The Symmetrical Transit

00:08 Гермиона открыла глаза. Она чувствовала себя так, словно ее разобрали на части, а потом собрали заново. Двигаться не получалось — просто не хотелось. В поле зрения появилось что-то черное, оказавшееся ботинком, носок которого стучал ее по подбородку. Гермиона со свистом втянула в легкие воздух, после чего ее быстро подняли на ноги. Она протестующе застонала, захлебываясь стекающей в горло слюной, и наклонилась вперед. Ее тут же резко дернули за волосы, отчего в голове зазвенело, она несколько раз моргнула и уставилась на… горящий потолок? Всего три секунды понадобилось на то, чтобы события вечера обрушились на Гермиону — и если бы ее не держала чья-то рука, она бы упала. Она подняла глаза и сфокусировалась на лице напротив, почти не удивленная тем, что видит перед собой малфоевскую гримасу. — Ты самая тупая из всех, кого я знаю. Как бы мне хотелось убить тебя за твою дурь. Ты вообще хоть понимаешь, насколько теперь всё херово? Он снова встряхнул ее так, что Гермиона прикусила язык, а затем швырнул обратно на пол, как раз тогда, когда она пыталась нащупать ногами пол. Гермиона захрипела, поднимаясь. Голова кружилась, и казалось, будто сознание вот-вот ускользнет. Она настолько устала и вымоталась, что всё вокруг воспринималось сном. Реальность же и вовсе не привлекала, хотя мозг отчаянно пытался обработать информацию. Гермиона прислонилась к стене и была вынуждена полностью сконцентрироваться на этом нехитром движении. Похоже, Малфой паниковал — когда он посмотрел на нее, на его виске некрасиво пульсировала вена. Она перевела взгляд в сторону, на Блетчли, и, различив лежащее тело, затихла. Крэбб обнаружился чуть поодаль, и Гермиона была готова поспорить, что всех остальных постигла та же участь. — Здесь был аврор? — попыталась спросить она, но голосовые связки смогли выдавить лишь писк и полузадушенное «аврор». Малфой пару секунд смотрел на нее, затем схватил за руку и, открыв дверь на лестничную площадку, выпихнул туда. Потом заскочил сам, направляя палочку на пламя на ступенях и расчищая им проход сбоку. — Иди, — прорычал он и вцепился Гермионе в локоть, чтобы та снова от него не сбежала. Существует момент, достигнув которого, люди только и могут, что реагировать на стимул. Когда они чувствуют себя такими уставшими и обессиленными, что весь окружающий мир воспринимается приглушенно. Гермиона знала, какая опасность ее окружает, но сейчас могла только идти. Она была просто не в состоянии обдумывать свой побег. У нее не было ни малейшего представления о том, куда ее тащит Малфой. Что случилось с Пожирателями Смерти, и что произойдет с ней. Только движение. Для мыслей времени не осталось. Гермиона была так измучена, что вся ее концентрация уходила на то, чтобы переставлять ноги, шевелить руками и дышать. Они бежали. Мимо разрухи, смертоносных лучей и тел, облаченных в капюшоны и маски. По коридорам, а затем наружу, кашляя от дыма и пепла, прямо по направлению к лесу. Гермионе не нужно было ни о чем думать, и на какое-то время это стало настоящим счастьем. Малфой пытался подгонять ее, но ноги горели, все тело прошивало острой болью, а вдохнуть полной грудью не получалось. Гермиона была убеждена — не будь она пленницей, он бы давно уже бросил ее. Палочка Малфоя светилась, и тот освещал ею каждый угол во время их бега, но как только они вывернули на прямой участок, опустил руку. Нога зацепилась за корень или бревно — да что бы там ни было, — и Гермиона рухнула, как подкошенная. Вскрикнула, ударившись рукой и плечом об землю. Чтобы не споткнуться об нее, Малфой нелепо подпрыгнул. Она жадно глотнула воздух и прижалась щекой к прохладной земле — где-то сверху с присвистом дышал Малфой. — Больше не могу. Если ты хочешь, чтобы