***
Одна вещь, очень смущающая и даже пугающая Кацуки — для представления своей работы необходимо самолично явиться на показ и описать кадр. Сначала он наотрез отказался идти, пытаясь даже выдать свой снимок за работу Юко. Но девушка, упёртая по характеру, всё же смогла вытолкнуть друга из квартиры, словно кота, который никак не хочет залезать в таз с водой для ежемесячного купания. Добившись своего, Нисигори, победно улыбнувшись, жестами подбадривает парня, когда тот всё же заходит в кабинет. Первое, что бросается в глаза — комната практически пустая, будто нежилая. Белые стены, потолок и пол, распахнутое старое окно, из мебели — только большой деревянный стол, за которым поместились трое членов жюри конкурса. Кто-то пустил слух, что здесь будут присутствовать какие-то очень известные фотографы, заслужившие доверие и симпатию среди юных ребят, учащихся пользоваться фотоаппаратами. У Юри не было кумиров в этом ремесле; он считает, что каждый должен уметь фотографировать в виду своих способностей, а не равняться на других. Наверное, именно поэтому его работы так выделялись среди других. Впрочем, ожидания вполне оправданы: перед ним сидят как минимум двое небезызвестных фотографа. Яков Фельцман, мужчина средних лет, смотря на которого сразу можно отметить такие качества, как суровость и строгость. Буквально на лице написано. Этот человек родился в каком-то крупном городе и почти всю жизнь оттуда не выезжал, только в какие-то маленькие провинции ради скучных однообразных пейзажей. Вообще, по мнению Кацуки, все его фото такие: одинаковые, похожие друг на друга как две капли воды и нисколько не интересные. Вторая из присутствующих профессиональных фотографов — Лилия Барановская, худая, как жгут, по характеру, кажется, такая же; примерно того же возраста, что и Фельцман (кто-то даже утверждает, что они с Яковом когда-то состояли в отношениях); но главное отличие от него — большое разнообразие в местах её пребывания. Она путешествовала по всем уголкам мира, была буквально в каждом городке каждой страны каждого материка. Минус её работ в том, что в них нет уникальности: здесь — Эйфелева башня, тут — Колизей, вот здесь — Красная площадь, и всё тому подобное. Имея своё субъективное мнение о каждом фотографе, Юри переводит изучающий взгляд на сидящего ровно посередине третьего судью. Молодой человек, возможно, года на два старше парня, с таким же неподдельным интересом разглядывает его самого. Светлые, аккуратно уложенные волосы, правильные черты лица и красивые, тонкие, словно ветви какого-нибудь молодого деревца руки, подпирающие острый подбородок. Его лёгкая добрая ухмылка, обращённая в сторону стоящего перед ним конкурсанта. От него так и веяло обаянием. Кацуки уверен, что знает этого парня — он какая-то известная модель, попадавшая под объективы многих фотографов. Его нежная, чистая кожа, хорошие пропорции тела и умение чувствовать кадр славятся среди его поклонников и желающих запечатлеть на фотокамеру. А поклонников у него было немало; в его Инстаграме насчитывалось около восемнадцати миллионов подписчиков. Каждый фотограф мечтает заполучить снимки с ним для своего личного портфолио. Виктор Никифоров продолжает в упор смотреть на Кацуки, тем самым несколько смущая парня. — Представьтесь, пожалуйста, — начинает Барановская. — Юри Кацуки, — юноша переводит взгляд на женщину, ощущая некоторую неловкость от нахождения в закрытом помещении. — Теперь представьте нам свою работу, — Яков, хмуря брови, закидывает голову вверх и складывает руки крестом на груди. Молодой человек трясущимися руками достаёт из рюкзака три экземпляра сделанного накануне фото. Торопливо раздавая их членам жюри, он замечает, как Виктор тонкими пальцами легко касается фото, пододвигая его к себе; это заставляет Юри нервно выдохнуть. — На этом снимке вы можете увидеть парковый указатель, расположенном в местном сквере. Я решил, что этот указатель может символизировать внутренние поиски пути в сознании каждого человека. Даже несмотря на то, что он уже порядком потрёпанный и кажется совершенно бесполезным, для кого-то он может стать единственным спасением. Это меня и привлекло в нём: пусть он и одинок, но всё ещё способен приходи на помощь заплутавшим. Ну и всё такое. Кацуки перестаёт говорить буквально на минуту, позволяя каждому члену жюри изучить фото. Он чувствует, как его сердце сейчас выпрыгнет из груди от волнения, но он старается этого не показывать сидящим, отпустив взгляд в пол. Яков и Лилия, слегка нагнувшись, перешёптываются за спиной модели. В его глазах, рассматривающих снимок, отражалась серьёзность процесса; он задумчиво потирал