Глава VI: Логово зверя.
«Вы спрашиваете имел ли я право предать смерти десятки миллиардов людей, но никто из вас не поинтересовался имел ли я право оставить их в живых!» © инквизитор Криптман, Ордо Ксенос. 327.850.М41. Сцинтилла. Улей Сибеллус. Центральный квартал. Ливень шёл сплошной стеной с самого утра и вопреки надеждам продолжал идти и ночью. Бушующие потоки воды стекали по исполинским зданиям и водосборникам подобно рекам и водопадам. Хоть это и шло на пользу улью, который отмоется хотя бы от какой-то части смога и копоти, налипшей практически на всё, но Эла эта ситуация в корне не устраивала, потому что он уже битый час сидел на парапете жилого шпиля, на высоте в пару километров над проспектами среднего улья в обнимку с обдуваемой всеми ветрами чугунной горгульей и уже порядочно замёрз, промокнув до нитки. Чёртов поезд опаздывал. А ведь его так торопили в храме… «Темплар Харлок, советую вам поторопиться! Малейшее промедление может стоит жизней тысячам людей!» И вот… Город внизу горел и переливался всеми оттенками ночного освещения. Он не переставал бурлить жизнью ни на минуту и никогда не спал, отчего даже обе луны «Сотус» и «Лахезис», казалось устали и скрылись за тучами. Где-то вдалеке, за стеной дождя виднелся грязно-белый овал «Пан — Юдициума» — гигантского штаба Адептус Арбитрес, видного почти со всех уголков этого района улья. Сам Сибеллус же как моровая язва растянулся на 8 тысяч километров вдоль береговой линии основного континента и охватить взором его границы даже в хорошую погоду не представлялось возможным. Вода стекала струйками по лицу, собираясь в один поток на подбородке и беспорядочно капала с занавеса мокрых волос. «Да, вода может и смоет грязь со зданий и улиц, но никак не смыть грязь в душах людей, которыми кишит это место.» Эл не был уверен как обстоят дела на других мирах Империума, но что-то ему подсказывало, что разница пренебрежительно мала ибо люди везде остаются людьми, не более того. У знати, живущей в верхнем улье есть абсолютно всё, чего можно желать, но они умудряются желать ещё больше. Они купаются в вине и благовониях считая это само собой разумеющимся и заботятся лишь о том, как бы ещё вычурнее украсить свой особняк на шпиле, добавляя в и без того разномастную архитектуру новый штрих. Говорят это только местная мода и хорошо если так. У остальных же нет абсолютно ничего. Одни ютятся в комнатушках среднего улья как пчёлы в сотах и безвольно бредут на тяжелейший монотонный ручной труд в бесчисленных мануфакториумах, которыми забит до отказа весь средний уровень. Идут по гигантским улицам средь рядов разбитых временем статуй, символизирующих полное безразличие к былому величию и к ним самим. Другие же вообще существуют неизвестно за счёт чего, проживая милосердно короткие жизни средь, раздавленных верхними уровнями, первых построек. Там, где-то глубоко внизу, между остатками древних храмов, заводов и жилых кварталов в окружении гигантских изваяний тех, кого уже не помнят, живут те, о ком и не вспомнят вовсе. За тысячу лет непрерывного роста подулей превратился в спрессованный муравейник, наполненный жителями, в большинстве своём и не подозревающими о том, что над ними ещё более огромный город. Кстати для многих из верхних уровней это взаимно, в связи с чем любые данные о численности населения даже приблизительными назвать нельзя, что судя по всему не так уж и сильно расстраивает Адептус Министорум. Эл попытался закрыться своим намокшим плащом от порывов ветра, хлеставшего ливнем по лицу, но это не особо помогло. Единственное, что хоть как-то согревало, это свежие воспоминания об объятьях Ламии утром. «Кстати где она сейчас и что делает?..» Эл слышал от неё только название: «Латунный город» Говорят там очень жарко. Жерло вулкана как никак, но всё лучше чем мёрзнуть под дождём. Авгур радар заморгал огнями, сигнализируя о том, что сигнатуры на одном из магнитных поездов, проносящихся через рельсовый узел внизу, соответствуют заданным параметрам. — Проклятый кусок металлолома, ты всё-таки прибыл! Эл медленно выдохнул, считая каждое сердцебиение и очищая разум, после чего спрыгнул вниз, отправившись в свободный полёт. Проносящиеся мимо лифтеры слегка дёргались при виде падающего камнем вниз человека. Они наверное решили, что он самоубийца… может быть так оно и есть, совсем скоро станет известно наверняка. Этажи пролетали мимо размываясь в протяжённые жёлтые ленты, а ощущение свободного падения холодило сердце. Приближающийся по подвесному магнитному рельсу поезд нёсся на огромной скорости, замедляясь лишь на поворотах и Эл упреждающе выстрелил крюком в пустоту из специального устройства на предплечье с тросом на конце. Крюк зацепился за детали одного из вагонов и Эла потянуло вслед за составом когда он уже пролетел мимо путей и собирался тихо мирно размазаться мокрым пятном по проспекту километром ниже. Благодаря компенсаторной системе в лебёдке руку не выдернуло. Его несло и мотало из стороны в сторону между проносящимися небоскрёбами как воздушного змея. Вдоволь насладившись аналогией, Эл активировал сматывающий механизм и тот с визгом электро мотора потянул его ближе к вагонам. Твёрдая опора в виде металлической крыши серьёзно успокоила напряжённые нервы, но Эл всё никак не мог оставить сомнения на счёт всей этой затеи. С храмом якобы связалась сама Людмила — предводительница секты «Красного искупления». Она сообщила о готовящемся страшном «преступлении против веры». Уже это само по себе вводило в замешательство. «Красное искупление» с молчаливого согласия властей творит бесчинства на улицах города каждый день, сжигая сотнями людей, показавшихся им недостаточно верными Императору. Это без сомнения больные на голову фанатики и хоть в еретиках никогда недостатка не было, разве так нужно нести очищение и свет? Его учили, что так… и сказали: «Очисть их всех!». Он нашёл вентиляционный клапан, засасывающий «свежий» воздух в систему герметичных вагонов и перекрыл его подолом своего синего плаща, казавшегося от воды в ночи почти чёрным. — Вот так… скоро кто-нибудь да поинтересуется поломкой, если они там, конечно, не обдолбались какой-нибудь наркотой, как это часто бывает. Долго ждать не пришлось. Через минуты три в начале вагона открылся люк и оттуда высунулась голова молодого человека. Завидев Эла он хотел было закричать, но его горло сдавило невидимой силой, отчего он лишь беззвучно хлопал выпучившимися глазами и ртом. Эл отпустил свою хватку слишком поздно и парень начал сползать по лестнице, потеряв сознание от нехватки кислорода. Мягко опустив его по лестнице вниз, Эл спустился сам, окунаясь в дурманящее тепло и сухость. Внутри всё было заставлено контейнерами и бездействующей аппаратурой, но первое, что бросалось в глаза это необычайно яркие краски на стенах и свисающие отовсюду паланкины с вышитыми на них праздными сценами. С дальнего конца выгона послышался женский голос, заглушаемый гулом генераторов магнитного поля. — Вот видишь! Я же тебе говорила, что у Вара золотые руки. Всё снова работает. Эх… вот доберёмся до места и заживём! Эл аккуратно спрятал тело между контейнерами и направился в начало поезда где ощущал странные тревожные возмущения, природу которых не получалось понять, однако чувство, что он залез не на тот поезд, неприятно висело под сердцем. Наводка была точная. Магистр Август ещё ни разу не ошибался в своих предсказаниях. Пружинящие шаги были совершенно бесшумными и Элу легко удавалось проскальзывать прямо перед носом у ходящих по своим делам людей, притом что они всякий раз и без того были сильно увлечены разговорами или собственными размышлениями, чтобы замечать кого-либо вокруг. Их мысли наводняли радость и надежда на лучшее будущее, что смутило Эла ещё сильнее, ибо всякий кто встречался ему на пути раньше, оказывался в разы более собран и целеустремлён в своих намерениях навредить гражданам Империума. Воздух был пропитан некой аурой, объединяющей всех пассажиров в коллективный экстаз, но никак не получалось определить её природу. В то же время он явно чувствовал, что его ментальные барьеры тают как мороженное под палящим солнцем сами по себе, подтачиваемые зовом пробуждающихся первобытных инстинктов и соблазнов. И чем ближе он подходил к первому вагону, тем во всё более приподнятом настроении находились люди, больше походя на сильно опьянённых и расслабленных отдыхающих аристократов, нежели на террористов — фанатиков и тем всё более упорно приходилось сопротивляться его разуму. Его душу словно нежно обсасывали и щекотали все органы чувств, пытаясь свести с ума, с другой стороны чувствовались ряды острых когтей, воображаемо рассекающих его плоть и вызывающих сковывающую боль, но в этой боли, он находил и невероятную сладость… удовольствие, растекающееся по телу и доводящее до дрожи. Сознание собиралось улететь на этих волнах, но Элу пока что удавалось держать себя в руках. Дверь первого вагона оказалась любезно открыта, а те, кто вроде как должны были её охранять, самозабвенно целовались и рвали друг на друге одежду совсем неподалёку. С большим трудом Эл поборол импульсивное желание присоединиться к ним прямо сейчас. Что-то подталкивало его, будоражило воображение, заставляя забыть и отдаться тайным порывам… всем сразу, самым жестоким и безумным… главное не останавливаться! Нет! Нет! Он пришёл сюда не за этим. Лоб от напряжения покрыла испарина, а по губам потекли две тоненькие струйки крови из носа. В просторном машинном отделении стояло четверо человек и возбуждённо разговаривало, хлестая себя зазубренными плётками по исполосанным ранами телам, но едва Эл вошёл, они синхронно достали оружие и уверенно направили на него. — Ты… Ты кто вообще такой? — Я пришёл поговорить. Эл старался двигаться медленно и плавно, чтобы никого не спровоцировать раньше времени. Его сознание было максимально сосредоточено и напряжено, выхватывая из окружающей обстановки любую мелкую деталь. «Если они и в самом деле те, за кого их принимает Людмила, необходимо узнать как можно больше, прежде чем устраивать тут резню» Зрачки у всех четверых оказались расширены до предела, а слезящиеся глаза покраснели от воспаления. Похоже что они прилично накачались какой-то дрянью и надеяться на толику адекватности не приходилось. — Мы не собираемся ни с кем разговаривать! Уходи! Всё уже решено и… и… — Что «всё»? — Всё! Мы будем счастливы! И даже не пытайся отнять у нас это! Все хотят отнять! — Что отнять? Мужчина, стоявший к нему ближе всех, похоже не выдержал переполнявших его противоречивых эмоций и начал истерично нажимать на курок дробовика, но тот лишь бессильно щёлкал. Это спровоцировало трёх других, но с тем же результатом. — Что за? — Оно не работает! Эл медленно выдохнул, ослабляя концентрацию на спусковых механизмах. — Мне нужно знать что и зачем вы здесь делаете. От этого зависит ваша дальнейшая судьба. — Что мы делаем? Мы лишь хотим освободиться! Понимаешь? Мы хотим свободы! — Свободы? — Да! Свободы от этого бесчеловечного гнёта, от вездесущих ограничений и постоянного контроля. Мы найдём себе новый дом без присмотра этого вашего бога — трупа! Эл насторожился теперь по настоящему, еле удержав свою руку от импульсивного порыва выхватить пистолет и представить всех здесь присутствующих прямиком на справедливый суд самого Императора раньше запланированного. Если и есть еретические высказывания, за которые сжигают на месте без суда и следствия, то это как раз было одно из них. Нужно быть абсолютно сумасшедшим, чтобы говорить подобное в присутствии агента Золотого трона. — Вы вынуждаете меня при… — Принять меры? Ахахахааааа! Звонкая смесь мелодичного женского и изнеженного мужского голосов звенела в воздухе, отражаясь эхом в его голове и продолжая его же фразу за него. На правой приборной панели лежала совершенно голая женщина в настолько вульгарной позе, что Эл был готов провалиться на месте. И как он мог её не заметить? Её ведь не было здесь всего секунду назад, он мог в этом поклясться. — Ты такой серьёзный и суровый, хахах! Пришёл наказать разбаловавшихся детишек, хотя и сам не против, ведь так? Эл не мог даже пальцем пошевелить или моргнуть, глядя на эту женщину с периодически проявляющимися, словно мираж, мужскими чертами. Она… она была так прекрасна. Невозможно объяснить как такая красивая и соблазнительная женщина вообще может существовать. Она игриво улыбалась и накручивала слепяще ярко-фиолетовые локоны на палец, призывно вышагивая рядом с ним. Каждое покачивание её бёдер было настолько плавным, что бесповоротно гипнотизировало и уводило мысли в неведомые прекрасные дали. Она подошла ближе и приторно сладкий аромат её духов заставлял сердце лихорадочно трепетать в тесной груди. Всё мужское естество Эла напряглось и пульсировало, а он сам прямо дрожал от желания обладать ею прямо сейчас… и эти мужчины рядом тоже, как оказалось, достаточно недурны собой, чтобы переплестись с ними в клубок изнемогающих от удовольствия тел. Лишь последний маленький островок сознания упорно не поддавался и удерживал Эла от пучины бесконтрольного безумия, глядя на него ухмыляющимся обезображенным шрамом лицом. В этот момент холодной струной в его голове прозвучал уже знакомый бесконечно далёкий шёпот: «Insa mae biel’nahr, faeneh moan tuh ahe, marun ilereneh she’lin!» Шёпот исчез также как и появился, но неведомым образом смог отвлечь и немного ослабить наваждение, охватившее весь разум и тело. Женщина довольно улыбалась, поглаживая его между ног и чувствуя его желание. Только сейчас Эл заметил, что её торжествующий взгляд наполнен