Глава III: «Очищение».
«Невинность ничего не доказывает! Казнить!» © — верховный лорд-инквизитор Фёдор Карамазов. Если и была во вселенной такая тьма, которая являлась бы абсолютной, вездесущей, такой, что проникает внутрь и растекается по венам чёрной тягучей смолой, заполняя все внутренности, то это, скорее всего, именно она… Прошло столько времени с тех пор, как его глаза последний раз что-то видели, что если бы они не болели от воспаления после случайного попадания в них пыли, то легко можно было бы про них забыть. Когда же они в последний раз видели? Вообще время приобрело слишком абстрактный характер ибо понять хоть что-то в полном мраке невозможно. Да и не нужно оно, это время. Какая разница вообще? «Неизвестно даже жив ли я…» Может быть так выглядит смерть? Вот все удивятся… Все…, а кто это? Он помнил какие-то лица, имена, но что это могло значить здесь? Имеет ли здесь хоть что-то значение и мало мальский смысл? Наверное нет. Также как и слова, сотрясающие воздух, но ничего не меняющие. Раньше он много молился, но Император всегда оставался глух к его молитвам, много произносил слов… разных слов, и был уверен, что они важны, а теперь? Интересно получится? — Т…П...М… «Вроде бы раньше они звучали по-другому… так, кто-то грызёт мои пальцы! А, нет, это я сам» «Я? А кто это?» «Хахахах ну надо же!» «Стоп! погодите-ка, что я делаю?» «Ты смеёшься, идиот» «Смеюсь? Мне…смешно? А как это?» «Не мне тебе объяснять» «А ты тогда кто?» «Я это ты» «Аааа… ну тогда всё в порядке» Где-то в дальнем углу послышался металлический лязг перемещаемой задвижки, теперь это был самый приятный звук, потому что он возвещал о подаче еды. Холодной и липкой безвкусной субстанции, но от неё становилось хоть немного легче. Правда нужно было поторопиться, иначе ничего не останется… Обнаружить, что он здесь не один было поначалу страшно, но он привык к этим ползучим тварям, вылезающим из щелей, несмотря на их постоянное желание украсть его обед или съесть его самого. Их нельзя было в этом винить. Они такие же заложники этих мест и, как выяснилось, гораздо вкуснее той липкой массы в миске. И он побрёл к ней, звеня цепями на своих руках и ногах. Двигаться было тяжело и ничто по сути не мешало ему просто подтянуть к себе миску силой воли, но так совсем не интересно, соревнование с ползучими тварями являлось его единственным развлечением помимо тех периодических телепатических наставлений и заданий от кого-то за стеной. Хотя нет… иногда появлялись образы смутно знакомых людей и предлагали избавиться от страданий, от смерти, обрести знания обо всём на свете, обрести власть и силу, освободиться наконец…но с него уже было достаточно всех этих уловок, кто бы их ни придумывал. Может он и начал сходить с ума, но дураком всё-таки не стал и у него было достаточно времени, чтобы поразмыслить над тем как он здесь очутился и избавиться от соблазнов пообщаться с потусторонними голосами дабы развеять скуку. Внезапно, подобно удару дубинкой, в голову врезался уже знакомый мощный импульс, сопровождаемый величественным голосом, звонким телепатическим эхом бьющим по вискам, а по ощущениям принадлежащим какому-нибудь великану. — Кто ты? — Я проводник священной воли Его! — Зачем ты здесь? — Нести свет праведным и возмездие предателям! — Кому принадлежит твоя душа? — Единственному истинному богу — Императору человечества! — А боги Хаоса? — Ложные идолы для недостойных. Едва псионическое эхо утихло в его голове, как кандалы на руках и ногах разомкнулись, с грохотом повалившись на холодный рокритовый пол, ставший скользким от свежей наледи. Он уже так привык к их весу и давлению, что ощущения свободы оказались практически шокирующими, словно он потерял части своего