Руки оттолкнули, а глаза сказали — следуй за мной!..
Крисси — Прости? Что значит в роли невесты? Мы так не договаривались! — я нервничала. Разумеется, я нервничала! Я была влюблена в него, безусловно, я ведь призналась в этом! Но я вовсе не готова выходить за него замуж или быть его невестой! Я не хочу замуж! — Тише, ты что так переживаешь? Боишься? — спросил он, лукаво улыбнувшись. Я вперила в него непонимающий взгляд. Я пыталась различить в нём шутку, издёвку. Но видела только правду, честность. Разве не этого я хотела? Правды между нами. Безусловно, вот она, эта правда. Но мне она не нравится. Я хочу, чтобы он сейчас улыбнулся и сказал «я же пошутил, расслабься», и я выдохнула бы с облегчением. Но…такого не будет.? — Нет, Никита, я не боюсь. Я не хочу этого. Просто не хочу. Он вдруг изменился в лице. Улыбка сползла с лица, он нахмурился, сжал ладони в кулак так, что на них стали видны синие узоры — вены, а потом облизнул губы и сказал: — Так вот значит как? Я…я ведь признался. Ты сказала с утра, почти приказала, и я повиновался. Я сделал первый шаг первым. А ты, ты призналась в ответ! Для тебя это всё что, шутки? Решила поиграть со мной, Астахова? Хорошо, мы с тобой поиграем, — последние слова он сказал шёпотом, но я всё равно их услышала. Он резко открыл дверь и вышел, только после этого я поняла, что мы уже приехали. Я была в некультурном шоке. Что…что это сейчас было? Я понимаю, что я сама виновата, но…я не думала, что он так отреагирует. Я просто сказала, что не хочу замуж, а он… Ну и что он так психует?! Как он может обвинять меня в моих чувствах? Лицемер! Да, я призналась, и я ждала этих признаний, но он… Нельзя упрекать меня в чувствах, эмоциях. Это неправильно! В что, если я сказала ему, что люблю из-за всей этой атмосферы? Из-за того, что он признался мне, да и как! Хотя…у меня определённо есть чувства к нему, и они настоящие, правдивые, мои. Но почему тогда я не хочу замуж? Не только за него, а вообще. Ведь, наверное, девушка с удовольствием бы пошла замуж за своего парня. А может, это я какая-то неправильная? Да, возможно. Я бы даже сказала, вернее именно это. Тогда надо извиниться перед ним. Сейчас? А если завтра не будет времени? Хотя… А вдруг он уедет завтра? А если он уже заснул? Так, всё. Хватит. Берёшь себя в руки, идёшь к Киоссе извиняться. Я вышла из машины и, подбирая полы платья, вошла в дом. На кухне Никиты не было, хотя именно там я его и представляла, выпивающего очередной стакан коньяка или виски. Но, к счастью, он не пил. Хотя, что мешает ему пить в своём кабинете или в своей комнате? Поэтому, следующим пунктом у меня был кабинет. Хотя бы потому, что после к кабинету идти чуть ближе, чем к комнате хозяина. Я шла, пытаясь не шуршать платьем и не шуметь в принципе, поэтому после каждого шага я останавливалась и прислушивалась к тишине. И вот, после очередного шага, сделанного мною почти на последней ступени, я услышала какой-то шум. Шум одежды и…женский шёпот? Я прошла дальше, позабыв об осторожности и бесшумности. Если кто-то это не соблюдает, то почему я должна? Я прошла к кабинету Киоссе и поняла, что шум усиливается. Я взялась за дверную ручку и подошла ближе к двери, чтобы находящиеся внутри не услышали шума открывающейся двери. — Ах, Никита… — громко простонали за дверью, и я, словно обухом по голове получившая, отошла от двери. Руки начали трястись? Глаза завлекла пелена. Нет. Я…должна убедиться в том, что это не происки Марины, какие бы они ни были. А вдруг она просто соблазняет его так? Или вообще… Я таки открыла дверь на небольшую щёлочку. Но и этого было достаточно, чтобы увидеть, как Киоссе покрывает шею Марины, сидящей на столе, поцелуями. Картина более чем живописная. И попятная к тому же. Я не мазохистка. Потому долго смотреть на это безобразие не смогла. Прикрыв дверь, я смахнула влагу в лица и поспешила спуститься на второй этаж, а там уже и лечь спать. Я даже обдумывать ничего не собиралась. Какая в нём логика? Сначала срывается на меня, потому что ему, видите ли, было больно от моего отказа, а потом ублажает эту… Чёрт! Ну почему он такой придурок?! Может, он мне мстит? Хотя…да нет. Он не опустится до такого. Он ведь не знал наверняка, буду я просить у него прощение или нет, зайду ли к нему в кабинет. Так что, это не нарочно. Это его желание. Ну, а раз так, значит, я сделала правильный выбор, когда отказалась от статуса его невесты. С завтрашнего дня никаких разговоров с ним. Никаких переглядок, взглядов украдкой. Я даже плакать не буду. Не плакать. Я не буду. Плакать. Чёрт. Я ведь уже плачу.***
