Я ведаю, что боги превращали Людей в предметы, не убив сознанья, Чтоб вечно жили дивные печали. Ты превращен в моё воспоминанье.©
***
Кэп повел Гарри по той металлической лестнице внутреннего двора, с перемерзшими ступенями и перилами, клеящими кожу влажной ладони ледяным скотчем. Они очутились в широком фойе, откуда стеклянная дверь вела в кафетерий. Закусочная «24 и 7» смотрелась внутри чересчур по-домашнему, даже столы стояли как им удобно: кое-где смещенные к глухой стене, оккупированные грудой стульев, вокруг некоторых столов вовсе стульев не было. Разновозрастная компания кучковалась около бара: кто сидел на столешнице, кто - на ковре или округлых пуфах. — Директора где видели? — озадачил всех Кэп. Вежливый администратор, учтивый официант — они что не в курсе, на кого работают? Все были расположены и веселы. Умиротворенная вселенная, накормленная горячечным бредом. — Был у себя, — ответила «Инесс», если верить перекошенному бейджу на ее жилетке, не отрываясь от натирки стакана. Провожатый махнул рукой к проему следующей двери, Гарри последовал за ним на третий этаж, с каждой ступеней восходя на пьедестал этой безумной клоунады. Наконец, они вывернули в гостиничный коридор кромешного непонимания происходящего. Панельные стены украшали кадки с комнатными растениями. Возле одной из комнат стояло щербатое пианино, загораживая проход. Чуть дальше, также преграждая путь, стену подпирало кресло, лишенное подлокотника. С офисных бра спадала полуоборванная мишура, Гарри засмотрелся на нее и чуть не упал, споткнувшись о груды ящиков с одеждой и простыми игрушками. — Дык, ты… под ноги смотри! — воскликнул водитель и тут же обратился куда-то к новому дверному проему. — Мистер Реддл? Гарри не успел опомниться, отдышаться, прекратить мандражировать, под подошвой у него что-то щелкнуло — какая-то выструганная кукла. Он и сам чувствовал себя словно Пиноккио, наполовину выпиленный, а второй половиной так и оставшись деревяшкой. Он ни черта не мог поверить, что эта «богадельня» принадлежит жестокому убийце со всем своим милым, беспорядочным уютом. Когда же створка сама собой отворилась, сотрудник вошел, а Гарри переконфузило совсем как в детстве. Кабинет был сплошным сейфом, состоявшим из одинаковых ячеек встроенных в стены. Длинный стол напоминал гладильную доску, компактное бежевое кресло смотрелось весьма модернистски, никакой особо броской магической атрибутики, кроме самого главного, даже ничего зеленого, наподобие змей… — Давай свои бумажки, Эндрюс, и пошустрей, я уже уходить собрался, — бесцветным тоном оповестил начальник. — Мм, так ты не один, — повернувшись к открытой двери, где как истукан застыл Гарри. — Э… тут подпись ваша нужна… — работник взглянул на квитки отчетности. Невербальные чары ощутимо коснулись бумажек, ставя пару автографов Реддла. — Уже? Я… э. — Да-да, выход там. Свободен, до скорого, Эндрюс. Привет семье. — Потребовались незначительные секунды, чтобы расписаться в прейскурантах и стереть всякие недомолвки невербальным «Обливиэйт», наглядно демонстрируя свои способности. — Ага. С-спасибо, — молвил маггл, ретируясь от возможного серьезного разговора, читаемого на лицах двух парней. Герой с уверенностью поклялся бы, что проклятый земной шарик точно слетел с катушки, и Гарри пустился в этот полет без надлежащего инструктажа по технике безопасности. Он не видел пока ни предметов интерьера, не различал оттенков мебели или предпочтений в ее подборе. В ушах свистел ветер. — Браво, Реддл. С остальными так же, со всеми кого ты одурачил…? — Войдешь? — колдун приглашающе взмахнул кистью. — Нет, — ощетинился Гарри, но тут же осознал свою глупость и безнадежность, ибо если уж враг решит расквитаться с ним, то