я куда-то пошла, тебе придется либо тащить меня, либо левитировать. Я больше не двинусь, — и она имела в виду именно то, что сказала. Малфой, казалось, не особо обращал на нее внимание, и Гермиона подняла голову, приглядываясь. Чуть проморгавшись, она рассмотрела его в темноте: он прислонился головой к дереву и что-то яростно бормотал сквозь зубы. Кошмар. Малфой не только взял ее в плен, но, похоже, ещё и тронулся рассудком. Просто замечательно. Отлично. Гермиона пыталась приподняться, и ладонь уткнулась во что-то гладкое и холодное. Она встала на колени, нащупывая пальцами края камня, и покосилась на Малфоя. Тот всё ещё держал палочку в руке и что-то нашептывал прямо в кору. Было непросто, но Гермиона умудрилась сдвинуть обломок с места. Малфой же вел себя неадекватно. Может быть, он что-то заподозрил, а может, это было его обычной манерой поведения. Он освещал палочкой деревья вокруг себя, и по выражению его лица никак нельзя было понять, о чем он думает. Поднявшись, Гермиона дождалась, пока Малфой отвернется, и сунула камень в карман. Укрытие ненадежное, но в темноте разобрать очертания одежды было сложно. Мозг лихорадочно работал, словно наверстывал то время, пока бездействовал, и постепенно начал вырисовываться план, но тут палочка Малфоя уткнулась ей в лицо. — Грейнджер, если ты выживешь в этой войне, я тебя сам убью. — Если бы у меня была палочка, ты был бы мертв час назад. — Если бы у тебя были мозги, то поняла бы, какая ты наивная идиотка. — Я… Сумасшедший Малфой внезапно крутанулся и пнул одно из деревьев. — Твою ж мать! Где-то наверху заскрипели голые ветки, и Гермиона только сейчас обратила внимание на то, что на улице подморозило. От осознания этого стало холодно, и не будь у нее других поводов для волнений, она бы озаботилась тем, чтобы немного согреться. — Да ты хоть представляешь, что натворила? — он развернулся к ней, и Гермиона отступила на шаг, с бесстрастным видом опуская ладонь в карман. — Ты же всё похерила! Что за… Он с животным рычанием выдохнул и еще раз ударил ствол. Гермиона не знала, что ей делать: ответить или позволить Малфою кричать дальше. Она выбрала второе — пусть отвлечется. Совсем как в фильмах, где хорошие парни дают плохишам выговориться о своих грандиозных планах, пока сами смываются прямо у них из-под носа. Плохих парней всегда губит их собственное эго. — Я ничего не сделала, так что… — Ничего? Ничего?! — он приближался к ней, на что она никак не рассчитывала. — Ты что, не в Ордене? Неужели ты не знаешь? Гермиона с удивлением всматривалась в него, хотя могла различить в темноте только светлые волосы, так что смотрела туда, где по ее расчетам находилось лицо Малфоя. Вопрос ее шокировал. Точнее, поразило то, что могло за ним скрываться. — Не знаю чего? — такого писка её тело физически никогда не воспроизводило. — Я в Ордене, Грейнджер, — в свете луны, пробившейся сквозь деревья, она рассмотрела его лицо — такой злобы ей еще видеть не приходилось. — Врешь, — выдох. Он сердито хмыкнул: — А какой смысл мне врать? Если бы я был Пожирателем Смерти, ты бы сейчас уже стояла на коленях перед Темным Лордом. Его голос звучал так, словно Малфой считал это не такой уж плохой идеей и удивлялся тому, как же раньше до этого не додумался. Гермиона ошарашенно молчала, пока кусочки сегодняшнего вечера собирались в завершенную картину. — Ты душил меня, — это был единственный факт, который отделял произнесенную им ложь от правды в ее голове. — Ты бы не заткнулась, и я удивлен, что Пожиратели Смерти не напали на нас в ту же секунду, как ты заорала. И как по мне, это было бы поделом, — отрезал он. Такого просто не могло быть: Драко Малфой — член Ордена. С такими ответами? С такими поступками? Орден — это место для… для