***
Прошло ещё несколько дней. Всё было прекрасно, Арс сдал машину обратно в салон, а Маша пыталась сдать обратно серёжки, ведь они были чересчур дорогие для неё. Да и для Попова, если честно, но он же мужик. И раз мужик сказал, что у его девочки будут самые классные серьги, значит так и будет. В итоге серёжки остались дома на случай самого чёрного дня. Голубоглазому нравилось, что Маша хозяйничает в доме. Он всегда с опаской рассматривал женитьбу. Ну, как с опаской… тут же переводил тему. Потому что ну не его это, простите. О том, чтобы завести семью и речи не могло быть. Этот страх он не вылечит в себе уже никогда… А с ней брюнет ощущал тепло. Уют. Эта чрезмерная забота больше не напрягала. Скорее наоборот. Он вряд ли теперь сможет прожить без всего этого. Нет, это и вправду было прикольно. Бендыч убирается, готовит еду, выполняет ещё какие-то домашние дела и за это Попов платит обнимашками. Идеально же! Но любая идиллия рано или поздно заканчивается. Мы, к сожалению, не в сказке живем, а в суровой России. А она, как мы знаем, для грустных и депрессивных. Наступило воскресное утро. Ничего не предвещало беды. И тут фраза: «Арс, я завтра еду устраиваться на работу». Всё. Пиздец пришёл откуда не ждали. Первые несколько минут брюнет пытался собрать мысли воедино. Даже выключил приставку, дабы сосредоточиться. — Куда тебя, блять, занесло? В Гатчину? — возмущался Арсений, пытаясь держать себя в руках, что выходило весьма хуёво. — Да, я же говорю. Там завод какой-то, — Маша беззаботно щебетала, не понимая, какой всплеск эмоций вызывает в Попове каждое её слово. — И что ты там делать будешь, стесняюсь спросить? На заводе, блять? — Пока не знаю. Но они согласились меня взять без образования, камон. Куда я ещё пойду, а? — Маша тоже возмущалась, ведь искренне не понимала негодование друга. Ну завод и завод, и что? — Ко мне пойдёшь! Я же сказал, будешь сидеть дома! О чём ты переживаешь? Тебе нужны деньги? Бери сколько угодно, моя карточка всегда в твоём распоряжении, ты же знаешь! — Арс… — замялась Маша. — Я правда ценю всё, что ты для меня делаешь, и я люблю тебя, но… Я не твоя собственность, прости. Я не домашнее животное, которое нужно содержать. Я хочу хоть чего-то добиться сама. Не нужны мне твои деньги, понимаешь? Я так не могу. Прости, пожалуйста, но нет. Я не буду больше сидеть у тебя на шее. Как бы ты не протестовал. Арсений видел в глазах девушки раскаяние, но слова её звучали твёрдо. Она давно приняла это решение. Она всё это время хотела свободы. Какой же он… — Ну, не наручниками же тебя к батарее пристёгивать… Но едешь ты со мной, поняла? — нахмурился мужчина, грозя пальцем. — Поняла, — улыбнулась Маша и обняла брюнета. На этом они и порешали, но… Утром Попов проснулся от пронзительного крика подруги. Арсений выбежал в коридор и увидел кровавые следы. — Блять! — ругнулся он и пошёл по следам. Они привели его в ванную. На полу сидела Маша и плакала навзрыд. — Что случилось? — тут же подлетел к подруге голубоглазый. — Я не могу встать, Арс… — плакала она, указывая на ногу. Попов посмотрел, откуда текла кровь и смог сказать лишь одно: — Антон.***