угольной чернотой с горящими розовым мерцающим огоньком зрачками, кожа была неестественно бледной с синеватым оттенком, а на лбу из-под кожи с одной стороны проклёвывался серый рог. Её нечеловечески длинный язык соблазнительно гулял по телу, оставляя влажные следы вокруг сосков, а когтистая правая рука оставляла кровоточащие порезы на собственной шее. Одновременное отвращение и дикое желание наряду с протестами разума против происходящего создавали гремучую смесь чувств, готовых разорвать Эла на части. — Войди в меня! Стань самим собой, освободившись от запретов! Ты же так этого хочешь… всегда хотел, я вижу это в тебе. Он думал, что лопнет от натуги, но всё-таки преодолев своё восхищение ею, заставил свою правую руку нащупать за поясом рукоять ножа и рывком приставил его к горлу женщины. Такому нежному и притягательному… «Нет! Хватит!». Сам нож весил от силы полтора килограмма, но сейчас ощущались все 20 и его рука дрожала от прилагаемых усилий. Та, глядя на едва заметное свечение и электрическое потрескивание лезвия силового клинка, лишь расстроено приподняла брови. — Ты такой противный! Постоянно портишь игру! Неужели нельзя доиграть хоть раз? — Вера…моя…сильна! Слова давались с трудом от волнения, перехватывающего дыхание. Всего одно маленькое движение и голова этой твари покатится по полу, но он не мог этого сделать. Он не мог позволить себе убить такую красоту. Или это не он… Женщина слегка отстранилась и погладила поглощённого своими влажными фантазиями мужчину по щеке. Место где она коснулась его на глазах иссохлось как сухофрукт. — Прошло так мало времени, а ты уже успел забыть меня? Это так…обидно. — Ман…нука? — Ооооо, хахаахах! Ты всё-таки помнишь! Не всё так плохо как казалось, но ты так и остался тем же противным ребёнком каким был. Она вновь обрела игривый вид и лизнула Эла по мочке уха. Все попытки сопротивления её чарам вновь потерпели крах. — Ох…ах… Зачем ты вселилась в эту женщину? — Мне было интересно… к тому же она сама меня пригласила, ведь ей так нравились наши игры, ахахах! Все эти люди здесь добровольно. — Лжёшь, ты поработила их, точно также как пытаешься сломить меня и используешь для своей забавы. Я должен… должен… — Наказать меня? МЕНЯ? Ну накажи как это должен сделать настоящий мужчина, хахах! — Довольно! — Ну хорошо, а за что? Эти люди счастливы, я спасла их от страданий бессмысленного существования и поклонения чудовищно неблагодарному богу, который только и делает, что сидит целых десять тысяч лет на золочёном кресле и меееееедленно гниёт вместе с вашим драгоценным Империумом, и они благодарны мне. Их мысли сейчас далеко. Каждый из них получает то, чего всегда хотел. Вот, например, Филипп. Он всегда хотел завести семью, но 12ти часовой рабочий день и беспробудное пьянство не позволяли ему, а теперь он радуется в созданном мной мире, обнимая свою любимую жену и дочь. Разве это плохо? Ты собираешься вернуть его в унылое существование лишь только потому, что так учит Эклезиархия, потому что, как ты думаешь, того требует твой жестокий бог? Но твоему богу плевать на всех вас, он давно мёртв! Мой же бог слышит каждую молитву и награждает за каждое действие во славу его. Он желает всем наслаждения столько, сколько ты сможешь взять и я даю его им. Все мы служим по-разному. — Это всего лишь иллюзия! — А велика ли разница? Они её точно не замечают. — Это неправильно! Их души… — Им не нужны. Слушай, я увезу их очень, очень далеко. В пространстве Коронус их никто не будет и не сможет искать. Ни их, ни меня, а ты можешь и дальше изображать благодетеля и спасителя сколько тебе вздумается. Наши пути больше не пересекутся. Или ты можешь попытаться убить моё тело и все эти люди будут тебе страшно «благодарны», сгорая на костре. После того, как они стали моими, у них уже нет пути назад. Элу вспомнился случай, как один слепой калека, живший в его трущобах, приютил у себя твиста из подулья. Тот паренёк был благодарен старику за кров и всячески помогал ему. Вместе им было гораздо легче переживать тяготы жизни. Но как только старику рассказали, что он держит у себя мутанта, тот прогнал паренька избив до полусмерти только за то, что у него был хвост и по три пальца на руках и ногах. После чего, гонимые страхом заразиться проклятием, все соседи просто сожгли старика вместе с каморкой, в которой он жил. Трудно сказать была ли причина в открытой правде, в мракобесии или же в обычной человеческой жестокости. Одна убитая горем женщина бросила целый сиротский приют умирать от голода, когда узнала, что её сын уже никогда не вернётся с какой-то войны на какой-то другой планете. Надежда одного человека помогала многим и иногда, всё что есть у людей, всё что заставляет их жить это их иллюзии и надежды. Может быть это не совсем уместная аллегория, может быть именно так и становятся пособниками демонов, может быть это первый шаг на пути к одержимости, но пойти против собственных убеждений Эл не мог и убрал нож. Пол часа спустя, идя по людной улице, он с потерянным видом пробирался через толпу. Сомн мыслей кружил в голове и тяжёлым грузом лежал на сердце. Да, она видела его насквозь и знала на что надавить. Ей ничего не стоило солгать хоть тысячу раз и тем не менее он оказался в тупике. Конечно можно было бы слепо верить и следовать Имперскому кредо, но тогда нужно было бы перестать быть самим собой. Он запутался… Он понимал, что был не прав, был слаб и отпустил демонхоста, что принесёт только горе и разрушения всем, кого она встретит на своём пути, но всё равно не был готов исправить свою ошибку, да и скорее всего погиб бы так ничего и не исправив. Теперь надо будет как-то научиться жить с этой тёмной отметиной в душе, которая непременно будет пожирать его изо дня в день. «Я не достоин оказанного мне доверия… не достоин!..А ещё нужно сказать Августу, что он, похоже, „ошибся“ с наводкой…»* * *
«Мой клинок режет адамантиум словно бумагу, но он лишь дубинка, в сравнении с лезвием моей воли» © — инквизитор Кэдэ, Ордо Еретикус. 012.851.М41. Сеферис — Секундус. Низкая орбита. Воспоминания выстроились в хоровод и постоянно сменяли друг друга. Джеш был славным пареньком, никогда не терявшим бодрого расположения духа и почти не знакомым с тёмными сторонами человеческой личности. Многие подшучивали иногда, что если ему устроить жилище в самом сердце «Ока ужаса», то он как ни в чём не бывало встанет под вопли новорождённых богов, умоется дождём из горячей крови и начнёт готовить стейк из ещё живых младенцев не поведя бровью, ибо будет уверен в нереальности происходящего. Его как будто не коснулись те испытания и тяготы, что выпали на долю каждого служителя храма Псайкана Каликсиды. Не ужесточился и не помрачнел. Странный человек для тех обстоятельств, в которые он попал. Да, он был неуклюж и обделён талантом как в силе разума, так и тела, но всегда умудрялся выкручиваться за счёт других своих качеств. Эл помнил несчётное количество раз, когда Джеш выручал его и подбадривал. Без этой поддержки он, возможно, не выдержал бы всего того, через что пришлось пройти. Например то «бдение в башне вечного плача»… если бы не его голос в голове, направляющий и успокаивающий, за который Эл цеплялся как за спасительный обруч в океане безумия, всё могло бы кончиться совсем по-другому. Поэтому причин, чтобы не раздумывая, вызваться первым на задание по его поиску было более чем достаточно. Астропатический хор в крепости Адептус Астра-телепатика уже три дня не передаёт от него никаких сигналов, что не на шутку обеспокоило руководство храма. Никто и не предполагал, что обычная инспекция в шахтёрский посёлок на Сеферис — Секундус, по поводу сбоя поставок руды, может вызвать затруднения у пусть и не самого выдающегося, но всё же полностью подготовленного храмовника. Не говоря уже о том, что он может бесследно пропасть. Хотя, зная Джеша, Эл мог легко представить себе, как тот вляпается в неприятности на ровном месте даже в приюте для малолеток на каком-нибудь агро-мире в сердце сегментума Пацификус. С другой стороны выглядело крайне странным то, что Администратум, имея в своём распоряжении целую армию разнопрофильных клерков по всему сектору и даже корабли линейного флота с подразделениями Сцинтийского протектората на борту, утруждает себя привлечением религиозного ордена к такого рода рутинной работе. Или же… ему просто о многом не сказали… как всегда. Встряска от вхождения челнока в атмосферу вырвала Эла из размышлений, а пёстрая бело-зелёная поверхность планеты напомнила о том, что было бы неплохо раздобыть что-нибудь с термоизолирующей прокладкой. Когда он, закутавшись в толстую накидку, вернулся к иллюминатору за бронекристаллом открылся вид на Айсенхольм. Циклопический дворцовый комплекс, проплывающий внизу, купался в лучах солнечного света, собираемого специально сфокусированными линзами и зеркалами размером с многоэтажные дома. Будучи подвешенным между ближайшими горными хребтами на невероятного диаметра цепях, этот замок, целиком состоящий из цветного стекла переливался всевозможными оттенками как самый настоящий драгоценный камень в оправе, а под ним, словно антипод, зияли дымящиеся карьеры «Горгонитовых шахт» и громоздящиеся по краям кварталы «Простолюдья». По информационной сводке в замке проживала сама королева Лахрима III со всей своей свитой, личной армией и целыми династиями потомственных слуг. Эл сверился с картой и облегчённо вздохнул, удостоверившись, что его поиски будут проходить вдали от этого места, ведь всего один вид напыщенных знатных особ вызывал у него недомогание и плохо скрываемый ядовитый сарказм. Замок «Бронншир» с одноимённым рудником располагался милосердно далеко от столицы и Эл надеялся, что провинциальные бароны будут не особенно ему докучать. Пилот челнока, подросткового вида молодой человек беззаботно обернулся во время выполнения виража. — Зря вы так хмуро смотрите на мою родину, господин. — Ничего такого, просто… не люблю холодный климат. — Холодный? Но здесь же одно из самых тёплых мест на континенте. Траву видно целых два месяца! — (кивая) Недурно. — Хотя и в самом деле, господин, раньше я перевозил дрова из «Леса скорби» в Дропвилль. Вы не поверите насколько люди могут быть благодарны за хорошую растопку. Заметив на лице парня ностальгическую улыбку, Эл не удержался от предположения. — Особенно если у них нет денег. — Вы про бартер? О да… была в том селе пара хорошеньких жёнушек… — Чьи мужья и донесли на тебя за контрабанду. Парень невозмутимо кивнул, но Эл нисколько не обманулся, почувствовав всю горечь отчаяния, съедающую этого человека изнутри, ведь скорее всего тот штраф, что на него наложило местное правосудие в лице какого-нибудь дворянина, придётся оплачивать и паре поколений его потомков, если, конечно, у него будут потомки, ибо ни одна женщина из лётной гильдии не согласится иметь дело с таким должником как он и парень, судя по взгляду, это прекрасно понимал. — Я думаю достаточно умно для них… Скажите, а на других планетах есть деревья? — Для тебя будет лучше, если я скажу, что нет. Они оба коротко улыбнулись и продолжили полёт, погрузившись каждый в свои мысли. Инфопланшет с официальной легендой одиноко валялся на соседнем сиденье и моргающим экраном выдавал заурядные данные личного дела. Димеус Понтикар Лу — статист Адептус Министорум, командированный на Сеферис — Секундус зачем-то там и так далее. Не было сомнений в том, что её придумала сама Ламия, чтобы его позлить. «Ха! Она думала я и вправду буду читать всю эту галиматью» Всё и так понятно, очередной книжный червь без свободы самовыражения за личиной которого очень удобно прятаться когда пытаешься вынюхивать что-нибудь. Эл сошёл с трапа челнока и проводил его взглядом с леденящим душу чувством, будто холодный ветер дул не снаружи, а внутри. От грунтовой посадочной площадки к небольшому поселению, виднеющемуся сквозь беспорядочный танец снежинок, вела только узкая протоптанная тропинка, на которой размокший грунт был лишь немного плотнее, чем по краям. Зелёная низкорослая трава выглядывала из-под припорошившего её снега по всей округе, не успев даже пожелтеть к заморозкам и явно контрастируя с серым небом, напоминающим огромные грязные комки ваты через которые совершенно не видно бесконечной вереницы грузовых барж, уносящих на орбиту сотни миллионов тонн высококачественной руды ежедневно. Само селение представляло из себя нагромождение примитивных малоэтажных бревенчатых и дощатых домиков, окружающих небольшую, но гораздо солиднее выглядящую каменную крепость с серыми зубчатыми башнями и развевающимися над ней жёлтыми гербовыми стягами. Довольно типичная картина для феодальных миров, насколько он мог судить, исходя из обучающих пикт-архивов. Хлюпая по полузамёрзшим лужам, Эл невольно обратил внимание на то, что ни один из замученных работой людей, проходящих мимо, не поднял на него глаза даже мимолётно, а те, что смотрели издалека тут же прятались. Он почти не слышал никаких мыслей. Только отупляющий вакуум в головах и лишь изредка раболепский страх перед ним… «Странно». А послушать бы надо. «Может здесь есть какое никакое питейное заведение? Так сказать средоточие слухов и развязанных языков», ведь каким бы ни был мир, люди всё равно в большинстве своём имеют общие привычки, а живи он сам здесь, то уж точно не просыхал бы. Никогда. Пока Эл искал глазами вывеску или любой другой опознавательный знак, он краем глаза заметил двух рослых мужчин в желтоватых стёганных ватниках, торопливо шагающих к нему. На поясе у них болталось по примитивному полуметровому стальному клинку