Дрянная погода — дрянное настроение.
Крисси Я сидела на подоконнике нашей с Мариной комнаты и смотрела в окно, выходящее на бассейн и аллею за ним. По стеклу стекали капли дождя, серое небо хмурилось ещё больше, отчего хотелось пригрозить ему кулаком и сказать: «Ну хватит уже ныть! Соберись ты, тряпка!» Ах, если бы этот метод работал! Мы раньше обычного закончили всю работу, сейчас было всего около пяти, и у меня было полно свободного времени. Признаюсь, что хотелось погулять, даже, возможно, дождь и не сдержал бы меня от этого удовольствия, а даже наоборот — приумножил бы его, но Анна Михайловна не на шутку рассердилась за моё «скудоумие», как я это обычно называю, и отправила меня в комнату от греха подальше. Я сейчас вот я сидела здесь, в духоте, и «радовалась» обществу Марины, которая постоянно что-то бормотала, крутясь у зеркала, и пыталась расстегнуть молнию на платье. — Эй, Крисси, помоги-ка мне, — сказала она, задом подходя ко мне и всё ещё мучая бедную молнию. Я покачала головой и слеза с подоконника, чтобы помочь ей. Наконец, я, спасительница бедной Марины, вызволила её из плена гнусного платья, а потому вновь уселась на своё излюбленное пристанище, ожидая новых подвигов. Окей, я перечитала приключенческих романов нашей библиотеки, которые мне порекомендовала Анна Михайловна. Пора с этим завязывать. — А ты чего такая грустная? — почему-то спросила Марина. — Тебе то что? — рассеяно спросила я в ответ, присматриваясь к подъезжающей машине. Вот она уже заезжает, и я понимаю, что Киоссе вернулся. С чего бы так рано? Он выходит из машины и, не обращая внимание на дождь, спокойным размеренным шагом идёт к дому. Я засмотрелась на то, как его тёмные влажные волосы прилипают ко лбу и шее, как он неловко и вместе с тем красиво поправляет их, как его взгляд блуждает по дому, поднимаясь вверх до второго этажа и останавливаясь на окне нашей комнаты… Твою ж мать! Я неловко спрыгнула с подоконника, больно ударившись локтём о тумбочку, и встала, потирая его ладонью. — Ты чего? Совсем спятила, да? И вообще, ты на мой вопрос не ответила. Я вот лично, — не дожидаясь моего ответа, продолжила она, — только и делала бы, что радовалась на твоём месте. Через два дня снова приём, так что тебя снова будут наряжать в дизайнерское платье, ты будешь блистать с высшем обществе, танцевать с Киоссе… — Врать, играть роль его подружки, скрывать все свои мысли и чувства за маской любезности, вежливости и крайней деликатности. Уж как по мне, так лучше бы вообще ничего этого не было… Она сначала рассмеялась, приговаривая что-то вроде «Ну глупая» и тому подобное, а потом изменилась в лице и, повернувшись ко мне лицом, спросила: — Так значит, тебе не нравится играть роль его подружки? Ну-ну, ты хотела бы не играть роль, а быть ею, так ведь? — издевательски сообщила мне она. — Что за глупости ты несёшь? Совсем с ума сошла, да? — закричала я на неё. И с чего вдруг такая реакция? — А что, правда глаза колет? Ты только послушай себя! Вот и теперь всё отрицаешь, — добавила она, когда я начала качать головой, — Ты втюхалась в него не меньше моего, а может и больше. Но только имей в виду, чтобы я тебя около него не видела дома, поняла? — А если он сам подойдёт? — издевательски спросила я. Она лишь хмыкнула и, подойдя поближе, взяла локон моих волос, больно дёрнув их на себя: — Ты себя видела, Кристина? Кто в здравом уме подойдёт к тебе, когда ты — это ты, а не та красотка, которой тебя делают на каждый приём? Жуткие лохматые волосы, неухоженные руки, ногти, кожа…синяки под глазами, исцарапанные ноги и руки… Ты что, серьёзно? — она отпустила меня