Не особо разбираясь, он поднял девушку с пола и отнёс в её комнату. Налил в стакан воды и принёс его Маше. Пока та успокаивалась, нашёл на кухне водку, вату и бинты. А всё так хорошо начиналось… Арсений был уверен, что это Шастун. На все сто процентов. Это первая ночь, когда голубоглазый не кололся. Боль должна была усилиться как раз сегодня. Но ничего не было. Вообще ничего. Он сам по себе проснулся в три часа и ничего не произошло. Прождав ещё минут десять, брюнет уснул. Теперь всё встало на свои места. — Что, больше не думаешь, что он такой хороший? — с издёвкой спросил Попов, выливая на вату водку. — Сейчас будет драть, но ты терпи. Просто водой намного хуже жжёт. Ну, ты уже поняла… — Я ничего не понимаю, Арс… Зачем? За что? Как? — девушка обхватила руками голову. — Что вообще произошло? Он тебе снился? — тут Маша пискнула от боли. — Прости, солнышко. — Нет, не снился. Всё было хорошо. Я проснулась, пошла в ванную. И заметила следы… Хотела смыть водой, но стало только хуже, тогда я поскользнулась и упала. А крови только больше стало. А потом я даже встать не смогла и очень больно стало. До этого больно не было. Короче я разревелась от бессилия и вот… Прости, что напугала. — Маленькая моя, всё хорошо, — сказал мужчина, поглаживая подругу по перебинтованной ноге. — Но ходить ты вряд ли сможешь. По крайней мере несколько дней точно. Поэтому о поездке в Гатчину можешь позабыть. — Чёрт… это всё потому, что ты меня отпускать не хотел! — буркнула Маша. — Ага, и призрака этого подговорил, чтобы он тебе ногу изуродовал? Вот какого ты обо мне мнения? Лежи и отдыхай. А лучше, постарайся уснуть, — поцеловав подругу в лоб, Арс вышел из комнаты. Где там средство для отмывания крови? Не найдя ни одного чистящего средства в этом доме, Попов (нет, не пошёл в соседний) отправился в магазин. Маше он предварительно включил на телевизоре мультики. Завлёк ребёнка на несколько часов. По крайней мере, хотя бы отвлечётся от всего этого. Всю дорогу он думал, что за хуета вообще происходит. Нет, от этого мальчишки чего угодно можно было ожидать, но чтобы Машу ранить… Никогда бы не подумал. Он так защищал её. Это ведь только из-за него Арс встретился с Машей. Он его заставил… Одно Попов знал точно — теперь и она под угрозой. И он сделает всё, чтобы её защитить. Именно поэтому голубоглазый и звонил сейчас Серёже…***
Вернулся Попов относительно быстро, до магазина путь не далекий. Вылив все самые сильные моющие средства в ведро, мужчина принялся оттирать уже засохшую кровь. Из комнаты показалась девушка. — Прости… — Маша виновато опустила глаза, стоя на одной ноге. — Ты чего выперлась, дурная? А ну быстро в кровать! — Попов пригрозил подруге шваброй. — Давай, я помогу? — она чувствовала себя ужасно виноватой за то, что сейчас происходит. — Я сказал в кровать! Живо! — крикнул весьма строго Арсений, и девушка послушно скрылась в комнате. Оттерев все следы утреннего апокалипсиса, мужчина последовал на кухню. Надо бы покормить этого беззащитного ребёночка. Арс не хотел себе в этом признаваться, но как же он давно мечтал поухаживать так за кем-то. Всё время, что Маша жила здесь, жертвой всегда выглядел он. За ним надо было ухаживать и его нужно было опекать. Ему это нравилось, конечно, но хотелось и самому… проявить заботу. Что? Какую заботу? Он с ума сошёл… Попов и забота как антонимы… Принеся тёплый суп в комнату девушки, он увидел её удивлённый взгляд. — Бендыч, ты чего? — поставив суп на столик и помахав руками перед лицом шатенки, спросил голубоглазый. — Смотри, — Маша указала на телевизор. — Взрыв на пиротехническом заводе в Гатчине, — прочитал заголовок «срочной новости» по новостям Арс. — Ебать… Обсуждать это не хотелось ни Попову, ни, на удивление, Бендыч. Мужчина просто молча выключил телевизор и пододвинул суп ближе к зеленоглазой. — Приятного аппетита, солнце, — хрипло сказал он и вышел из комнаты.***