в кожухе, а лица прикрыты изъеденными молью шарфами. — Назовитесь и предъявите документы! — Я Д…Димеус, достопочтимый господин, (Эл сложил руки вместе в знак скромности и покорности) вот моё удостоверение статиста, я… — Королевская печать есть? — Печать? — Всё с тобой понятно, залётный. Потопали с нами! Ты арестован за государственную измену! Оба небрежно опустили руку на эфес своего оружия скорее для устрашения и подтверждения серьёзности своих слов, нежели в ожидании сопротивления от зашуганного писаря. Эл же изобразил явное недоумение на своём лице, решив не выходить из образа пока не станет ясно что вообще могло пойти не так. — Как? Постойте, милостивые государи, я едва прибыл и не мог совершить ровным счётом ничего против вашей многоуважаемой госпожи и господина! Ежели мною нарушен местный протокол для незарегистрированных граждан, то по законам Империума и милостью Его сущего на земле, местное уполномоченное лицо должно оформить протокол номер 178UQ34 и направить официальную депешу территориальному Арбитру… — Ща мы тебя оформим, хлопец не боись! По самые гланды оформим! Несколько секунд заминки, пока мужчины сконфужено пытались переварить высказанную им информацию и готовились распускать закованные в латные перчатки руки, вполне хватило на то, чтобы мягким воздействием разума подавить их агрессию и направить мысли в более дипломатичное русло. — Лаааадно, Тиф, к барону его и дело с концом, пусть сам с ним разбирается, а то у меня сейчас котелок вскипит от его болтовни. — Ага, эти писаки вечно болтают всякую околесицу. Путь до барона оказался недолгим, так как замок располагался на соседней улице. Массивная деревянная дверь, окованная железом, медленно опустилась на звякающих цепях прямо перед ними, становясь единственным мостом через внушительный ров, окружающий унылый серокаменный замок с узкими бойницами вместо окон. Внутренний двор жил и гудел от десятков людей, занятых грубым ручным трудом, а при отсутствии сквозного ветра ещё и порядком вонял чем-то прокисшим. Среди всей этой суеты одетых в рваные полушубки мрачных людей сильно выделялся один тучный бородатый мужчина в роскошных расшитых серебром мехах. Его закругленные пальцы сжимали хлыст, который сразу же впился с характерным хлопком в спину одному из слуг, пробегавшему с вязанкой сухой травы неосторожно близко к зоне досягаемости хлыста. — Эээээй! А чего это никто не танцует? А? Ещё паре слуг досталось по удару. — Танцуйте я сказал! У тёти моей двоюродной сестры сегодня годовщина свадьбы! Для вас это что, не праздник что ли?! Совсем распоясались, твари! Лицо мужчины было багряным от напряжения и негодования. Слуги уже плясали как только могли, побросав все свои дела, но барон, похоже только поймал кураж и едва не захлестал до полусмерти подвернувшуюся девушку, которая танцевала неуклюжее всех из-за больных суставов ног. Эл хотел хоть как-то унять её боль, но боялся выдать себя. Поэтому просто громко закашлял, дабы привлечь его внимание. — Это что ещё за хер нарисовался? — Так мы это, барин… того… задержали, так сказать, нарушителя. Дескать шастал тута в красном! Сами всё видите, чё рассказывать то? — Умом тронулся что ли? Нахер поехавших сюда тащите? — Так он это… на корыте летающем явился, про законы чё-то балакает, вот и решили к вам… Вы, барин, человек образованный, разберётесь. А то мало ли что. Поди проссы этих залётных кто такие. — Ааааа… Иномирец что ли? Ну тада усё панятна. А ну пшли отседова, псы слеповатые! А ты, красненький, поди-ка сюды! От барона ощутимо несло алкоголем, не таким хорошим, как Элу доводилось пробовать, но на удивление дорогим. Он смотрел на Эла презрительным взглядом, однако, когда Эл приблизился на расстояние в несколько шагов, изменил выражение лица на задумчивое и начал нервно растирать ладони. Эл ожидал какого-нибудь вступления, но тот лишь кивнул в сторону парадных дверей и зашагал к ним. Чертог впереди светом из своих окон обещал тепло и уют. Сразу после входа Эл снял свою утеплённую накидку с красными рукавами и мысленно выругался на то, что невнимательно отнёсся к статье о культурных особенностях Сеферийцев. Заметив это, барон только фыркнул вскользь. — Носить красный могут тока члены королевской семьи и те, кто с ними непосредственно связан. Об этом здеся знают все ещё с младенчества, ибо наказание за такое достаточно суровое чтобы о нём не забывать, но такие как ты… напоминают мне, что галактика несоизмеримо больше, нежели этот промёрзший кусок камня. Пусть и несметно богатый. Глядя на тебя я вспоминаю насколько мы все здесь на самом деле незначительны, а это неприятно. Эл не желал усугублять ситуацию, поэтому сдержал свою ухмылку в подтверждение чертовски правдивых слов барона. Его больше сейчас беспокоило то, что он всё никак не мог понять что же его смущает в этом человеке. Просто ощущение какой-то «неправильности». Некая необъяснимая чуждость, не поддающаяся классификации. Причём внешне он был совершенно непримечательным человеком, страдающим от переедания, или, правильнее сказать, наслаждающегося им. Внутри замка было несколько мрачновато, но тем не менее роскошно. Густые ароматы благовоний и мягкие ковры создавали ощутимый контраст с миром за пределами этих холодных стен, выложенных изнутри мозаикой цветного стекла в полном соответствии с сеферийской модой. Полы и потолок тоже. «Дешёвое подражание правящему двору». Подумал Эл. «Есть вещи, которые не меняются от мира к миру». Они вдвоём зашли в просторный уютный кабинет с длинным хрустальным столом. Барон, переваливаясь, уселся у изголовья и испытующе посмотрел на переминающегося с ноги на ногу Эла. Молчание затянулось и никому, похоже, совсем не хотелось играть в эти странные игры-гляделки. — Уважаемый, мне очень жаль, что я оскорбил своей одеждой царский двор, но позвольте мне всё же вернуться к делам государственной важности. Любые компенсации будут урегулированы официально, уверяю вас. — Ой, да угомонись ты. Плевать я хотел на твои дела. Лучше скажи, я сильно похож на свою мать? Её портрет вооон там, в дальнем правом углу. В иссушенном старом лице благородной женщины на ветхой картине было трудно найти схожие черты с расплывающимся за столом человеком, но Эл решил попытаться. — Был тут до тебя ещё один растяпа, ходил всё вынюхивал: «Почему, говорит, недогруженные баржи отправляете на орбиту?». А я ему говорю мол со своими крепостными я сам справлюсь, иди лучше кухарку поучи баланду варить! «Ну наконец-то удача, раз он сам об этом заговорил, можно будет не выдавать свою заинтересованность» — У вас её глаза…и нос. — В самом деле? — Ну мне так кажется, по крайней мере. — Да? А вот мне кажется, что ты пытаешься меня надурить, колдун. «Как он смог почувствовать мою тщательно скрываемую ауру?» Эл надеялся, что его удивление никак не проступило на его лице и да, он с самого начала ощутил в толстяке некоторые способности. Уровня «каппа», не выше. Люди с таким потенциалом не могут даже осознать его наличие и уж тем более контролировать, списывая всё необычное на характерную для них удачу или так называемую «интуицию». К тому же этот толстяк, судя по всему, и понятия не имеет о настоящих колдунах варпа, продавших свою душу тёмным богам за знания, которые мозг простого смертного совершенно не в состоянии воспринять или способности, нарушающие любые законы мироздания своей чудовищной и богопротивной силой. Эл их тоже не встречал, но знал об их существовании и молил Императора о том, чтобы так оно и оставалось. — Простите, но я не понимаю о чём вы, хахах, о Трон на Земле, звучит как нелепица. — А я знаю, у меня ладони начинает покалывать от одного вашего вида, паршивые ублюдки, уж это то я знаю! К тому же ни один нормальный человек не разглядит что намалёвано на той картине в тёмном углу, хоть усрётся, а ты вон даже не щурился! Всех бы вас извёл, паскуд! И тот, про которого я говорил, тоже сгинул в рудниках, слава Императору. Но, как говаривала моя матушка: «С кем только не поведёшься для благого дела» Мы можем оставить твои грехи между нами, всё равно Трон златой тебе судья, только выполни мою просьбу. Чтобы не ляпнуть лишнего, Эл решил промолчать. Его терпение подходило к концу. — В последнее время стали пропадать шахтёры, точнее они и раньше пропадали, но не по сотне человек в неделю. Так ведь, сам понимаешь, мужиков не напасёшься, а проверять у кого ни глянь кишка тонка. Про вашу породу я слышал, что вы в этих делах получше других, так что иди, вот тебе моя расписка. «Чтож…мне всё равно, как оказалось, туда идти, поэтому…» — Я, правда, не совсем по этой части прибыл… я тут за переписью населения… — Ну так и перепишешь заодно! — Будь по вашему, государь. — Вот и славненько, топай к Пипу, он тебя проводит и это… возьми у него что-нибудь НЕ красное. Эл ни в коем разе не ожидал, что будет благодарен такому абсурдному стечению обстоятельств, сэкономившему ему в итоге кучу времени. Так называемый Пип являлся помощником смотрителя шахты и его нужно было искать у края карьера за поселением. Пока он шёл по улицам, укрывшись старым изъеденным вредителями шерстяным плащом, который баронский конюх уже собирался выбрасывать, случайно заметил какую-то возню за покосившимся и явно заброшенным сараем. Четверо мужчин с пеной у рта избивали подростка и никто из прохожих не обращал на это внимания. По крику стало понятно, что это девочка, но крик был странным. Он звенел в воздухе при том, что сама девочка вообще не размыкала опухших и разбитых губ. Психический вопль. Дикий и неконтролируемый выброс невидимых человеческим глазом энергий, каким-то чудом огибающий избивающих её мужчин. Видимо этот ребёнок пробудился слишком резко как для самой себя, так и для окружающих, что повлекло за собой вполне типичную для обычного человека волну агрессии и страха перед явлениями, на которые он не то что не в силах повлиять, но даже понять. Сами мужчины были, похоже, слишком захвачены своей яростью, подстёгиваемой всеми теми жуткими ощущениями, возникающими при контакте с изливающимися из её сознания потоками психической энергии, чтобы слышать её рыдания. — АХ ТЫ, МЕРЗКАЯ СКОТИНА! — СДОХНИ, ГРЯЗНАЯ СУКА-ТВАРЬ! СДОХНИ! — Надо сжечь её, пока она не заразила нас своей порчей! Метавшаяся рядом и напуганная до смерти, женщина безрезультатно пыталась их остановить. — Нет, Карл, пожалуйста! Остановись! Это же наша дочь! Один из мужчин подобрал из мешанины снега и грязи камень с явным намерением расколоть девочке голову. Эл понимал, что не успеет на таком расстоянии ничего сделать, кроме… Одна лишь мысль, молниеносная и вездесущая. Воздух на мгновение дрогнул от просвистевшего сгустка невидимой воли, сжатой в бесконечно узкое лезвие воображаемого и почти неуправляемого клинка. После чего камень в руке разлетелся на несколько идеально ровно срезанных кусков вместе с ломтиками сжимавших его пальцев. Замерший в недоумении мужчина ещё пару секунд смотрел на остаток своей ладони, прежде чем завопить от боли. Трое других остановили избиение не понимая что произошло и развернули свои забрызганные мелкой кровяной крапинкой лица ровно в тот момент как Эл успел подбежать. — Пошли вон! Эмоциональный порыв оказался слишком сильным, поэтому воздействие его воли на собирающихся замахнуться на него мужчин возымело гораздо более мощный эффект, нежели он мог ожидать. Всех четверых скрутило от резкого болезненного спазма внутренностей, о существовании многих из которых эти люди даже не догадывались… до сего момента. Девчонка же всё также лежала в припорошённой снегом грязи, свернувшись калачиком, и не издавала ни звука. Только телепатический вой угасающего разума, от которого по телу шли совсем не воображаемые мурашки и волосы вставали дыбом. Боль от многочисленных ушибов и ссадин перехватывала ей дыхание. Эл внимательно посмотрел ей в глаза, но нашёл там только метающиеся в тумане из стороны в сторону крохотные точки зрачков. Она была сейчас не здесь. — Её нужно срочно успокоить и согреть, отведите её домой, пока не стало хуже! Женщина, стоявшая до этого в нерешительности, разразилась бранью и плюнула ему прямо в лицо. — Да пропадите вы все пропадом, нелюди проклятые! Эл понимал, что она плачет и злится даже сама не зная от чего и ничего с этим не мог поделать, но оставить всё как есть было ещё противнее. Его нутро холодело от собственных воспоминаний о страданиях ребёнка, вынужденного в одиночку справляться с этим чудовищным проклятием, пожирающим душу ежечасно. Он подхватил безвольное тело девочки и, накрыв её дарёным плащом, понёс куда угодно, лишь бы подальше отсюда. В идеале было бы передать её в местный Изоляриум под названием «Цитадель покинутых» для подготовки к отправке вместе с остальными отловленными псайкерами, но, учитывая обстоятельства, она скорее всего не дотянет до туда и всё что он мог сейчас сделать это обезопасить её и окружающих людей от неё самой. Прохожие по прежнему не обращали на происходящее внимания. На отшибе селения стоял небольшой барак, смотрящий на всё вокруг своими чёрными пустыми глазницами. Замок на двери насквозь проела ржавчина и одного уверенного пинка хватило, чтобы сорвать с петель вообще весь дверной косяк. Внутреннее запустение холодило даже больше, чем студёный ветер и во всём помещении нашёлся лишь один тихий уголок, чтобы попытаться согреть ребёнка. Собрав с пола несколько охапок слежавшегося сена, он обложил им девочку, вокруг которой по стенам уже поползли отроги нарастающего инея, а воздух полнился какофонией потусторонних шёпотов. Он осторожно направил тщательно выверенные потоки собственной воли по