подбородок. — Юри, почему ночь? Вопрос Виктора резко разрезает тишину, как маленькие дети режут цветные картинки из бумаги: осторожно и с большой внимательностью. Юри, слегка растерявшись, поднимает голову и смотрит прямо в глаза модели. Тот смотрит в ответ, продолжая всё также мило улыбаться. — Простите? — Почему на Вашем фото именно ночь? Почему не утро, не день или хотя бы не вечер? Никифоров выглядит так, будто и сам прекрасно знает ответ на свой же вопрос, просто давая Кацуки возможность проявить себя. Он подбадривающе кивает головой. — Я думаю, — на самом деле, Юри знает, — дело в том, что именно ночью людям свойственно задумываться о своём предназначении. Когда они остаются наедине с собой и своими мыслями. Судьи снова тихо обсуждают слова парня друг с другом, пытаясь даже что-то сказать Виктору; но он не слушает, лишь изредка кивает, делая видимость присутствия. На самом же деле, он целиком погружён в стоящего перед ним конкурсанта. Это всё ещё очень смущает Кацуки, поэтому он отводит взгляд, дожидаясь, когда его наконец-то отпустят. — Хорошо, спасибо, молодой человек, — голос Якова приводит его в сознание. — Смотрите списки на второй тур завтра на двери кабинета. До свидания. Неловко поклонившись, Юри разворачивается к двери, и, кинув ответный взгляд на Виктора, улыбнувшегося в ответ, покидает помещение.***
Он не сводил с него глаз всё это время. Юри никогда не был красавчиком, ему это особо и не требовалось, на самом деле. Что же в нём такого разглядел Виктор Никифоров, чуть ли не самый красивый человек из всех, что парень видел? — Может, у тебя что-то с волосами было? — Юко, в простодушии своём, заливисто смеётся. Нет, Кацуки уверен, что Виктор смотрел ему прямо в глаза. Не то, чтобы его смущал парень, смотрящий на него… с интересом? Юноша и сам порой засматривается на парней, не видя в этом ничего особенного. Но почему именно он? Почему он выбрал именно Юри предметом своего наблюдения? Ведь перед ним лежала работа, которой по праву должно было достаться драгоценное внимание известной модели. Все эти размышления ставят Юри в тупик, не позволяя думать ни о чём другом. Поэтому до того же места на следующий день он доходит практически в бессознательном состоянии. Слегка тряхнув головой, молодой человек осматривается; возле двери толпится куча людей: парни, девушки, мужчины, женщины, также пенсионеры и кто-то помладше. От двери отходят, как ни странно, либо в полном разочаровании (кое-ко даже в гневе), либо чуть ли не прыгая от счастья. К сведенью, последних в разы меньше. Кацуки изначально поставил перед собой условие: ни в коем случае не расстраиваться в случае проигрыша. Ведь сколько ещё будет взлётов и падений? Это явно не первое и не последнее. Но, подходя к висящему списку, парень чувствует, как его руки трясутся, а в голове пролетает мысль: не потому ли, что боится облажаться перед Виктором? Но с каких это пор ему важно его мнение? С каких это пор ему важно хоть чьё-то мнение? У списков находится не так много людей, нежели Юри показалось сначала. Он без труда протискивается между стоящими, и также без труда находит своё имя в списке допущенных ко второму туру. С души не просто падает камень; там сейчас настоящий обвал. Он лишь ещё раз дотошно перепроверяет список, и, убеждаясь, наконец свободно выдыхает и разжимает кулаки. Люди вокруг продолжают шуметь, но Юри нет до них дела. Он просто чувствует себя спокойно. Тема следующего тура, указанная на листе — «Случайный портрет». Очевидно, даже без описания под названием, что нужно сделать снимок ничего не подозревающей жертвы. Юри думает, что вполне может просидеть на улице пару часов и фотографировать случайных прохожих; тем более, учитывая то, что сроки сдачи уже завтра, что весьма странно для конкурса такого типа. Ещё раз свободно выдохнув, Юри двигается в сторону выхода из здания. Ранее утро. Кацуки терпеть не может выходить из дома днём; утром уже проще — людей всё-таки не так много. Спускаясь по высоким ступеням, он продолжает оглядываться по сторонам в виду своей природной недоверчивости. Чуть правее прямо на ступенях сидит парень, довольно высокий, и, подняв голову к солнцу, просто наслаждается окружающим. Юри так бы и прошёл мимо, если ли бы человек не стал его окликать по имени. Замерев на месте и повернув к человеку голову, Кацуки чувствует, как его глаза расширяются, дыхание учащается, а голова идёт кругом. Виктор Никифоров продолжает махать ему рукой, подзывая в свою сторону. Ноги Юри не слушаются и будто сами двигаются в сторону сидящего на ступенях. — Привет, Юри! — жизнерадостно поприветствовав подошедшего, Виктор широко улыбается, наклоняя