***
— Это твой брат, Лилиум? — спрашивает Рихт с дружеским тоном. — М? — черноволосый юноша отвлекается от меча на столе, об изготовке которого он недавно рассказывал своему гостю, и оборачивается, чтобы взглянуть на своего брата. Лилиум был старше того на года три и немного выше. Отличало их достаточно сильно то, что у старшего брата волосы были длиннее. Они доходили до его плеч, спокойно оседая на них в беспорядочном порядке. Также у Лилиума был немного более суженный разрез глаз, что придавало ему некую строгость. Со стороны этот человек казался довольно серьёзной личностью, что любит говорить лишь по делу. На принце с севера была накидка с чёрным мехом на воротнике. Хоть они и находились в помещении, но всё же лютый холод проникал внутрь, поэтому без дополнительной одежды было просто не обойтись. Лилиум окинул взглядом Ксандера, следя за тем, как тот измерял вес меча в своих руках. В тёмных глазах старшего брата вдруг появилась некая настороженность и подозрительность. Чёрные брови опустились к переносице. — Да, это Ксандер, мой младший брат, — произнёс юноша как-то сухо. Рихту явно не была понятна такая реакция. Поэтому на его лице отразилось явное удивление. — Вы с ним не ладите? — осмелился спросить он. Они с Лилиумом поддерживали дружеские отношения, поэтому общались друг с другом вполне свободно без какой-либо официальности. — Как сказать… — вздыхает черноволосый юноша, — отец считает его позором. Он самый младший из нас, но дело не сколько в этом. Пожалуй, король просто возложил на него слишком большие надежды. Он не делает особых успехов во владении оружием или в области технологий. Наверно, отец ожидал от него таких же полезных навыков, как и от старших сыновей. Однако надежды не оправдали себя. Похоже, это просто всё не его, кто знает. Но мне кажется, что тут немного другое… Внезапно тон голоса Лилиума становится более серьёзным, когда он начинает говорить о своих предположениях. — В нём слишком много злости и презрения, и он просто не знает, куда это всё деть. Злой зверь в нём питается от его весьма нехороших чувств к отцу, а также к старшим братьям, в том числе и ко мне. Тут присутствует зависть, это видно. Да, отец уделяет нам больше внимания, так как наши труды дают результаты, в отличие от Ксандера. Король сам по себе строг и не терпит промахов, поэтому для него его младший сын — человек, который не может ни с чем толком хорошо справиться. Он говорит, что амбиций у него, может, и много, а вот умения и навыков нет. И именно тут каждый в подобной ситуации выбирает себе путь, по которому пойдёт. Некоторые упорно трудятся, изучают книги, стараются совершенствовать фехтование и многое другое. Иные же идут на путь обмана, думая, что бесполезно стараться. Они считают, что их труды и так не заметят, что бы они не делали. Поэтому честь, совесть, простая человеческая жалость к другим — всё идёт на корм тёмному зверю, который не знает пощады. Таким людям очень подходит фраза: «Цель оправдывает средства». Они будут идти по головам, лишь бы достичь желаемого. И это страшно, ведь такие личности могут использовать разные гнусные способы. В этом я сам убедился не так давно… Тут Лилиум убирает с одного плеча накидку, делая это не спеша. Он расстёгивает свой чёрный сюртук, украшенный серебряными узорами. На нём были чёрные перчатки, которые не позволяли рукам скользить, когда те обхватывали рукоять холодного оружия. Также на них до локтей была латная защита из чёрного металла. И вот длинные пальцы приспускают с плеча сюртук, за ним тёмно-серую жилетку и такую же тёмную сорочку. Теперь взору Рихта предоставляется бледная кожа принца с севера. Но не это привлекло его внимание. Огромный красный шрам красовался на всём плече Лилиума, уходя к спине. Кожа на подобном алом пятне немного съёжилась, придавая виду пугающий оттенок. В карих глазах красноволосого юноши засело явное изумление, рот невольно приоткрылся, словно он хотел что-то сказать, однако на ум ничего не приходило. — Это