её телу, сшивая внутренние разрывы, соединяя надломленные кости, отгоняя боль и разгоняя застоявшуюся кровь. Воздействовать же на дезориентированное варпом сознание было значительно сложнее и одному Императору известно, что она там сейчас видит и жива ли её душа до сих пор. Не имея достаточного опыта и знаний в этой области психических дисциплин, на свой страх и риск он попытался разорвать её связь, подавить её разум хоть не надолго, чтобы дать передышку истощённому дитя. Она оказалась на порядок сильнее его и, едва он попытался, её подавляющая мощь чуть не вырвала его собственную душу из тела, выгнувшегося дугой в кратковременном приступе беспорядочных спазмов. Многочисленные тренировки спасли его разум от мгновенной гибели и Эл, жадно глотая ртом воздух, смотрел на кружащийся деревянный потолок, в попытке снова вернуться в действительность. В реальности прошли секунды, по ощущениям же он пробыл в психическом контакте с ней целые сутки… целые сутки потусторонних ужасов, среди которых она бродила не в силах выбраться и которые он даже не осмелится никогда вспомнить, ибо его собственные, по сравнению с ними, оказались прекрасной дрёмой среди тихо журчащих ручьёв на каком-нибудь райском мире. Как бы там ни было, его попытка возымела эффект и глаза девочки немного прояснились, испуганно уставившись на него сквозь штору грязных соломенных волос, а пальцы стали в истерике царапать лицо. Разбитые губы едва шевелились будучи слепленными запёкшейся кровью, но каждое её слово звучало отчётливо и расходилось звонким эхом, заставляющим вибрировать кости и весь барак. — Слышишь как они поют?.. Как зовут небеса забрать своих детей обратно в чрево… вместе со всем вокруг?.. Как их голос разносится во тьме меж звёзд?.. Слышишь? Как тьма вдалеке… отвечает им? — Кто зовёт? Кого? Эл слышал лишь отдалённый звон в варпе и ползущую в бесконечной дали неразличимую тень, которая может оказаться чем угодно или ничем вовсе, ведь это варп, но её восприятие намного тоньше и осознать те чувства, что мог испытывать ребёнок с такой силой и безумием, не представлялось возможным. Не исключено также, что она просто сошла с ума, что достаточно часто доводилось видеть среди людей, вот так неожиданно столкнувшихся со способностями, на которые их разум не был рассчитан. Какова бы ни была причина, девочка ничего не ответила, потеряв сознание и бессильно свесив голову. Трудно сказать сколько прошло времени в обдуваемом всеми ветрами дощатом строении, но на улице успел выпасть приличный слой снега и Эл сквозь поверхностный сон услышал его хруст под ногами людей, приближающихся цепью к бараку. «Семь? Нет, десять человек… большой вес, лязг железа, похоже надо всё-таки выйти» Он выглянул, немного щурясь от бьющей в глаза белизны, и зашагал им навстречу. Десять крепкого вида мужчин в примитивных стальных латах и один, которого он не услышал, чуть позади. Выдыхаемый ими пар струился сквозь решётки наглухо бронированных шлемов и сразу же уносился боковым ветром. Каждый нервно сжимал в окованных сталью руках пику или топор. Половина держала во второй руке факелы, коптящие подожженной смолой. При всех видимых преимуществах они всё равно наполняли воздух гнетущим беспокойством и неуверенностью в собственных силах. — Отойди, парень, не твоё это дело. — Вы не понимаете. Она всего лишь ребёнок, которому нужна помощь. Она не желает никому зла. — Ведьму надобно сжечь! Предать, дескать, правосудию Императора. Как всегда делали наши деды и прадеды! Сжигали и жили себе спокойно без всякой чертовщины! А за пособничество нечестивым отродьям ты сгоришь вместе с ней! Оно тебе надо? Отойди, по-хорошему говорю! — Уходите. Я не дам вам убить этого ребёнка только потому, что вы боитесь всего чего не понимаете! — Ну… как знаешь, парень… Мы только хотим защитить наши дома. «Дело дрянь!» Их слишком много. Даже со своей подготовкой и оружием Эл прекрасно понимал, что он всего один, а они, вероятно, тоже не пальцем деланы, раз поголовно обмундированы в достаточно дорогое по местным меркам снаряжение. Стоит пропустить удар и ему конец, как и девчонке, будь она неладна. Перспектива «Чёрных кораблей» для неё всё-таки куда лучше смерти, ведь он сам… что бы было с ним не попади он тогда в руки имперских властей? Закончил бы свои дни в какой-нибудь выгребной яме, карябая на ржавой стене стёршимися до костей пальцами безумные символы в очередном припадке диких видений или оказался бы четвертован каким-нибудь охотником на ведьм, загнавшим его и зарезавшим как свинью во имя мира и безопасности граждан Империума. Каждый заслуживает шанс. Латники на мгновение замерли, когда в левую руку Эла из рукава скользнул пистолет, но будучи неосведомлёнными в его назначении, снова пошли в атаку. Напоминая раскат грома прозвучал одиночный выстрел и левое колено самого ближнего латника разлетелось фонтаном искр и кровавых обломков костей. — О Трон, храни нас! (прозвучало сразу от нескольких из них одновременно с завываниями раненого, схватившегося за ногу и катающегося по снегу перед ними). — Сожгём и этого колдуна заодно! Навались мужики! Эл всем сердцем надеялся, что демонстрация силы их остановит, но прогадал и когда после небольшой заминки они двинулись на него, прогремело ещё два выстрела. Обе вольфрамовые пули с разделяющимся сердечником прошли через стальные шлемы на вылет, оставив после себя внутри них лишь кровавое месиво, брызнувшее через переднюю решётку, а сами носители шлемов в предсмертных судорогах повалились остатками лица в снег. Настроения чтобы пытаться их убедить не было совсем. Он был очень зол. А на то, чтобы осознать, что пистолет заклинил в самый неудачный момент Элу потребовалось целых три бессильных щелчка во время нескольких драгоценных секунд, которых у него как раз не было, потому что сразу три пики уверенно разрезали воздух по направлению к его груди. В спешке выпущенная волна невидимой силы вздыбила снег под ногами в белый непроглядный вихрь, но оказалась слишком слабой, чтобы сбить тяжело бронированных бойцов с ног и только ненадолго остановила. Этой паузы оказалось достаточно, чтобы Эл откатился кувырком в сторону от просвистевшего метательного снаряда и вытащил своё основное оружие с натренированной тысячами болезненных занятий молниеносной сноровкой. Тонкий изящный психосиловой клинок, длинной в четыре ладони был идеально сбалансирован и подогнан исключительно под своего единственного хозяина, являясь после каждодневных тренировок продолжением не только тела, но и самой души владельца, которая сияла тусклым белым светом на освящённой гравировке и по всей длине обоюдоострого лезвия. Психоактивный сплав, покрытый священными обетами и литаниями чистоты легко пропускал его волю через себя и мог даже обычную заточку превратить в смертельно опасное оружие не встречающее никаких преград на своём пути. И когда Эл обнажал его, ощущая как просыпается алчущая крови собственная воля клинка, он уже не мог отрицать того факта, кем он на самом деле являлся, сжимая его в своей правой руке и наслаждаясь его весом. Он был убийцей. Эл сорвался с места в обескураживающем пируэте со скоростью, которая, казалось бы, недоступна человеческому телу и рассёк ближнего пикинёра от поясницы до затылка вместе с латами. Пока тот ещё падал, даже не успев осознать свою скорую смерть, второй лишился головы, поймав зазубренным наконечником своей пики лишь размытый образ за спиной убитого соратника. Каждое движение, шаг, перенос веса и баланс были вбиты в Эла до такой степени, что он почти не думал о том как двигаться, он думал только о том, кого отправить к Императору следующим. Но, несмотря на всё это, он всё равно не был таким совершенным проводником Его воли, каким должен быть, а третий латник, сжимающий древко копья, напротив, оказался лучше, чем Эл ожидал, и его остриё прошло всего лишь в сантиметре от горла, после чего Эл едва успел отскочить, лишая подающего надежды бойца обеих рук и правой ноги двумя поспешными взмахами. Он сбился с отлаженного ритма, а значит всё кончено, как он и предполагал. Простая математика боя и никаких сантиментов. Никогда у него не получалось выполнить больше трёх комбинаций до того момента, как его разум перестанет безошибочно просчитывать ходы и начнёт давать сбой. Отчаянным рывком сознания он выбил невидимой волной оружие из рук двоих, зашедших сзади и те на какое-то время схватились за свои парализованные конечности. Ушёл разворотом на месте от взмаха, побликивающего отражённым от снега светом, топора, одновременно с этим парируя кромкой клинка ниспадающий ему на голову второй. После чего, используя всю накопленную инерцию, одним пинком вдавил внутрь шлем пытавшегося повалить его с разбега самого крупного латника. Сияние вокруг клинка начало слабеть. Эл уставал и становилось всё труднее держать концентрацию. Снова уход, пируэт, по щеке чиркнуло оперение метательного снаряда из всё того же примитивного механизма, использующего натяжение эластичной нити между дугами согнутого дерева, чтобы отправлять в полёт миниатюрные колышки с металлическим наконечником и оперением для стабилизации. Перезарядить его латник так и не успел, потому что после стремительного выпада с броском меч Эла прилетел к нему по короткой мерцающей дуге и застрял в стыке лат, перерубив ему перед этим ключицу и грудину за время одного удара сердца. Замахивающийся с противоположной стороны схватился за грудь, чувствуя как сердце сдавливается чьими-то незримыми ледяными пальцами. В этот момент Эл слишком поздно заметил несущуюся навстречу его лицу окованную латную перчатку, направляемую разъярённым обладателем вмятого шлема, которая, попав ему в челюсть, сбила с ног и смешала все мысли в одну неразборчивую кучу. Будь у того чуть больше времени, чтобы как следует распределить вес и вложиться удар, а не размахивать руками на бегу, Эл, возможно, умер бы от сотрясения и перелома челюсти ещё до того, как упал, но даже такого размашистого удара хватило, чтобы заставить его беспомощно распластаться на снегу в полной дезориентации и созерцать множащийся хоровод деревьев с бегущими перед глазами силуэтами. Как только он смог подумать, что головокружение вот-вот закончится, в лицо прилетел увесистый удар сапогом…* * *
МЫ — ангелы смерти самого Императора, брат мой. Неужели ты думаешь, что смерть минет нас самих? © — сержант Цирус. Командир скаутов ордена «Кровавых воронов». Разомкнуть опухшие веки, после неопределённого времени пребывания в небытии, оказалось чертовски тяжело, а практически всё лицо пульсировало болью. Металлический вкус наполнившей рот свежей крови только усиливал волны подступающей тошноты и Эл выплюнул её вместе с несколькими выбитыми зубами. Зрение никак не прояснялось, но по мутным образам всё-таки можно было судить, что он, с большой долей вероятности, всё ещё находится на заснеженной поляне. Мучительная попытка встать была тут же пресечена чем-то тяжёлым, придавившим его к земле. Бронированная ступня, принадлежащая размытому силуэту человека в доспехах, сильно давила на грудь, не давая толком вдохнуть, а сама размытая фигура занесла над головой что-то напоминающее большой обоюдоострый топор, достаточно явно намекая на то, что для Эла скоро всё закончится. Он, конечно, попытался из последних сил потянуться сознанием к своему самозваному палачу, но концентрации не хватило чтобы преодолеть сопротивление даже такого неподготовленного разума, как у этой деревенщины. Да… сейчас всё закончится… Быстро и бесповоротно… На секунду окружающая действительность сменилась образом его самого, смотрящего с другой стороны странного зеркала, парящего в неведомой пустоте. Тот другой был рассержен и без промедления отвесил ему оплеуху, от которой его голова дёрнулась в сторону с громким возгласом «Нет!», после чего Эл снова вернулся в реальный мир, где обнаружил свой нос всего в паре сантиметров от застрявшего в мёрзлой почве лезвия топора, а эхо только что прокричавшего голоса всё продолжало стучаться внутри его черепушки с каждым разом всё менее напоминая его собственный голос. — Да умри же ты уже достойно! Хватит рыпаться и кривляться! Нога придавила грудь ещё сильнее, полностью лишая воздуха, а топор снова взмыл вверх в полной готовности принести наконец покой. Непроизвольный рывок головой только отсрочил неизбежное и бесполезно продлил его мучительное существование в тот момент, когда он уже был готов принять свою участь. Теперь приходилось проделывать всё заново… Эти мысли занимали его в те мгновения, пока он наблюдал сквозь мутную дымку как один из латников тащит за волосы рыдающую девочку из того барака в котором Эл пытался её укрыть…но не смог. — Я не хочууууу умирааааать! Пожалуйста! Не нааааадо! Не… — (отвешивая смачную пощёчину) Заткнись тварь! Удар стальной ладошкой похоже вырубил её, потому что плач сразу же прекратился, а бесцельно брыкающиеся ноги потянулись за ней плетьми. Что-то не до конца объяснимое вновь проснулось в нём, во время наблюдения этой картины и смутные отголоски причины, по которой он вообще здесь оказался вернули частичку той самой ярости, что пугала его самого при малейшем воспоминании о ней. Эл искренне надеялся, что никогда не будет пользоваться «сырой» энергией варпа. Тем самым нечестивым методом, который и затягивает многих молодых псайкеров прямиком в лоно Хаоса своей простотой и соблазнительностью не ограниченных ничем способностей, ибо ничем не сдерживаемая сила самого Имматериума наполняет скверной всего, чего коснётся и в первую очередь того, кто осмелится ей пользоваться. Вне зависимости от