Поднимать тему аварии на заводе Маша так и не решилась. Но зато охотно расспрашивала друга по поводу парня из клуба. Арс надеялся, что она забудет всё происходящее в клубе утром, так как выпила, в принципе, не мало. Не учёл лишь того, что это Бендыч, и она заебёт кого угодно, если ей надо. Под конец вечера Попов сдался. — Мне нечего рассказывать. Просто он плохой человек, — твёрдо сказал голубоглазый. — Откуда ты знаешь? — не отступала подруга. — Потому что знаю. Он принадлежит к банде моей сестры. Этот гандон сначала бы накачал тебя, потом трахнул, а утром выставил бы с голой задницей. А я не позволю какому-то хуйлу даже прикасаться к тебе. Не говоря уже о… — У тебя есть сестра? — нахмурилась девушка. — Из всего, что я сказал, ты поняла только это? — Нет, я всё поняла, но просто ты мне о ней даже не говорил… — замялась шатенка. — Говорил. Ты спала уже просто, — грустно улыбнулся мужчина. — Это не считается! — запротестовала Маша. — Была сестра. Она погибла в аварии много лет назад. Поэтому давай больше не будем об этом? — Хорошо. Извини, — виновато опустила глаза шатенка. — Ничего. Действительно, уже ничего. Больше не больно. Раны затягиваются со временем, это правда. Но шрамы остаются на всю жизнь… Временами он очень скучал по ней. Сейчас он понимал, что значит быть старшим ребёнком в семье, заботиться о ком-то, брать ответственность за себя и близких. Он очень любил её, она была для него примером во всём. Иногда очень плохим примером, но всё же была. «Она сама выбрала такую судьбу» — говорили все. А Арсений был не все. Он был мальчиком, у которого отобрали вместе с сестрой беззаботное детство…***
Следующее утро тоже началось весьма неожиданно. Попову усиленно звонил незнакомый номер. На третий раз он всё-таки взял трубку. — Арс, помоги. Это всё, что он внятно услышал. Дальше начался какой-то лютый бубнёж, из которого он ничего не понял. Но всё же собрался и поехал, куда было велено, ведь разобраться надо было. Мужчина раскошелился на такси, ведь путь в СИЗО №5 был не близкий, целых двадцать минут. В голове Арсения сейчас творился полный хаос. Ему казалось, что весь этот пиздец, происходивший в его жизни уже несколько месяцев, никогда не кончится. И всё это началось из-за того, что какой-то подросток решил наложить на себя руки. И череда событий с тех пор не заканчивается, чёрная полоса становится чернее день ото дня. Ещё год назад он даже и предположить бы не мог, что спустя время отправится к ней в тюрьму на свидание. На удивление, его к ней даже пустили. — Чего тебе надо от меня? — грубо проговорил Попов, усаживаясь на стул. — Арс, боже, я так рада, что ты приехал… Ты единственный, кто может меня отсюда вытащить… — в слезах проговорила рыжеволосая. — Ир, я-то тебе чем могу помочь? Я, вроде как, не юрист, привет, — цокнул Арсений, разглядывая девушку в наручниках. Кузнецова, какая же ты жалкая… — Найди мне адвоката, умоляю. Хорошего. Самого лучшего. У тебя же должны были остаться связи. У тебя же есть юридическое образование… — У тебя же, у тебя же… Ты прекрасно знаешь, что я не доучился, — закатил глаза брюнет. — В чём тебя вообще обвиняют? — Я и сама толком не понимаю, если честно, — хмыкнула Кузнецова. — Меня из кафе забрали и привезли сюда. Сначала следователи допрашивали, потом вот упекли в камеру до выяснения обстоятельств. Мне так страшно, Арс, ты бы знал… — заплакала девушка. — Мне уже давно не было так страшно… — Ладно, не реви. Скажи спасибо, что ты не в «Крестах». По старой памяти, видимо, сюда отправили.