Между венами

      Они встретились внезапно в книжном. Как в мелодраме протянули руки к одной и той же книге. Округлили глаза в изумлении от встречи и отдернули руки. Рассмеялись от синхронной вежливости, и Матвей шагнул в сторону, уступая омеге.       — Обязательно дам тебе ее, — благодарно кивнул Эрик. — Уж очень нужна прямо сейчас.       — А мне как раз не к спеху, — довольно ответил Матвей.       Он был ужасно рад встрече. А волк от того, что его человек смог угодить Эрику, чуть не визжал от радости.       — Дашь телефон?       Матвей быстро написал свой номер в протянутом блокноте, небольшом, со смешными крохотными волчками. Выбор зверя приятно царапнул на горизонте сознания. Случайности, как не уставал повторять отец, неслучайны.       Эрик перезвонил через пару дней. Предложил завезти книгу. Матвей решительно отказался и сказал, что заедет сам. Все же книга принадлежала Эрику и заставлять его же тащить ее Матвею было бы верхом наглости и невоспитанности. В результате быстрого перепиха в прихожей книга оказалась безбожно залита спермой. Эрик забавно сокрушался, вытирая ее своей футболкой, а Матвей ржал над точностью попадания. Книгу спасли, а Матвея на кухне ждала вкуснейшая курочка и тающий во рту пирог со сливами. Еще минет. Выходило, что книгу он забрал более чем удачно.       Потом они с Эриком периодически встречались то там, то тут. Могли пересечься на вечеринке и проболтать полночи. А потом разойтись. Матвей никогда не думал, что с омегой можно с умом разговаривать. Плюс, Эрик ухитрялся даже флирт дозировать, начисто отключая его в разговорах по душам. Матвей увязал в нем, и сам не замечал этого.       Тратить вечер пятницы после суматошной недели на Трофимовскую тусовку было в лом. В преддверии гона организм требовал еды и отдыха, чтобы не прерывать выматывающий секс на несколько дней, но упросил Лешка.       — Пойдем, Мот, — заканючил он, приплясывая от нетерпения в прихожей Матвеевой квартиры. Вовка закатил глаза. — Чего дома киснуть?       Матвей поморщился. Резко отказывать Лехе он пока так и не научился.       — Да что ты прикопался-то? — Вовка ухватил мужа за руку и потянул на выход. — Не хочет — не надо.       — Нет, — вдруг серьезно выдал тот. — Нужно пойти. Мот?       Отказывать шаману, когда это не капризы и блажь, а что-то другое, недоступное даже вожаку, — верх глупости. Матвей еще раз сморщился, уже для проформы, и принялся натягивать кроссовки.       На вечеринке мерзко воняло дешевым алкоголем, которым, кажется, залиты были все без исключения, табаком и потом. Ревели, похрипывая, колонки и лишенные слуха парни. Матвей сделал скорбное лицо. Органы чувств были запредельно обострены, и от всего этого хотелось удавиться. Плюс был один, зато существенный. Пока ехали, от запаха взбудораженного Лехи начался гон. Еще слегонца, мягкими волнами глуша здравый смысл, приукрашивая омег и вычерняя альф. Матвей огляделся, пытаясь выбрать подходящего партнера, легко потянул носом, разделяя какофонию запахов на составляющие. Большинство омег были им уже опробованы, так что стоило просто определиться с самым подходящим. Ник симпатичный, но, кроме миссионерской, других поз почти не признает. Саша брезгливый и терпеть не может брать в рот. Кир стеснительный — на один раз нормально, но марафона гона не потянет, закапризничает. Матвей вздохнул, вспоминая идеального для такого деликатного дела омегу, посмотрел чуть в сторону и дернулся. Материализация мыслей в действии, однако. В углу, почти скрытом старой мебельной стенкой, стояли двое. Крупный светловолосый альфа что-то старательно впаривал Эрику. Было видно, что тот нравится ему, по развороту тела, небрежным целомудренным касаниям, наклонам головы, улыбкам. А Эрик постукивал носком ботинка о пол и смотрел по сторонам, словом, вид имел совершенно незаинтересованный. Он был каким-то взбудораженным, чуточку нервным и безумно привлекательным. Губы казались еще более пухлыми, глаза — блестящими, а сам он — томным, эротичным. Словно напрашивающимся на секс.       