голову к плечу. Этот жест очень нравится Кацуки. Он бы даже мог его… запечатлеть? — Здравствуйте. — Не будь таким серьёзным, сейчас я не в жюри! — парень слегка посмеивается и похлопывает по ступени, на которой сидит, предлагая Юри сделать то же. — Хорошо, Виктор, — слегка улыбается младший, медленно опускаясь рядом с моделью. — Мне чертовски понравилась твоя работа, знаешь. Никифоров продолжает смотреть то в небо, то куда-то в даль, в сторону города, на который отсюда открывается потрясающий вид. А Юри пытается не смотреть на него, не выходит не очень хорошо. — Спасибо, очень приятно слышать такое от Вас. Виктор переводит на парня взгляд, который практически невозможно описать: он и заинтересованный, и удивлённый, и игривый. Поэтому Кацуки так сложно на него реагировать. — Можешь обращаться на ты, я не какая-то там звезда мирового масштаба, — снова смеётся Виктор, противореча действительному. А Юри улыбается в ответ.***
Они проходят уже несколько улиц вместе, беззаботно болтая, кажется, обо всём на свете. Виктор спрашивает, почему Юри время ото времени такой мрачный, а Юри уточняет, как Виктору удалось добиться таких успехов в модельном деле. Они говорят о фотографиях, о погоде, о ночи, о детстве, о семье, о работе. И им кажется (банально, но всё же кажется), что они знают друг друга всю жизнь. — И что ты ей ответил? — Я так и сказал: «Милочка, ещё раз повторяю, я не Виктор Никифоров, мы просто похожи! И вообще, я спешу!». Мне пришлось соврать, чтобы фанатки дали мне пройти, я опаздывал на самолёт! Оба парня всё ещё смеются, вытирая воображаемые слёзы с глаз. Юри, повернув голову к стоящим по сторонам скамьям, замечает сидящую в раздумьях девушку. Затормозив на буквально на секунду, он достаёт из рюкзака на спине фотокамеру и, наводя её на сидящую, кладёт палец на кнопку. — Попробуй немного приблизить, — стоящий рядом Виктор слегка наклоняется над парнем, заставляя того вздрогнуть. Юри крутит объектив, и теперь на кадре можно разглядеть на лице девушки слёзы. Но, к счастью, работа Кацуки заключается не в том, чтобы утешать плачущих девушек, а лишь для того, чтобы делать с ними фотографии. — Юри, в таких случаях у тебя только один шанс, чтобы сделать в фото. В этом и суть второго тура. — Ты это придумал? — Кацуки ухмыляется. — Возможно, — Никифоров обворожительно улыбается. — Смотри. Старший вплотную встаёт позади Юри, вызывая у того мурашки по всему телу, и кладёт свои руки на его. — Если ты сделаешь этот кадр ещё крупнее, и при этом слегка сдвинешь его в верхний левый угол, — Виктор негромко шепчет младшему на ухо, — так будет лучше, тебе не кажется? Задержав дыхание, Кацуки, под руководством модели, всё же нажимает на «спуск» и делает снимок. Спустя буквально пару секунд, сидящий на скамье объект, неловко вытирая слёзы, встаёт и уходит прочь. Юри, недолго провожая её взглядом, открывает на камере галерею, проверяя сделанное фото. — Получилось. В глазах парня словно загорается огонёк, и Виктор это видит. Его всегда привлекал этот энтузиазм начинающих фотографов, но Юри ему кажется особенным. Никифорову нравится мрачность парня, которой он, вероятно, прикрывает свою природную чувствительность. И когда Виктор неожиданно целует Юри прямо на улице, не боясь чужих взглядов и реакции парня, скорее всего, желая поощрить парня за поделанную работу, тот совершенно не теряется. Сначала, конечно, его глаза расширяются до предела возможности, но затем Виктор чувствует расслабленность Кацуки. Нежно разрывая поцелуй, оба находятся в некотором смятении; даже Никифоров, который, кажется, привык к таким поступкам, быстрым и порой легкомысленным. Никто не решается начать говорить первым; Виктор с улыбкой легко проводит по своей нижней губе подушечкой пальца. Он на миг задумывается и сначала даже не замечает, что совсем рядом раздаётся щелчок затвора. Модель поднимает глаза на Юри, который уже разглядывает на экране камеры сделанный снимок; увидев его Виктор широко и мило улыбается. — Я считаю, что моё лучшее фото, — на снимке пойман момент, когда Виктор дотрагивается до губы; его глаза чуть прикрыты, но в них можно увидеть удовольствие от ситуации. — Но Юри, ты ведь знаешь, что не сможешь использовать это фото? На нём я, а я член жюри, и это могут расценить, как… — Виктор, — парень слегка теребит воротник стоящего перед ним, а затем медленно притягивает старшего к себе, — я знаю. Это, скорее, для личной коллекции. Кацуки понимает, что не может использовать этот снимок; но он знает, что всегда может распечатать его в самом большом формате из имеющихся и повестить над кроватью в своей комнате. А может, даже, и в комнате Виктора.