Этого нет во мне, меня нет в этом...

Дом семьи Хилшер - это не просто красивое, массивное здание в густом, старом лесу. Этот дом - загадка, разгадать которую пожелает далеко не каждый. Его блестящий паркет пропитан слезами, земляные полы подвала - кровью, а стены испещрены бесчисленным множеством лабиринтов, ходов и лазов. Молчаливыми свидетелями ужасных трагедий, развернувшихся в стенах этого дома, стали изысканные гобелены и дорогие полотна. Одному Богу известно, что творилось в доме Хилшеров за наглухо закрытыми дверями и оконными ставнями. Такой дом требует особого ухода и внимания. Нельзя позволить пыли и грязи затмить блеск и помпезность позолоченных ручек и подлокотников, нельзя позволить отсыреть бархатным накидкам и шёлковым балдахинам, а столовому серебру почернеть. Гретта Эванс за последний месяц с головой погрузилась в атмосферу этого величественного особняка, ставшего для неё каменной тюрьмой. Первые два месяца она несколько раз пыталась бежать, но Брамс всегда возвращал её и по пять часов к ряду принуждал вслух зачитывать "Рекомендации и пояснения". Он никогда не бил ее и не угрожал, но в пятичасовом чтении он был непреклонен. Всегда одно и то же наказание. Однако, оно оказалось весьма плодотворно. Наизусть Гретта выучила каждую букву "Рекомендаций и пояснений", от безустанного повторения простых требований она вобрала и впитала в себя их смысл, приняв мысли и желания Брамса за свои собственные. Она действительно перестала убегать, лгать и претворяться. Эванс ушла в себя и по пятнадцать часов в день чистила и драила до блеска каждый уголок дома Хилшеров. Вечерами она созванивалась с матерью и подругой, рассказывая как хороша жизнь в Англии, и что возможно, она ещё не на один месяц задержится в доме четы Хилшеров, выполняя их не обременительные поручения по уходу за куклой. Последний месяц она редко видела Брамса. Он лишь иногда появлялся на кухне, мельком проходил по коридору, после чего вновь исчезал в стенах. Эта молчаливая война изматывала обоих, но Гретта, твёрдо решив замкнуться в себе, посвящая всю свою энергию этому дому, старалась не замечать как сильно тяжело ей без пустой болтовни и мелких перебранок, пусть даже с убийцей. В доме становилось всё холоднее, система отопления едва справлялась. Дело было к зиме, а дрова неумолимо кончались... Эванс даже и представить не могла как пойдёт в лес, срубит дерево и распилит его на чурбаки, а потом наколет дров. Для городской жительницы это казалось невыполнимой задачей. Была и ещё одна тревожная мысль, которая уже несколько месяцев не покидала голову Эванс: кто постоянно пополняет холодильник продуктами? Навряд ли Брамс исправно ездит в магазин за покупками. Так кто же это мог быть? Из-за постоянного холода Гретта последнее время спала чутко и тревожно. И вот в одну из таких ночей Гретта внезапно проснулась, разбуженная шумом в гостиной. Кажется, она уже сама становилась такой же бдительной и чуткой, как Брамс, от острого слуха которого не ускользал незамеченным ни единый шорох. Эванс, надела длинный махровый халат и поспешно спустилась в гостиную, стараясь не издавать лишних звуков. Гостиная казалась тёмной и дремлющей, точно такой, какой оставила её Эванс, ложась спать. Однако, яркий лунный свет, струящийся сквозь прозрачное полотно занавесок, явственно обозначил мокрые, свежие следы на вычищенном до блеска паркете. Эти следы вели на кухню. Каково было удивление Эванс, когда она, включив свет на кухне встретилась с прежней экономкой Хилшеров. - Миссис Алистер? - одними губами произнесла Гретта, её изумрудные глаза округлились от удивления и вмиг стали похожи на два драгоценных камня в шикарном обрамлении чёрных ресниц. - Ах, какая жалость! Вы меня заметили, - с досадой прикусила губу экономка. Несколько мгновений Эванс молча смотрела на эту невысокую, сухонькую пожилую женщину в бесформенном чёрном балдахине. На седых, выбившихся прядях волос висела паутина, а землистый цвет лица и помутневшие серые глаза свидетельствовали о слабом здоровье экономки. - Миссис Алистер, Вы промокли до нитки! Пройдёмте в гостиную я разведу камин... Когда верхняя одежда экономки и обувь сушилась у камина, а с её седых прядей с большим трудом, но всё же удалось снять липкую паутину, Гретта осмелилась спросить, наливая экономке очередную чашку горячего чая: - Миссис Алистер, я хотела бы знать: что всё это значит? Морщинистое лицо экономки нахмурилось, она напряженно поджала губы и затравленно окинула взглядом гостиную. В мягком свете огня плясали тени массивных подсвечников и статуэток. - Гретта, - миссис Алистер понизила голос до шёпота и почти вплотную прижалась к Эванс, - я работаю здесь ровно двадцать лет, с самого дня смерти моей дорогой племянницы. Я знаю, что её убил не Брамс, знаю чьих грязных рук это дело. Я пыталась намекнуть старшему Хилшеру, но он мне не поверил, его обезумевшая жена занималась только этой жуткой куклой... Никому не было дело до мальчика. Первые два года мы только перестукивались с ним, а потом смогли разговаривать, но лишь ночами и по несколько минут. Потом он стал показываться, но всё время прятал своё лицо, говорил, что его изуродовали. Я думала он сочиняет лишку. Кто же мог подумать, что родные люди могут сотворить такое зверство с собственным ребёнком... Я видела его лицо. Оно обезображено до неузнаваемости. Он был таким красивым мальчиком...