Гарри, Рона, для нее, для всех Уизли и для… для таких людей. — Знаешь, что ты сделала? Ты полностью похерила мое прикрытие. А вся та информация, которую Орден получал за последний год и особенно в последние три месяца? Всё! Ничего не будет! Из-за тебя. От такого горло не перехватывает? Ты всё это угробила! Мои поздравления, Грейнджер. Как же здорово ты помогла сейчас Поттеру. Ты бесполезная… Гермиона пнула его в голень, и на секунду он смотрел на нее так, словно собирался ударить. — Пошел ты, Малфой. Ты всё врешь! Просто пудришь мне мозги, но у тебя ничего не выйдет! Более того, если ты не лжешь, во что с трудом верится, моей вины ни в чем нет! — Да конечно это ты виновата! Я бы вывел тебя из здания, чтобы ты свалила отсюда, а сам бы вернулся обратно, и всё было бы как раньше! Но вместо этого ты вырывалась, как ненормальная, сбежала, попалась и похерила всю мою жизнь! — Ты должен был сказать мне, что состоишь в Ордене! Если это вообще правда. — Я думал, ты знаешь! — Ну еще бы! Направленная палочка, крик о помощи и попытка меня задушить — да тут всё яснее ясного, Малфой! — Я думал… Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Факт остается фактом: ты всё угробила, так что доставай свой портключ и возвращай нас в Орден, где мы и расскажем, что ты натворила. Гермиона фыркнула: — Ха! Думаешь, я настолько глупа, что возьму тебя в Штаб Ордена? Выдам местоположение… — А ты думаешь, я такой идиот, что, будучи Пожирателем, суюсь в Орден лишь для того, чтобы узнать его местоположение? Да ты соображаешь? Хоть чуть-чуть? Смысл в его словах был, но Гермиона решила этого не признавать. — У меня нет портключа. — Всем членам Ордена на все операции в качестве подстраховки выдают портключи, Гр… — его голос звучал устало, несмотря на только что бушевавший гнев. Биполярное расстройство личности? Ну или просто псих. — Я уже использовала свой. Использовала и вернулась снова. Он уставился на нее, и в его взгляде Гермионе почудилось что-то странное. — Почему… Не важно. Не. Важно. Хорошо. Хорошо. Да просто охрененно замечательно. — Почему ты не можешь нас аппарировать? Если ты работаешь на Орден, ты должен знать, где… — Моя палочка отслеживается. — Что? — Гермиона замолчала. — Да это самый большой бред, который я… — Темный Лорд предпочитает всё держать под контролем. И учитывая мой новый статус предателя, я не могу произносить никакие заклинания, связанные с моим местоположением. Аппарация, манящие, отслеживающие чары. Ничего. И вот за это ты тоже можешь сказать себе «спасибо». Гермиона смотрела на него, всё еще переваривая предыдущую порцию информации. — Ладно, и как же я тогда попаду назад? Ответом ей была тишина, размытое движение и шорох шагов. Свет палочки становился тусклее по мере того, как Малфой уходил все дальше. Гермиона поежилась, провела пальцами по граням камня в кармане и тоже начала двигаться. День второй; 7:13 Она проснулась от холода, тело онемело и дрожало. С потрескавшихся и разбитых губ срывался пар, хотя, если честно, болело всё. Повреждения, на которые вчера вечером она не обратила внимания, теперь дали о себе знать. Этим промозглым утром у нее замерзли даже глазные яблоки; попытавшись встать, она сразу же поскользнулась на наледи. Ей потребовалось время, чтобы подняться, и не будь она Гермионой Грейнджер, то сдалась бы еще до того, как оказалась на ногах. Лес был прохладно-синим и не таким уж и густым, как ей почудилось накануне. Вокруг стояла полная тишина: ни звук, ни шорох не нарушали воцарившуюся суровость. Так одиноко Гермионе еще не было никогда. Кроссовки загребали землю частично из-за дискомфорта от чрезмерного напряжения, частично из-за того, что кровоток в ногах еще не восстановился. Ей пришлось остановиться и потоптаться