Шлюха

      Григорий был слишком гордым, чтобы из раза в раз одалживать деньги у всех, чьи имена внесены в записную книжку, но, видимо, не настолько, чтобы удержать супругу от подобного шага. Марине тоже была не чужда гордость, но умение отличать главное от преходящего, жизненно необходимое от метафизического подсказало ей единственный выход...       Он подошел к ней и протянул сумочку. Периодически он разглядывал ее содержимое и как следует вникал в тонкости работы жены. Вода, влажные салфетки, несколько уже изрядно смятых тюбиков с кремами, жевательная резинка, презервативы и 2-3 комплекта сменного белья - вот далеко не полный "арсенал" рядовой заМКАДовской проститутки. Марина взяла в руки сумку и окинула мужа наигранно спокойным взглядом.       Точно так же она смотрела на него перед первым "выходом в свет". Точно так же она уже не смогла посмотреть на него по возвращении - от стыда и за вынужденную измену, и за абсолютную бесхарактерность мужа. Нельзя было сказать, что Гриша был спокоен в тот раз. Он не находил себе места: курил одну за одной, несмотря на недавно данное Марине обещание бросить; ходил по квартире взад-вперед и в довершение всего безбожно напился, когда Марина, выйдя из ванной и не сдерживая слез, легла в кровать, резким движением плеча скинув сочувственно прикоснувшуюся к нему руку "рогоносца поневоле". Он ненавидел себя. Он презирал себя, но за неполные 30 лет уже настолько привык к неудачам, что давно предпочел опускать руки и делал это в любой ситуации: сокращение на работе, встреча вечером с подвыпившей компанией, поменявшей ему имевшуюся наличность на пару пинков под зад, хамство в автобусе и т.п.       Гриша нежно поцеловал Марину в губы. Он уже давно научился подавлять в себе всяческие проявления брезгливости по отношению к этому действию. Казалось, он даже не догадывается, что за грядущую ночь к этим губам прикоснется не один соискатель продажной любви, в лучшем случае - своими губами; что по ним неоднократно стекает сперма ценителей "удовольствия подешевле"...