Слушай шёпот ветра

Как часто мы скрываем за строгостью свои истинные чувства. Мы хотим сказать человеку, что волнуемся о нём, но при этом продолжаем запрещать ему что-то, несмотря на ярый протест с его стороны. Хотим уберечь его от последствий, принимая на себя все его обиды и даже порой ненависть за свои излишне суровые слова. В глубине души мы лишь переживаем, а со стороны кажется, что нам всё равно. Что нам нравится запрещать и видеть злость в глазах другого человека. Вовсе нет. Нам больно. Больно видеть это, но мы ничего не можем с собой поделать. Дабы защитить кого-то, мы готовы жертвовать собой. Пусть нас возненавидят, но зато нам удастся уберечь кого-то нам небезразличного от плохого. Лишь это принесёт нам радость, иного нам не надо. Мы будем чувствовать, что наш долг выполнен. И так считал Роберт… Стоя в коридоре, он провожал взглядом принца, которому служил. В груди почему-то всё сжалось. Юноша чувствовал, что допустил промах. Что-то явно пошло не так, судя по словам Ксандера. Для Роберта, который так долго служил своему принцу Лиаму, упустить из виду существенную деталь, касающуюся жизни его господина, было большим ударом личного характера и не только. Это был его долг оберегать Лиама, ведь он его личный телохранитель. Как он мог допустить ошибку? Шатен невольно поджимает губы, опуская брови к переносице. Принц с севера что-то говорил о том, что Лиам сам для себя угроза. Однако по озадаченности светловолосого юноши было сложно точно сказать, что что-то произошло. Мог ли Ксандер врать об этом? Шатен не имел понятия. — Роберт? — вдруг доносится чей-то мягкий, приятный голос. Шатен чуть вздрагивает от неожиданности, будучи отвлечённым от своих мыслей. Его брови поднимаются наверх, а сам он оборачивается в сторону звука. Но вскоре его лицо расслабляется, а сам Роберт вздыхает с облегчением. — Это ты, Кин, — произносит спокойно юноша, глядя на молодого парня с пепельными волосами перед ним. Его серебристые глаза были так похожих на полную чарующую луну на звёздном небе. В них таилось нечто таинственное, но в то же время что-то успокаивающее, словно луна была над тихим и мирным морем, красуясь над водной гладью и оставляя дорожку, ведущую к себе. Молодой парень одаряет Роберта своей доброй, тёплой улыбкой, слегка сощурив глаза, отчего взгляд казался таким успокаивающим и нежным. Кин не спеша подходит к телохранителю. — Что-то произошло? Ты выглядишь потерянным, — голос Кина стал более обеспокоенным. — Кин, как ты думаешь, принц мог бы причинить себе самому вред? — неожиданно спрашивает шатен. Глаза слуги вдруг округляются от удивления. Он пару раз моргает, не совсем понимая, к чему такой вопрос. — Нет, думаю. Он, конечно, выглядел подавленным из-за слов отца, — вздыхает Кин, отводя следом взгляд в сторону, — но всё же… мм, — слуга невольно поджимает губы. — Рано или поздно он должен был узнать, как на самом деле относится к нему отец. Я старался намекнуть ему об этом, говоря, что король не думает о его счастье. Однако принц Лиам стоял на своём, считая, что, выполняя прихоть отца, он будет полезен королевству. Мне не хотелось губить его веру в это, — Кин виновато опускает глаза в пол. — Ты не виноват, Кин, — вздыхает Роберт, — мы лишь слуги, что присматривают за господином. Наш долг оберегать его и помогать в чём-то. Наше мнение никто особо не спрашивает. Остаётся держать язык за зубами, чтобы, не дай бог, тебя начали подозревать в клевете. Времена такие, что и на ровном месте могут обвинить в измене, — шатен чуть склонил голову на бок, — поэтому приходится быть аккуратным со словами и не болтать лишнего. Ты ведь и сам действуешь осторожно, будто идёшь по