сделает это где угодно. Страшные мысли начали прокручиваться вальсом в пульсирующих мозгах, даже пока оппоненты находились на удобном расстоянии ровного спокойствия друг от друга. Не важно — нападет ли Реддл в лоне своего кабинета в уединении или при свидетелях убьет Гарри, чтобы потом отнять их память. Они все забудут о существовании Гарри Поттера по мановению палочки, так же как забыли о войне. Как по-слизерински! Убивай себе на здоровье и уничтожай воспоминания, и никто никогда тебя не уличит, а потом можешь создавать иллюзию порядочного гражданина. — У тебя ко мне масса вопросов накопилась, знаю. Все мы заложники иллюзий, так или иначе, — улыбнулся шеф, выходя из своей обители и запирая дверь, вне всяческих сомнений читая мысли Гарри, просчитавшего, что если уж умирать снова, то хоть раз успеть садануть по протокольной физиономии. Злоба за безнаказанность и несправедливость толкнула Гарри вперед, чтобы лишь успеть грубо схватить Реддла. Но тот моментально выкрутил локоть из захвата, как кошка, всегда приземляющаяся на лапы, только брюнет еще успел брезгливо поморщиться и чуть оттолкнуть навязчивого избранного блокирующими чарами. — Не надо резких движений, Гарри. Что за потребность в мазохизме? — гриффиндорец не мог шевельнуться, даже предугадать дальнейший маневр врага. — Благо, я твое стремление избавляться от своих конечностей не разделяю. У тебя есть запасная рука? — Покончи со мной, гад! — выпалил сквозь зубы. — Ни к чему лишний пафос… — Гарри, я думал, тебе уже лучше, — подойдя впритык, Реддл с толикой грусти покачал головой. — Но ты все еще болеешь героизмом. Неужели, то маленькое послание не заставило тебя переосмыслить кое-что? Я не намереваюсь с тобой враждовать и, кроме того, я планировал отблагодарить тебя за то, что ты фактически избавил меня от родовой порчи. Услуга нынче дорогого стоит, знаешь ли. — Зачем тебе пускать пыль в глаза? Это умножает твой победный триумф? — процедил Гарри, сжимая кулаки, совсем позабыв о ране, ощутив от натуги противную липкость под бинтованной повязкой. — Оставь себе победу, Гарри, — усмехнулся Реддл и будто с хорошим приятелем повел речь. — Не желаешь чего-нибудь выпить? Мы спустимся в столовую, поговорим, при условии, что ты не будешь вторгаться в мое личное пространство. Адамантовая ночь зрачков поблескивала дьявольскими звездами в издевательски смеющимся взгляде. Подозрения еще не означают преступления, хоть с сущностью Волдеморта это не сопоставимо. Отныне великое открытое противостояние утратило смысл. Вместо того, чтобы хвататься за вражье горло и непреклонно доказывать правду с пеной у рта, будучи безоружным и морально надломленным, Гарри выдал решительным тоном: — Я действительно хочу тебя выслушать. Услышать нечто более внятное, чем то послание… — пыхнул самоотверженной неприязнью. — Провернул аферу? Браво. Какова же твоя мотивация посвящать меня… Меня, Том? — последовав по коридору уже в обратном направлении, напрягал голосовые связки Гарри в претензионных допросах. — Ты меня вспомнил, — задумчиво апострофировал Реддл. — И слово «афера» не очень здесь вяжется. Проходи, — джентльменски уступил дорогу, однако предлог первым спускаться по лестнице, оставив позади непредсказуемо вежливого врага, не имея глаз на спине, Гарри неумолимо отверг: — Еще чего! Проходи вперед. — Любопытство перебороло страхи и даже злость. — Почему же другие не помнят? У меня есть догадка. А ты… ты просто бесишься, что я не поддаюсь твоему влиянию! — Я ни на кого не влиял. Это было условие — всеобщая амнезия — условие сделки со Смертью. Оно вступило в силу из-за того, что я исполнил свою часть. Это как страховка, контракт, непреложный обет. Ты будешь чай? Кофе? Может ты голоден? Они