* * примечание автора: в 90-х все арестованные и транзитные женщины отправлялись в Следственный изолятор №5. — Но я всё равно не понимаю, чего ты именно обо мне вспомнила? — Не знаю. Я растерялась, а можно было позвонить только одному человеку… — снова затараторила Ира. — И ты выбрала меня? — поднял от удивления брови голубоглазый. — А кто у меня есть ближе тебя, Попов? — вполне серьёзно проговорила рыжая. — Понятия не имею. Я не слежу за твоей личной жизнью, — хмыкнул Арс. — Помоги мне. Прошу, — взмолилась девушка. — Я попробую подослать к тебе адвоката, — сказал Арсений, немного подумав. — Но ничего не обещаю, — он направился к выходу. — Спасибо, — еле сказала Ира, не веря в своё счастье. — Скажи спасибо Бендыч. Это она меня научила помогать бескорыстно. Даже таким, как ты. Прощай, Ира. Ему не было жаль её. Он считал, что раз обвиняют, то значит есть, за что. Если уж она втянулась в это дерьмо с бизнесом, то будь добра принимать последствия. Кузнецова же наивно полагала, что без помощи и покровительства кого-либо она сможет построить империю. Глупая девочка. Теперь тюрьма научит быть умной, научит никому не доверять в этой жизни и всегда быть начеку. Жаль, что только таким методом. Да, всё-таки жаль.***
Тем временем Маша уже давно проснулась и решила поэкспериментировать. А конкретнее — залезть в ванную и при этом не истечь кровью. Аккуратно поставив маленький стул около ванной, девушка больной ногой стояла на нём, а здоровой — в самой ванне. Ну, авось и пронесёт. Ходить в душ и при этом стараться не намочить ногу — сущий ад, если честно. И Бендыч теперь это поняла на всю оставшуюся жизнь. Хотя, не с Арсом же ей купаться… Как только она вылезла из ванной (с попытки пятой), завёрнутая в полотенце, то тут же позвонили в дверь. — Вспомнишь солнце, вот и лучик, — хмыкнула девушка и похромала к двери. — Мерзавец, ты опять ключи… забыл, — проговорила Маша, открывая дверь. — Ой, а Вы кто? — на пороге оказался совсем не Арсений. Чёрт, надо было в глазок сначала посмотреть… — О, приветик, куколка, — проговорил Армян, разглядывая с ног до головы Бендыч. Вернее он остановился на ногах и общался по большей части с ними. — Арс дома? — Нет. До свидания, — резко захлопнула дверь Маша. А вот теперь уже ей было страшно. Но Сергио не из робких, да и чего, девушек Попова он не видел что ли, поэтому усиленно стал бить в дверь, чтобы шатенка ему открыла. Но она даже и не собиралась. А проковыляла до комнаты и нашла свой телефон. Дрожащими руками Маша набрала номер друга. — Попов, срочно! Тут какой-то тип просит тебя и выламывает дверь! Ты где вообще? — шёпотом возмущалась в трубку Бендыч. — Какой тип? Ты о чём? — не понимал Арсений. — Да я откуда знаю! Я думала, что это ты и открыла дверь, а это не ты, и я захлопнула. А теперь он в дверь дубасит! Что делать?! Давай быстрее, прошу! — истерила девушка. — Опиши мне этого человека. — Маленького роста и с хвостиком уродским на голове, — фыркнула девушка, не понимая, как это сейчас поможет ей. — Открой ему. Это мой друг. Заодно познакомитесь. Всё, давай, я скоро приеду. — Ну, пиздец, Попов, — вздохнула Маша. — Я всё слышал! — сказал Арсений перед тем, как зеленоглазая бросила трубку. И пошла открывать дверь. — Да хватит ломиться, сейчас открою, — недовольно проорала Маша, еле как, на одной ноге, пробираясь снова к двери. — Добро пожаловать, — наигранно улыбнулась она, пропуская Матвиенко в квартиру. Ну с первого взгляда он ей не понравился, ну что поделать. — Спасибо, куколка, — хмыкнул Серёжа, оглядывая квартиру. — А Поповский где? — Сейчас приедет. Ждите в гостиной, — сказала девушка и поспешила скрыться в своей комнате. Спешила