Дом чудес: 14

      Стёкла в повидавшем горы дерьма форде содрогаются, пока тот проезжает по неровной лесной дороге. Треск стоит как в столетнем трамвае, где уютно себя почувствовать может только самая глухая старуха. Слава Богу я пока не старик, да и слух у меня, как ни прискорбно, отменный. Есть столько раздражающих звуков. Храп деда, чавканье младшей сестры, её плачь по ночам, шипение ящика, который уже пять лет не может нормально поймать сигнал, но денег нет, чтобы купить новый, скрип двери, когда её не закрывают до конца, а у тебя в комнате приоткрыто окно и далее-далее-далее. Лучше бы я родился безухим.       Я не спал почти двое суток. Последнее время мысли заполнены давними картинками. Ничего нового, кроме того, что теперь они отображаются ярче, меня отключает в такие моменты. Я не вижу ничего, кроме них. Я не думаю ни о чём, кроме них. Мне кажется, что я могу слышать всё, что происходило тогда и эти спецэффекты только сильнее удручают моё нынешнее состояние. Я не часто слушаю бредни Графини, она самая обычная поехавшая старуха, но видимо она была права. Когда уже очередь дойдёт до меня?       Мои мысли заглушила резкая смена громкости музыки в салоне. Это даже хуже треска стёкл. — Быстро вырубил магнитолу, ублюдок! Хватит уже слушать своё дерьмо на полную громкость! Мои уши скоро сгниют и отвалятся!       Этот упырь что-то пробормотал себе под нос, но сквозь весь гул я смог различить только размытое "неплохо". — Тебе повезло, что я не слышу ни черта в этой адской шумихе!       Звук пропал. Тачка остановилась. Он развернулся. — Я сказал, что да, было бы неплохо. — Подавись своим неплохо! — я с силой пнул водительское сиденье, от чего он пошатнулся и шляпа на его голове свалилась на пол. — Кстати, это не моё дерьмо. На флешке твои треки. Мне казалось, тебе нравится Warmer, нет? — мямлил он поднимая убор и надевая его на себя.       Чёрт, Warmer. Плевать, не подам виду, что слушал и сделаю паузу. — Почему стоим? — Приехали.       Я глянул в окно и обнаружил, что мы подъехали к многоэтажке. Всё настолько запущено, что она выглядит заброшенной, но кое-где в окнах горит свет. Немного осмотревшись я понял, что находимся мы на окраине города. Теперь ясно, почему форд остановился, не успев отъехать от Дома. Не понимаю, как я могу так трезво мыслить, несмотря на не хилый недосып? Сейчас сдохну. Наконец то. — А это точно то самое? Или ты снова накосячил? — я прищурился, ожидая его реакции.       Он взял меня за шкирку, прижал лицом к стеклу и указал на крышу дома. Приглядевшись я смог различить силуэт. Убедившись, что я всё понял, он отпустил мою голову. — Всё как говорила Графиня. — Графиня много чего бурчит... Ты какой-то скучный и неконфликтный последнее время. Меня это бесит. Будь ты таким, как обычно, ты бы помог мне побыстрее избавиться от слуха. — Мне увеличили дозу успокоительного. А что? Ты хочешь, чтобы я отрезал твои ушки? — он медленно потянулся к лодыжке, где на креплении он хранит нож-бабочку.       С какой же силой и ненавистью он его в прошлый раз точил, когда я его целый день подстрекал. Это и весело и жутко одновременно. Но больше всё же забавно. Будь я педиком, возбудился бы. — Уши - возможно, но ушки - не тронь! Тебе Гусеница за это кое-что поважнее отрежет! — я схватился за треугольные выступы на капюшоне моей чёрной толстовки. — Оставлю тебя только в этот раз. В виде исключения. Через пару часов, когда мой разум поборет успокоительное, тебе следует быть поосторожнее с языком. В противном случае - будешь прятаться по углам. — он вышел из машины и направился в сторону здания, не дав мне огрызнуться.       Я опустил окно и высунулся наружу. — Отряхни шляпу! Обычно она походит на дерьмо, а теперь ещё и выглядит как оно!       Пока он уходил, его рука медленно поднялась, а затем так же плавно и средний палец на ней. Всегда, когда он так удаляется, я чувствую себя проигравшим.