быстро минули ступени и холл, оказавшись в кафетерии. Девушка с табличкой «Инесс» за прилавком суетно захлопотала, носясь с округлой чашкой и заварником. Гарри видел ту посуду каждый раз, глядя в окно и еще не зная, что парень за стеклом не просто двойник Реддла. — Хм, я все же не уверен, что ты не попытаешься меня отравить… На прозвучавшую саркастичную фразу, молодой колдун расточительно улыбнулся, приподняв брови и опустив веки, будто разочарованно соглашаясь или элементарно не желая спорить с болваном. Во время ответа, он потянулся поправить перекосившийся бейдж сотрудницы; — Да будет тебе известно, Гарри, яд недешевое удовольствие, и меня навряд ли подвинет тратить труды зельеваров на тебя. Ну, если конечно Несси сама не сымпровизирует и не подсыпет тебе чего-нибудь ядовитого. — Барменша тихо хихикнула. — В общем-то, я ручаюсь за свой персонал. Несси обычно не вредит незнакомцам. У непризнанного героя мороз по хребту пробежал от разыгранной мизансцены, но у него хватило выдержки промолчать. Сейчас важнее информация, и, почему-то, Темный Лорд добровольно собрался ей поделиться. Тут нужно быть настороже, ибо подобная перспектива ничего хорошего точно не откроет. Уже от такого строгого контроля ситуации Гарри чувствовал недомогание, поэтому упасть в удобное кресло, пусть и сомнительно радушного заведения, оказалось настоящей благодатью. — Я бы не отказался от стакана воды, — выдавил Гарри. Реддл что-то на пальцах рассказал официанту, а спустя пару мгновений тот уже принес заказ Гарри. Шеф использовал «Легилиментс» даже для этой мелочи? Возможно, персонал состоит из сквиббов, раз они так спокойно относятся к магии и к шуткам про яд. — Здесь жарко. — Хозяин присел напротив гостя за тем столом, где часто сидел сам с книгой и чашкой чая. Собственно, ряд столов возле окна отличался ресторанным шиком, зал больше напоминал университетскую столовую. — Помочь тебе снять куртку? — Не надо. — Гарри стер салфеткой испарину от подскочившей температуры. Наверное, вид у него был явно не воинственный. — Нет? Хочешь сидеть и потеть? — Да! Буду сидеть и потеть, черт подери! — сделав глоток воды, волшебник уставился в кромку стеклянного стакана. — Ну, как знаешь. — Чего так печешься обо мне…? Хочешь, чтобы я оставил чаевые? — Мне нравится твоя потуга мыслить конструктивно, Гарри, подключить мужскую логику, а не истерическую интуицию. Я, конечно же, чего-то хочу. Мне надо, чтобы ты не поднимал тут смуту, успокоился и жил своей жизнью, и дал мне жить своей. — Иными словами: забыл все, всю нашу историю, военные жертвы? — Нашу историю? Нашей истории нет, Гарри. Есть твоя и Лорда Волдеморта. В конечном счете твои, чужие воспоминания повинны кануть в Лету. Ты забудешь меня так же, как кто-либо еще. Беспамятство всех свидетелей «Кэнсерексанимо» — неоспоримое условие. «Рак души» — секретное оружие Смерти. И Смерть скрывает свое оружие. Еще месяц-другой и магическое сообщество напрочь забудет даже имя… — Уже забыли, — прервал Гарри. — Зато я помню! — Амнезия не коснулась тебя так, как других. Знаешь почему? — Я был хоркруксом. — Да, я тоже думаю, что поэтому, — подтвердил Реддл, отпив глоток из своей чашки, словно ведя непринужденную беседу. — Во всяком случае, тебе, как минимум, никто не поверит, если вздумаешь обвинять меня. Суд общественности молчит, когда Смерть заметает за собой следы. — Опять сказки со смертью? Ах, у меня швы на руке разошлись от услышанного… — Гарри не солгал, кожаный рукав изнутри пропитался кровью. — Лекарства должны были помочь, — нахмурился Реддл в непонимании. — Целительная микстура. Она очень сильная. Это меньшее, чем я мог отблагодарить тебя за услугу. Косвенную, разумеется. Только в моем случае убийство можно