она, конечно, сильно, но на одной ноге её даже бы черепаха опередила. Зато Матвиенко успел разглядеть почти всё, что хотел. Переодевшись, Бендыч всё же решила выйти из своего укрытия. Ну что она, разве сыкло какое, правда? Да и друг не сильно внушал доверие. И откуда вообще у Попова друг взялся? — Может, чаю? — сказала она, заглядывая в гостиную, где смотрел телевизор Серёжа. — Не откажусь, — ухмыльнулся он, заметив девушку. — Меня, кстати, Сергей зовут. А ты мы с Вами даже не познакомились, милая девушка. — Маша, — буркнула в ответ шатенка. «Да, зато ты уже отлично познакомился с моим телом» — подумала она, но вслух не сказала. — Мария… какое прекрасное имя. Очень и очень приятно, — ещё больше продолжал ухмыляться Матвиенко. Ему это было всё в шутку, ведь он был уверен, что это очередная «вещь» Попова. — Не взаимно, — наигранно улыбнулась шатенка, чувствуя неискренность и надменность Армяна. А затем ушла на кухню и более решила не появляться. Арс сказал познакомиться? Они познакомились. Хуле надо ещё, спрашивается? Через минут пятнадцать на пороге появился хозяин этого дома. Маша слышала, как бурно здоровались друзья, от этого ещё больше перехотелось выходить из кухни. Но они сами нашли её «укрытие». — Как нога? — первое, что спросил Попов. Ни «привет», ни «хей, смотри, это мой друг, давай я вас познакомлю». — Уже могу ходить, — девушка прикусила губу. Если бы Арсений не жил с ней всё это время, то поверил бы. — Вернее ползать, — подметил ухмыляющийся Матвиенко и тут же получил испепеляющий взгляд Бендыч. — Иди в комнату и собирай вещи, — твёрдо сказал голубоглазый, прижав к себе подругу. — Что? Зачем? — нахмурилась ничего не понимающая девушка. — Просто делай, как я говорю, пожалуйста, — он поцеловал её в лоб. А это означает серьёзность его слов. Девушка зло и недоверчиво взглянула на Матвиенко и ещё раз на Попова. Шатенка кивнула и сделала вид, что послушалась. На самом деле, она вышла из кухни, дошла до своей комнаты и уселась на кровать, наивно думая, что хоть что-нибудь услышит из разговора двух друзей. И друзья ли они вообще? Этот хвостатый какой-то мутный тип... — Попов, блять, может объяснишь, какого хуя ты мне звонишь и срочно требуешь приехать, да ещё и на машине? Как я вижу, у тебя всё прекрасно! Вон даже с бабой твоей новой познакомился. Почти. — Это не баба. Это Маша, — зло сказал Арсений. — Это я уже знаю, мы типа знакомы. Но суть не меняет. Что за инвалидку ты себе нашёл? — продолжал говорить с сарказмом Серёжа. — Это Антон сделал. И она не инвалидка, завали ебало. — Призрак твой? — кашлянул Армян, пытаясь вспомнить, что было уже больше месяца назад. Рука, при упоминании паренька, начала щипать. Подсознательно, наверное… — Да. Собственно поэтому я тебя сюда и пригнал. Я прошу помочь мне. Может, даже в последний раз, правда. Я больше ничего и никогда у тебя не попрошу, лишь бы ты только выполнил то, что я сейчас скажу. — Меня начинает это пугать, Арс. Что случилось? — Забери её. Умоляю. Забери её к себе в Москву. Хотя бы на месяц. Мне нужно время, чтобы понять, как бороться с Антоном. Ты видишь, что он творит? Я очень сильно переживаю за неё… — Ты сдурел?! — не понял Матвиенко. — Ладно тебя бы я ещё взял, но её?! Помнится мне, ты ещё месяц назад её ненавидел. — Всё изменилось. Серёж, я бы за себя так не просил, как за неё, — взмолился Попов, закрыв от бессилия лицо руками. — Я не могу её потерять, понимаешь? — Нашёл себе ещё одну беззащитную девочку для заботы? Неужели тебе было мало… — начал было друг, но его перебил брюнет. — Прекрати. Я же просил