за них ответственность и никогда не сваливал вину на Силу, в отличие от джедаев. В Силе вспыхнуло пламя. — Отец. Люк стоял на расстоянии нескольких метров. Странно, Вейдер даже не заметил присутствия сына — мальчишка подкрался практически бесшумно. Похоже, у него получилось вдолбить в Люка повадки воина. Все движения были четкими и эффективными, даже походка изменилась. Впрочем, он не заметил его по другой причине. — Не делай так больше. Тебе незачем скрывать свое присутствие в Силе — опасных для тебя одаренных пока нет. — Хорошо, — сказал мальчишка и тут же добавил. — Сэр, — и ухмыльнулся. — Что случилось? Из-за чего ты пришел в ярость? Из-за Леи? Люк всегда хорошо чувствовал его эмоции, пусть и не знал причины. — Обычно ты стараешься держаться от меня подальше, когда я в ярости, — заметил ситх. — Не сегодня. С Леей у вас все будет нормально. Сам помнишь, как тебе было нелегко со мной. Вейдер быстро перевел тему: — Ты хорошо запомнил, что я тебе сказал? — Про контроль над эмоциями я со второго раза запомнил, и про то, что я ими управляю, а не они мной, тоже. Ах, да, еще в процессе выполнения миссии нужно не убить Крита. — Ты сейчас будешь вспыливать, а у меня нет времени, чтобы тебя учить. Поэтому, если сомневаешься, не делай. Вы стартуете через три дня. Запомни, цель надо взять живой. — Это проблема? — Убивать всегда легче. И, Люк, у тебя уже нет права на ошибку. Больше нет. Но ты можешь взять Черную эскадрилью, пока под именем Наберрие. — Что с Ханом и Ландо? — Это твои друзья, ты с ними и разбирайся. Вейдер посмотрел на сына. Сейчас у ситха был верный помощник. Быть может, это стоило того, чтобы пройти весь путь до конца.