на месте, разминая мышцы, чтобы избавиться от колющих ощущений. Она потеряла Малфоя из виду почти сразу, как тот ушел. Не то чтобы Гермиона горела желанием идти за ним следом, но у него имелась палочка, с помощью которой можно было справиться с непогодой — или с тем, что еще могло случиться. Но он шел быстрее нее, и вскоре она уже не могла разглядеть исходящий от его палочки свет. Её окружили страх и тьма, и в какой-то момент Гермиона просто привалилась к упавшему дереву, неуверенная, в каком состоянии очнется утром, да и сможет ли вообще проснуться. В Малфое она сомневалась. Очевидно, тот был не совсем нормальным, но как бы ни хотелось верить, что он врет, в его словах был смысл. Большинство его поступков прошлой ночью соответствовали рассказанному, и если бы он не был так жесток по отношению к ней, Гермиона бы поверила с большей легкостью. Опять же, речь шла о Малфое. Будь он с ней мил, она бы колебалась еще сильнее. Гермиона все еще не могла понять, почему ей никто ничего не сказал. Она была членом Ордена — и ей полагался доступ к такой информации, разве нет? Хотя, в случае с двойными агентами, лучше всего как можно меньше распространяться о подобном секрете. Тем не менее она не считала, что прошлая ночь была ее ошибкой. Если Малфой действительно был шпионом, Гермиона не сомневалась, что он был важной шишкой. Возможно даже входил в круг приближенных к Волан-де-Морту и снабжал Орден и Министерство большим количеством нужных данных. Катастрофа и вправду была колоссальной, но в этом не ее вина. Он должен был что-то сказать. В конце концов, она не может знать абсолютно всё. Гермионе казалось, что она плутала уже несколько часов — хотя, возможно, так оно и было. Спустя еще около трех часов хождений кругами она чудом вышла к цивилизации. 11:41 Гермиона наблюдала за тем, как кровь — ее и Малфоя — стекает по стенкам раковины и вместе с водой исчезает в водостоке. Она стряхнула капли с ресниц и взглянула на себя в покрытое пятнами зеркало. Отбросив назад волосы — всё равно ничего другого с ними не сделать, — вытерла лицо. Попыталась, хоть и неудачно, смыть кровь с рубашки, но всё, чего смогла добиться, — пятна порыжели. И пусть Гермиона больше не выглядела как персонаж из «Ночи Оживших Мертвецов», доверия она точно не вызывала. Плечо больше не выпирало — наверное, сустав встал на место, когда Малфой прошлой ночью швырнул ее об стену. Предплечье и запястье были сломаны — в этом она не была уверена. Во время осмотра темных пятен и припухлостей выяснилось, что средний и безымянный пальцы тоже перебиты. Синяки шли по обеим рукам, шее и лицу — и это только те, которые было видно. Глубокий порез с засохшей кровью красовался на виске, несколько царапин покрывали правую часть лица. Гермиона Грейнджер видала и лучшие дни. Уж несколько точно. Осмотрев себя в зеркале и признав, что больше ничего не может сделать, она приготовилась к странным взглядам, которые могут на нее бросать. Хотя Гермиона не сомневалась: реакция окружающих будет всяко лучше той, что могла бы быть, заметь ее кто-нибудь выходящей из леса или идущей по дороге в город. До тех пор, пока никому не придет в голову задавать вопросы, она будет в порядке. Отправив бумажное полотенце в корзину для мусора, Гермиона распахнула дверь и врезалась в грудь человека, которого только что проклинала. Несколько долгих секунд она только удивленно таращилась на него. У Малфоя это отлично получалось — тратить ее время зазря. — Что ты тут делаешь? — она постаралась, чтобы голос звучал грубо и сердито. — Это ванная комната. Что тут делает большинство людей? Или вы… магглы… делаете тут что-то другое? Гермиона прищурилась от подступающего гнева, но Малфой умело сменил тему: — Я не был уверен, что ты выберешься