Этого нет во мне, меня нет в этом...

Захлопали двери. Стены будто бы содрогались изнутри от чьих-то тяжелых быстрых шагов, граничащих с бегом. Шмотки обваливавшейся штукатурки разлетались в пыль, ударяясь о твёрдый земляной пол. Гретта снова ощутила страх сковавший всё ее тело. Хотелось зажать руками уши - только бы не слышать этого ужасного, нарастающего шума. Наконец, всё утихло. Остались только до боли знакомые тяжёлые шаги, которые уверенно приближались к Гретте. На этот раз у Гретты хватило самообладания, чтобы наконец-то встретиться лицом к лицу со своим страхом. - Стой! Немедленно остановись! - крикнула Гретта в пустоту, инстинктивно вытягивая руки перед собой. Шаги тут же прекратились. Подвал наполняли звуки дыхания. Прерывистого, сбивчивого дыхания Гретты и тяжелого, глубокого дыхания еще одного человека. Нет, это был не ребёнок. Дети так не дышат и не ходят. И уж тем более восьмилетние. Повисла напряжённая тишина, разорвать которую было страшно, но необходимо. Ради собственной жизни, ради Малкольма. - Кто ты такой? - спросила Гретта, силясь, чтобы её голос звучал достаточно уверенно и спокойно. Вместо ответа её руки коснулась тёплая шершавая ладонь вдвое больше её собственной. Вскрикнув, Гретта отпрянула. Однако, за этим ничего не последовало. Вновь осмелев, Гретта повторила свой вопрос. - Это же я, Гретта. Я Брамс. Почему ты не хочешь играть со мной? - ответил всё тот же знакомый ей детский голос. - Нет! Это невозможно! Ты только что коснулся меня! Ты живой и ты...ты взрослый! У тебя большая рука! У детей не бывает таких рук! Брамс - это кукла, - в ужасе пролепетала Гретта. Она больше не понимала, где реальность, а где вымысел. Глубокое, но уже неровное дыхание послышалось над самым ухом Гретты. - Я Брамс. Но я не ребёнок, Гретта. Что тебе сказал Малкольм? Сколько лет назад умер Брамс? - произнёс низкий мужской голос. - Двадцать...боже мой! - вырвалось у Гретты. Она зажала рот двумя руками, стараясь сдержать крик, вырывавшийся из груди наружу. Всё тело трясло как в лихорадке. Хотелось бежать, но ноги вновь ее не слушались. - Гретта, я не причиню тебе боли, пожалуйста, Гретта... - рассеянно, более мягко сказал всё тот же мужской голос. Сильные руки подхватили, скованное ужасом тело Гретты. Она хотела уже начать сопротивляться, как вдруг почувствовала, что её опускают на стул. Спутавшиеся мысли роились в голове у Гретты, будто дикие пчёлы. Взбудораженное воображение рисовало тысячи сюжетов - один кошмарнее другого. Вновь воцарилась тишина и расшатанные нервы, будто бы дамба с разраставшейся внутри трещиной, больше не могли сдерживать огромного потока чувств, давлеющих с нечеловеческой силой. Вот-вот рванёт наружу! Напряжение росло со скоростью геометрической прогрессии. Казалось, что Гретта сейчас не выдержит, она сжала губы и... И вот, это казалось невероятным, но прямо над её головой загорелась лампочка. Жёлтый электрический свет на миг ослепил Эванс. Девушка в удивлении подняла голову вверх, как маленький слабый цветок направляет свои бутоны и листики навстречу яркому, живительному теплу, разгорающемуся огненным шаром в небе. Так и эта пыльная, старая лампочка, одиноко висевшая в черном патроне, казалась Гретте солнцем, долгожданным дневным светом, перед которым отступает даже самая кромешная тьма. Однако, света этой лампочки было недостаточно, чтобы осветить весь подвал. Эванс видела лишь свою грязную одежду, измазанные землёй ладони и колени. В пяти шагах от себя на нечёткой границе ослабевающего электрического света и густой, непроглядной тьмы, явственно прорисовывалась высокая мужская фигура, лицо которой оставалось в тени. Отступившая темнота несколько сняла напряжение и прибавило уверенности Гретте. Теперь, когда она снова способна видеть, ей будет легче защитить себя от этой страшной, затаенной опасности в лице...