мне так его жаль. - Вы клянётесь, что это правда? - взволнованно прошептала Гретта, осознавая, что, возможно, она могла ошибаться в собственных выводах. - Клянусь своей жизнью! - горячо выпалила экономка, встретившись взглядом с Эванс. - Но Вам известно, что он убийца?, - чуть громче прошептала Гретта, невольно оборачиваясь. - Да, я знаю, Гретта! То, что он совершил - это ужасно, но я не берусь судить его, ведь я не ручаюсь за то, что бы я сама сделала на его месте. Клянусь, Гретта, быть может я бы поступила ещё более жестоко, чем Брамс. Поверьте, он несчастен! - Он глубоко болен, ему нужен врач! - всё тем же громким шепотом возразила Гретта, её раскрасневшиеся щёки горели. - Врач? Да ты понимаешь, что с ним сделают, Гретта? Его закроют в лечебницу для больных убийц, изолируют от общества и всё только усугубится. Может быть по писаным законам он и преступник, но по законам человеческим он поступил верно. Он забрал жизнь у человека, который отнял жизнь у девушки и собственного не рождённого ребёнка! К тому же, этой ночи не хватит, чтобы перечислить все те издевательства, которым Малкольм подвергал Брамса в течение всей его далеко несчастливой жизни, - уверенно парировала экономка. - Ну, знаете ли! - отрицательно помотала головой Гретта. - Я знаю, что ты сейчас скажешь, милая,- смягчилась миссис Алистер, глубокие морщины, закладывающиеся на её высоком лбе немного расправились, - я понимаю, что ты к этому не причастна и ни чем не обязана нашему несчастному Брамсу. Но он очень верит в твоё доброе сердце, где уже однажды нашлось место для бездушной фарфоровой куклы, которую ты смогла пожалеть и полюбить. Так неужели не найдётся местечка и для несчастного человека, ставшего жертвой человеческого жестокосердия, который действительно нуждается в тебе? Конечно, он не обходительный джентльмен...он особенный мальчик. Как бы ты не думала о нём и о его поступке, знай: у него большое сердце и если ты будешь добра к нему, то он откроется тебе... - Но, миссис Алистер!.. - Да-да, дорогая. Разумеется, с какой стати? Ты молодая и очень красивая. Но что составит твою жизнь, если ты покинешь его? Как ты сможешь потом спокойно спать ночами и не думать о нём, об этом доме, об этой трагедии? Ты, верно, сопьёшься в конец. Ты не такой человек, чтобы бросить нуждающегося. Но с тобой, если ты захочешь,он станет лучше, он исправится и адаптируется. Да может быть и просто откроется людям! Поверь, у него столько талантов, он сможет многое дать этому миру - так помоги же ему выйти в этот мир. Подари ему то, чего его лишили самые близкие люди. Может быть и для тебя это неплохой шанс стать действительно стоящим человеком. Хватит быть жертвой! Проще всего убежать и бросить, чтобы найти кого-то лучше и проще. Но куда как лучше вам обоим обрести друг друга, чтобы вырасти духовно и стать людьми. Вы нужны друг другу, чтобы что-то понять. Гретта порывисто встала, кусая губы. Обойдя по кругу диван, на котором сидела экономка, она вновь села на то же место, после чего встала, остановившись в нерешительности. Её горящие изумрудным пламенем глаза, встретились со спокойными, печальными глазами миссис Алистер. - Это полнейший бред, ясно?, - достаточно громко сказала Эванс, но тут же осеклась, - звучит как полное безумие, но...Вы...Вы не лжёте... Вы не просите меня и не принуждаете...я запуталась. Зачем всё это, миссис Алистер? - Затем, моя дорогая, что я больше не смогу сюда ходить и носить продукты. Мне тяжело ночью идти несколько километров по лесу до дома Хилшеров, а потом возвращаться к своей машине и ехать в город. У меня недавно обнаружили рак. Я сильно сдаю, Гретта... К тому же Хилшеры сюда больше не вернутся... - Но почему? Они же уехали на отдых? - Они не уехали на отдых. Они покончили жизнь самоубийством. Я об этом узнала из письма, которое они прислали мне за день, до того, как решились... Об этом знали только я и Малкольм. Хилшеры просили позаботиться о Брамсе и молить его о прощении. Видимо, они наконец-то прозрели. - А Брамс знает? - Нет. Я больше не приеду Гретта. Я хочу дожить остаток своих, поверь мне, считанных дней - у себя дома. Теперь всё в твоих руках, моя дорогая. Если ты попросишь, он, конечно, тебя отпустит в конце-концов, или ты сможешь уличить момент, чтобы сбежать, но...