из леса. — Разочаровала тебя, Малфой? — Что неудивительно, — он поднял палочку и очистил Гермиону заклинанием. — Можешь расхаживать в таком виде, когда т… Гермиона схватилась за кончик палочки и, направив ту вниз, огляделась и прошипела: — Малфой! Следи за тем, что делаешь, идиот! Это маггловский мир, если ты еще не понял по проезжающим машинам. Он вырвал палочку и, усмехнувшись, демонстративно протер ее о штанину. — Мне плевать. Я волшебник, я выше их, и буду делать, что хочу и где хочу. А магглы могут идти на хер. — Знаешь, Малфой, магглы могут испугаться того, чего они не понимают, но волшебники же именно так относятся к… — Грейнджер, избавь меня от чтения морали. Скажу честно, мне плевать. У тебя есть деньги? — Я не… Что? Нет, а если бы и были… — Как так вышло, что у тебя нет с собой денег? — поразился он. — Я участвовала в операции по спасению пленников, Малфой, а не собиралась покупать рабов. Я же не Пожиратель Смерти, — она выразительно посмотрела на его скрытое рукавом предплечье. Малфой не обратил внимания — или сделал вид, но Гермиона уловила вспышку раздражения, промелькнувшую на его лице. Пожевав губу, словно что-то обдумывая, он внимательно смотрел в сторону автозаправки. Понять его сейчас она не могла. Задумываться о том, что у Малфоя на уме, Гермиона была не в состоянии — не тогда, когда всю ее трясет и крутит. Она хотела только одного: найти обезболивающее, столько, сколько сумеет, вероятно, немного снотворного и рухнуть где-нибудь в кровать. Необязательно удобную. Просто оказаться в безопасном месте, где она могла бы забыть об окружающем ее мире и изматывающей боли. — Магглы же передвигаются на машинах и поездах, да? — Да, а еще на автобусах, велосипедах, самокатах… — она подняла здоровую руку, чтобы дать ему понять, как много видов транспорта существует, но схватилась за лоб от приступа головной боли. Вот только этого ей сейчас не хватало. — Какой самый быстрый способ и сколько он стоит? — Не знаю. Мы в Румынии. Я понятия не имею, что у них за валюта и сколько здесь что стоит, — признаваться ему в незнании было очень неприятно. По-видимому, не удивленный ее ответом, Малфой развернулся и направился в сторону улицы, и это было возмутительно. Он уже игнорировал ее, и Гермиона была вынуждена признать, что это задевало всё больше. Будто ее тут и не было. Будто она не стоила потраченного на нее времени. — Пойдем, Грейнджер, — рявкнул Малфой. Она вздрогнула и впилась взглядом в его спину. — Я никуда с тобой не пойду. Он обернулся, кивая, его голос и выражение лица были жесткими: — Еще как пойдешь. За нашими головами сейчас охотится как минимум дюжина Пожирателей Смерти, а у тебя нет палочки. Единственная причина, по которой я попытался вытащить тебя из того здания прошлой ночью, заключалась в том, чтобы не дать им тебя убить. И сейчас, когда из-за этого всё пошло к черту, я меньше всего хочу, чтобы ты подохла. Ты идешь, и мне плевать: пусть каждый маггл в этом сраном городишке увидит, как ты плывешь передо мной по воздуху. Они сверлили друг друга глазами, тонкий кусок дерева вращался в его пальцах. Вскинув подбородок, Гермиона фыркнула: — Хорошо, Малфой. Но это только потому, что у тебя сейчас есть палочка и благодаря ей я могу выжить. — Мне насрать, в чем ты там себя убеждаешь. Просто держи это при себе. — Я только хочу, чтобы ты знал. — Знал что? Если ты заткнешься, вся эта ситуация станет намного лучше. — Если ты направишь палочку на себя, вся эта с… — машина ударила по тормозам, и Гермиона отпрыгнула, даже несмотря на то, что была на тротуаре в безопасности. Малфой царственно стоял посреди дороги, с надменным выражением наблюдая за тем, как останавливается автомобиль. Водитель отчаянно сигналил и что-то кричал на румынском языке