лишь малая его часть. Он украшает теперь почти всю мою спину сзади, — вздыхает Лилиум несколько печально. — Как это произошло? — всё же решается спросить Рихт, вскидывая брови от удивления. Шрам явно причинял Лилиуму боль, однако тот, похоже, весьма хорошо скрывал это, не подовая виду. — Хороший вопрос, — несколько отстранённо произносит черноволосый принц. — Года два назад, если не ошибаюсь. Всё произошло так быстро, что я едва успел среагировать. В тот день нужно было изготовить много оружия, а ещё нужен был металл для новых технологий. Поэтому было принято решение подогреть целые большие котлы с металлом. Я лично присутствовал во время этого процесса, отдавая указания, чтобы работа шла слаженно. Тогда было много людей, и все трудились не покладая рук. Всё было бы шло хорошо, если бы не внезапный скрип. Его я отчётливо помню. Этот звук отдался в голове, заставляя меня невольно скривиться. Доносился он сзади. Когда же я обернулся, то заметил, что один из котлов наклонился. Кажется, кто-то развернул его в другом направлении. По обеим сторонам обычно крепились держатели, что с помощью рычага наклоняли котёл вниз для выплавки. Однако он никак не должен был быть направлен в эту сторону, ведь так он фактически находился лицом к лицу со мной. И в тот же момент эта ёмкость принялась наклоняться. Тогда меня словно бы парализовало. Не скрою, это был страх. Пару секунд я стоял на месте, хоть и в сознании так и гудело, что надо бежать. Меня окликнул лишь один из рабочих. Лишь после я сдвинулся с места. Но было такое столпотворение. Народу присутствовало много в этот день, как я и говорил. В этот момент страх окутал всех. Рабочие принялись толкать друг друга, сбивая с ног. Это был целый хаос. Я пытался воззвать их к здравому рассудку. Но они как будто бы и не слушали. И вот поток яркой жёлтой жидкости хлынул вниз. Он стукнулся о пол, образовав волну, что накрыла некоторых людей. Я ничего не мог с этим поделать… Лилиум нахмуривается, а в его тёмных глазах появляется горечь и сожаление. Было видно, что он явно корил себя за произошедшее. — Была и вторая волна, я бы мог её избежать, бросив позади всех, но взял себя в руки, помогая упавшим встать. Однако в этот момент сам оступился, упав на пол. Меня задело. Обжигающая жидкость попала на накидку, словно некий зверь, что хотел поглотить меня всего. Было ужасающе больно, так как одежда быстро была прожжена. Мою кожу на спине словно бы кусали языки пламени. Я едва успел снять накидку, отбросив в сторону, а там и встать и снять сюртук, что продолжать будто бы прожигать мою кожу, въедаясь. Когда я отбежал, жадно глотая воздух ртом, то обернулся назад. А сзади была толпа людей, лежащих на полу, накрытых этими волнами. Их уже не было возможно спасти, конечно. Мгновенная смерть… — Лилиум вдруг сжимает руки в кулаки так сильно, что они принимаются дрожать от напряжения, брови только больше опускаются к переносице. — И тогда я краем глаза заметил чью-то фигуру у рычага. Это был Ксандер. Этот его взгляд и очертания я везде узнаю. На лице его не было никаких эмоций, он смотрел на всё это так, как будто это было каким-то обычным делом. А затем он закусил губу, словно бы злясь на что-то. Ксандер скрылся прежде, чем я успел это заметить. Я говорил с ним, но он гнусно всё отрицал, как бы напорист я не был. — Ты думаешь, он хотел убить тебя? — невольно задаёт вопрос Рихт. — Да, — отвечает без колебаний Лилиум, надевая обратно свою одежду и закрывая ужасающее напоминание о том дне на своём плече. — Зачем ему смерть обычных слуг? И не зря это был тот котёл, что был прямо сзади меня. Это не просто совпадение. Он сделал это намеренно. Оно и очевидно, если бы меня не стало, то на одного брата стало бы меньше. Ксандер стал бы ближе к отцу. Всё это так очевидно. Однако больше всего меня пугает то, что он словно бы убил в себе всю жалость к другим. А когда такое происходит, то смерть для человека перестаёт принимать значимость. И это самое страшное. Значит, он