назвать именно так. — Мне это в страшном сне не снилось что-либо брать от тебя, Том, — фыркнул Гарри, глядя исподлобья. — И услуга, как ты ее называешь, не была услугой. Я не хотел тебя убивать вопреки всему. Признаться, я бы хотел, чтобы с тобой произошло нечто такое, отчего бы ты раскаялся в содеянном. — Мм? Развивай свою мысль, — подтрунивал молодой колдун. — Заточение, к примеру. Пожизненный арест в доме с твоими демонами, с призраками жертв, с памятью, — Гарри пытался выдержать пристальный взгляд. — Вот как? Потрясающе. Знакомая технология добычи покаяния. Я заметил схожесть с практикой одного Великого Светлого. Великого, — слово слишком пришлось по вкусу, чтобы повторить дважды. — Чья добродетель стояла первой в списке его злодеяний… — Не та аналогия, Том, на сей раз я бы просто предложил поменяться местами со мной, потому что я под арестом! Ты жив, а я сижу за убийство. — Они скоро забудут все. Я и мои действия стерлись, исчезли из всеобщего информационного фонда. Вернее, не я, а Лорд Волдеморт. Если Министерство держит тебя взаперти за убийство, то это блеф. Видимо, у них есть другие причины, и в этом уж тебе разбираться, Гарри, чем ты им так досадил. Не выслужился хорошенько? — почти искренняя улыбка сбивала с толку. Конечно, Гарри отлично помнил, что любое веселье Волдеморта оборачивалось несчастьем для избранного. Только теперь, он до безумия хотел верить в обратное. Он упрямо отвергал эти иррациональные приступы беспричинного желания веры врагу. — Я не верю ни единому твоему слову, — задышав глубже, в голове будто улей гудел, но Гарри осязал свою ответственность. Он обязан довести до всеобщего сведения истинную суть человека, сидящего перед ним. — Ты упорствуешь зря. Гарри, можешь прийти завтра в это же время и продолжить не верить моим словам. Сидя здесь в таком состоянии, ты разве что себя до суицида доведешь. — Перестань в чужих мозгах копаться! — булькнул маг, чуя помутнение сознания. — Я научился делать это гораздо мягче, согласись? — Сволочь, — терпя жар и острый недостаток кислорода, Гарри едва заметил, что ему помогли подняться с кресла. За малым, он чуть не рухнул на пол, покидая зал, казавшийся Гарри размытым пятном. Он еще опознал лестницу во внутренний двор, но боялся представить, что руки, всякий раз страхующие его тело от падения, принадлежат Реддлу. Вскоре он обнаружил себя на постели в периметре спальни Блэк-холла, вспомнив былое отвращение от аппарации и того, кто доставил его домой. Удивительно, он и сам не знал, что в пределах территориальных чар, ограничивающих свободу, аппарировать можно. Только сдерживающий магию браслет не позволял Гарри делать это самостоятельно. Выходит, его на крыльцо доставили как посылку? Сколько больной провалялся в кровати, невозможно было подсчитать. День или целые сутки? В дремотном бреду время идет иначе. И постоянно прокручиваются фразы, сказанные Реддлом, звучит его голос, наущения о том, что Гарри должен забыть все, перечеркнуть прошлое, словно позорную ошибку. Герой, бросающий свое знамя, дабы провести ритуал захоронения или развеять пепел. Это правильная ошибка человека, не выдерживающего гнета обстоятельств и закрывающего глаза перед занесенным над ним оружием палача. Теперь же он в беспамятстве, будто в склепе, чуть ли не сдирает ногти, царапая крышку этого импровизированного гроба. Но все вокруг темно. Он ничего не помнит… — Выпей. Выпей это, Гарри. Ну! — кто-то пытался накормить его лекарствами. Старый эльф не в силах был так интенсивно лечить хозяина, только компресс менять и гундосить о маггловских заразных хворях. Вирусный маг обуревал от протеста, когда в горячечном припадке обнаружил пропажу той посылки с зельями. Кто-то изъял ее из-под