не забудь не забыть

      Резоль не звонит больше и вечерами не отправляет десятков дурацких, но некогда таких нужных сообщений. Вроде как занят. Вроде как нет времени. А истинная причина, как ни старайся лгать, всё равно одна, до бессильной злости очевидная, прочерченная в небе линиями проводов и нечаянно отгаданная в тошнотворно знакомом зеркальном отражении.       Кушнарёв не спит вторые сутки — ищет Резолю оправдание, ищет какой-никакой смысл, и всё — зря. Резоль при встрече улыбается, обнимает, кладёт широкую ладонь между лопаток, незаметно кончиками пальцев за ворот безразмерной футболки цепляет, как будто случайно холодной кожи касаясь. Совсем как раньше. Совсем как по-настоящему. А в итоге — не о чем говорить, нечем заполнить пустоту, пока Рома не понимает окончательно, что он сам пустой, и лишь поэтому кто-то другой теперь делит пополам с Резолем этот мир.       Мир, до самых краёв заполненный вещами куда более прекрасными, чем извечная усталость в глазах Кушнарёва, хоть в неё Фоминок когда-то и влюбился. Как казалось — окончательно и бесповоротно. В действительности — до первой осени, такой же холодной и тёмной, как всё то, что жило в глазах напротив.       Кушнарёв ждёт правды. Может быть, он нисколько не заслужил Роминой честности, потому что сам ни разу до конца честен не был, да и такого откровения врагу не пожелаешь. Но Рома — сам себе главный враг. Он смотрит на Резоля пристально и видит не его, а вновь — своё зеркальное отражение. И это то, с чем он останется. Всегда — с собой. Всегда — один. И ему даже не больно знать, что Резоль наверняка уйдёт, но он хочет, чтобы было больно. Прекрасная возможность быть живым хоть несколько минут. И он просит:       — Сделай мне больно, пока я ещё хоть что-то чувствую.