Я проснулась поздно, меня никто, включая будильник, не будил. Я посмотрела на кровать Марины — не расправленная. Я только хмыкнула. Ну конечно. Кто бы ей дал спать в своей комнате. Вернулись к тому, от чего ушли, называется. В зеркале ванной комнаты я увидела девочку-ночную бабочку. Ибо о том, чтобы смыть макияж я вчера ночью и не думала, а залакированные локоны, которые я вчера совершенно небрежно закрутила к кубышку, которая сейчас выглядит хуже, чем что-либо на свете, вообще превратились в кошмарное нечто. Нда. «Утро добрым не бывает», — подумала я и начала разбирать кубышку. Разобралась я со всем внешним видом за каких-то пятнадцать минут, считая умывание и переодевание в форму. Волосы я просто расчесала, а они так и остались кудрявыми. Я заплела их в косу и вышла из комнаты. В дверях я столкнулась с Мариной, поправляющей неприлично короткую и вульгарную кофточку. Она презрительно посмотрела на меня и вошла в комнату. Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки. Вдох-выдох. Успокоилась. Выдохнула. Открыла глаза и спустилась на кухню. Анна Михайловна убирала посуду, а Аркадий Палыч сидел за столом и допивал чашку чая, как он делает это всегда. — Доброе утро, — сказала я в шуме льющейся воды и разогревающегося чайника, но была услышана. — Ну наконец-то, соня-засоня, — по-доброму сказала Анна Михайловна, ставя для меня тарелку с блинчиками и чай. — Спасибо, я не голодна. Почему вы не разбудили меня? — спросила я, отодвигая тарелку с блинчиками. — Я хотела, чтобы ты выспалась. Никита совсем загрузил тебя — с утра до вечера почти работаешь, а потом ещё и в ночь на дурацкие банкеты идёшь. Когда отдыхать-то?! — возмутилась Анна Михайловна, чем вызвала у меня улыбку. — Спасибо, — ответила я. Наступила тишина, и в этой тишине я поняла, что меня интересует ещё одна проблема. — А.А Никита Вячеславович уже уехал? — Он сегодня дома работает. Но ты не переживай, он тебе мешать не будет, я скажу, чтобы он свои ноутбуки и тому подобное взял и пересел на диван. — Ага, — ответила я, а сама поняла, что это предел. Всё. Я вышла из-за стола и на ватных ногах поднялась в подсобку, чтобы взять все нужные вещи. Начну с бального зала, потом плавно перейду на третий этаж, а потом уберусь в кабинете у Киоссе. Всё, план составлен. Главное — не сбиться с пути.***
Вот говорили мне умные люди, что не надо всё самое трудное оставлять на потом. Ну в я, конечно же, пренебрегла этим ценным советом, и очень зря. Потому как время пять — а мне осталось убрать кабинет Киоссе. Я перед его дверью. Дежавю. Вдох-выдох. Рука опускается на ручку двери, она прогибается под напором моей руки, и открывается дверь. Ничего криминального — всё как всегда. Только Киоссе так и сидит на своём месте за столом, на котором он вчера…любил Марину. И который я сейчас должна вытирать. Господи, никогда не была брезгливой, но сейчас это чувство наполнило меня с лихвой. — Добрый день, — дежурная фраза. Ничего особенного, он так же сидит за ноутбуком, не отрываясь, не отвечая мне. И хорошо, иначе я бы среагировала не так, как нужно. Я вытираю полки, переставляю книги… — Хм, — доносится слишком близко. Сердце бьётся как ненормальное, дыхание учащается. Но я приняла решение. Я отхожу от полки и слышу вздох за своей спиной. Как я и думала, стол свободен. Лучше сделать это сейчас, чем откладывать — наконец поняла я. Но дотрагиваться мне действительно неприятно, потому, постоянно ловя на себе взгляды, я прошла к столику за перчатками и, надев их, приняла переставлять бумаги и вещи, лежащие на столе. — Раньше вы работали без перчаток, — заметили сзади хриплый голосом. «Раньше вы не занимались сексом с Мариной на столе!» А может и занимались, но я-то этого не видела, и мне было так намного спокойнее. И всё же, ничего не ответив, я продолжила убирать стол. Сзади всё стихло, и я даже успела успокоиться, но меня сильной хваткой взяли за талию и посадили на очищенную часть стола. Киоссе раздвинул мои ноги и встал между них, оказываясь слишком близко. Он с несколько секунд смотрел в мои глаза, а потом: — Как же я хочу тебя, — рот заткнули поцелуем. Да, не спорю, умопомрачительным поцелуем. Властным, сильным, глубоким, просто… Боже, я не могу себя контролировать, находясь рядом с ним, но… Руки Киоссе давно исследовали моё тело, вырисовывая на бедре и талии узоры. Он начал покрывать мою шею поцелуями, целовал каждый миллиметр моей кожи, будто хотел меня всю, без остатка. Я запрокинула голову и прикусила губу, чтобы воздержаться от стона. Руки онемели, у меня не было сил оттолкнуть, что-то сказать… Да я и не