причин, побудивших человека и обстоятельств, он будет проклят и ему некого будет винить в этом кроме себя самого, а Эл совсем не хотел становиться тем, кого как раз поклялся уничтожить. Не хотел, чтобы всеблагой Император отвернулся от него но… Сейчас он не думал об этом. Только о том, как сдержать обещание перед самим собой и не дать им расправится с ребёнком. Нужно было только… ослабить контроль. Латник взвыл от боли, пронзившей всё тело тысячами неосязаемых колий, когда рука человека, которого он торжествующе считал поверженным и раздавленным, без пяти секунд мертвецом, резко схватила его за ногу, голыми пальцами сминая листы брони и кроша кости. Эл сбросил его с себя как тряпичную куклу, словно человек в броне весил не полторы сотни килограмм, а всего несколько и мгновенно поднялся на ноги. Грубая сила переполняла и опьяняла его, притупляла боль и обещала ему всё, чего он мог пожелать. Но он желал сейчас только смерти. Энергии варпа с диким нечеловеческим воем струились по телу кроваво-красными лентами, поднимая в воздух снег и создавая локальный буран. — Трон святый! Стоявший вблизи латник оцепенел от ужаса и даже не шелохнулся, когда-то, с чем он собирался сражаться молниеносным движением оказалось возле него, преодолев десяток шагов за долю секунды. И даже не успел вскрикнуть, когда его голову одним движением блестящей от крови руки разбили о землю как тыкву. Железный шлем с коротким металлическим лязгом смялся в комок и хрустел под пальцами кровавой мешаниной костей и мозгов, ещё больше распаляя жажду убийства. Только в этот момент Эл смог найти в себе силы, чтобы одёрнуть самого себя и остановиться, иначе все эти необузданные потоки эмпирея, выливающиеся из него в реальный мир словно вода через щель в плотине, просто напросто разорвут его на маленькие части, или, что ещё хуже, унесут с собой прямиком в варп, где без поля Геллера его плоть и душу ждёт участь невообразимо страшнее чем смерть. Липкими от жизненных соков неизвестного мужчины руками он наспех намазал на своём лице печати отрицания и тишины, пытаясь в процессе снова не окунуться в захлёстывающее его безумие. Кавалькада сумасшедших образов и фраз проносилась в голове табуном диких животных, втаптывающих его рассудок в пыль под своими призрачными копытами, а он мог только бессильно смотреть, как слишком занятые издевательствами над беззащитным ребёнком мужчины продолжают своё дело, в то время как сам он мог только брыкаться в судорогах балансирующей на грани реальности плоти. — Всё! Давай кончай с ней! Я подержу факел! Нужно похоронить ребят. Один из латников достал короткий меч из-за пояса и тут же вогнал его девочке в грудь по самую рукоять под беззвучные мольбы разбитых губ Эла. Девочка задрыгала ногами в предсмертной агонии и Эла охватило абсолютное отчаяние, такое, что отбирало любое желание существовать в этом мире. А проткнувший мужчина улыбался. Даже на таком расстоянии можно было почувствовать его удовлетворение, одновременно с тем, как внезапно потяжелел и сгустился воздух, превратившись по ощущениям в тягучую смолу, медленно и с большим трудом затекающую в напряжённые лёгкие. Все снежинки в поле зрения повисли без движения как на пикт скриновом изображении, а охватившая всё абсолютная тишина только усиливала накатывающую волну смертельного ужаса. В один миг меч в груди девочки покрылся ржавчиной и рассыпался, а державший его мужчина вспучился от волдырей расплавился как восковая свеча под газовой горелкой. Волосы девочки сползли с головы слизистыми комками, а ставшая землистого цвета кожа покрылась струпьями и гноящимися язвами, полными копошащихся червей. Густой зелёный туман расползался от неё во все стороны, иссушая траву под, растапливаемым от чудовищно быстрого гниения почвы, снегом и превращая убегавшего мужчину с факелом в ржавый комок разлагающегося мяса, делающего свои последние шаги. Девочка встала и медленным неуверенным шагом побрела к Элу, глядя своими белыми распухшими глазами прямо на него. Её голос, утробный и булькающий…это был совсем не её голос. — Зачем умирать? Зачем страдать когда всё едино и перетекает друг в друга? В естественном ходе вещей нет места печали, а смерть лишь иллюзия. Эл панически отползал от подступающего зелёного тумана, открыв для себя новые пределы собственного страха. Из многочисленных струпьев на теле девочки начали выползать вереницы мух, создавая чёрный жужжащий рой над головой существа, в которого она превратилась. Её ментальная мощь стала ещё более подавляющей и не позволяла ему даже просто думать хоть о чём нибудь кроме безысходности своего положения. Эл судорожно перезарядил свой стаб-пистолет. Никчёмный аргумент даже против слабенького демонхоста, но у него были силы только на то, чтобы нажимать курок. Череда грохочущих выстрелов оторвала существу руку и существенную часть головы, разбрызгав по округе капли зловонного гноя, но оно, похоже, даже не заметило таких потерь и шло в прежнем темпе. Когда обойма опустела, зашкаливающий адреналин в крови попытался подстегнуть его к бегству, однако затылок нащупал облепленное снегом колесо броневика, с оружейной башни которого, как явное свидетельство священной воли самого Императора, полился обжигающе жаркий поток пылающего прометиума, охватившего демонхоста с ног до головы. Но даже превращаясь в пепел, оно продолжало идти и подавать признаки жизни пока не сгорело окончательно.* * *
013.851.М41. Сеферис — Секундус. Казематы Бронншира. — Так значит вы говорите, что оказались там случайно? — Т…так и есть… — В самом деле? Случайный очевидец несанкционированной псайкерской активности, случайно выжил при столкновении с демоном, а одиннадцать обученных стражников нет. Совершенно случайно имел при себе стабберный пистолет довольно редкой и дорогой модификации производства Хэша и некое ритуальное холодное оружие, не проходящее ни по одному каталогу, при этом, случайно являясь статистом Министорума. Я, конечно, ничего не сведую в оккультных науках, но что-то многовато случайностей, вы не находите? Седеющий мужчина с жёсткими обветренными чертами лица излучал опыт и проницательный интеллект, а его форменный комбинезон, усиленный бронепластинами скрывал крепко сложенное тело. Это всё что Эл смог увидеть за то время, что находился в следственной камере арбитра «Бронншира» Майкуса Ивила, так как ему было трудно сосредоточить на чём либо свой метающийся из стороны в сторону взгляд. Его до сих пор сотрясала мелкая дрожь по всему телу, с которой никак не удавалось справиться и Эл уже начал с ужасом осознавать её природу. Похоже что пагубное воздействие порчи всё-таки дало о себе знать и начало медленно, но верно разрушать его плоть и разум. Эл слышал, что при достаточном усилии воли возможно пережить даже несколько таких приступов, но всё равно, как бы ты ни был силён, рано или поздно сломаешься и будешь поглощён той тьмой, что расползается внутри. Арбитр же считал, что он просто перенёс слишком сильное потрясение, раз до сих пор не отошёл от шока. «Ох…хорошо если так…». Аскетичное серое помещение подвала с камерами действовало угнетающе, а пристальный взгляд арбитра не оставлял шансов на импровизацию. По крайней мере в нынешнем состоянии. — Ну так… Я понимаю, что тебе сейчас очень херово, парень, но может всё-таки скажешь пару слов? — В моих мыслях нет ничего дурного, в этом я могу поклясться. — Оу… твой сосед тоже так говорил. Что ещё? Эл бросил мимолётный взгляд в сторону соседней камеры, из которой выглядывал белобрысый растрёпанный парень, целиком покрытый веснушками. На вид лет двадцати. Он беззвучно говорил одними губами «Поцелуй его» и широко улыбался как мальчишка. Элу хотелось думать, что он просто неправильно прочитал. — Я ищу друга… — (приподняв брови) На рабовладельческом мире? Не самое лучшее место, чтобы заводить новые знакомства, скажу я тебе. Если, конечно, ты как раз не продаёшь пару тысяч рабов. Несмотря на напускное удивление, по взгляду этого человека было ясно, что он понял даже больше, чем можно было надеяться. — Пока что всё говорит против тебя, но… В шахтах пропадает много людей, особенно в последнее время… Газовые пещеры и обвалы обычное дело, которое меня мало волнует, но вот мутанты совсем другое… — Мутанты? Барон ничего не говорил о мутантах, когда просил выяснить причину пропаж. — У барона свои цели, у меня свои. Я здесь для того, чтобы навести порядок и я его наведу своими руками… и вашими заодно.* * *
«Я смотрел на галактику, пестрящую миллиардами звёзд. Смотрел на галактику сияющую жизнью под сенью Его священного правления и вот что я скажу вам: я видел там миры преисполненные смертельной угрозы, полные мерзкими ксеносами, которые только и ждут, чтобы набросится на нас! Зная это нельзя спокойно смотреть на владения Императора и сидеть сложа руки. Мы должны уничтожить их всех!» © Брат-капеллан Жак Оуи. Член истребительной команды Караула Смерти. Ордо Ксенос. 014.851.М41. Сеферис — Секундус. Штольни. Даже самые смелые предположения касательно масштабов работ оказались сильно приуменьшенными. Тысячи изнеможенных каждодневным тяжёлым трудом рабочих под присмотром стражи вгрызались в руду примитивными ручными инструментами, которые, похоже, достались им по наследству от многих предыдущих поколений, проживающих здесь целыми семьями свою недолгую и полную болезней жизнь. Все эти люди, облепившие карьер подобно муравьям, родились рабами, рабами и умрут, не познав совершенно ничего кроме камней и кнута. И так по всей поверхности планеты, на бесперебойных поставках которой держится вся экономика субсектора. Из Сеферийской стали куётся броня танков для Имперской гвардии. На Сеферийском топливе летает Каликсидский флот. И в этом злейшая ирония ибо на плечах отупевшего от каждодневного раздалбливания камня раба держится жизнь и безопасность бесчисленных миллиардов подданных Императора в этом раздираемом войнами приграничном пространстве космоса. Ходы и пещеры, оставшиеся от прошлых добыч, служат жилищем для следующих поколений, раскапывающих ещё глубже. Эл не раз задумывался почему же им не дадут хотя бы нормальных инструментов, почему бы не поставить автоматические экстракторы руды, по потом вспомнил из уроков истории, что во времена крестового похода Анжуйской часть войск под командованием Лорда-генерала, а в последствии имперского святого Друза, проходила по участку космоса, который в дальнейшем назовут сектором Calixis, где многие миры, желая избежать орбитальных бомбардировок и оккупации, вернулись в лоно Империума миром на условиях сохранения прежних устоев и правительства. Также поступили и Сеферийцы больше тысячелетия тому назад. Взамен претор Голгенна Анжуйская наложила на планету «Exactus Extremis» — непомерный налог даже по космическим меркам, который теперь висит ярмом на каждом жителе в уплату за относительную самостоятельность и пониженные квоты набора в Имперскую гвардию, ибо рудники никак не способствуют подрастанию достаточно здоровой молодёжи. «Гордыня знати всегда выходит боком простому населению» — подумал Эл как раз в тот момент, когда они втроём спускались всё глубже в штольни, прощаясь с дневным светом и свежим морозным воздухом. Арбитр Майкус облачился в грозную панцирную броню с закрытым адамантитовым шлемом и замкнутым контуром жизнеобеспечения, обычно используемую для разгона демонстраций и подавления восстаний рабов. До силовых доспехов Адептус Астартес им было конечно далеко, но это несоизмеримо лучше чем простые фильтрующие респираторы на лице Эла и Фила. Филлип Моро, как он сам себя назвал, оказался наёмником с Гавварона, вот только о нелёгкой судьбе, что занесла его в такую даль, решил не распространяться, предпочитая всю дорогу тихо беседовать с двумя своими лаз-пистолетами, словно они были его лучшими друзьями. В те мгновения, когда он всё-таки отвлекался, удалось выяснить, что это не психическое заболевание, а элемент культуры его родного мира, а после того как Фил попытался заговорить со стаббером Эла, он расстроенно вернул его хозяину со словами «У него нет души». В грубо отёсанных тоннелях, освещаемых редкими масляными фонарями и факелами легко можно было заблудиться или разбить только-только наспех восстановленное лицо о неровный каменистый пол подвернув при этом ногу, поэтому Эл непрестанно держал свой фонарь перед собой, выхватывая из темноты бесчисленные ответвления с сотнями рабочих, мерно стучащих кирками. — пшшшш… Мы спускаемся в «Осколки», это самые нижние уровни шахт. Оттуда и начнём поиск источника проблем. пшшшш… Передал Майкус по встроенному в шлем вокс передатчику малого радиуса. Эла уже притомила их молчаливая ходьба, но начинающий вызывать некоторую симпатию сивый паренёк заговорил первым. — Это неправильно… — Что именно? — Твой пистолет… Это превосходная работа, я много наслышан об оружии, изготовленном на «Станках», но это не ты собрал его. На моей родине никто не может считаться взрослым, пока лично не соберёт своё оружие и не овладеет им в совершенстве. По правде говоря на Гаввароне это ещё и жизненная необходимость, но мне больше нравится верить в традиции. — Миллионы миров, населённых человеком не могут жить по единым традициям по целой куче причин. Везде существуют собственные критерии чести и понятия правильности. Это понимают даже одеревеневшие чиновники из Адептус Терра. — Но где бы мы ни оказались, перестать быть собой мы не можем, как бы ни старались. Эл хотел было перечислить ему прекрасный ассортимент из множества возможностей для этой нехитрой манипуляции, но не стал. Для «нормальных» людей само понятие об