будет готов действительно на всё, лишь бы достичь цели. — Лилиум краем глаза посмотрел на своего младшего брата вдалеке, словно желая испепелить его своим пронзительным, осуждающим взглядом, полным негодования. — Ты говорил королю? — нахмурив брови, спрашивает Рихт, будучи вполне серьёзным по отношению к подобному. — Он мне не поверит. Ведь он недооценивает Ксандера. Ещё наверняка осудит, что я старший брат не смог справиться с младшим. Он не воспримет это всерьёз, думая, что его сын не способен на такой решительный шаг. Как же он ошибается. Ксандер куда страшнее, чем кажется. В нём живёт лютый зверь, Рихт, и он питается его злостью. Чем сильнее это животное, тем всем другим хуже. Не знаешь, что он выкинет потом. Поэтому я отношусь к нему с повышенным подозрением. Принц с запада невольно опускает взгляд на пол около Ксандера. И ему кажется, что он видит на нём ужасающую тень зверя с острыми длинными клыками В его суженных глазах как будто бы засела страшная жажда выпустить всю злость наружу. Шерсть встала дыбом, и животное оскалилось. Похоже, даже Рихта это весьма насторожило, он весь напрягся, поднимая глаза на черноволосого юношу вдалеке. И вот он встречается неожиданно с его тёмными глазами, в которых отражается всё та же ярость и негодование. А ещё целая глубокая тьма, от которой можно ожидать чего угодно. И эта неизвестность пугала…***
— Вот, о чём я говорю, принц Лиам. Я доверяю Лилиуму, поэтому врать тот не мог. Да и шрам тому доказательство. Поймите, этот человек может быть опасен, — тон голоса Рихта был решительным. Он словно бы взывал Лиама к здравому рассудку. Светловолосый юноша в этот момент лишь удивлённо смотрел на принца с запада перед ним. В груди вдруг появляется то самое пугающее чувство, которые было у него, когда он смотрел в тёмные глаза Ксандера. На пару секунд принц был готов всему этому поверить. Но почему-то в голове всё равно чётко не укладывался подобный факт. Черноволосый юноша не показывал никаких признаков наличия такого зверя внутри. Он вёл себя как обычный человек, который стремится доказать всем, что его нельзя недооценивать. В нём было пламя решительности. Яркое и вовсе не пугающее. В сознании затем всплывают картины, когда Ксандер искренне радуется морю. Его завороженный взгляд поразила Лиама до глубины души. Он вспоминает и тепло его тела, и это ощущение надёжности. Нет… такой человек точно не мог сделать что-то плохое. — Я думаю, здесь какая-то ошибка. Ксандер не мог подобного сделать. Любой другой мог быть повинен в произошедшем. Часто тем, кто принадлежит к королевской знати желают смерти по тем или иным причинам. Принц Ксандер не пошёл бы таким гнусным путём. Знаю, я пробыл с ними совсем мало, но поверьте. Я видел, как он улыбается и радуется пляжу, и это не было наигранно, — вздыхает Лиам, а лицо его расслабляется. — Послушайте же! — вдруг Рихт повышает голос, отчего сердце принца с юга буквально уходит в пятки, а по спине проходит неприятный холодок, что бросает в мелкую дрожь. — Это для вашей же безопасности. Простите. Нет, — юноша стиснул зубы, выждав паузу. — Я говорю это потому, что вы слишком наивны, принц Лиам. Я повидал многое на поле боя и в мире. Таких гнусных людей тысячи, все они хорошо прячут истинных себя под маской. И Ксандер научился этому не хуже. В любой момент он может что-то выкинуть, кто-то может пострадать. Я без понятия, какова его цель здесь, возможно, это связано с той же причиной, по которой он совершил покушение на своего брата, — Рихт говорил яростно и громко, стараясь достучаться до принца с юга. В его глазах было разошедшееся пламя, что только становилось больше. Лиам невольно сглотнул. Ему стало страшно. Колени вдруг немного подкосились. Но он взял себя в руки, стараясь не показывать свою слабость. Руки сжимаются в кулаки, а пальцы впиваются в кожу, словно так Лиам посылал сигнал своему сознанию, чтобы то перестало бушевать. А затем его брови опустились к переносице. — Вот видите, вы не