уверена, что хотела бы что-то сказать в тот момент. — Кристина, чёрт подери, почему ты такая… — прохрипели где-то в зоне моей груди. Я…да…ммм… — Никита… Ник… Киоссе…хозяин, пожалуйста. Пожалуйста прекрати…те, — Я нашла в себе силы, я ответила. Он услышал, остановился, посмотрел мне в глаза. Я отвернулась и слезла со стола, но находилась всё так же близко к нему. Он расставил руки по бокам на стол и запер меня в «капкане». Я одёрнула свою юбку, застегнула пуговицы, поправила волосы. — Почему я должен был прекратить? Кристина, дай мне хотя бы одну причину, — он поднял меня за подбородок и заставил посмотреть в глаза. Я поняла, что сейчас скатится одинокая слеза, но седлать уде ничего не смогла. — Кристина, почему ты… — начал было он, но я остановила его: — Почему нет? Всего одна причина?! Да хоть 100!!! Почему вчера вы так себя повели? Я всего лишь сказала, что не хочу замуж. Не только за вас, вообще! Я не знаю, почему, просто…да это странно! Но зачем попрекать меня моими же чувствами?! Ну ладно, я подумала, что сама виновата и даже решила извиниться. Да. Я нашла вас в вашем кабинете, но вы были немного заняты. Хотя, почему немного. Вот у меня вопрос: вы сейчас хотели посмотреть, с кем на столе лучше, со мной или с Мариной, или у вас просто фантазии нет? — я вытерла рукой слёзы и продолжила: — Я…я не хочу больше иметь с вами ничего общего. Я не хочу даже смотреть на вас, не хочу, чтобы вы ко мне прикасались. Вчера вы… Боже ну почему? Почему? Зачем устраивать этот дешёвый спектакль, можно было просто сказать, что я заигралась. Ну если у вас ко мне лишь платонический интерес, спите с Мариной представляя меня. Но оставьте меня в покое!!! — Я люблю тебя, идиотка! Ты понимаешь? Выкинь из своей головы все эти глупости! — он обнял своими ладонями моё лицо и кричал мне в лицо, пытаясь донести до меня свои чувства. — Но я не верю. Теперь я не верю. Вчера, я поверила, я никогда никому не верила, кроме Дели. Но вы…вчера вы стали тем человеком, ещё одним, кому я поверила всем сердцем, и вот что получилось. Вы разбили моё доверие на кусочки, когда любили Марину на этом самом месте. Что вас побудило это сделать? Любовь к ней? Желание её? Что? — Я объясню тебе. Только если ты обещаешь выслушать меня спокойно. — Это будет очередная ложь? Выдумка?! — Нет, глупышка, это будет правда, как и то, что я тебе говорил. Я всегда говорю правду, я ведь уже говорил. Я был зол на тебя, чёрт подери, как ты меня разозлила! Я был готов исполнить своё обещание и увести тебя насильно, насильно жениться на тебе, меня в тот момент ничего не переубеждало. Я зашел в свой кабинет, чтобы заказать билеты на самолёт, и увидел Марину. Она подходила ко мне, соблазняла. Сначала я отказывался, просил её уйти, но она начала целовать меня. Я вдруг так обозлился. Я хотел тебя, я любил и люблю тебя, но в тот момент я был чертовски зол и я понимал, что не могу наказать тебя, хотя мне этого так хотелось. Поэтому, я представлял на месте Марины тебя и…сделал с ней всё, что хотел сделать с тобой. А она не сопротивлялась. Мне стало это противно, меня это больше не зажигает. Мне этого не хочется. Я не хочу ни о ком думать, кроме тебя, не хочу никого любить кроме тебя. Сейчас я вновь зажёгся твоим равнодушием. Когда я подошёл к тебе, я будто обезумел: от твоего запаха, от твоего голоса, от твоих рук, от твоих волос, от твоей фигурки, маленькой, но такой сильной, — от всего. Я сошёл с ума из-за тебя, и продолжая сходить. Я прошу тебя, не отвергай меня. Я не смогу без тебя. Прости меня. — Я не знаю. Я правда… Я не знаю. Я должна всё обдумать и потом… Но пока я ничего не ответила, пожалуйста, не нужно этого всего. Не нужно слов, поцелуев, мне от этого будет сложнее принять верное решение, — я прошла к двери, когда меня застиг ещё один вопрос Киоссе: — Но ты всё ещё меня любишь? Я повернулась, чтобы взглянуть на него и… Я не знаю. Он объяснил, он извинился, он вновь признался, но.Боже. Он имел Марину, как хотел бы меня. Он наказывал её только потому, что не мог этого сделать со мной. Я не знаю, что чувствую. Мне так хочется спать с ним в одной постели, чтобы он обнимал меня, и его запахом пропахла моя одежда, подушка и чтобы я вдыхала этот аромат. Я хочу, чтобы мы гуляли с ним вместе, держась за руку, ходили на свидания и просто были вместе. Я не сказала ничего из того, что думала и чувствовала. Я просто ушла, так и не ответив на его вопрос. Но в душе я знала ответ, который, возможно, я не сообщу Киоссе. Потому что я не готова, потому что у меня всё ещё есть определённые цели, и любовь в них никогда не входила.