имматериуме уже граничит с безумием и он в очередной раз убедился насколько бывает трудно объяснить что-либо тому, чей разум не подвергается постоянной опасности. — А какой он? Твой родной мир. — Гавварон то? Не самое приятное место. Две звезды освещают его так, что ночей не бывает в принципе, а дни там высушат тебя до состояния кураги быстрее, чем успеешь отвинтить крышку фляги с водой. Пригодных для жизни островков с тенью, защитой от радиации и запасами воды не так уж и много, поэтому за них постоянно идёт война между группировками техноварваров. В основном люди живут в ржавых корпусах разбившихся хрен знает когда космических кораблей и им же поклоняется. Из развлечений там пожалуй только «Собери из того что найдёшь пушку помощнее и не дай себя убить». Весело, правда? За тысячелетия народ там наловчился так, что за нашими стволами теперь регулярно прилетают торговые караваны, «шестерёночки» поставили на планете пару своих мануфакторий, а вербовщики из гвардии и частных наёмных организаций готовы глотки друг другу перегрызть за отряд-другой пустынных головорезов. Вот так и живём. Про славные деяния нашего 338го полка думаю и не стоит рассказывать. Эл об этом ничего не слышал, но изобразив понимание, кивнул. — А твоя? — Я её почти не помню…это был какой-то улей с ужасной экологией и чудовищным расслоением общества… — Пффф! Под такое описание подходит почти половина известных мне миров. — Хех, как с языка сорвал... - И... Как же на твоей родине становятся взрослыми? - Эм... Доживают. Молчание продлилось всего минуту. — Эй, уважаемый блюститель закона, а откуда вы родом? Искажаемый воксом голос после небольшой паузы пробунил: — Тебе это без надобности и кстати советую вам обоим заткнуться! — Пусть это будет моя предсмертная воля, ну? — Эх… чтоб тебя! Кирус-Вулпа, в детстве я там пас гроксов. Одни сплошные степи от горизонта до горизонта, доволен? — Вполне. По мере спуска воздух становился всё теплее и загазованнее, а рабочих всё меньше. Некоторые уже лежали мёртвыми поверх руды от истощения и отравления. Долгое время они шли не встречая ни единой живой души по неосвещённым тоннелям и пещерам, слыша только хруст дроблённого камня под ногами и стук собственного сердца. Почти тысяча лет ручного труда в своём наглядном отображении. Внезапно Эл стал ощущать пустоту под тоннелем, но как только попытался об этом сообщить, все трое провалились сквозь пол на один уровень вниз. Проход под их предыдущим оказался немногим больше, поэтому удалось отделаться лёгким испугом. Скатившись по пологому краю в одну кучу они своими барахтаньями мешали друг другу встать, пока Майкус не растолкал навалившихся на него сверху парней. Стены нижнего тоннеля отличались ото всех, по которым они шли ранее методом отёсывания стен и Эл пытался разглядеть хоть что-нибудь, намекающее на их происхождение, в то время как оба спутника напряжённо водили дулами своего оружия, уставившись в непроглядную черноту прохода спереди и сзади. Вытянутый чемоданчик на магнитном замке, прикреплённый до этого к пояснице панциря арбитра, оказался тяжёлым складным автоматическим дробовиком. Похоже это его далеко не первая вылазка в шахты. Странное нагромождение гладких камней привлекло внимание Эла. Аккуратно сложенная кучка не могла иметь естественное происхождение и от неё отчётливо веяло неприятным остаточным психоследом, говорящим о том, что кто-то совсем недавно проводил здесь некое подобие спиритического ритуала или что-то вроде того. «Должно быть это совсем странные люди, чтобы молиться в таких местах». Ещё чувствовался испуг. Обыкновенный первобытный страх за собственную жизнь так характерный для всех и в этот момент в глаза бросились три ровные параллельные рытвины на выщербленной стене. Словно по ней прошлись зазубренным ковшом горнодобывающей машины. Во взгляде Фила и еле заметном поёживании Майкуса были видны подозрения касательно чего-то такого, о чём никто не хотел говорить, да и врятли бы смог подобрать слова. — Туда. Майкус ткнул дулом дробовика в темноту перед собой. — Вопросов нет, командир. — Тихо! Я что-то слышу. Встроенные в шлем арбитра звуковые сенсоры безусловно были значительно чувствительнее человеческого слуха, но Эл тоже слышал. Иногда его органы чувств творили с ним необычные шутки и бывало сами по себе обострялись без видимой причины, одаривая его целой гаммой непривычных посторонних ощущений. Так же было и сейчас. Эл не просто слышал что-то. В доносящихся из темноты шорохах удавалось различить, как ровно в 25 метрах впереди переминалось с ноги на ногу два человека, обмениваясь настороженным шёпотом. — Да брось, я тебе говорю, здесь постоянно обвалы, пойдём, а то Пророк будет потом моросить. — Сдался мне этот ваш Пророк. — Амбулонского дерьма объелся или как? Обелиск принял его, а «Великий Изменяющий» задолго предсказал его появление. И сегодня мы все будем ему нужны. Пойдём! Эл мысленно обратился к Майкусу, от чего тот слегка вздрогнул, как всегда бывает, когда человек, не привыкший к телепатии, слышит чужой голос прямо у себя в голове, одновременно с непременно сопровождающими его холодными мурашками по всему телу. — Там впереди двое, уходят в направлении левого отрога, неплохо было бы за ними проследить. — Хорошая мы… Погоди, как? Откуда ты знаешь? Ты что, из этих самых? Майкус покрутил палец у виска в недвузначном жесте, а Фил с непониманием переводил взгляд то на одного, то на другого и, о трон, ему хватило ума не говорить вслух свои вопросы. — (обращаясь к обоим) Сейчас не время для этого. Просто поверьте мне на слово и следуйте рядом. Я пойду вперёд и дам знать в случае чего. Выключите фонари и не произносите ни звука. Неожиданно для себя самого и спустя столько времени Эл почувствовал себя в родной стихии, ибо узкие коридоры катакомб, переплетающиеся в незримую паутину так сильно напоминали родной улей, что дремлющие инстинкты тоннельной крысы вновь дали о себе знать, а многократно тренированная мягкая поступь не производила шума даже на каменном крошеве. Его приземистая фигура стала неразличима во мраке без каких-либо фокусов и приспособлений, словно он всю жизнь только и делал, что прятался в этих подземельях. Держа неизвестных на границе слышимости, можно было свести шанс обнаружения к минимуму. Всё чаще стали встречаться импровизированные алтари в виде кучек камней с поношениями в виде высушенных зверьков и самодельных украшений. У входа в особенно большую пещеру, границ которой не удавалось нащупать разумом, стоял часовой. Он недвижимо вглядывался в темноту перед собой и держал наготове копьё с вытянутым зазубренным наконечником. Будто заподозрив что-то, часовой повернул голову, но успел заметить лишь блик летящего прямо в горло камня, перебившего дыхание приступом кашля, одновременно с тем, как сам окружающий мрак воплотился в проворную бесшумную тень, что обхватила его цепкими объятиями и душила, пока часовой не перестал хватать воздух руками. Только когда Эл уже прятал тело за валуном неподалёку он заметил, что у человека в изодранных лохмотьях вместо нижней челюсти целый комок маленьких щупалец и присосок, продолжающих пульсировать и шевелиться. Эл едва смог подавить подступившую волну тошноты, когда в поле зрения появилась крадущаяся с очевидным хрустом камней под ногами пара. — Ох, фраг меня раздери! Ну и уро… Он не дал Филу договорить, зажав его рот ладонью и в глазах парня сразу же отразилось сожаление по поводу своей ошибки, потому что из узкого прохода в огромную пещеру послышались приближающиеся шаги. Два человека в рабочих комбинезонах и кирками в руках осторожно выглянули из расщелины и один мгновенно получил сокрушающий удар прикладом в висок. Второй попытался похоже крикнуть, но мощный толчок окованным сапогом в живот выбил из него любую возможность сделать это, а хруст шеи под металлическим каблуком стал лаконичным эпилогом не успевшей даже начаться потасовке. — Я вот думаю…может надо было их допросить? — В Имперском кредо чётко сказано, что мутантов надобно убивать, а не допрашивать. — Ну никто же не мешает убить их после допроса. — Разговоров со всякой нечистью не веду, а если надо что-то узнать, лучше увидеть всё своими глазами. — Я бы многих вещей лучше не видел, честно вам говорю. Отказавшись от бесполезного спора с арбитром, Эл решил осмотреть и этих двоих. У одного оказался единственный большой кошачий глаз на том месте, где должна была бы быть переносица, а кожа второго блестела от слизи, покрывающей его чешуйчатую кожу. Эл сразу же оглянулся на Фила, но тот уже лучше себя контролировал и выпучив глаза разглядывал тела убитых с нескрываемым отвращением. — Если бы все клерки Министорума умели также двигаться, я остался бы без работы. С кривой ухмылкой выдавил из себя Фил, всё ещё прилагающий значительные усилия, чтобы говорить тихим шёпотом, а Майкус в очередной раз проверил исправность затворного механизма и даже сквозь шлем было видно как он оскалил зубы в короткой усмешке. — Накиньте на себя их тряпьё. Там впереди таких сотни и лучше не привлекать к себе внимания. Похоже почти все коридоры сходятся к этому месту. Даже сквозь респираторы тряпки почти нестерпимо воняли мускусом и отходами, но перспектива быть замеченным «воняла» куда больше. Спрятав обнажённые и искажённые мутациями тела, троица нырнула в узкий лаз. Следующая пещера оказалась куда больше, чем можно было себе представить, а уходящие за пределы видимости свод и стены поражали воображение. Тусклый и мутный свет исходил из многочисленных вкраплений люминесцентных минералов, сильно напоминая звездное небо над гладью воды, заполнившей пещеру. Множество корявых плавучих переходов из самого всевозможного мусора неизвестного происхождения пересекало поверхность воды, создавая целую колыхающуюся на волнах сеть, поддерживающую самый настоящий город с тысячами копошащихся и стенающих душ. Масштабы увиденного привели в оцепенение. — Боюсь одного арбитра, при всём моём уважении к вашей блистающей персоне, будет явно недостаточно. — Нужно сообщить об этом святой Инквизиции! — Если мы, конечно же, выберемся отсюда живыми. — Что-то мне подсказывает, что уж кто-кто, а они то знают. Ещё не до конца осознанное беспокойство овладело Элом и он одёрнул остальных, балансирующих на шаткой плавучей куче мусора. — Думаю вам двоим, лучше возвращаться, дальше я пойду один, так будет безопаснее. — Если мне память не изменяет, то руководство тебе никто не передавал. — Ваша миссия, господин, Ивил, резко осложнилась в свете последней информации и глядя на вас я бы не сказал, что вы похожи на суицидника или чересчур импульсивного человека, так что не вижу преград к тому, чтобы вернуться и хорошенько всё обмозговать. — А с чего ты решил, что твой «друг» здесь? — Я… чувствую, его присутствие сейчас отчётливее чем раньше, но… что-то не так, что-то изменилось и я не могу понять что. — Да это ж грёбанная нора с кучей богопротивных мерзостей. Что здесь вообще может быть «не так»? Майкус и Фил уже начинали привыкать к мысленному общению и уже не шевелили губами, пытаясь по привычке произносить слова, однако моментальная скорость обмена мнениями по прежнему вызывала у них дискомфорт, как и это место, жуткая неприязнь к которому солидарно откликалась от каждого. — Хочешь сказать одному тебе будет проще? — Вам нет смысла идти туда, а тем более погибать. Это не ваше задание. — Вместе пришли, вместе и уйдём. — Ну как знаете. Они двинулись по предательски ненадёжному гнилому плавучему мосту, шатающемуся от каждого шага. Где-то в глубине воды с низкими приглушёнными перекатами двигалось нечто очень большое и никто не хотел выяснять что именно. На одном из переходов им встретился двухметровый сгорбленный мужчина с ярко-красной кожей, недоверчиво осмотревший их своими выпученными глазами. — А вы что здесь яйца чешете? Почему до сих пор не в святилище? Всем же говорили! — Мы задержались из-за обвала. — Сральник шире открывать надо, чтоб успевать, топайте давайте! Ещё на подходе Эл на всякий случай внедрил в сознание пучеглазого образы тех, кого они только что убили, чтобы он принял их за своих, но это похоже породило в нём ещё большую подозрительность и троица поспешила скрыться как можно быстрее, пока у того не появились новые вопросы. Огромное скопление живых существ, ощущаемое впереди, объясняло почему плавучие улицы и покосившиеся комки мусорных домов были безлюдны. Спустя час блужданий, они, наконец, вышли на твёрдую поверхность и это оказалось первым приятным чувством за день. Взобравшись по выдолбленной в скале лестнице, Эл очутился во второй пещере поменьше. Она была освещена множеством костров и усеяна рядами сталактитов и сталагмитов, приобретая вид пасти исполинского зверя. В нос ударил резкий запах озона и было понятно почему. На возвышении, окружённом заворожённой толпой, происходило что-то странное, похожее на ритуал. Перед массивным троном из белеющих костей с восседающей на нём бесформенной бледно-розовой массой выстроились несколько человек и их коллективные ментальные усилия наэлектризовывали воздух над ними до синеватого свечения и заставляли скалу под ногами вибрировать в хаотичном, неразличимом ритме, волны которого доносились и до Эла. Всё что он пока мог понять из этого, это только то, что он ещё недостаточно безумен, чтобы слышать скрывающуюся в этом ритме отвратительную мелодию. Эл не на шутку забеспокоился, ведь для его спутников увиденное, скорее всего, уже чересчур, но они всё-таки держали себя в руках, хоть и были напряжены до предела. Джеш чувствовался прямо здесь и по позвоночнику поползли