в его сторону. — А ведь всего двух ярдов не хватило, — пробормотала Гермиона, лишь отчасти имея в виду то, что подумала — она была не тем человеком, кто действительно мог желать смерти людям и говорить об этом. Волан-де-Морту — вот ему она желала. Блондинистому идиоту, вышагивающему с безразличным видом по дороге, полной гудящих машин? Не особо. Она бы не стала плакать от этой новости, но пойти против своих принципов и кого-то проклясть? Он еще не достиг уровня Великого Зла в ее глазах. Гермиона дождалась, пока можно будет спокойно перейти дорогу, и, постаравшись двигаться быстрее, скривилась от боли. Его силуэт, уже с трудом различимый, всё удалялся и удалялся. И когда она наконец нагнала Малфоя, тот ждал ее с недовольной миной. — Мы идем? — он не обратил на нее внимания. — Малфой, я спросила… — Я не глухой. Гермиона в замешательстве остановилась. — А что мы делаем? Я думала… — Нам нужен транспорт. — Да, но это не то, что происходит… — Что ты знаешь об автостопе? Было бы преуменьшением сказать, что Гермиона была в шоке. — Что? — Большинство магглов об этом знают, разве нет? — Нет! Это так… Ты же такой приверженец, по… — А что такого? Вроде это может нас выручить. Что это? Палец, который ты выставляешь? Гермиона только и могла, что смотреть на него широко открытыми глазами. — Ты это серьезно? — Я абсолютно серьезен. Мы не можем использовать магию, мы не можем вернуться в мир волшебников, потому что Пожиратели Смерти будут нас там искать — особенно в этой стране, и это в том случае, если мы вообще сможем найти туда путь. Так что нам нужно использовать маггловские способы передвижения. — Малфой, мы можем сесть на автобус. Или поезд. Да что угодно безопаснее, чем попытка поймать попутку с незнакомцем за рулем. Ты знаешь, что время от времени происходит с людьми, которые ездят автостопом? — она сглотнула и поднесла руку к плечу. Господи, оно болело. Горело так, словно плоть, которую кто-то крепко сжал, была охвачена пламенем. Это были одни из самых отвратительных ощущений в ее жизни. Гермиона прикрыла глаза, стараясь прийти в себя. — Кроме того, мы в любом случае не можем даже отправиться куда-то. — А почему нет? — он повернулся к ней, вопросительно приподняв бровь. — У нас нет денег, — фыркнула Гермиона. — Мы не едем автостопом, и у нас нет денег. Это означает, что у нас нет способа куда-то добраться. Он снова перешел дорогу, не слушая ничего, что она ему говорила. Гермиона четыре раза окликнула его по имени, но он даже не повернул головы. А ее достало это расхаживание. Всё, чего ей хотелось, это просто сесть и попросить кого-нибудь вырубить ее парковой скамейкой или чем-нибудь в этом роде. Гермиона жалобно всхлипнула и аккуратно потерла плечо, следуя за этим Королем Придурков. Наверное, Малфой пошел медленнее, чтобы дать возможность себя догнать, ведь тащилась она еле-еле и отлично это осознавала. — Малфой, мы просто не можем… — Я могу делать всё, что хочу. Гермиона тряхнула головой и возмущенно поджала губы. — Однажды кто-нибудь выбьет из тебя всё дерьмо. Надеюсь, это буду я. — Я сильно сомневаюсь, что кто-нибудь сумеет так же точно выразить мои чувства по отношению к тебе. 12:51 Будь Гермиона одна, она бы потерпела неудачу еще на стадии поиска денег. А если бы умудрилась-таки раздобыть наличные, то точно бы напортачила на вокзале. Потому что поезд должен был пересечь границу, а для этого оказались нужны паспорта. Гермиона отказалась от этой идеи, когда им сообщили о документах, но Малфой продолжал убеждать сотрудника вокзала продать им билеты, будто нехватка денег была их единственной проблемой. Ее даже разбирало любопытство, как этот придурок планировал совершить покупку, но похоже, все это время кое-какие средства у него были. Которые