хрупкому льду. Пойми, мы можем оказывать лишь косвенное воздействие, оберегая. — Получается, ты не просто так запрещаешь принцу Лиаму брать оружие в руки? — Кин невольно поднимает глаза на шатена. А тот лишь безнадёжно выдыхает воздух. — Да. Я только хочу уберечь его от этого всего. Беря оружие в руки, на тебя сразу ложится большая ответственность. Я не хочу, чтобы когда-нибудь ему пришлось пачкать свои руки кровью, неся ответственность за причинённый вред. Кто знает, что может случиться. Уж лучше пусть мне снятся кошмары об убийстве, чем он будет мучить себя за содеянное. Поэтому я стараюсь как можно чаще быть поблизости, будучи его оружием, которое возьмёт всю вину на себя, — произносит шатен как-то немного тяжко. Но он сам выбрал подобный путь, сам решил взять на себя подобную ношу, поэтому жалеть об этом не было особого смысла. Кин лишь молча смотрит в изумрудные глаза Роберта, понимая, почему он не говорит об этом напрямую Лиаму. Тот навряд ли послушает, упираясь. Проще оберегать, строго запрещая. Дашь слабину — и построенная тобой защита может пошатнуться. У Роберта были свои причины, свои мотивы по отношению к принцу. Но при этом он явно всё равно уважал его, не просто так стараясь уберечь так рьяно. — Принц Лиам хороший человек, — Кин слегка, но всё так же тепло улыбается, — он амбициозный и сильный, а ещё очень умный. Я им восхищаюсь, — молодой парень неловко прикладывает одну руку к локтю другой. — Он действует решительно, и он намного больше уверен в себе, нежели я. По сути, я такой боязливый по жизни, наверно, до конца своих дней останусь пугливой мышкой, — следует печальная лёгкая усмешка над собственными словами. — Если бы не эти обычаи, то принц Лиам был бы гораздо лучшим наследником. Да, возможно, упёртым и порой эмоциональным, но зато рассудительным. За такое долго время на службе я убедился в этом. Он отнюдь не похож на слабого человека. Умственно. Его отец лишь строит из себя великого правителя, когда сам толком ничего хорошего не ввёл. Все идеи принадлежат принцу Лиаму, а он лишь гнусно их приписывает себе, — процедил сквозь зубы шатен. — Поэтому я за своего господина Лиама. Это королевство не должно лишиться такого человека, как он. Он сам этого не подозревает, но он та частичка в замке, без которой никак не обойтись. Уберёшь её — всё рухнет. И надежды более не будет. Я надеюсь, что когда-нибудь эти люди в совете признают его. Разуют, наконец, глаза, посмотрев на факты, а не на принадлежность к определённому типу. Наше общество так прогнило, что мы судим других по типу, а не по уму. От этого и плохие правители. — Ох, Роберт! — переполошился Кин, — не здесь же. Нас могут услышать. Ты сам говорил, что надо держать мнение при себе. Сероволосый парень явно занервничал, страшась, что их могли слышать, а тогда много чего может быть, вплоть до того, что их выгонят из замка или куда страшнее… казнят. Об этом Кин и думать не хотел. Он нервно сглотнул, а колени предательски задрожали от испуга. — Да, говорил, — вздыхает Роберт, — разошёлся немного, прости, — шатен отводит взгляд, понимая свою ошибку, — я просто зол на это всё. Нужно было высказаться. Не подходящее это место, конечно. Сорвался чуть, чего уж там. В любом случае, — решительно кивает шатен, — сейчас принц с севера и принц Лиам пошли к морю. Вроде бы кто-то из слуг может за ними следить в случае чего. Но будет лучше, если я пойду на балкон, откуда смогу их видеть. — А, хорошо, — кивает Кин, — я с тобой, можно ведь, да? — неловко спрашивает молодой парень. Шатен лишь кивает, устремляясь прямо по коридору. Однако в какой-то момент он останавливается, оборачиваясь, словно он увидел что-то