и зашла в ванную, напоследок обернувшись ко мне и бросив: — Не обманывай себя, Кристина, Никита любит красивых, а не таких, как ты. Да, я знала, что я не красавица, но мне этого вот так в лицо никогда не говорил. Тем обиднее было услышать это от Марины, длинноногой, стройной, красивой блондинки. Находиться здесь мне не хотелось, потому я решила пойти-таки на улицу, зайдя по пути в библиотеку. А что, сяду в беседку, почитаю книгу, отвлекусь от этого всего… Почему бы и не сделать что-то, чего я хочу? Вот и я так думаю. Выйдя из комнаты, я повернула на право, желая в скором времени выйти к круглой лестнице, ведущей вниз и спуститься по ней в огромную библиотеку. Представьте себе деревянные высокие шкафы, в которых хранится тысячи разных историй, и каждый раз вы встаёте перед непростым выбором, а каждая книга так и манит тебя своим переплётом (у кого-то старинным, и оттого не мене прекрасным, у кого-то новым, и от того совсем ещё не тронутым), запахом, обложкой и, конечно же, загадкой «Что же в этой книге?» А ещё панорамные окна с задёрнутыми бордовыми шторами, с хрустальными люстрами, несколькими деревянными круглыми столиками, кожаными креслами с накинутыми поверх них пледами и, что мне больше всего нравится, за исключением самих книг, разумеется, это камин и мягкий, лежащий около него белый пушистый коврик. Он такой огромный, что на нём можно ворочаться сколько влезет! Да, ребёнок во мне просыпается только при виде этого офигительного ковра! Я подошла к своему любимому шкафу с романами и фэнтези. Почему я читаю такой жанр? Ну, я читаю не только его. Но он мне нравится чуть больше, чем некоторые другие. Там всё почти всегда красочно и с хэппи-эндом. А в жизни полное дерьмо. Так что, думаю, мой выбор очевиден. Я, взяв в руки какую-то толстую книгу с серой очень красивой обложкой, пошла к коврику, попутно разглядывая её. Там были какие-то узоры в форме кругов — четыре по углам и один, самый большой, по середине. Золотые буквы, видимо, название, стёрлись, так что, узнать, что же это за книга, я не смогла. Но это только подзадорило меня и заинтриговало ещё больше. Я подняла голову и остановилась. В кресле, опустив ноги на мини-столик рядом с ним, без пиджака и обуви, сидел Киоссе. Сначала я хотела уйти, потому как хотела пойти почитать в беседке, но меня отчего-то привлёк этот образ. Я положила книгу на рядом стоящий стол и подошла к мужчине поближе. Он был такой…умиротворённый, уставший, невероятно красивый. Непослушные тёмные волосы сползли на лоб, отчего прикрывали его глаза, губы были расслаблены. Интересно, а как он целуется? Наверняка хорошо, раз все девушки так за ним носятся. Взять хотя бы на балу, этот их вздох разочарования, а про Марину и говорить нечего. Одним словом, для них он идеал. И сейчас он идеальный. Идеальные черты лица, идеальные длинные пальцы, лежащие на подлокотнике, идеальное тело, которое вырисовывалось сквозь белоснежную рубашку. На улице грянул гром и я, вздрогнув, решила уже уйти, но, в последний момент, моя рука дёрнулась к пледу, чтобы укрыть мужчину. Я, осторожно укрыв его, собралась уйти, как его рука резко схватила меня за запястье и повалила на себя. Я оказалась лежащей на нём, а он открыл глаза, и оттого они казались какими-то необыкновенными, сонными, проглядывающими сквозь взлохмаченные волосы. — Кристина? — хриплый голос заставил меня очнуться от его созерцания и попытаться слезть с него. Но он крепко держал меня за предплечья, не давая возможности сделать хоть что-либо. — Снова убегаешь от меня? Он хмыкнул и, удерживая меня, встал. Теперь я лежала на кресле, а он нависал