подушки. Он употреблял их — те подозрительные микстуры…? Кто-то вливал лекарства, которые могли оказаться ядом. Кто-то решил убить героя спокойно, без шума. Гарри нервно цеплялся за карниз своего сознания, корил себя, что не успел разослать послания всем. В случае его внезапной смерти друзья должны найти виновного… Виновного? Кого? Проснувшись от боя часов, Гарри понял, что может подняться на ноги. Часы оповестили о полдне. После установления времени, арестант взглянул в окно. Казалось, он кого-то хочет увидеть, проводить взглядом. В голове то же, что и на улице. Речной туман плотно облепил пространство сыростью и сизой слепотой. Набережная словно в густом молоке утонула. Он что-то забыл? Нечто важное? Цель, эмоцию, черты лица? Чье-то имя? И вроде все безмятежно и хорошо. — Господин Поттер, вы чувствуете себя лучше? — прислуживающий эльф застыл на входе в комнату вместе с парящим подносом. — Кикимер? — нахмурился Гарри. — Меня так свалила болячка… — Кикимер счастлив вновь стать Кикимером, до этого господин Поттер величал Кикимера — Добби. — ворчал домовик. — Господин Реддл недавно отбыл, велел вам продолжить лечение зельями. — Кто? — еще сосредоточенней сдвинул брови Гарри. — Реддл? — Да, господин Реддл привел господина Поттера домой в полубессознательном состоянии. Господин Реддл два дня ухаживал за вами, господин Поттер, Кикимер только помогал. — Кто такой этот Реддл? Гарри сделалось страшно, что он не помнит человека, имеющего свободный доступ к его жилищу и видевшего его беззащитного, жалкого, выживающего из ума больного. Гарри лихорадочно вспоминал: «ну, изначально, меня осиротили, потом втянули в сферу двойных стандартов, потом выяснилось, что это для общего блага, даже в этих условиях я пережил войну, остался в живых после смерти, потом меня посадили!» Война была? Конечно! Тот-кого-нельзя-называть воевал с Министерством и с «избранным». Он являлся катализатором мести юного волшебника. — Что происходит? — Гарри схватился за голову, будто стараясь удержать в ней свои разворошенные воспоминания. — Мне нужно идти… — спохватился он, наконец. — Но господин Поттер еще слишком слаб! — домовик попытался удержать хозяина. — Как же обед? Вы ничего не ели! — Некогда мне есть, Кикимер… Он выскочил на проспект, одевшись в мародерском стиле Сириуса. Невзирая на слабость, он стремительно двигался наобум. Туман скрывал проезжающие машины, и они противно притормаживали на скользкой дороге, когда Гарри перебегал на другую сторону улицы к зданию «24 и 7». Он сразу направился к служебному ходу, к лестнице со двора. Его одолевало странное ощущение потери, но понемногу возвращалось все былое. Разве можно забыть убийцу своей семьи? Память не унять, сотворив какое-то колдовство, у того, кто прожжен этой болью, прокопчен войной. Зайдя в помещение, Гарри уже помнил, что Волдеморт и Том Реддл — это тождественные персонажи и неотъемлемая часть его жизни. — Мне нужен ваш начальник, — посетитель сходу предъявил требования. Официантка посмотрела на Гарри крайне недоверчиво. В столовой второго этажа почти никого не было, кроме двух подростков рачительно изучающих наглеца, требовавшего личной аудиенции с Лордом. — Болтал с прачкой. — И этот ответ возглавил список наиболее невероятных из тех, что Гарри мог услышать в оправдании занятости Темного властелина. — Прачечная на третьем. Эй ты, мелкий, проводи гостя! Чего расселся-то! Мальчишка, сидящий за столом, незадачливо указал на себя пальцем, уточняя он ли «мелкий». — Да. Ты! — подтвердила официантка, после чего ребенок без пререканий встал и махнул рукой, маня Гарри за собой к выходу в коридор. Мальчик лениво шагал, шаркая туфлями; пнул по пути ведро с чистящими средствами, толкнул высокую сумку