он и использовал для взятки и для оплаты проезда. Гермиона пришла к выводу, что это типично для Малфоя. Деньгами или угрозами, но он всегда добивается желаемого, не так ли? С этой мыслью она теперь и сверлила его взглядом, несмотря на то, что именно он смог обеспечить им места в поезде. Оторвавшись от созерцания проплывающей за окнами зелени, она перевела глаза на колени Малфоя. Ее рука и плечо пульсировали так, словно боль вместе с кровью разносилась по поврежденным тканям и костям. Он же, застыв почти всем телом, палочкой отстукивал по изношенной ткани своего сиденья мелодию. Звук безумно раздражал Гермиону, потому что когда человек волнуется, каждая мелочь выводит из себя еще больше. Пам, стук, пам, стук, пам, стук — у нее в голове, и боль становилась сильнее. Она посмотрела на Малфоя, обдумывая возможность сломать палочку только ради того, чтобы увидеть выражение его лица. Он не обращал на Гермиону никакого внимания, что уже стало обычным делом, и как раз тогда, когда она была готова сделать хоть что-нибудь — что угодно, лишь бы прекратить этот звук, — он перестал стучать. — Ты прекратишь щелкать? — Что? — Тот шум, что ты издаешь. Гермиона опешила и убрала от плеча ладонь — она и не заметила, что потирала его все это время. — Я ничего не издаю. — Еще как. — Малфой, наверное, ты слышишь свой собственный стук, который, должна отметить… — Грейнджер, в отличие от тебя я могу различать звуки. А ещё обладаю удивительной способностью понимать, я их издаю или нет. Так вот, не я. — Ка… — объявление диктора прервало ее, и хотя она была полна решимости высказать все свои не-такие-уж-и-важные претензии, у Малфоя явно имелись другие планы. — Уходишь? Поезд с визгом покачнулся, и он ухватился за верхнее отделение для багажа. — Нет. Подумал, лучше встать и сойти с поезда для того, чтобы ехать дальше. Сунув палочку в карман, Малфой смотрел на нее с высоты своего роста, и Гермионе захотелось пнуть его лишь затем, чтобы он сел на место. — Ну так скатертью дорога. Я собираюсь ехать на этом поезде в сторону Англии столько, сколько он меня повезет. И полагаю, именно в этом причина того, что я обошла тебя в Хогвартсе по всем оценкам. — Да, очевидно, это была некомпетентная система оценивания. Насладись тем, как будешь пересекать границу без документов, Грейнджер. Возможно, тебе повезет, и тебя примут за террористку. — Но я думала, ты позаботился об этом на станции? — Я позаботился о проверяющем там, но не о контроле на границе. Он исчез из купе в своей развязно-заносчивой манере. Гермиона таращилась на дверь, стараясь справиться со вспыхнувшим румянцем. Она ужасно себя чувствовала, если оказывалась неправа или чего-то не замечала, но там, где дело касалось Малфоя, всё было хуже до тошноты. Она ненавидела его. И это чувство стало только сильнее, когда Гермиона сошла с поезда, а он, глядя в небо, ухмыльнулся. 17:17 — Пошевеливайся, Грейнджер. — Не похоже, чтобы это была защищенная граница, Малфой, — фыркнула Гермиона, нырнув под ветку и чуть было не зацепившись ногой за корень. У него была привычка молчать о своих планах. Не говорить, что он член Ордена и только лишь пытается вывести ее из здания. Не говорить, что городок находится всего в пятнадцати минутах ходьбы на запад от того места, где они очутились после побега из здания, и позволить ей наугад блуждать целую ночь. Не говорить, что они будут по лесу тайком пересекать границу, не имея точного представления о том, где она проходит. Он просто что-то делал и рассчитывал, что Гермиона последует за ним, словно она знает, что происходит. Или хотя бы согласна с тем, что он запланировал. Исходя из тех сведений, что у них были, границу они пересекли уже около часа назад. Малфой, похоже, держался близко к дороге, потому