тела. Приоткрывшийся люк под потолком впустил небольшой лучик света, разрезавший тьму напополам и словно воткнувший раскалённые иглы в глаза. Теперь то он как следует вспомнил о их наличии и испуганно спрятался в тень. Благо он научился прекрасно видеть и без них. — Карантин окончен, схоларий R12. Следуй за мной. Настоящий голос мужчины за дверью, в отличие от телепатического, оказался слабым и болезненным, что привело сначала в небольшое замешательство. Тем не менее серебристая форма придавала этому человеку достаточно бодрый вид. Жужжание сервомоторов его аугментических конечностей оказалось единственным звуком, нарушающим тихое колебание пламени в чашах, установленных по краям небольшого коридора и отдававших множество пугающих теней на неровной сырой поверхности оголённого льда. Лишь только добравшись до блестящих хромированных дверей элеватора, удалось достаточно привыкнуть к свету, чтобы полностью открыть глаза. Упиваясь теплотой внутреннего помещения элеватора, Эл едва не потерял равновесие, когда тот, с ощутимым рывком, пришёл в движение. На зеркальной поверхности корпуса отразился облик, который он уже успел забыть, или он так сильно изменился… с поверхности на него смотрело лицо молодого человека, покрытое рядами символов и целыми куплетами из священных текстов. На губах, дёснах и языке виднелись уже поблёкшие печати молчания и чистоты. Он решил попробовать ещё раз произнести какое-нибудь слово. — Ч…Ч...Что…т...теперь? До этого невозмутимый мужчина изогнул бровь, в пол оборота взглянув на Эла, пытающегося с натугой произносить слова. — Ну как тебе сказать… Твои показатели умственного развития, с учётом пятилетнего карантина достаточно высоки для назначения в какую-нибудь имперскую службу, если, конечно, ты пройдёшь санкционирование… А то, что ты можешь говорить с ещё действующими печатями даёт основания полагать, что воля твоя достаточно окрепла для этого. Так, нам пора, наша остановка. Терминал элеватора показывал дрожащее изображение «-147». За распахнувшимися створками была суета, показавшаяся совсем чуждой и жуткой после абсолютного одиночества и тишины. Здесь же ряды медицинских модулей проводили безостановочное сканирование нескончаемого потока людей в старых выцветших мантиях. Мужчина неожиданно остановился на полушаге и прижал к уху миниатюрный вокс-передатчик, вошедший в пазы металлической пластины, вживлённой в висок. — Надзиратель Руфий слушаю… что? Вы наверное шутите… Но он же только…гхм, слушаюсь. Как бы Эл ни хотел узнать что произошло, он словно бился лбом о стену. Ментальный барьер этого человека оказался совершенно непроницаемым. — Ты и так сейчас всё узнаешь. Раздалось в голове болезненным уколом, после чего мужчина снова заговорил в слух. — Видимо кто-то совсем не любит ждать и соблюдать правила… И когда ты успел завести таких нетерпеливых друзей? Похоже вопрос был риторическим, потому что надзиратель после этих слов сразу же удалился лишь показав рукой знак стоять здесь и начиная следующий разговор по воксу. Эл отчётливо ощущал как учащённо бьётся сердце почти у каждого из присутствующих в благоговейном страхе перед грядущим, но чего именно они боятся понять не мог. То ли из-за нехватки сил, то ли из-за мощных психических полей, создаваемых таким количеством псайкеров в одном помещении. Пять лет…подумать только…будучи человеком, прожившим совсем немного, такой срок казался целой эпохой, наполненной мраком, бесконечными проверками и наставлениями. Ощущение чего-то большого за спиной прервало размышления. — Я думал тебя казнили на месте ещё тогда, поганый еретик! Невысокий молодой человек за спиной выглядел бледным и чересчур худощавым с парой проводов, входящих в череп над правой бровью и повязкой