с клюшками и мячами для гольфа, кои незамедлительно рванули врассыпную по полу. — Зачем бардак разводишь? — поинтересовался Гарри на правах старшего разгильдяя, на что «малой» улыбнулся, и, создал обратный порядок при помощи чар. — Волшебник? — Угу. — Почему не в школе? — На следующий год, — гордо заявил пацан. — А вы? Тоже? — Тоже? Нет, мне уже не надо в школу. — Вы маг? Фокус покажите? — с вызовом произнес мальчонка, встав посреди коридора. — Мм? А, ну да. Только, в отличие от тебя, достижениями своими не хвастаю. И фокусы лучше не показывать направо и налево. Пристыженный провожатый изобразил обиду и поплелся дальше. Они вышли в пролет с широкой лоджией. Гарри заметил общую кухню и бельевые веревки вдоль стены. Поверх громоздкого лампового телевизора, вынесенного к балкону, сушился пушистый халат, сплошняком укрыв кинескоп своим иньяновским орнаментом. В помещении витал запах глажки от контакта горячего утюга с поверхностью мокрой ткани. — Это нечто типа приюта? — обратился Гарри к младшему постояльцу. — Гостиница, общежитие, — подбирал слова мальчуган. — Место для волшебников и ведьм, оказавшихся в беде. Кому некуда пойти. Ну, знаете, кого из дому выгнали, у кого и вовсе дома не было… — Знаю. Не рассказывай, — едва слышно обронил Гарри. — Раньше автобус такой был… — Автобус и сейчас есть… — мелкий указал на открытый проем. — Туда! — и с чистой совестью унесся по своим ребячьим делам. Гарри вошел в царство стиральных автоматов, с гулом переваривающих чьи-то одежды, шипящих и парующих гладильных установок, с произвольно ездящими по ним зачарованными утюгами. Пожилая дама с корзиной белья шустро и молчаливо прошмыгнула мимо гостя. — Простите… — безуспешно попытался остановить ее Гарри, как вдруг услышал посторонний, но чертовски знакомый голос: — Рано ты очнулся, Гарри. — По твоим расчетам не должен был вообще? — оглянувшись, Гарри встретился взглядом с преступником, у которого нет души и отбоя от поклонниц противоположного пола; с убийцей, спешащим притворяться другим человеком при выгодных условиях. — Ты заходил ко мне домой, сволочь? — Да, выполнял свою сволочную миссию по возвращению тебя в наш мир. Я же не думал, что помимо желания калечиться ты еще будешь разгуливать с сорокаградусной температурой. Идиот прескверный. Ради твоего спасения пришлось нарушить частные границы, но твой старый эльф не был против, ибо вряд ли справился бы со всем этим. Да, я мог бросить тебя на пороге и позволить крови вскипеть в твоем организме. Думаю, так и сделать вскоре. — Ты что-то сделал с моей памятью! Чем ты пичкал меня? Тот раствор из посылки? То лекарство — зелье беспамятства…? — Нет, Гарри. Восстанавливающее зелье имеет свойство сохранять утерянную память. Я говорил: Смерть заметает следы. Хоть ты и был хоркруксом, твои воспоминания все равно подлежат уничтожению. Скажи, когда ты в последний раз болел? Может ли маг страдать простудой настолько сильно, чтобы пребывать в бреду? По Ее плану, ты должен был либо забыть все, либо умереть, — чеканил слова «спаситель». Кажется, Гарри прислушался. Расточительно любезный Реддл топил его прошлую ненависть, и от этого у него в животе будто платина плавилась, и периферические мысли очень разнились с основными пытающимися уцелеть противоречиями. Гарри отвергал это как мог, списывая на детское своеволие — не соглашаться даже с собой. Только почувствовав нить правды разве не ухватишься за нее? Герой не собирался впредь тратить время на споры, чтобы после ретироваться в свое убежище. — Другие забыли все безболезненно? — Безболезненно, — подтвердил Реддл. — Остаются только самые значимые, самые шокирующие эмоции, большинство не понимает их природы и стараются не думать об этом. Это