больше никогда не упоминать её имени… — зло прошипел Попов. — Прости, я помню. Но Арс… — Не Арс! Это совершенно другое! Маша мне как младшая сестра. Даже не как. Я люблю её, но это совершенно другое, Серёж, — твёрдо произнёс голубоглазый. — Любишь? — хмыкнул хвостатый. — Попов, ведь снова на те же грабли… — Люблю как тебя, не начинай, — встал с табуретки Арсений. — Поэтому и прошу тебя забрать её. Антон непредсказуем. Ты ведь сам это знаешь. Но я думаю, что смогу с ним поговорить. У меня получалось… — тараторил мужчина. — Я просто хочу уберечь её от него. Пожалуйста, Армян. — Я не знаю, что сказать. Правда, — задумался Серёжа. — У меня там своя жизнь, понимаешь? Я наконец нашёл себе девушку. А сейчас я просто приведу в свой дом другую. Мне как это объяснить прикажешь? Я не знаю, — мысли, одна за другой, менялись в его голове. Было чертовски сложно принять решение. — Я её даже не знаю! — вспылил он, о чём-то думая. — Ладно, я заберу её, потому что не могу отказать тебе. И ты знаешь почему. Но ты должен с ней хотя бы поговорить. Я не уверен, что эта дамочка не убьёт меня по пути в Москву. — Спасибо, дружище, — Арсений подошёл и крепко обнял Матвиенко. На его глазах были слёзы, но брюнет поспешно их смахивал. Слова не требовались. Они слишком давно и слишком хорошо друг друга знают. Они прошли вместе через такое дерьмо, что и представить трудно. Дороже Армяна у Попова никогда никого не было. Теперь у него есть ещё и Бендыч. Девушка, которая даже схожа с его другом по характеру. Девушка, которую он пытается спасти. Девушка, с которой сейчас предстоит разговор куда серьёзнее и тяжелее. Попов на ватных ногах, очень волнуясь, подошёл к комнате подруги. Постучал и открыл дверь. — Ты почему не собираешься? — изумлённо спросил он, видя, как Маша просто сидит на кровати и смотрит в потолок. — Неверное, потому что мне незачем? — съязвила она в ответ. — Прости, что сразу ничего тебе не объяснил, но… тебе и правда нужно уехать. Это мой друг, Серёжа. Он заберёт тебя в Москву. И я знаю, что ты сейчас начнёшь возмущаться и кричать, но выслушай меня сначала, — мужчина подсел к подруге и обхватил своими руками её руки, глядя в глаза. — Я попросил его приехать из Москвы ради тебя. Здесь ты под угрозой. Ты уже видела, что может сделать Антон. И я думаю, что это не конец. Я люблю тебя и не позволю, чтобы какой-то мёртвый мальчишка указывал мне, что делать и калечил дорогих мне людей. Поэтому ты сейчас собираешься и уезжаешь отсюда нахер. Я никому и никогда так не доверял, как Армяну. С ним ты будешь в безопасности, я тебе это обещаю. Просто доверься мне, малышка, — он с мольбой смотрел в её глаза. Маша была в бешенстве, буквально в бешенстве, потому что ей придётся уехать неизвестно с кем, неизвестно куда и неизвестно зачем. Но она видела с какой болью друг говорил ей это и чувствовала эту боль на себе. — А если я уеду домой? Обратно в Мурманск? — предложила девушка. — Мы оба знаем, что ты не уедешь, — сказал вполне очевидную вещь друг. — Я не могу оставить тебя здесь одного! А если он и вправду тебя убьёт? В одном из снов, Арс! Что если… — Без если. Ты же сама говорила. Если бы он хотел меня убить, он бы уже это сделал. Не переживай за меня, я справлюсь. Сейчас главное защитить тебя. — Да от чего защитить, Арс? От Антона? Он спас меня! Мы не говорили об этом, но... Если бы мы туда поехали, мы бы просто погибли! — кричала Маша, пытаясь образумить друга. — Мы не знаем точно… — замялся Попов. — Зато я знаю, что это полный бред! И я никуда не поеду! — упёрлась шатенка. — Поедешь. Или