что впервые с тех пор, как они ушли со станции, Гермиона слышала шум автомобилей, доносящийся через разные промежутки времени. Она была уверена, что они смогут обнаружить там дорожные знаки, но Малфой не желал ее слушать и обращать внимание на здравый смысл. Темнело, и Гермиона поклялась себе, что через десять минут сама пойдет и всё выяснит. — Ты всегда такая медленная? Ордену не кажется, что ты обуза, раз передвигаешься со скоростью флоббер-червя? — он отбросил от себя тонкие ветки, позволяя им ударить бредущую следом Гермиону. Она задохнулась и со злостью отпихнула их в сторону. — Мы идем уже несколько часов. Ты бежишь так, словно за нами кто-то гонится… — Уже почти темно, пелотка. — Не называй меня так! Малфой то ли рассмеялся, то ли резко выдохнул. — Я что, задел твою пуританскую чувствительность? — Ты пытаешься быть грязн… — Если бы я хотел грязи, я бы назвал те… — Не смей, Малфой. Богом клянусь, не смей, — они как раз прошли мимо большой увесистой ветки, и если бы пришлось, Гермиона бы ею воспользовалась. Удивительно, но он промолчал. 19:57 — Что ты делаешь? — Гермиона повторила это для себя, потому что человек, протаптывающий себе место в траве, отвечать не желал. Он пробормотал что-то похожее на согревающие чары, после чего улегся прямо на землю. Гермиона стояла над ним и сверлила взглядом до тех пор, пока силуэт Малфоя не растворился в темноте. — Собираешься спать? Ты серьёзно? Он что-то проворчал и зашевелился. — На случай, если ты не заметила — сейчас темно. — И что? — А то, что я не путешествую, когда вокруг тьма кромешная и ни хрена не видно. Хочешь — валяй. — У тебя есть палочка! — Если ее зажечь, свет будет виден с трассы, и кто-то может проявить интерес. Я не собираюсь еще больше отклоняться от дороги только ради освещения — потеряв этот путь, я лишусь связи с цивилизацией. Ты башкой хоть чуть-чуть думаешь? Мне приходится чересчур много объяснять той, кто «обошла по всем оценкам». Гермиона только лишь покачала головой: — Но это же лес. — Да, и если бы был другой вариант, я бы все равно выбрал этот, — его голос звучал хрипло, хотя именно на ней не было согревающих чар. Ублюдок. — Ты… — Если бы ты шла быстрее, Грейнджер, мы бы уже были в городе или в деревне. Но вместо этого ты плелась… — Я не плелась… — …и теперь нам придется… — …моя рука от тряски очень сильно болела — я не могла бежать… — Твоя рука? — вместо ответа Гермиона высокомерно хмыкнула. — Она сломана. — Я в курсе, — она ответила ему с той же мерзкой протяжностью. Малфой сел, по крайней мере, издал похожий звук. — Сядь. — Что? — Это такое движение… — Зачем? — Ты хочешь, чтобы я тебя вылечил, или нет? — сердито рявкнул он. Злые люди всегда бесятся, если совершают что-то хорошее, а ведь лечение было бы достойным делом. — Ты можешь? Тог… — На то, чтобы всё зажило полностью, уйдет несколько дней, но ты либо хочешь этого, либо нет. У меня нет времени и дальше задавать тебе гребаные вопросы. Гермиона сверкнула глазами, но все же села. В конце концов, даже если это был Малфой, намного важнее то, что у нее появилась возможность вылечиться и избавиться от боли, которая сопровождала каждое движение. И если Малфой решит применить к ней что-то еще помимо исцеляющих чар, она всегда найдет способ отомстить, когда он уснет. — Если знаешь, как это сделать, почему не предложил мне раньше? Ты же явно понимал, что… — она с шипением втянула воздух сквозь зубы, когда его пальцы обхватили ее запястье. — Не видел для этого причин, но если из-за этого ты так медленно ползешь, то тогда меня это тоже касается, — он поднял ее руку, плечо опалило огнем, и Гермиона закусила губу. Она с отвращением покосилась в сторону Малфоя. — Ты самый эгоцентричный и эгоист… — Да, я тоже тебя ненавижу.