поверх отсутствующих глаз, обозначенных двумя впадинами с проступающими капельками крови. Но за всем этим скрывалась такая ментальная мощь… она подавляла и ощущалась как гора, нависающая над холмом. Эл знал только одного человека с такими способностями и совсем не ожидал его здесь увидеть, к тому же разговаривать вслух было всё ещё непривычно. — Эм… М… Мне н… не гов…ворили почем…му. — Зато я вижу тебя насквозь, жалкое ничтожество. Да, они выбили из тебя всю дурь, ты научился говорить как им нравится, думать, как им хотелось бы чтоб ты думал, но глубоко внутри ты всё тот же… Не договорив, он зашагал в направлении медицинских модулей. Константин Браскович, которого знал Эл, был раньше значительно спокойнее, но эти перемены не являлись чем-то удивительным, так как являясь псайкером чуть ли не «Гамма» уровня, тот мог заглядывать и в самые глубины человеческих душ и видеть многое из переплетений судеб как в прошлом так и в будущем, недоступных для таких как Эл. Возможно он узнал его лучше чем Эл мог знать сам себя, поэтому спорить не стал и, несмотря на такие таланты, нисколько ему не завидовал, ведь к таким гениям было и значительно больше внимания, больше требований, но самое главное это то, что его душа горела гораздо ярче в имматериуме и одному императору известно, кого могла привлечь такая яркая душа и насколько более навязчивые, ужасные видения и кошмары приходили к нему. Элу и со своим «Эта» потенциалом вполне хватало проблем, он не сомневался, что будь он как Константин, то точно съехал бы с катушек сразу же. Он бы с радостью может быть и отказался от своих скромных способностей, пошёл бы работать на мануфакториум или продолжал работать курьером, но, как оказалось, это уже не ему решать. Надзиратель вернулся с парой вооружённых лазганами солдат в безликих шлемах с дыхательными фильтрами и начищенной до блеска чёрной панцирной броне. — R12, за мной! Минуя величественные арки, они привели его в помещение, очень напоминающее операционную, только вместо медикариев, хирургеонов и магос-биологис вокруг блестящего металлического стола стояли странные женщины в белых мантиях с пустым ничего не выражающим взглядом. Из-под пола к их спине и голове тянулись толстые кабели, входящие в них разветвлёнными пучками, а над оголёнными контактами периодически потрескивали тонкие электрические дуги. У изголовья стола стоял уже совсем жуткого вида мужчина, или это была женщина… понять оказалось невозможно, ведь от человека в этом существе остался только маленький участок лица, всё остальное поблёскивало смазанными деталями аугметики, оплетено связками проводов и мигало сигнальными лампами, соединяясь множеством кабелей с массивным когитатором над столом. Уже подходя к ним, Эл заметил стоящих по углам комнаты трёхметровых космических десантников в серой броне без опознавательных знаков, но зато обклеенных целыми гирляндами священных печатей и текстов. Великие богоподобные воины самого Императора с огромными болтерами в руках. Видеть их в такой близи после всех этих пикт записей об их героических подвигах по всей галактике было невероятным, а их грозное оружие вызывало крайне неприятные воспоминания о том, что оно может сделать с человеком одним выстрелом. Силовая броня каждого блестела неокрашенным керамитом и предостерегающе жужжала электрическими сервомоторами при каждом движении, шлемы моргали множеством установленных поверх сенсоров-ауспексов и других чудес Омниссии, щедро одаренными Адептус Механикус. Зачем они здесь догадаться было нетрудно, ведь если он в очередной раз даст слабину, если не справится с испытанием, к которому готовили всех в Схоластике с самого начала… Лучше об этом не думать. От прикосновения холодной стали