явно подозрительное. Его брови нахмурились, а взгляд стал серьёзным. — Что-то не так, Роберт? — озадачился Кин. — Мне кажется, что я слышал что-то сзади, — настороженно произнёс шатен, — наверно, показалось… Но всё же в голосе Роберта было сомнение по этому поводу. Он ещё пару секунд смотрел на пол вдалеке, словно ожидал увидеть там чью-то тень. Однако ничего так и не появилось, поэтому юноша затем разворачивается обратно и направляется к балкону. Молодой парень только поспешно засеменил рядом, стараясь поспевать за более размашистым шагом шатена. И вот оба слуги выходят на балкон. Перед их глазами открывается чудесный вид на синее море. В небе летают чайки, что стараются будто бы привлечь к себе внимание своим криком. А на водной глади отражается солнечная дорожка. Роберт невольно вдыхает солёный, морской аромат и лишь после опускает взгляд вниз, замечая странную для него картину: принц Ксандер держал на руках Лиама. Похоже, они оба смотрели на чарующий закат. На это шатен лишь вздыхает. — Похоже, они нашли общий язык. И весьма быстро, — произносит Кин, подходя ближе к перилам балкона. Он кладёт на них свои небольшие руки, прикрывая глаза. — Он меня немного настораживает, — говорит Роберт, — этот принц с севера. Какой-то он подозрительный… — Мне кажется, что ты себя накручиваешь, — слегка улыбается молодой парень рядом, — возможно, он немного задирист, прямо как ты, — вдруг Кин тихо хихикнул себе под нос, — но в основном вроде бы неплохой. — Это я-то? — возмущается шатен, слегка нахмуривая в очередной раз брови. — Да. Ты порой тоже бываешь задирист. Время от времени, конечно. Но тем не менее. Твои шутки иногда обидны, — вздыхает Кин, чуть надувая щёки. — Ах вот как, — продолжает Роберт несколько обиженно. — Да, —кивает сероволосый парень, — иногда бывает… Однако Кин не успевает договорить. Сильные руки вдруг обвивают его талию и поворачивают тело к себе, следом прижимая. Молодой парень невольно упирается грудью в тело Роберта, в место, где находилось солнечное сплетение, так как шатен был выше его примерно на голову. Кин пару раз изумлённо моргает, поднимая свои серебряные глаза на юношу. — Что бывает? — Роберт вскидывает бровь. И тут на гладких молодых щеках появляется румянец. Его розовые, чуть пухлые губы слегка приоткрываются, а взгляд становится, кажется, ещё более невинным. А потом Кин полностью краснеет, будучи в таком неловком положении. — Я… мм, — растерялся тут же он. Сердце вдруг сбилось с привычного ритма, забившись чаще. А в животе словно бы запорхали бабочки. В груди разлилось приятное, несколько слащавое тепло. Кин невольно упёрся руками в грудь Роберта, не зная, что и сказать или сделать. Его глаза принялись растерянно шастать по телу шатена. А тот вдруг наклоняет голову и утыкается в лоб молодого парня своим. Слуга чуть вздрагивает, а сердце всё никак не может уняться. Он сглатывает слюну, пытаясь собраться с мыслями. Но затем решается приподнять голову, всё же встречаясь с изумрудными глазами Роберта, которые слегка блестели. Пару секунд двое слуг завороженно смотрят друг на друга, будто бы понимая, что творится в голове каждого и без слов. Лёгкий ветерок растрепал их локоны, как будто бы играясь с ними. Казалось, что они ещё долго стояли вот так, водимые лишь этим моментом. Но вот Кин становится на носочки, приподнимаясь. А Роберт, понимая, опускает голову ещё чуть ниже, наклоняя совсем слегка голову на бок. И тогда их губы соприкасаются. Сначала слегка, поверхностно. Они отстраняются, а следом снова тянутся друг к другу. На этот раз их поцелуй был более долгим, желанным. Оба закрывают глаза и отдаются этому приятному и тёплому ощущению, что