иначе он тебе ещё одну ногу украсит, — очень вовремя из кухни вышел Матвиенко. — Уж поверь мне… — Чего? Тебе-то откуда знать? — нахмурилась зеленоглазая. — А притом, куколка. Я когда у Арса ночевать остался, этот псих мне руку расхерачил и велел уезжать. Сказал, что всё заживёт в Москве. Так и случилось. Как только я приехал в столицу, раны сами собой затянулись, даже шрама не осталось. Рискнуть хочешь и остаться инвалидкой? — Видишь, Маш, я не шучу, — друг с мольбой в глазах посмотрел на девушку. — Пожалуйста. Девушка долго смотрела на Попова, прокручивая в голове миллиард мыслей. С одной стороны был Арс, к которому она уже привязалась как к старшему брату. Антон, который почему-то делает ему больно. И ещё проблемы, которые появились у Арса с её приходом в его жизнь. Может, ему действительно станет лучше без неё? Он ведь так и не перестанет опекать её, а с переездом в другой город всё изменится однозначно. Но как она может оставить его сейчас? Сейчас, когда он колется каждую ночь и по ночам стонет от боли. Сейчас, когда Антон творит какие-то необъяснимые вещи... С другой стороны был так называемый друг Арсения. Абсолютно чужой человек. Мутный тип. Хвостатый негатив и надменность. Откуда он только взялся? И с ним ей ехать в одной машине? Боже, за что... Хотя, зато она в Москве побывает. Впервые за двадцать с лишним лет жизни! Новый город, новые возможности. Может, так действительно будет лучше... — Ладно, — сдалась Маша, — но ты мне каждый день звонить будешь и говорить, что у тебя всё хорошо, понял? И попробуй только не отвечать на мои смс! — Я всё понял, родная, — с облегчением вздохнул голубоглазый. — Тебе помочь с вещами? — Сама справлюсь, — фыркнула девушка, выпроводив двух друзей из комнаты. Через несколько часов Арсений уже складывал сумки и чемоданы в багажник машины Матвиенко. На улице было необычайно темно, что не свойственно Санкт-Петербургу даже в холодный период. Сложив все вещи, он вернулся в квартиру за подругой. Её лицо уже не выражало ничего. Она и поревела, и поскандалила, сил устраивать очередную войну с Поповым просто не было. В конце концов, она сдалась. Безразлично смотря в стену, она ждала, пока друг явится за ней. — Пойдём, дорогая, — грустно улыбнулся брюнет, протягивая руку зеленоглазой. Оперевшись на Попова, девушка кое-как дошла до машины. — Смотри, теперь самое главное. Вот карточка. На ней деньги. На месяц тебе хватит, если что, я ещё переведу и… — Попов, я тебе уже сказала, что твоих денег я не возьму. Даже не пытайся. Ты и так избавился от меня, выпроводив в Москву. Дальше я сама, — твёрдо проговорила шатенка. — Но… — Никаких но. Имей хоть каплю уважения ко мне и прими мой выбор, — проговорила Маша, глядя другу в глаза. — Хорошо. Я люблю тебя, солнышко, — крепко обняв подругу, прошептал Арсений. — Я тебя тоже люблю, мерзавец. Не спейся тут без меня. И не помри раньше времени, — пыталась улыбнуться девушка, но совсем не получалось. Арсений посадил подругу в машину. Ещё раз попрощался с другом. Напоследок сказал ему лишь: — Береги её. Серёжа ничего не ответил, лишь кивнул головой и сел в машину. Вот они, два самых близких ему человека, едут в Москву, потому что их жизнь под угрозой какого-то мёртвого мальчишки. Смешно до боли… Они уже давно уехали, но Попов продолжал смотреть вслед машине. Медленно большими хлопьями шёл снег, превращая мужчину в какого-то снежного человека. Оставалось несколько дней до Нового Года. Арс не знал, да и не мог знать, что принесёт ему наступающий год. Но уже чувствовал, что ничего хорошего…