от себя ты не убежишь никогда. Тебе он не сделал ничего дурного, но ты оставишь его на верную смерть в этом доме или в стенах психиатрической лечебницы. Общество тебя, конечно, не осудит. Но как будешь дальше жить с этим ты? Старая экономка надела свои сухие, ещё тёплые от жара камина вещи и ушла, растворившись в загадочной темноте леса. Конечно же, больше она не вернётся. Быть может, воспоминание о ней ещё не раз наполнит эту гостиную, залитую мягким свечением огня, быть может, паркет ещё помнит её неторопливую старческую походку, а мягкая обивка дивана и фарфор чашки сохранят тепло её тела. Гретта рассеянно мешала угли кочергой, совершенно не понимая, что ей делать дальше. Да и стоит ли ей вообще что-то делать? Большой дом казался опустевшим и покинутым. Будто бы это был огромный музей, в котором за стеклянными дверцами шкафчиков, и на фотокарточках в альбомах хранится целая эпоха человеческой жизни, оберегаемая от посторонних глаз каменными стенами особняка. Не в силах больше терпеть эту могильную, давящую на виски тишину, Гретта вышла в тёмный коридор и громко крикнула: - Брамс! Мгновения казались часами. И вот, натренированный от постоянного напряжения слух, уловил едва различимое движение внутри стен. Ещё через мгновение плечи Эванс ощутили уверенное прикосновение холодных пальцев. Гретта обернулась навстречу знакомому, высокому силуэту. В её глазах не было страха, тело не сотрясалось от ужаса, а коленки предательски не подкашивались. - Пойдём к камину, ты согреешься. И, кажется, у меня к тебе есть разговор, - спокойно произнесла Эванс, предлагая Брамсу следовать за ней. Фарфоровая маска приобретала розоватый оттенок в свете живого огня. Брамс молча сидел рядом с Греттой. Его мальчишеская скованность и сжатые плечи, обнаруживали его тщательно скрываемую наивность ребёнка. Гретта взяла теплый плед и, укрыв колени Брамса, начала растирать его посиневшие от холода пальцы, своими маленькими ладонями. Языки пляшущего пламени отражались в чёрных глазах Брамса, которые он ни на мгновение не сводил с Эванс. - Я случайно столкнулась с вашей экономкой на кухне. Это было недавно. Мы говорили не долго, я...я так понимаю,что ты не слышал о чем..., - неуверенно начала Гретта. Эта странная близость с амимичной маской не на шутку волновала её. Брамс отрицательно покачал головой. - Ну, в таком случае, тебе не нужно знать о чём там шла речь, кроме двух моментов. Оказывается, ваша экономка...понимаешь, у неё рак. Она очень больна и больше не придёт сюда...ей осталась совсем немного, - с искренним сожалением в голосе продолжила Гретта. Руки Брамса едва заметно затряслись, эта новость тупой болью отозвалась в его израненном сердце. - Брамс, это не самое плохое, что я хочу сказать. Миссис Алистер сообщила мне, что вскоре, после отъезда твоих родителей, она получила письмо от их имени...в том письме говорилось о том, что они..., - Гретта осеклась. Казалось, что она не сможет сообщить эту новость. Глаза Брамса, светящиеся жаждой продолжения, буквально сверлили Эванс тяжёлым, долгим взглядом. Его пальцы требовательно сжали руки Гретты. - Они написали, что покончат жизнь самоубийством и молят тебя о прощении! И Малкольм получил такое же письмо, - на одном дыхании выпалила Гретта, не решаясь встретиться взглядом с Брамсом. Тяжелый вздох. Гретта увидела, как судорожно заходил кадык Брамса и набухли вены на его шее. Он безжизненно опустил руки вниз и отстранился. Гретта почувствовала ту боль, которую тщетно сдерживает этот несчастный, одинокий человек. Теперь это был просто человек, холодный и хрупкий мир которого, рушился прямо на глазах, как карточный домик. Человек, который испытал боль, предательство и отторжение. Похороненный в стенах собственного дома, похороненный в самом себе. Гретта не видела в нём убийцу или врага. Бездонная пропасть между ними вмиг исчезла, и Гретта поняла, что каждому человеку нужен просто человек, способный быть рядом и разделить страдания, скрасить одиночество. Эванс осторожно придвинулась к Брамсу, положив голову на его вздымающуюся от немых рыданий грудь. - Это ничего, Брамс. Я понимаю твоё горе и я хочу его разделить с тобой. Ты позволишь мне остаться здесь?.. Большие руки Брамса сжались вокруг плеч девушки в неловком объятии. Эту тёмную ночь они провели вместе, прижавшись друг к другу, и не произнося ни слова. Однако, это молчание стоило тысячи разговоров.