знаете, какова его цель здесь, — начинает он как можно более спокойной, — а уже предполагаете о чём-то. Здесь нет его братьев и нет отца. Может, он хочет добиться успехов в этой стране. Пусть так, это наиболее логичный вариант, если его не хотят признать на севере. А делать поспешные выводы — это гнусно и неправильно, принц Рихт. Поэтому я останусь при своём мнении — это моё решение. А с остальным уж я сам разберусь. Мне решать, выходить ли за него замуж или нет. Это моя жизнь. Вам кажется, что я наивен, поэтому вы так рьяно пытаетесь отстоять свою точку зрения, да? Смею вам сказать, что это вовсе не так. Я не так наивен, как вам кажется, и со всем могу разобраться сам. Поэтому прошу вас более не поднимать эту тему. От своего решения я не откажусь. Если же будете настаивать, то, простите, я буду вынужден попросить вас покинуть мою комнату незамедлительно. Если будет нужно, и охрану позову. Вы сказали быть осторожными со словами, теперь же это вам говорю я, — решительно кивает Лиам. Откуда взялась вся эта смелость, юноша и сам толком не знал. Он лишь следовал указанию Ксандера: «Символ вашего королевства ведь лев? Так покажите всем, что у вас есть клыки, и вы готовы бороться за свои права». Эти его слова придавали Лиаму уверенности, и лишь они смогли подавить внутренний страх Эстреллиаса. И ради подобных решительных спасительных слов, и ради самого Ксандера он был готов отстаивать его невиновность. Лиам защищал его, так как видел в нём нечто хорошее, видел его уверенность в себе. Хейсенберг помог ему в трудный момент. Теперь же Лиам поможет и ему, отрицая все возможные обвинения. — Принц Лиам, — злостно процедил сквозь зубы Рихта, уже еле сдерживаясь, — скажу лишь одно: если вы правда делаете всё во благо королевства, как считаете, то сейчас вы поступаете весьма опрометчиво. Вы слепы, принц. А жизнь не прощает ошибок, запомните это. Я более не буду настаивать, если таково ваше желание. Королевство ваше и решение ваше, как вы и говорите, — отчеканил юноша, но звучало это так, словно он говорил: «пеняйте на себя, если что-то случится». В комнате повисла весьма угнетающая атмосфера, которая давила, не позволяя дышать свободно. Воздуха словно бы не хватало. Рихт следом разворачивается и, проводив Лиама весьма яростным и неким осуждающим взглядом, покидает покои. И лишь спустя пару секунд светловолосый юноша облегчённо выдыхает воздух. Он чувствует, словно камень с души упал, как только аура принца с запада покинула эту комнату. Эстреллиас обессиленно садится на край кровати, опуская немного голову. Кажется, он был без сил, а ведь ему ещё нужно идти на свадьбу, причём на собственную. Лиам глубоко вздыхает и падает на кровать набок, пока его ноги ещё касаются пола. Он невольно закрывает глаза, усталость берёт верх, и юноша начинает дремать, тихо посапывая. Тело расслабляется, а сознание очищается от ненужных мыслей. Становится так тихо и спокойно… Но тут что-то принимается щекотать щёки. Что-то тонкое и одновременно немного колкое. Лиам недовольно морщится, и открывает глаза. Перед собой он внезапно видит чьи-то большие чёрные глаза, тёмно-коричневую мордочку и тонкие усики. — Пришли тебя проведать, — вдруг доносится чей-то спокойный и даже чуточку нежный голос. Светловолосый юноша поднимает свои глаза наверх, встречаясь с знакомой тёмной шевелюрой. — Ксандер… — тихо и устало произносит Лиам. — Да, — юноша вскидывает бровь, — я так понимаю, ты решил помереть раньше нашей свадьбы, да? — Мм… — промычал недовольно Лиам, не желая подниматься. Тогда Хейсенберг лишь вздыхает обречённо, отодвигает одну из подушек в сторону, освобождая себе место, и спокойно присаживается рядом у головы Лиама. Его рука вдруг ложится на мягкие, растрёпанные волосы Эстреллиаса и принимается их слегка ерошить, словно так юноша пытался подбодрить. Лиам прикрывает глаза. Прикосновения были добрыми и заботливыми и не несли в себе никакой опасности. На душе становится легче. И вот блондин уже тянет руку к