неприятные предчувствия, порождающие образы истязаний и принесения в жертву с оккультными целями. Нужно было торопиться. Они окунулись в толпу как в бушующее море и затерялись в ней. Окружающие были слишком заворожены светопреставлением, чтобы обращать внимание на три протискивающиеся фигуры в таких же зловонных лохмотьях как и они. На таком расстоянии даже малейшие проявления ментальной силы могут быть распознаны псайкерами на возвышении, поэтому Эл уже обращался к спутникам голосом. — Слушайте меня внимательно, старайтесь ни в коем случае не смотреть на свечение. — Я и не собирался, от него мурашки по телу, прям бррр… — А почему? — Просто поверьте? Это может быть смертельно опасно, точнее гораздо хуже. Резная каменная лестница, ведущая к площадке на возвышении, оказалась совершенно пуста и это настораживало сильнее всего. Эл ещё раз проверил исправность сматывающего механизма на предплечье и приметил ближайшие сталактиты, пытаясь просчитать возможные пути отступления к каким-нибудь норам, чернеющим под потолком. Затея разила на милю своей самоубийственностью и глупостью, но беспокойство подгоняло слишком настойчиво, чтобы проработать все необходимые нюансы и он вбежал по лестнице наверх. Мощные псионические завихрения сбивали все его чувства и зубодробительно сотрясали внутренности, в связи с чем последние ступени стали даваться так, словно он обвешался неприподъёмными гирями. Когда же последняя была взята, он едва не ослеп от такой близости к бурлящему потоку энергии. Спутникам по видимому было значительно легче и они вполне уверенно поднимались, отвернувшись в сторону, но всё равно дрожали от вороха эмоций и ощущений, наполняющих разум. Внезапно свечение рассеялось и стало видно, что в центре круга спиной к нему стоит некая фигура в длинном кафтане, сшитом из множества лоскутков бледной человеческой кожи. Она развела руки в стороны и к ним потянулись красные дрожащие струйки от каждого из шести окружающих её людей. Их лица исказила гримаса боли и они скорчились на полу, высыхая на глазах до состояния вековых мумий с планеты Криптос. Почувствовав покалывание по всему телу, Эл отпрянул на несколько шагов, дабы не попасть в зону действия ритуала и смог разглядеть то, что сидело на костяном троне. Конгломерат из не имеющих наглядной принадлежности к любому из известных живых существ, деформированных конечностей и мускульных валиков был усеян разноразмерными глазами и ртами, перемещающимися по телу в случайном порядке, а психоимпульсы этого существа оказались совсем не воспринимаемы для рассудка. Майкус и Фил до боли сжимали челюсти не в силах преодолеть шок от впервые пережитого столкновения таким явным проявлением психосил. Между тем фигура в кафтане медленно повернулась. — Забавно. Зеркало времени не знакомо с такими понятиями как привязанность, оно просто показывает то, что было, будет, есть и вполне может случиться, но тем не менее указывало именно на тебя. Мне приятно, не спорю. Джеш выглядел точно таким, каким Эл его помнил, только с явными признаками истощения и усталости. В глазах спокойствие. На лице удовольствие. — Что здесь происходит? Почему ты пропал? П… — Тсссссс… Столько вопросов сразу! Подожди. Джеш медленно подошёл… нет подплыл к краю площадки и приветственно вскинул руки, после чего многотысячная толпа синхронно повторила движение скандируя «Пророк! Пророк!». У Эла перехватило дыхание от нахлынувших эмоций. — Что?! Погоди, ты что, решил отвернуться от Императора, ради кучки отбросов? — Не совсем, мой друг. Изменяющий… (Джеш на пару мгновений задержал взгляд на том, что сидело на троне) даровал мне гораздо больше, чем может дать твоя слепая вера, он открыл иной путь, дал понять, что за догматами, которым я служил раньше, не стоит ничего кроме лжи и лицемерия по сравнению с истинной, существовавшей за миллионы лет до того как человек впервые отправился к звёздам, покинув родную Терру. Показал, что «отбросы» и «элита» легко могут поменяться местами ибо все определяющие их критерии также лживы, а правыми и виноватыми может быть кто угодно. — Ты не в себе, я обещал вернуть тебя обратно… — В храм? Туда, где нас учили, что Император заботится о всех нас и что наш дар позволяет видеть воочию его любовь? Так вот, знаешь что я видел? Что это полная чушь! Ему не было до меня никакого дела, когда я задыхался во мраке этих проклятых тоннелей, когда умирал от голода в сиротском приюте, когда кричал от боли в пыточных камерах Чёрных кораблей! Где ОН был? Ему было плевать! Всё, что его заботит, это собственная ненависть ко всему не человеческому. А для этого народа я ключ к процветанию, я их спаситель. Возможность добиться лучшей жизни. — Мы все рождены под Его взором и обязаны служить Империуму человечества вне зависимости нравится нам это или нет… — Империуму, который нас ненавидит? Который сделал из нас убийц? Нас истребляют, Эл, притом нуждаясь в нас! Весь этот лицемерный Империум тут же умрёт, когда погаснет свет Астономикона, существующий за счёт каждодневных жертв ни в чём не повинных детей, умирающих медленно и мучительно, иссушая свои души, чтобы корабли не потерялись в водоворотах варпа. Когда заглохнет последний астропат никто не придёт на помощь и не сообщит о бедствии. Всё развалится без нас, но они плюют нам в лицо! И вот ЭТО ты хочешь чтобы я защищал? — Но предавать всё, ради чего трудятся триллионы людей это не выход! — Я хочу добиться справедливости для тех, кого ненавидят только за то, что они не похожи! — Они мутанты! Неужели ты не видишь? — Два языка, или хвост что, отнимают у них чувства и человечность? Тогда ты ничем не лучше тех, кого ненавидишь. Тогда мы с тобой тоже мутанты. — Их коснулись Гибельные силы и ты прекрасно это знаешь. Им нет места среди обычных людей. Одумайся! — Нет, ты такой же слепец, как и все остальные. Зря я надеялся… Скрепя сердце Эл выхватил свой пистолет и выстрелил. Пуля зависла в воздухе перед лбом Джеша, который лишь разочарованно покачал головой. — Вот об этом я и говорил. Эл почувствовал вонзающуюся в плоть холодную сталь за мгновение до того, как образ Джеша дрогнул и едва успел выхватить свой клинок, чтобы отвести молниеносный выпад таким же психосиловым мечом, тихо свистящим в воздухе. «Слишком быстро! Слишком…» Град ударов невероятной скорости и силы выбил его из равновесия в первые же секунды, несмотря на то, что он знал все эти связки и комбинации наизусть. Продав свою душу Джеш обрёл силу, но не мастерство. Клинки, мерцая белым светом плясали в полумраке пещеры хороводом размытых росчерков. Уход. Выпад. Защита спины и снова выпад. Пируэт с косым ударом сверху. Эл не мог его достать и Джеш торжествующе развёл руки. Очевидный обман, но тело двигалось само, приученное к тому, что противник в такой позиции ни за что не успеет отразить удар в подмышечную артерию… если он, конечно, человек. Мысли, такие тягучие в пылу схватки, не поспевали за тем, как Джеш лёгким движением отвёл лезвие в сторону и используя полученный импульс, ударил ногой с с разворота. Послышался хруст рёбер и Эл скрутился на полу от резкой боли и невозможности дышать. — Я видел: в будущем ты всё поймёшь, но пока ты мой, то и будущее в моих руках… Внизу в толпе раздались крики ужаса вперемешку с возгласами «Защитить Пророка!» Пытаясь вздохнуть как рыба на суше, Эл приподнялся, озираясь по сторонам с нарастающими опасениями «Если они хотят защитить его, то уж явно не от меня». Это было очевидно и он не ошибся. Из десятков чёрных нор по краям пещеры выбегали нескончаемые потоки шахтёров с кирками, которыми те размахивали как сумасшедшие и прорубали себе путь через ударившуюся в панику толпу. Они рубили, крошили и рвали, не замечая даже почти смертельных ран. Одному шахтёру мутант оторвал своими щупальцами руки, но тот просто вгрызся ему в горло и побежал дальше. Также стали мелькать силуэты чёрных паукообразных существ размером больше человека. Они передвигались невероятно быстро и в мгновение ока разрывали своими когтями любого встреченного на пути. Два таких неожиданно выпрыгнули из-за соляных колонн прямо на Джеша, но ещё в полёте оказались испепелены красной электрической дугой из его рук. В этот момент Эл понял, что это уже совсем не его уровень и нужно уносить ноги в максимально кратчайшие сроки. Правильно оценивать свои силы было одним из тех жизненно необходимых навыков, которые удалось освоить до момента бесславной и скоропостижной гибели, которую он всеми силами пытался избежать, когда был в адекватном состоянии конечно. Слава Трону Майкус и Фил пришли в себя и уже методично отстреливали любого, кто приближался. Крюк с верёвкой визжа улетел к потолку и звонко вцепился в один из свисающих соляных «зубов». Верёвка держалась крепко, но надеяться на то, что она выдержит троих человек, было бы глупо. — ХВАТАЙТЕСЬ, ЖИВО! Эл усилил свой голос волей, чтобы команда прозвучала убедительней и через пару секунд все трое оторвались от земли. Поднимать силой своего разума сразу троих взрослых людей Элу попросту не хватало способностей, отчего сматывающий механизм визжал и дымился на последнем издыхании, а голова была готова вот-вот лопнуть от перенапряжения. Уже на пороге потери сознания всех троих удалось забросить в мрачный проём неизвестного тоннеля, в который обмякшего Эла затащили едва успев зацепиться за ногу, перед тем как он начал сползать по склону в пропасть. — Да что за фраг то а?! Ещё никогда не бывал по уши в таком говне! Фил даже не моргал вытаращенными от ужаса глазами, а руки с дымящимися от перегрева лаз-пистолетами дрожали как двигатель ветхого спидера. Эл потерянно смотрел на струйки крови, капающей из носа на колени и успел только позавидовать ему перед тем, как провалиться в небытие.* * *
— Ты так и не сказал «спасибо»… — За что? — А разве нужна причина? — Вообще то да. — Не знал… Думал, что это просто хорошее слово. Эл стоял голыми ступнями на холодной мозаике, мелкими белыми ячейками составляющей узкую дорожку висящую в безграничной пустоте среди туманов и кажущихся бесконечно далёкими летающих островов. Его близнец стоял напротив и пристально вглядывался в даль позади него. — Ну и кто же я? — Первый правильный вопрос за долгое время… — То есть ты не ответишь? — Ответ тебе не понравится. — Правда всегда неприятна. — И тем не менее, лучше тебе её узнать самому, нежели от меня. — Зачем тогда ты явился мне? — Между прочим, я здесь был всегда, это ты пришёл. Эл наклонился, чтобы разглядеть мозаику под ногами и обнаружил, что это склеенные между собой человеческие зубы.* * *
Свежий морозный воздух привёл его в чувство, но залетающие в глаза снежинки не давали осмотреться. Чья-то рука рывками тащила его по сугробам среди белой пустыни. — Эй, гляди! Он очухался! — Где мы? — Всё там же, только вокруг творится какая-то вакханалия! Рабочие как с ума посходили и начали набрасываться друг на друга везде куда ни глянь! — Мы идём в замок барона. Стража нас пропустит по моему пропуску. Там похоже единственное безопасное место… я надеюсь. А вот Эл, вторя мрачному настрою Майкуса, не надеялся вовсе. Он был разбит своей неудачей и предательством друга, поэтому едва встав на ноги проверил обойму и наличие меча. Фил как всегда оказался внимателен к мелочам. — Думаешь будут проблемы? — Не думаю…знаю. — Это откуда? — Птички напели. Найти скрытый смысл в причудливых образах, приходящих иногда в видениях и снах крайне трудно даже для опытных адептов — предсказателей, поэтому Эл даже не старался пытаться. Он приучил себя лишь к тому, чтобы замечать, когда общий посыл говорит о чём-то очень плохом. Остальное уже не так важно. Ходили слухи, что существует целая ксено-раса предсказателей, многие из которых могут видеть точную картину будущего и прошлого на много веков вперёд. Однако, если верить всё тем же слухам, даже такие поразительные способности не спасли этот народ от гибели… Зубчатые стены стали видны сквозь белую пелену, а мерно расхаживающая по ним стража, позволяла надеяться, что внутри и вправду безопасно. Оконце караулки открылось и в нём показалась часть давно небритого лица. — Чаво надобно? Рука в панцирном доспехе сунула в оконце медный значок арбитра в абсолютном молчании средь завывающего бурана. Спустя пол минуты в окованных воротах отворилась дверца, приглашая гостей войти. Внутренний двор оказался долгожданным островком тишины и спокойствия. Эл только сейчас понял насколько замёрз и принялся сжимать и разжимать кулаки, дабы снять онемение с пальцев, способное стать фатальным, случись что-нибудь неожиданное. Некоторые стражники слишком старались не привлекать к себе внимания ещё с прошлого его посещения замка, поэтому Эл автоматически посчитал их и отметил у себя в памяти их вооружение и кто где находится. Как бы они ни старались это скрыть, но криво сидящие шапки и шлемы выдавали явные деформации черепа, что сильно его озадачило. Во всяком случае послеродовые травмы и врождённые дефекты совсем не редкость на слаборазвитых планетах, поэтому он решил не придавать этому наблюдению большого значения, хотя то, что ни у кого не было волос, кроме пары бородатых часовых, несколько не укладывалось в его теорию. Из парадного входа к ним навстречу выбежал пожилой мужчина в меховом дублете. — Уважаемый господин арбитр, чем обязаны такой честью? Такая непогода, как вы добрались? — Барон Де-Вьер у себя? Видя некоторую сконфуженность дворецкого, Майкус догадался снять шлем. — О да, он улаживает некоторые дела с транспортной гильдией и я уверен он будет крайне рад видеть вас в столь тёмные времена. О бароне Бронншира можно было