людское свойство психики — не думать о дурном. Гарри усмехнулся не веселей висельника. В таком случае, Том Реддл — его самая сильная эмоция и самая больная. — Я тоже могу забыть, да? Я ведь должен забыть или умереть? — Я тебе не позволю забыть. — Ах, естественно… — шикнул Гарри, не обращая внимания на ласковый оскал собеседника. — Значит, умру? — Нет, этого тоже не случится. Все-таки, я уверен, что ты сможешь жить с памятью обо мне. То есть о Лорде Волдеморте и о тех событиях. Смерть уступит, хоть Ей нужно обнулить счетчик, тебя Она не тронет. О Второй Магической войне будем помнить мы оба. Мне так нужно. — Зачем? — Потому что. Это мое, — молодой колдун отвернулся вполоборота, а взгляд его замер на какой-то невидимой далекой точке. — Мне нужно, чтобы кто-то еще помнил о нем. — О Волдеморте? — Гарри вынужденно очертил линию скул брюнета напротив, и руки непроизвольно сжались в кулаки. — Я твой живой омут памяти, не так ли? — Весьма эгоистично, правда? — тяжко выдохнул Реддл, пройдя к дверному проему и приглашающе указал Гарри: — Идем, покажу какую информацию мне удалось собрать за все прошедшие годы. Информацию о проклятье Смерти. Надеюсь, не перепутаешь с заклятьем? — Я не имбецил! — вспылил Гарри. — Конечно, куда мне до тебя, вундеркинда? Реддл стандартно проигнорировал сарказм, ибо никто так не блистал остроумием, как он сам. По его мнению. Гарри пришлось идти вслед за направляющим в сторону кабинета, около коего он уже бывал. — В записке, адресованной тебе двумя неделями ранее, было немного воспоминаний о зелье, что я изготовил в школе… — произнесено так, будто Гарри сию секунду должен рассыпаться в комплиментах. — Так вот. Это зелье против беспамятства. И оно работает. Мое сознание оставалось при мне, пока я употреблял это зелье. Так я смог наблюдать за жизнедеятельностью Лорда Волдеморта, как бы изнутри тела. Я накопил бесценные материалы по «раку души» и регулярно их пересматриваю, чтобы не забыть… его. Волдеморта. И те воспоминания в твоей голове. Они… дороги мне. И я хочу их сохранить. — Тогда я их обязательно сохраню. А еще предам огласке, а тебя под суд! — Гарри, это маловероятно — привлечь меня к ответственности за деяния, которые, по сути, я не совершал. Невменяемых отступников закона отправляют на лечение, а не в тюрьму. У меня есть все доказательства болезни, исцеленной посредством смерти. Ведь, в любом ритуале переход от начальной стадии к завершающей лишь один — через смерть. Наглядный пример: вампиризм или ликантропия, когда зараженный человек фактически умирает, чтобы вновь возродиться другим существом. Вервольф убивает при полной луне безотчетно, не задумываясь правильно это или чудовищно. Уничтожив волчью шкуру можно освободить оборотня от его проклятия.* По тому же принципу избавляют зараженного от «рака души». — Почему же тогда ты так фанатично стремился убить меня? Я бы мог сразу тебя избавить! Наверное… — добавил Гарри, почти поверив реддловому мифу. — Гарри, болезнь всячески оборонялась. Ни один вирус не обрадуется своему устранению, ты хотя бы биологию почитал. И, знаешь, я не скажу, что мне было плохо. Личина Лорда Волдеморта была абсолютна, всевластна. Он правил бы вечно, если бы не пророчество. Вот почему было так важно убить тебя. В любом случае… ты убил не Волдеморта. Ты убил целую эпоху. Не могу сказать, что мне жаль, иначе меня бы здесь не было. Но та эпоха — неотделимая часть меня. Это возвращает нас к тому, что я вновь обязан спросить — чего ты хочешь за свою услугу? Я готов заплатить, гарантировать пожизненное содержание, снабжать любыми магическими знаниями. — Говоришь, будто ты меня нанял для этого, Том! Я тебе не какой-то там магический киллер, ясно! И не прихлебатель какой-нибудь! Пусть