к голому телу Эл задрожал, но удерживающие ремни, больно врезавшиеся в кожу, не давали даже шелохнуться. Холод снаружи стал по ощущениям проникать и внутрь, цепляясь ледяными пальцами в каждый орган. — Инициировать процесс санкционирования субъекта R12. Уровень угрозы «media minus». Эл слышал этот скрипучий синтетический голос уже на грани потери сознания от резко обрушившихся на него болезненных ощущений. Причём сказать что больнее: десятки холодных игл, впившихся под кожу или вихрь чужих сознаний, вероломно обшаривающих каждый уголок его разума, словно вживую перебирая внутренности. Вместо крика получился лишь сдавленный протяжный писк. Ряды люминосфер на потолке начали беспорядочно моргать, а затем стали расплываться в нахлынувшей дымке. Он не мог достичь даже минимальной концентрации, чтобы начать сопротивляться. Но как будто этого было мало… Разряды электричества заставили его забиться в судорогах, волна за волной. Он начал думать, что это длится уже целую вечность как раздался громкий голос в голове. — Кто ты? Хор звенел в голове перебивая его собственный вопль. — КТО ТЫ?! — Я…х-х-х…аааах!..я... Слуга Императора! — Зачем ты страдаешь? — Чтобы…ааааах!..Чтобы нести слово Императора! — Такова твоя истинная воля? — Аааааааа! — Кто ты? Так продолжалось слишком долго, чтобы можно было сказать сколько именно и Эл потерял всякую надежду выбраться отсюда живым, хотя ему этого хотелось сейчас больше всего на свете. В какой-то момент, подобно раскату грома вдалеке, раздался тихий, едва слышимый шёпот, переходящий в низкий утробный булькающий бас, исходящий из глубин собственного сознания и полностью отличающийся от всего слышанного когда-либо. — Покой… Всё прекратить… отдохнуть…отринуть смерть… оставить всё… Невиданное ранее отчаяние и уныние утягивало Эла в трясину собственной слабости перед ситуацией, в которой он оказался. Как в переносном, так и в прямом. Он на самом деле стал ощущать как тонет в смолянистой вонючей жиже, а его лицо облепляет целая гудящая туча здоровенных мух, пытающихся заползти всей толпой ему в рот, пока, наконец, он не погрузился в неё полностью и перестал барахтаться, потеряв желание жить.* * *
Непролазная густая растительность закрывала горизонт со всех сторон, оставляя совсем немного пространства для пробивающегося сквозь кривые желтеющие ветки дневного света. Внушительных размеров стаи всевозможных жуков рассекали влажный затхлый воздух вокруг в беспорядочном танце тысяч жужжащих, пищащих и стрекочущих насекомых. Дышать стало трудно ибо воздух был тягучим как слизь от поднимающихся с земли испарений, легко дающих фору тем, что довелось обонять в подулье, а от жары и сырости начинало мутить. Мягкая податливая почва практически двигалась от того количества червей, что ползали в ней и каждый раз как Эл наступал на новое место, на ногу тут же заползал целый ворох разноцветных блестящих вытянутых тварей, пытающихся прорыть себе путь даже под кожу. Всё, куда ни глянь, бурлило и двигалось. В особенности лужи мутной серой жидкости, разбросанные то тут, то там. Они кипели от поднимающихся газов и движений тех, кто в них обитал. — Жизнь… и смерть…едины…и никто…не может…быть выше…них. В трёх метрах от себя Эл увидел поникшего истощённого мужчину, безмолвно бредущего по зарослям. Как только он коснулся ногой одной из луж, из воды лениво вывалился двухметровый слизень, начавший медленно утягивать мужчину внутрь себя, а тот даже не обращал на это внимания. — Эй! Держись! Хлюпая ногами по грязи, Эл бросился к нему, изо всех сил ухватившись за расслабленную руку. Тело мужчины уже скрылось почти наполовину в утробе слизня, но его удалось вытянуть и существо просто скрылось в луже без попыток вернуть свою