Этого нет во мне, меня нет в этом...

Наступила зима. Торжественное ледяное молчание воцарилось в лесу. Здесь, средь заснеженных елей и высоких сугробов, припорошенный снегом, погрузился в зимнюю сказку особняк Хилшеров. Дом стоял снежным великаном, дремлющим на лоне первозданной природы. Зимний сад был ухожен и освещён. Дорога к дому до самых ворот была тщательно очищена от снега. Насущный вопрос с дровами был давно уже решён благодаря сильным и умелым рукам Брамса. Да, этот человек очень преобразился, когда обрёл верного и надёжного спутника в лице Эванс. Брамс не чурался никакой работы, он с удовольствием изучал устройство дымохода, чтобы самостоятельно прочищать его, также, обнаружив в старых коробках на чердаке руководство по обслуживанию электорогенератора, который снабжал электроэнергией весь дом, Брамс мог быть уверен, что справится с любой неполадкой и без света они не останутся никогда. Гретта постепенно открывала Брамсу целый удивительный мир, в который Брамс, при первом же знакомстве был заочно влюблён. Он с великим восторгом научился управлять автомобилем своего покойного брата, однако, при вопросе о поездках в город, он предпочитал воздержаться и просил Гретту делать это самостоятельно. Как губка Брамс впитывал крупицы бытовой мудрости и отлично преуспел в этом. Его самым частым вопросом было: "а как это работает?". Миссис Алистер была права, Брамс - это человек с большими задатками и множеством нераскрытых талантов, который может много дать обществу. Однако, он почему-то всё никак не стремился стать частью этого общества, скорее наоборот, он всячески избегал любого контакта со всеми, кроме Гретты. Но и перед Греттой он никак не решался снять свою фарфоровую маску. Гретта лишь однажды видела, как он снял эту маску.Это было в конце ноября,когда ударили первые морозы. Тогда, ранним утром, Гретта, встревоженная шумом на заднем дворе, подошла к окну своей спальни и ее взору открылась необычная, пугающая картина. Брамс стоял спиной к дому, в его левой руке была фарфоровая маска, а сам он смотрел на костёр, в котором он сжигал личные вещи своих родителей. Гретта не осмелилась спросить его о причинах такого поведения, не осмелилась она и потом, глядя на пепелище костра, задать вполне логичный вопрос. Вероятно, у Брамса на то были свои причины, быть может - затаенная обида, а может безумная тоска, которую он хотел преодолеть, разорвав пламенем материальные оковы, являющиеся связующим звеном с его нечастливым прошлым. Эванс желала близости с Брамсом, но он не спешил. Они спали всегда в разных спальнях и Брамс никогда ни полусловом не обмолвился о том, что он хочет спать вместе с той, которую он любил гораздо больше, чем себя, и, даже больше, чем свою жизнь. Все их романтическое общение ограничивалось робкими объятиями, непродолжительными прогулками за руку по зимнему саду и целомудренными поцелуями через фарфоровую маску. Разумеется, в тайне оба мечтали о большем. Гретта молчала, думая, что она слишком развращена тенденцией двадцать первого века, модой на стремительно развивающиеся отношения и лёгкий, быстрый секс. Ей казалось, что Брамс, воспитанный в лучших традициях английской аристократии, умеет наслаждаться их, по большей части, платоническими отношениями, поэтому он не спешит и не требует большего. Однако, она и представить не могла, какой изуверской пыткой оборачивалось для Брамса это перманентное сдерживание. Обе его губы, надёжно скрываемые белым фарфором маски, были искусаны в кровь от вековечных усилий, которые он прилагал, чтобы держать почтительную дистанцию с той, которую он горячо желал на протяжении долгих месяцев. При всей внешней атрибутике высокого нрава и выдержки, Брамс часто подглядывал за Греттой в душе, сквозь щели в деревянных стенах. Конечно, для создания вида, он заколотил несколько лазов, ведущих в западное крыло дома, тем самым обозначив, что с его тайной "застенной" жизнью покончено раз и навсегда. Тем не менее, Брамс не спешил отказать себе в этом удовольствии. Почти каждую ночь он инкогнито проникал в спальню Эванс, где по несколько часов, любуясь видом её полуобнажённого тела касался его так, чтобы не разбудить девушку. Ладонями он водил по тыльной стороне её бедра, осторожно зажимал соски между длинных, дрожащих от вожделения пальцев. Он нередко был свидетелем откровенных сцен Малкольма и его избранниц, а потому, ему так хотелось поскорее приобщиться к волнующему таинству телесной любви между мужчиной и женщиной. Однажды, напряжение в его теле возросло до небывалой отметки, желание затмило разум и осторожность и Брамс, с присущей ему ловкостью проник под тонкую ткань трусиков спящей Гретты. Пальцы сразу же нащупали клитор и горячую влажность внутри. Брамс услышал, как девушка, сквозь сон, вожделенно застонала, ткань штанов его пижамы стала нещадно жать в районе изрядно набухшего и пульсирующего члена. И Брамс понял, что если он сейчас же не ретируется, в таком случае, непременно, случится то, чего он так хотел...