не забудь не забыть

      Рома совсем не умеет прощаться, говорит обычно всякую херню, шутит до ужаса банально и откровенно бездарно, а под самый занавес тушуется окончательно и раньше времени сваливает куда-нибудь за кулисы, уткнувшись в осточертевший экран телефона. Благо, в этот раз и нет никакого прощания. Ничего не сказано, но всё уже давным-давно сделано, и нет никакой объективной нужды в дурацком «Прощай».       Да и какое «Прощай»? Мир тесен. Сцена — ещё теснее. Придётся с Резолем ещё не раз лицом к лицу столкнуться, но теперь уже по-другому — без порывистых объятий в кое-как отвоёванном у камер пространстве, без жадных касаний и без влажного шёпота в поцелуй.       Роме, в общем-то, не жалко. Уже. Сначала было никак, и под «никак» скрывалось всё то, что реальными именами называть не хотелось. Но время подошло. И пришлось назвать. Пришлось дать себе часы здорового сна и одиночества, ставшего вдруг не таким тяжёлым, как прежде.       Кушнарёв нехотя признаётся самому себе — всё оказывается гораздо более терпимым, если не ждёшь уже ничего и не изъёбываешь ночами себе душу бессмысленной интроспекцией.       Повзрослел, наверное. Или просто нашёл свой предел, когда беспокоиться и бояться уже не получается, потому что сил никаких нет.       Страшно ведь было. Страшно каждую грёбаную минуту. Казалось, что Резоль вот-вот наконец-то разглядит Ромину истинную натуру и бросит. Или его самого затянет в эту пустоту, зияющую между рёбер Кушнарёва, и он станет точно таким же — двуличным и трусливым. Столько вариантов в голове вертелось. Столько путей к неясному будущему. Один хуже другого. А в итоге — ничего.       Потерял. Потерял, и всё. Не рухнул мир. Не обрушилось небо. Не разорвало изнутри болью. Прошло, как лёгкое недомогание по талой весне, и стало совсем тихо. Не зря же любовь болезнью так часто зовут. Надо только лекарство правильное подобрать. Пусть горькое. А как иначе? Не отказывается же тяжёлый пациент от лечения лишь по той причине, что ему пилюли глотать противно.       Рома смеётся невесело. Такой уж он человек, видимо. Дай ему другого человека, подари, чёрт знает за какие заслуги, заботу, и он через некоторое время доведёт себя до ручки. Начнёт задаваться ненужными вопросами, грызть себя беспрестанно, а в итоге никто не будет счастлив.       Он говорит себе, что всё в порядке. Люди меняются, и вот настал его черёд проходить через непредсказуемые метаморфозы.       Он говорит себе, что нужно уметь отпускать.       Но перед сном всё равно зачем-то открывает старый диалог с Резолем.