появляется в груди каждого. Кин невольно чувствует в такой близости, как также неугомонно стучит сердце Роберта, и как его дыхание начинает немного сбиваться. Худые руки сероволосого парня обвивают шею шатена, прижимаясь к нему сильнее, желая больше насладиться теплом его тела. Они снова отстраняются, и оба немного больше наклоняют голову на бок, чтобы потом ещё сильнее прижаться губами друг к другу. Поцелуй углубляется, и внезапно Кин чуть изгибает брови, отстраняясь. Его дыхание сбилось настолько, что он более не смог получать достаточно кислорода при поцелуе. Молодой парень принимается немного жадно глотать воздух. А щёки ещё сильнее покраснели. Кин приоткрывает глаза, выжидая паузу, чтобы восстановить дыхание. Роберт же вдруг слегка улыбается, но как-то мягко, что ему не так уж и свойственно. — Ты ведь не оставишь меня? — спрашивает внезапно Кин, глядя в изумрудные глаза шатена. — Разве я собираюсь куда-то уходить? — чуть весело и с долей иронии усмехается юноша, отчего его плечи немного дрогнули. — Я не знаю. Но я не смогу без тебя, Роберт, — сероволосый парень сжимает своими небольшими руками сорочку шатена ниже конца шеи сзади. — Я слабый и пугливый. Лишь ты придаёшь мне сил. Поэтому прошу не оставляй меня, — как-то отчаянно произносит Кин, поджимая губы. Брови его больше изгибаются, а вид становится таким жалостливым и печальным. В его серебристых глазах застыла лишь надежда. Роберт безнадёжно вздыхает и кладёт свою руку на пепельную копну волос. Его пальцы принимаются ерошить локоны, делая это с подбадривающим настроем и толикой заботы. — Глупый, — начинает он, — никуда я не уйду. Мне нужно присматривать за принцем Лиамом. А особенно за такой неуверенной в себе мышкой, что мне дороже всего на свете, — кивает Роберт, говоря так, словно это само собой разумеющееся и сомнению не подлежит. — Правда? — серебристые глаза вдруг округляются от удивления. А затем Кин расплывается в тёплой и счастливый улыбке, от которой так и веет теплом.— Я так рад, Роберт, — в уголках глаз появились слёзы, радужки со зрачками чуть дрогнули, и парень неожиданно всхлипнул, поддавшись эмоциям. — Эй, — шатен вздрогнул, испугавшись, — только не плачь, хорошо? — Я не могу, прости… — снова слышится тихий всхлип, и вот уже текут слёзы, спускаясь по вискам к шее. — Ну всё, — вздыхает Роберт, — не надо. Не могу смотреть, когда ты плачешь, аж сердце сжимается… — Прости… — протяжно и жалостливо произносит молодой парень, чувствуя себя таким виноватым, но он не мог ничего с собой поделать. Шатен запускает свои пальцы в серые волосы Кина, прикладывая ладонь к его затылку. Он прижимает его к себе, укладывая его голову на свою грудь. А тот опускает свои руки и обхватывает ими уже спину Роберта. Худые плечи принимаются чуть дрожать от слёз. Кин сейчас был таким невинным, казался хрупким. Но при этом юноше только больше хотелось его прижимать к себе, словно так оберегая его от всего плохого. Его рука ласково принимается гладить пепельные волосы, пытаясь успокоить расчувствовавшегося парня. Роберт невольно выдыхает воздух. Ему самому хотелось ещё подольше вот так вот постоять. Было желание запомнить надолго этот момент, отложить в памяти, чтобы вспоминать в тяжёлые минуты. Они ещё долго стояли, прижимаясь друг к другу и наслаждаясь теплотой. И каждый из них надеялся, что они будут вместе, несмотря ни на что. Была лишь эта надежда, которая позволяла двигаться вперёд. Но вот завыл прохладный ветерок, что заставил обоих слегка вздрогнуть от холода. Это было так странно в такую солнечную погоду и в таком южном королевстве. Словно бы этот ветер пришёл издалека и о чём-то пытался предостеречь…