но, важнее своих чувств, ему были чувства девушки, и он твёрдо решил отказаться от этих ночных "визитов" в пользу своей бесконечной любви к Гретте. Брамс хотел, чтобы девушка сама попросила его об этом. И, сделав ставку на эту горячую американку, он не просчитался. В один из холодных зимних вечеров Гретта и Брамс грелись у камина, читая книги. Вечер обещал быть долгим и очень предсказуемым. Ровно в восемь Брамс любезно предложит Гретте чашечку чая, они обсудят планы на завтра и вновь погрузятся в чтение ровно до десяти, после чего Брамс, глядя на часы, скажет, что, пожалуй, они и так изрядно засиделись, целомудренно поцелует Гретту на ночь и проводит до дверей ее спальни. Эта ежедневная процедура возмущала Гретту своей формальной определённостью. Девушка хотела большего и хотела этого иначе. В конце-концов нет ничего плохого в том, что именно она даст тот жизненно необходимый толчок для развития их уж чересчур "высокосветских" отношений. - Послушай, Брамс, - осторожно начала Гретта,отложив свою книгу в сторону, - я бы хотела спросить тебя, всё ли нравится тебе в наших отношениях? Брамс слегка встрепенулся. Неужели наконец-то этот момент настал и небеса сжалились над ним? - Я люблю тебя и счастлив с тобой, Гретта, - невинно ответил Брамс, медленно откладывая свою книгу. - А ты не хотел бы...что-то поменять? - намекнула Гретта, заискивающе глядя, в загорающиеся интересом глаза Брамса. - Может быть... - протянул Брамс, многозначительно глядя в глаза девушки, его руки сами по себе тянулись к мягким каштановым прядям Эванс. - Брамс, я говорю о сексе..., - промурлыкала Эванс, кокетливо закусив нижнюю губу. От этих слов из уст любимой девушки Брамс почувствовал как мгновенно мурашки появляются по всему телу, с каждым мигом ему становилось всё сложнее и сложнее сдерживать свою эрекцию. - Но, Брамс, прежде, чем мы начнём, я хотела бы попросить тебя снять маску, - сказала Гретта, выжидающе глядя в глаза Брамса. Руки Брамса похолодели, он нехотя отпрянул в сторону. Он и подумать не мог, что Гретта когда-нибудь попросит его об этом. - Нет, это невозможно, - рассеяно помотал головой Брамс, глаза его потемнели. - Ну почему, Брамс? - не скрывая досады спросила Гретта. - Я уродлив, ты увидишь и не захочешь меня! - с отчаянием выкрикнул Брамс. - Брамс, но я уже хочу! Разве сейчас меня может что-то отторгнуть? - не унималась Эванс. - Ты не знаешь, о чём просишь! - возразил Брамс, он решительно не знал как теперь быть. - Я настаиваю, - вкрадчиво произнесла Гретта, она хотела во что бы то ни стало заставить снять его эту страшную маску. - Нет, никогда! - решительно отмахнулся Брамс и встал, чтобы уйти. Гретта поняла, что сейчас пора действовать... и не самыми честными способами. - Брамс! - окликнула Гретта. Брамс обернулся и замер. Девушка сидела полуобнаженная на мягком плюшевом пледе. Её рука медленно тянулась к трусиками, чтобы стянуть их с себя. Брамс отчётливо видел её высокую округлую грудь, бледную, чистую кожу, выступающие ключицы и соблазнительные бёдра. В брюках стало тесно и он уже не мог уйти просто так. Гретта медленно сняла трусики и, разведя ноги перед Брамсом, запустила трусиками прямо в Брамса. Парень ловко поймал почти невесомую, ещё тёплую от тела хозяйки волнующую часть её гардероба. Сжав трусики в руке он почувствовал какие они влажные. Он хорошо помнил эту горячую влагу, которая сводила его с ума. - Снимай же, Брамс! - приказала Гретта. Она лежала абсолютно нагая и возбуждённая. Брамс послушно сбросил маску со своего лица и не заметил, как она,ударившись об пол, раскололась на две части. И вот наконец-то, спустя столь продолжительное время, Гретта увидела лицо Брамса. Изуродована оказалась не столь значительная часть его лица. Вверх от правого глаза, где-то до середины лба была сморщенная, будто бы смятая кожа, местами желтоватого и светло-бардового оттенков. Часть подбородка, а так же, незначительно, лишь местами, обе щеки и переносица были поражены следами сильного термического ожога. Однако, это мало чем уродовало его прекрасное, мужественное лицо с красивыми, правильными чертами. Гретта сразу приметила прямой нос, аккуратный подбородок и прекрасные скулы парня. - Ты так красив, как ты смел скрывать это?.. - пролепетала Гретта, её соски затвердели. - Сумасшедшая, - с заметным облегчением выдохнул Брамс, быстро сбрасывая с себя одежду. Наконец, высвободив изнывающий от желания член, Брамс навис над Греттой. Как же долго он ждал этого дня! Гретта замерла в ожидании. Ее глаза закрылись, а голова откинулась назад, открывая для поцелуев шею и плечи. Брамс одним движением вошёл внутрь содрогающегося от желания тела возлюбленной. - Как горячо и узко! - восторгался Брамс, осыпая бесчисленным множеством поцелуев шею и волосы девушки. Он заметно ускорялся, сдавливая сотрясающуюся грудь Гретты, и перед тем, как излиться внутрь неё, он в порыве бешеной страсти, сильно сжал ягодицы Гретты. Эванс томно застонала. Сладкая истома разлилась по её телу. Она могла поклясться, что такого бурного и чувственного секса у неё не было никогда в жизни.