все узнают, кто ты на самом деле… — опасно прищурился герой. — Угомонись, Гарри, — тень улыбки коснулась губ колдуна. — Ты не знаешь всех тонкостей и не можешь судить о том, чего не понимаешь. Но я предоставлю тебе информацию, однако, более ни перед кем отчитываться не собираюсь. Все здесь. — Реддл отворил дверь своего кабинета. Гарри не решался войти, буравя профиль бывшего врага, мастерски изображая презрение всей своей мимикой. Презрение, которого, отнюдь, не чувствовал и это было очень непривычно. Ему стало любопытно до колик. Неужели он не мечтал о такой реальности? Молодой Том Реддл, расположенный к адекватному диалогу, человеческому общению, возможно, дружбе…? Просто слишком давний, желанный, нелепый сон. — Входи, пожалуйста, — позвал Реддл. — О, пожалуйста… — иронизируя, склонил голову набок, казалось, Гарри ужасно раззадорило само это слово. Стандартное офисное положение мебели внутри кабинета Гарри уже видел, когда его провожал сюда водитель. Теперь же, по щелчку пальцев Реддла, интерьер в один миг заметно преобразился, — нечто вроде музейной комнаты, но без вековой пыли. Полки, встроенные в стены, выехали ступенчатыми пирамидами к центру, оставив небольшое пространство для посетителя, где расположен был стол и пара стульев. Полки кладовой памяти занимали различные книги неимоверной толщины, свитки с резьбой, гримуары, датированные черти каким числом. По боковой стене расстелился отреставрированный гобелен. Присмотревшись повнимательней, Гарри понял, что изображение на нем детально обрисовывало какую-то схему. Карту? Руководство кровавой мессы? В общем, некий черномагический акт. — Здесь вся моя прошлая жизнь, — нарушил молчание хозяин этого банка воспоминаний, видя завуалированный шок в глазах за округлыми линзами. — Я хочу о ней помнить. А ты… ты часть этого, Гарри. — Если я узнаю правду, то обнародую ее! — В самом деле? Тебе, ведь, никто не поверит. — Воспоминаниям в моей голове об этой комнате поверят. Вещественные доказательства, Том. — Да? Ты создашь омут памяти, Гарри? — осклабился Реддл. — Ну, если бы ты не стремился походить на истинного бездаря, умеющего только гарцевать на метле, а еще бы занялся учебой и практикой ментальных чар в школе, то, возможно, что-то и получилось. Я бы обязательно забеспокоился. — Мракоборческий отдел просмотрит воспоминания без омутов памяти. Их можно считать с меня. Благо, не ты один великий легилимент, — скривился Гарри. — Да, но для всех Лорд Волдеморт — вымышленный тобой персонаж. Очевидно, в мракоборческом отделе найдутся дела поинтересней, нежели просматривание воспоминаний о воображаемой личности. Гарри напрасно отмел старое доброе чувство презрения по отношению к собеседнику, размеренно задышав в тихом бешенстве, проскрипел: — Какой же ты мерзкий! Был и остался… — Ох, если бы за это давали гранты… — продолжил с равнодушной улыбкой Реддл, но за будничной маской скрывалась вселенская глубина. Дверь за спиной Гарри заперлась на ключ. Пребывая в этой пугающей обители вечности, молодой маг никогда бы не подумал, что может быть такого дорогого для двойника Волдеморта, что его черное сердце может столь ревностно беречь свою ностальгическую боль. Все же Том — парень из другой эпохи, и как ему удалось вернуть юношеский облик? И почему обещание помнить для Гарри слишком неоднозначно? Будто эта память важнее всего: и дружбы, и совести, и любви. Словно, «я помню тебя» намного сильнее, чем «я люблю, благодарю, прощаю…», а самое жестокое, что когда-либо слышал человек не «я проклинаю, ненавижу, убью, уничтожу…», а всего лишь «я забыл о тебе, навсегда», «никогда не хочу вспоминать». — Хорошо, — начал Гарри. — Я и впрямь хочу знать, что произошло. И… я хочу помнить.