Брамса? Что же, придётся ему поверить. Теперь Гретта хотела знать больше. - Я требую объяснений, Брамс. Ты - убийца. Ты ужасный человек! Как ты мог так жестоко поступить с Малкольмом? Разве он этого заслужил? - выпалила Гретта жадно всматриваясь в доселе неподвижный мужской силуэт. - Я ужасен?! - взорвался Брамс, ударив тяжелым кулаком в бетонную стену. Его грузные шаги послышались где-то слева, высокий, широкоплечий силуэт нечёткой тенью мелькал на границе освещённого лампочкой круга. Шаги остановились ровно за спиной у Гретты. Девушка боялась пошевелиться. Ей больше не казалось, что свет даёт ей преимущество перед убийцей. Наоборот, она видна как на ладони, в то время как Брамс скрывается в темноте и может напасть в любую минуту. Это было большой ошибкой, обвинить его сейчас. - Постой! Объясни мне всё, Брамс! Мы...мы ведь так близки с тобой...я постараюсь понять, - попыталась смягчить Гретта, в ужасе зажмуривая глаза. Послышался тяжёлый вздох. Брамс старался подавить в себе приступ бешенства, который спровоцировала Эванс своим громким заявлением. Он медленно вернулся на исходную позицию, чтобы Гретта вновь смогла видеть его силуэт. - Брамс, расскажи, - прошептала Гретта. Сердце Эванс подсказывало ей, что необходимо дойти до истины, какой бы она не оказалась. - Мне 28 лет, двадцать из которых я прожил заточённый в стены этого дома. Я хорошо ориентируюсь в темноте и слышу каждый шорох. Весь дом оборудован внутри... в стенах. Там много ходов и я бы рад тебе их показать... - неуверенно начал Брамс. - Господи! Но почему, Брамс? - вырвалось у Гретты. - Двадцать лет назад в этом подвале произошло страшное событие. Здесь убили двух человек. Один пришёл сюда своими ногами, другой не выбирал... - Брамс, на мгновение осёкся, будто бы воспоминания об этом причиняли ему боль, - я не убийца, это меня похоронили заживо в этом доме! Малкольм не тот, кем он представился тебе. На самом деле он мой старший брат. Ему сейчас должно было исполниться 38 лет. Он ведь не сказал, Гретта? Когда я был ребёнком к нам часто ходила в гости девочка...Её звали Марта. Она была одного возраста с моим братом. Они были всегда близки... и вот за день до моего дня рождения все готовились к торжеству, я помню, как был счастлив, как представлял гостей. Марта всегда была добра ко мне и она тоже обещала придти на праздник. Играя в своей комнате вечером, я случайно услышал как двое спускаются вниз по лестнице. Я думал, что это мои родители прячут подарки и я хотел посмотреть на них. Мне не терпелось. Когда я спустился, то обнаружил, что дверь в подвал неплотно закрыта, я пробрался внутрь и спрятался под лестницей. Когда загорелась эта же лампочка, что и у тебя над головой, Гретта, я увидел Малкольма и Марту. Она плакала и говорила, что не знает как ей жить дальше. Она сказала, что если Малкольм не женится на ней, то она все расскажет его родителям и они заставят его. Я видел, что Малкольм злится, он отошёл куда-то взял железный лом...он проломил ей голову, Гретта. Он убил Марту. Она лежала прямо тут, где ты сидишь. Вся в крови, но по-прежнему красивая. Когда я закричал и побежал наверх, она была ещё жива и беспомощно подняла на меня свои стекляневшие глаза и что-то беззвучно сказала...Малкольм успел перехватить меня, но на крики уже спускался отец...тогда он измазал моё лицо и руки кровью Марты...дал тот лом, которым убил её и велел молчать, иначе убил бы и меня... Когда вошёл отец, Малкольм солгал, что это я убил Марту, а он пришёл на шум и не смог ничего поделать, так как было уже поздно... Отец ему, кажется, поверил и...когда должен был состояться мой праздник...утром...они устроили пожар на чердаке и сказали будто бы это несчастный случай, и я сгорел...Моё лицо обварили кипятком, чтобы никто не смог узнать меня, если я сбегу...и на несколько недель закрыли здесь. В этом подвале. Я часами сидел на этом стуле, Гретта, как ты сейчас. Мне говорили, что я убийца, меня заставили молчать...Мать сошла с ума от горя и появилась эта кукла...И теперь ты, ты, тоже считаешь меня убийцей? Разве это я?..