Лихолесское закулисье

— ЛЕГОЛАААААС! — громовой голос короля разбудил не только эльфов во дворце, но и половину животного населения леса. У Принца реакция на эту фразу была одна: «руки в ноги, и к отцу за пиздюлями». Еще в детстве ее вбили на уровне инстинктов. И теперь Леголас, с трудом разлепляя глаза, бежал по коридору в опочивальню папеньки. Едва обогнув особо толстую колонну, он, не стучась, ворвался к отцу. Тот, поблескивая глазами, лежал под одеялом на широченной кровати. — Мой король, вы меня звали? — учтиво отвесив поклон, спросил Леголас. — Иди, полюбуйся на своего красавца, — вкрадчивым шепотом, не предвещавшим ничего хорошего, проговорил Трандуил. На кровати сидел Жюль и смачно доедал разбросанные по подушке остатки мыши. Наконец, он внимательно обнюхал последнюю внутренность, презрительно фыркнул, недовольный результатом проверки, забрался на грудь озверевшему королю и принялся намывать наглую морду. Трандуил понял, что сверлить кота взглядом бесполезно, и уставился на сына. — Жюль, пойдем быстрее отсюда, — пробормотал Леголас, бесцеремонно хватая кота. Вслед им полетела запачканная подушка.

***

— И раз, и два, стопу не косить! — раздраженный Трандуил, не по-эльфийски топая, ходил между линиями будущих балетных танцоров. — Локти держать! Бессонная ночь отвратительно сказалась на душевном равновесии короля, а единственный реальный способ его улучшить был заперт в подвале королевским же указом. Все утро Трандуил литрами глушил холодный зеленый чай с ромашкой, прямо из пузырька запивая настойкой валерианы. — Леголас! — рык короля был подобен реву дракона. — Выше ногу, не жалей себя! Твой рыжий ногу за ухо поднимает, хоть какая-то польза от кота! Принц, сжав зубы, задрал ногу повыше и, потеряв равновесие, запрыгал на месте. После класса Трандуил по привычке направился к винному подвалу. Вспомнив на полпути о тщетности оной затеи, он врезал кулаком по стене и уныло поплелся на улицу. Во дворе было пусто, только в углу у колонны, нахохлившись, сидел Радагаст, и прихлебывал что-то из фляги. Услышав приближающиеся шаги, из шляпы вылезла синичка и возбужденно пискнула. Полоумный маг тряхнул головой (отчего бедная птица грохнулась обратно в гнездо) и воззрился на Трандуила. — Приветствую, Радагаст, — угрюмо буркнул король, не отрывая взгляда от бутыли. — И тебе не хворать, — мечтательно протянул маг, прикладываясь к фляжке. — Я запретил спиртное во всем королевстве! Как смеешь ты распивать алкоголь у меня о дворе? — в голосе Трандуила причудливо смешивались гнев и боль. — Это ты, король, погорячился, — проворчал Радагаст, поглаживая флягу. — А у меня тут кое-что похлеще. На, глотни. Эльф осторожно взял флягу и понюхал содержимое. Зная волшебника, внутри могло быть что угодно, начиная от банальной минас-колы и заканчивая настойкой на орлином помете (повышает остроту зрения, по мнению изготовителя). В ноздри ударил запах лежалой травы и свежей землицы. Королевские брови удивленно взметнулись: такого пойла его высочеству еще не доводилось дегустировать. Терпкая жидкость обожгла горло, а во рту осталась травяная горечь. Откашлявшись, Трандуил тряхнул головой и сделал еще глоток. — Эй, король, не так быстро! — забеспокоился маг, отбирая у эльфа флягу. — Я не знаю, как она на вас действует. То снесет башку, и будешь до утра колобродить, розовых гномов считать. Эльфа уже ничего не волновало. Широко улыбаясь, Трандуил уселся у колонны и обнял мага за плечи. — Что это за пойло, дружище? — Пуэр называется, особый сорт чая, для тяжелых случаев, — подмигнул Радагаст новому собутыльнику. О том, что ему пришло в голову заварить чай на куче случайно раскопанного компоста, он благоразумно решил умолчать. Как и о природе оной травы: в тот год марихэль уродилась на славу и с одной затяжки отправляла в мир иллюзий.