добычу. — Всё в порядке? Измождённый взгляд человека уже мало был способен на выражение эмоций, но чувство безысходности прослеживалось отчётливо. Его голос устало и равнодушно скрипел как у смирившихся со смертельной болезнью уличных попрошаек. — Всё…не имеет смысла. Я… устал и…ты тоже. Отсюда нет выхода, каждая попытка приносит лишь новую боль и страдания…оставь меня…лучше всё оставить как есть… Мужчина просто остался лежать на земле без движения. Сопротивляться желанию присоединиться оказалось необычайно трудно, словно на него кто-то давил и принуждал к этому, но начинающие с ужасающей скоростью поедать мужчину черви внесли решающий вклад в решение Эла найти другое место для отдыха. Тем временем вдалеке сквозь заросли стал поблёскивать маленький огонёк, излучающий смутно знакомое тепло. Эл решил пойти к нему, но сколько бы он ни шёл, заросли не кончались, а огонёк не становился ближе. Вдобавок тряпочная обувь Схолы уже насквозь промокла и ноги начало обжигать кислотой всё сильнее с каждым шагом. Внезапно он наткнулся на причудливо выгнутое дерево, образующее навес над входом в наполовину утонувший в трясине домик из веток и гнилых останков. Из него выбежал, весело переваливаясь на коротких ногах, раздувшийся от гнойных ран, маленький тучный человечек, волочащий за собой свои внутренности и при этом улыбающийся неестественно широкой улыбкой. — Вижу вижу ты устал, вижу вижу тебе надо отдохнуть. Писклявый пронзительный голос человечка сильно действовал на нервы, но в его доброте и искренности сомневаться не приходилось. — Мне нужно найти выход… — А зачем? Здесь и так хорошо. Давай дружить? У меня много подарков! — Боюсь, что не смогу пережить такой дружбы… — А это разве обязательно? — Желательно. Ну всё, мне пора. — Погоди — погоди, я знаю короткую дорогу, пойдём! Человечек протянул ему свою ручку, но Эл отстранился сразу же, заметив как вздуваются на коже воспалённые волдыри. И человечек, пожав сморщенными плечами, побежал вперёд, напевая какую-то писклявую песенку. В принципе Элу было без разницы каким образом, главное, что он шёл в сторону огонька. И вот, проходя мимо покрытого мхом валуна он услышал детский плач. Маленькая девочка, лет пяти от роду, сидела на камне в грязной рваной одежде и тёрла раскрасневшиеся глаза. — Дяденька, мне страшно. Не уходи! — Пойдём со мной, здесь нет ничего хорошего. — Нет! Я боюсь! А на этом камешке тихо и никто меня тронет. Не оставляй меня! — Я не могу… — Помоги мне! — Император защищает детей своих… — Нет! Ты. — Я… не могу. Эл обернулся и сделал ещё один шаг, после которого всё исчезло…* * *
Он очнулся дрожа от холода на том же столе, где всё началось. Края стола блестели кристалликами льда, а комната была пуста и бесшумна. В зеркале напротив отражалось его бледное голое тело, покрытое красными точками и синяками в местах, куда входили иглы. Символы на лице исчезли. Было странно… он не чувствовал ничего кроме холода и пустоты внутри, а серые стены вокруг выглядели как-то ещё более безжизненными и унылыми чем обычно. — Ну как тебе? Чувствуешь себя заново родившимся? Голос молодого человека был ровным и абсолютно безэмоциональным. Он стоял, прислонившись спиной к стене и засунув руки в карманы своего бежевого плаща. Русые короткие волосы были зачёсаны назад, открывая высокий лоб и гладко выбритое лицо с благородными чертами. Под расшитым золотой нитью плащом проглядывалась белая кружевная рубашка, расстёгнутая на вызывающий манер и строгие чёрные брюки с лакированными сапогами того же цвета. Элу ещё не доводилось видеть знатных людей вблизи, в их дорогой и наверное невероятно удобной одежде, но удивляло его не это. Почему он его совсем не чувствовал? Даже сейчас, видя и осознавая своим