***

      Я слушаю альбом по второму кругу, ощущая смесь удовольствия и напряжения. Чисто математически должно пройти около сорока минут. И всё это время он вылавливает очередную заблудшую душу? Зная методы этого смекалистого засранца и учитывая весь его опыт, она должна уже как миленькая сидеть в машине. Так было с остальными. Так было со мной.       Наконец я решил сходить на разведку. Благо он не закрыл меня казалось бы по невнимательности, но нет, на самом деле по вселенской тупости. В округе вроде нет ни души и за всё время никто не проходил, поэтому тачку вряд ли угонят. К тому же, кому нужна такая рухлядь?       Я зашагал в сторону здания. За эту минуту я успел сосчитать этажи и спалить жирную голую старуху. Всё её тело казалось серо-белым с синими и зелёными венами, будто оно просвечивалось. Она просто смотрела в окно, а когда заметила, что я пялюсь на неё, улыбнулась во весь свой беззубый рот и принялась трогать её сальные складки, спускаясь всё ниже и ниже. Лучше бы я родился безглазым.       Подъезд дерьмо. В прямом смысле. Тут им воняет. Такое ощущение, что здесь ежедневно испражняется дюжина спидозных шлюх. Повсюду разбросаны балки, осколки стекла от бутылок, пакеты с мусором и окровавленные презервативы. Адово жерло. Вдоль стены расположились четыре квартиры с нумерацией от двадцатой до двадцать четвёртой, что сказочно бесило мою внутреннюю любовь к классическому отсчёту с единицы. Оправданный своими предпочтениями, я пнул крысиный труп.       Мне не составило труда найти лифт. Его можно было легко обнаружить по звуку гудения, свойственного некоторым из них. И я этот шум прекрасно слышал. Иногда меня распирает от гордости за мои уши, а иногда мне хочется поступить, как знаменитый Винсент. Или он отрезал только мочку? Да плевать, просто отрезать уши к чёртовой матери. Из-за них я слышу всё отчётливо и не могу по-человечески выспаться. Порой я слышу слишком много. То, что слышать лучше не стоит. То, за что я могу поплатиться. Я зашёл внутрь.       Лифт гармонировал со всей мерзостью подъезда. Зеркало разбито, кнопки сожжены, все стены изрисованы печатями Бафомет и членами. Пол орошён шприцами, жгутами и осколками. Лампочка мигала, кабина тряслась. Занимательно то, что сейчас я физически устремлён ввысь, но постоянно падаю в бездну морально.       Для крыши сделан отдельный двадцать первый этаж. Как удобно и как непредусмотрительно. Наверху было удивительно чисто, по сравнению с подъездом. Тихо, пусто, с кое-где побитой плиткой на полу. Как в больнице. Передо мной железная дверь с двумя маленькими окошками, через которые просачивался тусклый свет. Времени мало, нужно найти этого ублюдка.       Я выхожу наружу. Серая вспышка слепит мне глаза, которые уже привыкли к темноте дома, заставляя их слезиться. Сейчас далеко не день, но небо на улице, в сравнении с тьмой внутри подъезда, подобно включённому прожектору с гигантской титановой спиралью, излучающей белоснежный свет. Всё плывёт от жидкости, я вижу только мутные силуэты, но различить то, как очередная заблудшая душа с лёгкостью перебрасывает своего охотника через плечо, мне удалось. В этот момент время остановилось. Я не дышу, моё дыхание перехватило. Я не глотаю слюну, мой рот иссох. Я не двигаюсь, я парализован. Я моргаю, вода стекает по моей щеке. Слеза ли это страха потери, скорби? Или просто жидкость, которая не содержит чувств, а только естественную реакцию на вспышку света? Я не могу знать. Я зашёл так далеко, что не могу понять собственное тело, собственный организм. И только сейчас мне не плевать.       Почему душа лежит? Она его держет? То есть он не сдох? Чёрт, этот идиот может сейчас воспользоваться своим положением и... Вот дерьмо. Я взял в руку один из кирпичей, которые валялись повсюду на крыше и начал медленно приближаться. Душа не двигалась. Казалось, она была чем-то поглощена. Но это мне только на руку. Подойдя ближе, я огрел её по затылку достаточно сильно, чтобы вырубить, но весьма слабо, чтобы проломить череп. Кровь всё равно пошла. Сразу после этого я схватил упыря и со всей своей глубоко скрытой звериной мощью потянул за собой.

***

— Ты грёбаный придурок! — я пнул дверцы лифта, обращаясь к ублюдку, который закинул на плечо заблудшую душу.       Гнев одолел меня в двойном размере. Упырь чуть не... ещё и сраный лифт перестал работать. Я молча зашагал вниз по лестнице. Очередное выполненное задание, очередная жертва, влюблённая в смерть. Не знаю, как долго я ещё продержусь.       Два молчаливых десятка этажей миновали. Мы оказались на улице. Никогда ещё пыльный городской воздух не казался мне таким свежим. Мой "босс" приостановился и поднял свою шляпу с земли. — Последнее время я часто стал её ронять.       Я не посчитал нужным как-то комментировать его фразу, что было совсем не в моём духе. Я просто переутомился. Минуты моей усталости - его редкие счастливые минуты. Если бы я лишил его и их, то оказался бы не просто уродом, кем являюсь с рождения, я бы начал ненавидеть себя в несколько раз больше, чем делаю это сейчас. Урод в кубе.       Упырь взялся за ручку двери заднего сиденья, но я успел заорать до того, как он её открыл. — Даже и не думай! Это моя территория! Мои прогрессирующие попытки задохнуться во сне! Делай, что хочешь с этим телом, хоть изнасилуй дробовиком и закопай заживо, но только не кидай его на моё ложе!       Будь его сознание не под действием капсул, шприцов и клизм, я бы уже набрал в рот земли, но видимо не в этот раз. Какая же скука. Он просто развернулся и потащил душу на переднее. Я залез внутрь, он сел за руль. — Ты раздражаешь, ты в курсе?       Он снова ничего не ответил. Я сдался. Измученный, усталый я никогда не спал так сладко.