пришедшему в гости зверьку, что заинтересованно продолжал на него смотреть. Длинные пальцы осторожно касаются чуть пушистой макушки. И вот на лице юноши невольно появляется лёгкая улыбка, а рука тем временем уже гладить горностая по шерсти, переходя не спеша к его спинке. Похоже, зверьку это нравится. Он дёргает усиками, следом прижимаясь туловищем к груди Лиама и удобно там устраивается, сворачиваясь калачиком. — Ты ещё не решил, как его назовёшь? — спрашивает Ксандер, продолжая зарываться пальцами в густые светлые волосы. — Мм… как насчёт имени Хонра? — кажется, голос Лиама стал немного бодрее. — Хонра? Это почти как слово «честь». Нет? — Да, — кивает Эстреллиас, — он будет хранителем её, — улыбка становится более тёплой. Похоже, юноше стало лучше. — Хорошее имя… Ксандер невольно прекращает ерошить волосы Лиама, останавливаясь. Сам светловолосый юноша не придал этой остановке значения, лишь наслаждаясь такой умиротворённой обстановкой, которая начала даже усыплять. Эстреллиас уж было начал закрывать глаза, как чувствует, что его торчащие локоны заправляют за ухо. При этом подушечки двух пальцев проходятся весьма нежно по верхнему завитку, спускаясь по нему к мочке уха. Прикосновение делалось как будто бы специально медленно, давая Лиаму возможность прислушаться к ощущениям. И они были весьма странными для него. Обладатель этих пальцев словно вырисовывал какую-то невидимую дорожку, которая спускалась к шее. И тут по телу проходит лёгкая дрожь. С одной стороны было немного щекотно, но при этом было какое-то иное чувство, даже… приятное? Лиам не имел понятия. Но ощущал он себя крайне неловко в подобной ситуации, поэтому даже не знал, как и реагировать. Он лишь замер, ожидая, что Ксандер всё же пояснит свои действия. Однако тот молчал, не говоря ни слова. Повисает тишина, которая казалась Лиаму слегка напряжённой. И тут принц с севера поднимается с кровати и наклоняется прямо к ушной раковине светловолосого юноши. Сердце вдруг замирает неожиданно, ведь блондин не имел понятия, что хотел сейчас сделать Хейсенберг. Губы черноволосого юноши касаются обнажённого ушка, заставляя Эстреллиаса почему-то задержать дыхание. Мягкие, гладкие губы обжигали, зарождая некое чуть тёплое и беспокойное чувство в груди. — Нам нужно готовиться к свадьбе, принц Лиам, — произносит шёпотом Ксандер прямо на ухо Лиаму. Почему-то юношу немного бросает в жар. Сердце забилось чаще то ли от некой напряжённости, то ли от странного для Лиама ощущения, что было схоже со страхом и одновременно в этом было что-то приятное, слащавое, если можно так сказать. А тем временем Хейсенберг выпрямляется, направляясь уже к выходу. Юноша подарил Лиаму непонятное, смешанное чувство, которое ещё долго было ощутимо. Кажется, будто так Ксандер хотел оставить что-то, что будет давать о нём знать. Пусть то будет лишь ощущение после прикосновения его губ. Кожа запомнит это прикосновение, сохраняя его в памяти. И этого Хейсенбергу на первых порах было вполне достаточно. Блондин поджимает слегка губы, накрывая ушную раковину рукой. Он и не замечает, как на щеках появляется лёгкий румянец, отдающий розоватым оттенком цветка вишни. — Он ведь не может быть плохим, да? — спрашивает вдруг Лиам, когда Ксандер уходит из его комнаты. Вопрос был обращён к тёплому, пушистому зверьку, что прижимался к груди юноши. Однако тот уже мирно спал. Его не беспокоили подобные проблемы людей. И в этом Эстреллиас даже ему позавидовал. Не нужно думать ни о чём, принимать какие-либо решения и переживать насчёт последствий. Признаться, его ещё беспокоил разговор с Рихтом. Он оставил за собой не очень приятный и тревожный осадок. Нельзя было отрицать: Лиам не мог так просто выбросить все предостережения принца с запада из головы. Они оставались по-прежнему в его сознании. Юноша решил для себя, что впредь будет внимательным. Да, он считал Ксандера невиновным, но доля опасения была. Поэтому он всё же будет действовать осторожно, наблюдая за всем со стороны…