умом он всё равно не верил в его существование. Причём он не просто не чувствовал присутствия живого человека перед собой, а даже наоборот. Там, где стоит этот человек ощущалась полнейшая абсолютная холодная пустота, как если бы это место вырезали из мира и оставили зияющую в бездну дыру в пространстве. Эл ничего не знал об этом человеке, но испытал сильнейшую неприязнь от нахождения рядом с ним и еле сдерживаемое желание сбежать как можно дальше. Он раздражал одним своим видом и совершенно неведомым образом доставлял головную боль. Эл машинально дотронулся до шеи и не обнаружил «Усмирителя». Его давно не одевали, но ощущения были сейчас почти такие же, а молодой человек вальяжно достал из кармана фляжку и сделал пару глотков. — Ну… или что вы там чувствуете после всех этих ваших жутких ритуалов? Заметив наконец недоумение на лице Эла, парень театрально хлопнул себя по лбу. — Ах, ну да, совсем забыл. Он нажал на кнопу некого устройства, выглядывавшего краем корпуса из-за воротника плаща и «дыра в пространстве» уменьшилась до границ силуэта этого человека. Эл почувствовал себя заметно лучше, когда вновь начал привычно ощущать объекты вокруг, а чувство неприязни заметно уменьшилось. — Вы…кто? — Я? Ну, допустим,…друг. То, что этот молодой человек ни мимикой ни взглядом, ни даже малейшей интонацией голоса не выражал эмоций сильно настораживало. — Пока не забыл, вот держи! Эл поймал брошенную ему верёвочку с нанизанным на неё красным кристаллом. — Это твой новый пси-фокус. Тот, который у тебя изъяли, оказался заражён и был уничтожен. — Ну…спасибо. И что теперь? — Если честно, чувак, я не знаю. Мне сказали мол бросай все дела, топай туда…ну ты знаешь как это бывает. Эл неуверенно отрицательно качнул головой и повисшее молчание длилось бы, наверное, вечность, если бы Эл непроизвольно не поёжился от холода. — Что-то ты какой-то скучный, не как прошлый «перчик». Ни тебе пылающих столбов, ни безумных пророчеств… ты вон даже не нарисовал ничего своей кровью… А говорили, что ты интересный. Эл лишь пожал плечами, не до конца понимая смысл фразы, на что парень в плаще устало вздохнул. — Эх…расслабься, ничего мне не говорили. — Мне холодно. — Аааааа, вот в чём дело. Тряпки в сумке справа от тебя. Эл обнаружил рядом с собой небольшой пакет с аккуратно сложенной стопкой непривычно новой и чистой одежды, состоящей из нательного белья, брюк, утеплённого жилета и ботинок. — Я так понимаю, что моё обучение здесь подошло к концу? — Здесь, пожалуй, да, а вообще придётся, похоже, изрядно попотеть, если ты, конечно, на что-нибудь сгодишься. — А на что я могу сгодиться? — Ну смотри: лететь нам отсюда до следующей остановочки, я думаю, неделю. Это если шторм не будет особо сильным и у навигатора не потекут из ноздрей расплавленные мозги. Из экипажа на «Светящей» только сервиторы и пара прокуренных обскурой бородатых мужиков. А ты гладенький весь такой, согреешь мне кровать. — Не понимаю… — Ты что, здесь ни с кем не развлекался? — Меня держали в цепях в тёмной камере в течении пяти лет, если верить надзирателю Руфию. — Ого. Да ты, оказывается зверь. Затрахал тут половину Схолы до такой степени, что тебя закрыли в… — Так что мне нужно делать? — Работать, мой друг. Нам предстоит много работы прежде чем из тебя можно будет сделать хотя бы годный расходный материал. -… — Я тебе не нравлюсь да? Не переживай. Честно сказать, я вообще никому не нравлюсь и далеко не за болтовню. — Я просто не понимаю о чём ты говоришь. — Ох, над этим мы, кстати, тоже поработаем. Боже Император, вы только представьте: неприкасаемый учит псайкера… малышка Виви будет в восторге. Эл вздохнул тяжело и безнадёжно. — Меня зовут Ленз, кстати… грёбанный чёртов дознаватель Ленз.