сказать много чего плохого, но этот толстяк умел делать хорошую мину при плохой игре. В самом деле, роскошные яства на столе, ещё дышащие паром, совсем не вязались с изображаемым им удивлением по поводу неожиданных гостей. Рагу из Сеферийской ушатки и фаршированный рогач были самым вкусным, что Элу доводилось пробовать за всю свою жизнь, но даже эти деликатесы с трудом лезли в глотку из-за постоянного гнетущего чувства тревоги, хотя не уделить должного внимания краснопёрышкиным тефтелям с свежесваренным грозовым элем, было бы кощунством, которого Эл себе бы никогда не простил. — Право слово, господин арбитр, это ужасно! Из-за непогоды я не то что связаться с ближайшими селениями, а даже у себя дома не могу навести порядок! Поди кого найди, да накажи в такую метель. Солдаты носу на улицу не кажут и винить их за это я не могу. — То есть никаких догадок о причине восстания? — Да пёс их знает, что мужикам в голову взбрело! Крепостные у меня давно не баламутили. На днях к тому же был «праздник Лика» на котором, как вы знаете, молодёжи показывают выработку их отцов, где они продолжат их работу. Все дружно отметили праздник тремя днями бесперебойного труда. Откуда силы то берутся чесслово? Да и не бил я их больше обычного. — А они на вас и не нападают. Многозначительный прищур Майкуса мог бы вывести из равновесия кого угодно, но барон оказался крепким орешком и только еле заметно дёрнул глазами. Прямо как тогда, когда Эл спросил его про шахты. В прошлый раз он не придал этому значения, но сейчас стало очевидно, что он что-то скрывает, к тому же сознание этого человека похоже защищёно некой разновидностью когнитивных техник, превращающих разум владельца в запутанный лабиринт из одному ему понятных на инстинктивном уровне ассоциаций и ссылок, в результате чего для любого телепата его мысли будут представлять лишь ком бессвязных образов и фраз, словно он залез в голову к сумасшедшему. Удивительно, что человек из глуши обладает такой серьёзной подготовкой. — Ну и правильно! Не могут же они на своего вассала руку поднять, вот и срываются на соседях наверное. — Плохо вы простолюдинов знаете, вот что я вам скажу. — Как бы не так! Да как облупленного каждого мужика своего знаю, дело то нехитрое. Фил уплетал за обе щёки и, казалось, был полностью поглощён процессом, не имея о нити разговора ни малейшего понятия, но Эл уже достаточно наблюдал за этим человеком, чтобы понимать обманчивость такого впечатления, которое, скорее всего, не раз спасало наёмнику жизнь. — Не сочтите за дерзость, барон, но я бы хотел взглянуть на ваш вокс-коммуникатор. — Уверяю вас, в этом нет ни малейшего смысла, он сломан, да и буран к тому же. — И тем не менее. Барон кивнул стоявшему в углу зала молодому сервировщику и тот скрылся в помещениях кухни. — Мой слуга уже несёт его. Может отведаете моего самого лучшего вина с Каудиса? — Ох, что ж вы сразу не сказали, конечно же. Наверху, этажом выше, что-то двигалось, что-то большое и совершенно бесшумное перемещалось по комнатам по странной траектории. Краем глаза замеченное движение привлекло внимание Эла, но ничего кроме картин и цветочных композиций не бросалось в глаза. Фил жестом показал, что ему нужно в уборную, одновременно пытаясь прожевать слишком большой кусок печёного грокса. Эл решил изобразить, что уже слишком пьян для того, чтобы соблюдать этикет и расслабленно откинулся в кресле с бокалом вина. — Барон! Уважжжаемый вы наш, а где моя красная куртка? Я канешшшн не королевских кровей, но всё-таки… она ценна для меня как память о нашей первой встрече. Помните строки из баллады «Korvitus agarae»? «О привратник мой, как ты дорог мне! Не пропадай в ночи, сон мой при луне!» Сломанные рёбра снова дали о себе знать после резкого движения и Эл с большим трудом не подал виду. Де-Вьер же расхохотался, тряся своими подбородками как ожерельями из ракушек. — А вы интересный персонаж, колдун. Знакомы ли вы с творчеством Ариадны Мальфийской? — О, безусловно, она великий мастер подбирать цветовую гамму. — Вот-вот и я о том же, но в таком захолустье не сыскать настоящего ценителя. Пойдёмте к галерее, я вам покажу её последнюю работу. Видя непонимающий взгляд Майкуса, Эл незаметно подмигнул ему в надежде, что тот окажется достаточно наблюдательным, чтобы не портить игру. Огромное полотно, занимающее чуть ли не половину стены, нависало над ними и поражало мелкой детализацией. Пышная церемония была изображена во всех возможных подробностях. — Инаугурация Мария Хакса? — О даааа! Нынешний губернатор сектора устроил самое грандиозное празднество, которое только видел светлый дворец на Сцинтилле. — Думаю это достойное событие для руки Ариадны. Эл понятия не имел о том, кто такая эта художница с другого конца сектора и надеялся, что-то, как он совершенно случайно отгадывал предпочтения барона исходя из чистой наблюдательности, не окажется настолько явным как казалось ему самому. Единственное, чего он хотел добиться этим дешёвым фарсом, так это прикрытой спины и хорошего обзора на гостевой зал. Кафтан барона странно колыхнулся в районе выпирающего пуза и он, заметив на секунду остановившийся взгляд Эла, расплылся в одной из самых невинных улыбок, что доводилось видеть. Резкий укол внутри головы возвестил о том, что его ментальную защиту пытаются грубо взломать, но источник он определить не успел, потому что грохот разбившейся посуды и ломаемого стола привлёк внимание как раз к тем самым проблемам, что ожидались всё это время. Майкуса пригвоздила к паркетному полу невиданная тварь размером в два раза больше человека, покрытая толстыми чёрными блестящими пластинами хитина, вздымающимися черепицей при её дыхании. Шесть сегментированных конечностей с мощной мускулатурой и внушающими ужас когтями на концах, напоминающими бритвенно острые косы, сжались в ожидании смертоносного рывка, а торчащие отовсюду костяные наросты покрывали сгорбленное тело сплошным панцирем, создавая впечатление неуязвимости. Пока все находились в секундном замешательстве, массивная голова чудовища, похожая на луковицу из-за непропорционально большого мозга, высунула из пасти извивающийся язык, пронзивший Майкусу грудь через перекусанную жвалами пластину брони, не пробивающуюся даже стабберной винтовкой в упор. И лишь доли секунды отделяли Эла от того, чтобы потерять правую руку, к которой тянулись членистые лапки из-под кафтана барона. Движением, больше похожим на испуг нежели на боевой элемент, он перерубил половину из них и сразу же был сбит с ног совершенно нечеловеческим психическим воплем, сотрясшим воздух как взрыв фраг-гранаты. Барон припустил по лестнице со скоростью, коей позавидовал бы и атлет амфитеатра, при этом разбрызгивая зеленоватую дурно пахнущую слизь. Майкус оказался ещё жив и видимо из последних сил нажал на спусковой крючок своего дробовика, который раскатистой очередью располовинил тварь над собой, после чего его руки бессильно упали на пол. Эл побежал было к нему, но из соседнего коридора показалось ещё две такие же твари, карабкающиеся по стенам со скоростью большей, чем мог уследить глаз. Он не успел даже моргнуть как одна из них обошла его с фланга и полоснула своим когтем по спине. Эл чуть не потерял сознание от резкой боли и снова упал. Жуткая пасть существа, полная невероятно острых зубов нависла над ним и источала зловоние, а бездонные обсидиановые глаза двумя блестящими камнями смотрели прямо на него и парализовывали тело, в то время как похожий на кнут язык готовился пронзить его насквозь. Наполненный злобой, от боли и отчаяния, мысленный импульс, подобно кувалде, размозжил существу переднюю часть головы и та отшатнулась на секунду, которой хватило, чтобы отсечь её полностью в одном гневном рывке и окропить тягучими сгустками ихора дорогущие картины на стене, которые сразу же поплыли от разъедающей их кислоты. Горячая кровь из рассеченной спины потекла по ногам и Эл начал чувствовать как его поволокло в начинающееся головокружение. Усилие воли остановило кровь, но ценой драгоценного времени, за которое третья тварь отвлеклась от обнюхивания двери уборной и кинулась к нему. Эл был не в состоянии увернуться, поэтому приготовился умереть в тот момент как в спину существу посыпался град лаз-зарядов из приоткрытой двери туалета. Лазерные лучи вспучили хитин на спине и обуглили костный панцирь, но по всей видимости не нанесли существенного урона, потому что оно не теряя проворности развернулось и решило всё-таки расправится с первоначальной целью. Дрожащая рука Эла навела пистолет и в одном яростном порыве опустошила всю обойму. Одна за другой пули разбили налобный костяной нарост существа и вгрызлись в плоть, заставляя его брыкаться в агонии. Однако даже этого не хватило, чтобы убить это отвратительное создание, которое сразу же начало подниматься. Времени возиться с обоймой не было, поэтому Эл бросился к твари в торопливом выпаде, занеся клинок для одного рассекающего горизонтального удара. Внезапный взмах когтей не снёс ему голову лишь потому, что оказался в разы медленней и сияющий клинок прошёл сквозь хитин и кости как сквозь масло, развалив тело существа пополам и оставляя дымящийся конгломерат зеленоватого мяса и кишок подрагивать в последних судорогах. Даже после этого Фил продолжал панически нажимать на активационные руны своих давно разряженных пистолетов, отказываясь понимать что же вообще произошло. Хоть увиденное и не идёт ни в какое сравнение с тем, что Эл видел раньше по ночам, он всё равно стоял и дрожал в оцепенении. — Святая задница Императора, что же это такое? Что?! Что это мать твою такое? — Я…я не знаю… Эл ошарашенно смотрел на стоящего перед ним, как ни в чём не бывало, Майкуса во вмятой в районе солнечного сплетения поеденной кислотой броне и озирающегося по сторонам в полном недоумении. — Я думал ты мёртв, думал эта гадина тебя сожрала… — Эта? — Нет, вон та, неважно! Я видел как она проткнула тебя, как ты испустил дух. — Ничего такого не помню… — Совсем ничего? — Мы сидели, разговаривали с бароном, где он, кстати? Потом я внезапно очнулся в луже какой-то зловонной дряни, чуть не получив кислотный ожог на пол лица и ты мне говоришь посреди всего этого, что я должен быть мёртв…может я слишком сильно ударился головой? — Может быть… Майкус абсолютно не лукавил ни в одном слове, это было заметно, как день, но что-то в нём изменилось и было не так как раньше. Звуки борьбы, ломаемой мебели и треск лазганов на верхних этажах возник и закончился одинаково внезапно, а, услышав топот множества сапог по ковру, Фил наконец очнулся и перезарядил оружие, приготовившись сам не зная к чему. — Мне нужно напиться…да, определённо…уйти в запой в самой глухой дыре Гавварона и не вернуться…слишком много дерьма для одного дня… Полностью игнорируя возникшую сцену, в зал ворвалась целая толпа стражников в латах, все как один были уродливы с вытянутыми бугристыми безволосыми черепами и бежали сломя голову к парадной лестнице, по которой убежал барон. Не добежав нескольких шагов, все как один оказались изрезаны всполохами лазерных лучей и успев сделать только пару выстрелов из своих метательных орудий, стрелы которых просто отскочили от богато украшенных зеркальных ростовых щитов с прорезями для дула лазгана. Целых три десятка солдат в красных бархатных накидках поверх разукрашенных гвардейских бронежилетов затарабанило по лестнице и с завидной выучкой быстро выстроилось вдоль стены. Расплавленный металл доспехов стражи барона капал на ковёр и сразу же поджигал его за их спинами, готовя братский погребальный костёр, но никто пока что не торопился покидать дом, либо хотя бы попытаться тушить. Вальяжная походка мужчины в бежевом замшевом пальто с меховой оторочкой, спускающегося вслед за солдатами, казалась подозрительно знакомой, а болезненно холодная пустота, ужасающим ореолом окружающая его была уж совсем незабываемой. Всё тот же ледяной, безэмоциональный взгляд неприкасаемого, способного одним своим присутствием изгонять демонов обратно в варп и убить любого псайкера просто постояв рядом. Всё тот же человек без души… Ленз… Симеон Ленз. — Ох ты ж… Ущипни меня примарх, кого я вижу. Неужели я тогда не ошибся и «Большой папаша» и в правду приглядывает за тобой с того света? Три чистокровных мертвы, а ты стоишь тут и не чешешься. Сам своими глазами видел, как они вскрывали терминаторов Астартес как какие-то консервы, а тут такое… Редко кому удаётся меня удивить сразу несколькими вещами за раз… (задержав взгляд на дыре в нагрудной пластине Майкуса) Эй, дяденька, вас как звать? — Арбитр Бронншира Майкус Ивил к вашим услу… Ленз с отсутствующим видом снёс Майкусу голову выстрелом из старого потёртого лаз-пистолета и вскипевшие мозги из разлетевшейся головы арбитра забрызгали мелкой красной крапинкой безупречное до этого момента пальто. — Минус балл за невнимательность, но даже в таком случае всёравно аплодирую стоя. Навёл ты тут такого шороху, что для «Королевских плетей» почти не осталось работы. Они, конечно же, не Гвардия, но своё дело знают и это лучшее, что можно найти на планете. Напомни мне отдельно поблагодарить старушку Лахриму, за столь любезно предоставленный личный карательный отряд. Эл был готов провалиться на месте от замешательства, а противоречивые эмоции разрывали на части. — З…Зачем? Почему ты убил его? Он же…он… — О чём ты? Аааааа ты про него? Нет у меня сейчас желания читать внеплановую лекцию о физиологии отдельных видов тиранид. Потом как-нибудь сам прочитаешь на досуге, а пока пошли отсюда, а то дом горит… и ещё воняет… Боже, как же здесь воняет!