надо мной, руками опираясь на подлокотники. — Почему снова? — тупо спросила я. Идиотка, тебя сейчас вовсе не это должно волновать! — Потому что позавчера ты уже убежала от меня. Тогда, после приёма. А теперь, наконец-то, попалась. — Наконец-то? — он склонился к моим губам настолько, что я могла почувствовать его шероховатые губы. Я смотрела только на них. Но, переведя взгляд на глаза Киоссе, увидела, что его взор тоже блуждает по моим губам. А потом он выдохнул мне в губы: — Ещё как наконец-то… Его губы обожгли мои, и я, закрыв глаза, отдалась чувствам. Я не знаю, как он целовал меня. Я не могу ничего сказать, такое невозможно описать. Это как пламя, потому как от него воспламеняешься всё больше и больше. Это как воздух, потому что ты тянешься за ним, не можешь без него. Это как самый желанный подарок, тебе его мало, хочется всё больше и больше. Это как чудо, магия, волшебство. Потому что ты нуждаешься в нём иногда больше, чем в реальности. Потому что это спасает тебя от всех печалей и любой тоски. Потому что это есть лекарство. Самое прекрасное и действенное лекарство. Я лишь слышала, как он шептал мне моё имя в перерывах между поцелуями. Как он приблизил меня к себе, взяв за талию, как перенёс на пол. Потом я снова отключила своё сознание. Его руки переходили все грани возможного и доступного. Его ласки из невинных превращались в страстные и опасные. Опасные для меня. Но мне впервые за много лет было наплевать на опасность. Я горела вместе с ним, вместе с моей одеждой, а потом и бельём, которые он выкидывал куда-то далеко, за пределы моего желания знать, что происходит в мире, в комнате. Для меня не осталось больше ничего, только он и я. А потом и только мы. Он оторвался от моих губ и, поднявшись на локтях, так что его руки напряглись и сквозь них виднелись вены, сказал: — Сейчас будет немного больно. Но ты не должна бояться. Никогда и ничего со мной не бойся. Я кивнула и, закусив губу, закрыла глаза. Внезапно я почувствовала толчок, что заставило меня вскрикнуть, но потом в мои губы снова впились поцелуем, и все боли ушли куда-то далеко. Туда, где валялось моё бельё. Он двигался во мне. Он был мой, а я его. Да, пусть только в эту секунду, но всё же, это так. Он начал двигаться быстрее, я задыхалась от его поцелуев, ласк. Мы оба сгорели в ту же секунду, а я до боли закусила губу, чтобы не простонать его имя. А ведь так хотелось. Хотелось до мурашек. Он вновь поцеловал меня, но уже более нежно, томно, долго. А потом лёг куда-то рядом со мной.***
Я всё ещё приходила в себя. Я только что потеряла невинность с человеком, которого, возможно не любила. С моим хозяином. С тем, кого я буду видеть каждый день, кого я винила в своих бедах, кого ненавидела. И что же случилось за эти пять дней, пока я здесь? Я не знаю. Но мне было плохо, когда он не говорил мне «Доброе утро, Кристина», когда он проходил мимо или когда просто уезжал. Когда разговаривал с Мариной, когда я видела, как она надевает своё кружевное бельё и уходит. Я знала, что она идёт к нему. Но тогда не понимала, почему мне было так плохо. Я думала, это из-за презрения, из-за неприятия таких…грязных отношений. А сейчас я сделала это сама. Вот ведь дерьмо. Я занималась сексом с Киоссе. Не столько осознание произошедшего, сколько осознание неправильности и глупости сей ситуации дала мне толчок, чтобы встать, найти свою одежду и уйти, а лучше убежать отсюда к чёртовой бабушке. Так я и сделала, напоследок взглянув на спящего на коврике мужчину. Я вернулась в одинокую комнату (интересно, где Марина?) и села на подоконник, вспоминая, что забыла свою книгу на столе.