И вдруг быстрым, незаметным почти движением он прижался к альфе, грудь в грудь, поднялся на цыпочки и что-то коротко прошептал ему на ухо. Матвей прислушался, но разобрать не смог — даже у оборотней имеется предел слышимости. Альфа смутился, замешкался, а потом отрывисто кивнул. И по этому смущению, по тому, как нерешительно он шел за Эриком, как отводил взгляд, стало ясно, куда они идут. Вот только такой расклад совершенно не вписывался в переигранные планы Матвея. Волк внутри недовольно ворочался, явно показывая свое желание получить в постель именно этого омегу. Матвей быстро пересек комнату, наскоро отбрил приставшего омегу (он даже имени его не помнил) и вышел в полутемный коридор. Эрик с альфой уже обувались, и он встал между ними, ухватив Эрика сзади за шею, настойчиво оглаживая ее большим пальцем.       — Ничего, если я немного подкорректирую ваши планы? — небрежно спросил он, исподлобья поглядывая на стушевавшегося альфу.       — Извини, — зачастил тот и поднял руки ладонями вперед, — я не знал, что это твой омега. Он сам предложил…       Матвей скривился. Омерзительная фраза мигом выдавала хлюпика и тетеху — недостойное поведение для альфы. Видимо, Эрик подумал так же, потому что насмешливо оглядел своего неудавшегося любовника и покачал головой. Тот снова смутился и, быстро скинув ботинок, смылся обратно в комнату.       Матвей не прекращал поглаживаний, спускаясь ниже, к холке, туда, куда кусают, чтобы поставить метку. Эрик передернулся от удовольствия и поднял голову, поворачиваясь к нему:       — Так будешь планы корректировать?       Он тяжело моргал и весь был податливым, расслабленным, его хотелось прямо здесь, но волк подталкивал в сторону логова, чтобы запереть наверняка, чтобы никуда не делся за неделю гона.       — Буду, — выдохнул Матвей Эрику на ухо. — Одевайся.       Сам он всунул ноги в кроссовки и, не дожидаясь, пока Эрик завяжет шнурки, подхватил его, устроил на сгибе локтя и вышел в подъезд. Лифт открылся сразу же. Матвей внес добычу в кабину, поставил у стенки и зажал собой, запирая с двух сторон руками. Он ничего не делал, просто смотрел сверху вниз, но Эрика явно вело. Он поднимал на него взгляд и сразу же отводил. Кусал губы, обхватывал себя руками, а потом принимался теребить рукав куртки. Правильное поведение. Полное подчинение. Хороший мальчик. Матвей оскалился в улыбке. Эрик, замерший, наконец, на нем взглядом, округлил губы, выдыхая, и распахнул глаза. Лифт остановился, и створки поехали в стороны. Матвей снова подхватил Эрика и понес к машине. Буквально закинул в салон, запрыгнул сам и стартанул, взвизгнув шинами.       — И как же тебя угораздило выбрать этого ушлепка? — надо было переключиться, чтобы не переклинило окончательно. Разговор, в их ситуации, оказался для этого лучшим средством.       Эрик тяжко вздохнул:       — У меня течка вот-вот начнется. Нужно было найти кого-нибудь. Он показался мне самым удачным вариантом. — И не успел Матвей оскорбленно нахмуриться, добавил: — А тебя я не заметил.       — Принято, — хмыкнул Матвей. И тут до него дошло. — Течка?       Эрик почти не пах, хотя сейчас, в гон, его запах должен был сбивать с ног.       — Да, — Эрик вздохнул и стянул резинку с хвоста. Светлые кудри красиво засверкали в свете фонарей. — Мне сделали операцию. Убрали запах и ограничили обоняние.       — Ограничили в смысле?       — Не чувствую запахов альф.       Это было странно. Никто не хотел лишаться такой важной штуки в деле поиска партнера.       — Почему? — со всей возможной осторожностью спросил все же Матвей. Причиной могла быть какая-нибудь драматическая история. Не хотелось омрачать грядущий секс неприятными воспоминаниями.       — Моя семья, — неохотно выдавил Эрик. — Уже несколько поколений мы живем без альф.       — Чего? — Жизнь без альф решительно не укладывалась у Матвея в голове. Как это вообще?       — А что тебя удивляет? — невозмутимо поинтересовался Эрик. — Зачем вообще нужен альфа на постоянной основе?       — Если отбросить любовь?       Эрик скептически усмехнулся:       — Если.       — Чтобы помогал, защищал, обеспечивал, в конце концов. И ребенок.       — Да перестань, — рассмеялся Эрик. — Я вот сейчас презик иголочкой проткну и будет у меня ребенок, без всякого брака и постоянных с тобой отношений. Помогать с чем? И от кого защищать? Я сам кому хочешь помогу. Да и в морду дать организую без проблем. Так зачем мне альфа?       — А как же время после рождения ребенка? Декрет?       Эрик закатил глаза:       — У моей семьи свое дело. Очень неплохое. Даже если я вообще никогда работать не буду, на безбедную жизнь будет более чем достаточно. А вообще, Матвей, я уже сейчас неплохо зарабатываю без отсиживания жопы в каком-нибудь офисе. С рождением ребенка мало что изменится.       — А как же секс?       — А что с ним?       — Сейчас найти любовника не проблема, конечно. А через двадцать лет?       — Позавчера я не спал полночи, потому что два папиных любовника решили устроить разборки около нашего загородного дома. К слову, это не какие-нибудь альфонсы, а очень уважаемые и состоятельные альфы. Мой папа прекрасно выглядит, умен, образован и уверен в себе. Больше не нужно ничего. Хочешь, я скажу тебе, у кого реально бывают проблемы с внешним видом? У замужних омег. Которые загоняют себя, превращают в дойных коров, чтобы все успеть и удержать своего ублюдочного разжиревшего альфу, который сидит на диване, чешет брюхо и уверен, что Мистер Мира не прыгает к нему в койку только потому, что они еще не встретились. От альф, на постоянной основе, одни проблемы, вот серьезно, — он с такой горячностью рассказывал об этом и был так очарователен в своем праведном гневе, что Матвей просто не мог рассердиться.       — То есть ты борец за права омег? — рассмеявшись и погладив Эрика по подбородку, спросил он.       Но тот закатил глаза и цокнул языком:       — Ну вот еще. За какие права бороться? Они получают то, что хотят. Живут по заложенной программе «Найти альфу» и даже не пытаются задуматься, зачем им это нужно. По большому счету, всех все устраивает, а мое мнение — это мое мнение. Слава богу, вовремя вложенное моим умным родителем.       — А если все-таки любовь?       — Какая любовь? — фыркнул Эрик. — Гормональный взрыв — это не про меня, — он постучал себя пальцем по носу. — А все остальное, ну, выходящие за рамки дружбы отношения, я могу контролировать и вовремя пресекать.       — Поэтому у тебя и нет постоянного партнера.       — Бинго!       — А если ты встретишь достойного?       — Достойного для чего? Чтобы трахать меня, когда это нужно? Так с этим в нашем обществе уже проблем нет — выбирай любого. А еще для чего мне альфа на постоянной основе? Кран починить? Полочку прибить? Мамонта завалить? Так вымерли мамонты. Полочку я и сам прибью, а сантехника и уговаривать не надо — придет, как только я нужный номер наберу. Мой папа достойного не смог найти, когда в альфах еще оставались какие-то понятия, остатки правильного воспитания, куда уж мне! Я тебе вот что скажу: у меня есть — хотя, вернее сказать, было — три друга. У двух из них есть альфы. Первый периодически прибегает ко мне, чтобы пожаловаться на него и надраться. Они постоянно ссорятся, периодически альфа его поколачивает. Но мой друг не бросает его. Другой согласился на групповушку с еще одним омегой. Он, кстати, всегда был самым ревнивым в нашей компании. Я встречался с ним после этого. Ощущение такое, будто у человека что-то подпилили внутри. Он, вроде бы, такой же, но что-то скрипит и того гляди развалится. Остался последний и я. Но у Веталя кто-то появился, и я боюсь. Это же ужасно, когда здравомыслящие люди превращаются в зассанную половую тряпку без каких-то причин. Как будто вирус. Не хочу его подхватывать.       — Не у всех же так.       — У всех. Но я вот еще ни разу не общался с омегой, чтобы он рассказывал о том, какой у него нежный, добрый, внимательный альфа. Знаешь, о чем они говорят?       Матвей покачал головой.       — О том, какие их партнеры мудаки, как их обижают, чего не делают. Парни жрут дерьмо половниками, откровенно, и почему-то удивляются, что я не хочу к ним присоединиться. Маразм!       — А если все-таки ты кого-то встретишь?       — Постараюсь родить от него ребенка.       — Твой коварный план с презиком и иголкой?       Эрик рассмеялся:       — Со всеми можно договориться. Вы же сперматозоиды не на вес получаете. А мне ничего больше не нужно.       — И каким же должен быть этот альфа?       Эрик протянул руку и откинул козырек у Матвея. Открыл зеркало и постучал в него пальцем:       — Примерно таким.       Матвей приподнял одну бровь, и Эрик отмахнулся:       — Не парься. Детей я не планирую до конца учебы. Мне это сейчас ни к чему. Так что иголочками пока только шью.       Матвей фыркнул. Хотя сама по себе идея появления у него детей давно и неизменно пугала, в такой подаче она приступа паники не вызывала. Возможная причина — детей у Эрика от него не могло быть независимо от способа применения иголочки.       Все оставшееся время пути они молчали. Эрик включил магнитолу и пританцовывал под один из новеньких хитов. Очевидно кривляясь и воображая, но безумно классно и зажигательно. Матвей танцевать не любил и такими вот людьми, которые из дрыганья могут сделать что-то невероятное, чуточку восхищался. И это восхищение тихонько клубилось, стелилось в нем, как туман по реке, легкое, молочное, совсем не вяжущееся с бешеной лихорадкой гона. Оно не оставило Матвея и после. Сгладило секс, который по всем правилам обязан был быть минимум жестким. Но Матвей был нежен. И Эрик подстраивался под него, не спешил, не давил, нежничал в ответ. Забавно потирался носом о нос, подставлялся щекой под ладонь, ерошил пальцами волосы. Так хорошо, так непривычно.       Все было четким, непохожим на сюрреализм больного возбуждения, когда не знаешь, хочешь ли ты продолжения или того, чтобы все поскорее закончилось. Они даже прерывались. В первое же утро Матвей проснулся от того, что Эрик поднялся и вышел из комнаты. Было лениво, организм не отошел от изматывающего ночного секс-марафона, и Матвей решил, что Эрик ушел в ванную. Он прикрыл глаза, отключаясь ненадолго, и рывком вскочил, когда щелкнул замок входной двери. Пока Матвей натянул штаны, которые, скоты, оказались вывернуты, пока выскочил на площадку, Эрика уже не было.       Было обидно, хотя никаких объективных причин для этого не имелось, ведь не обещали друг другу ничего, а про длительность гона у свободных волков Эрику никто не говорил. Матвей поморщился и вернулся обратно, понимая, что придется искать кого-то другого на оставшиеся пять-шесть дней, потому что в паху уже потягивало. И не этим ласковым, туманным, а знакомым — жестким, колючим возбуждением.       Надо было помыться, переодеться и найти себе омегу. Хотя бы обзвонить мало-мальски подходящих кандидатов, но Матвей завалился на разворошенную постель и прикрыл глаза. И снова проснулся от скрежета замка. Выскочил в коридор и изумленно вытаращился на пахнущего прохладной свежестью Эрика. Тот нахмурился, покачал головой и поднял зажатый в руке пакет.       — Покушать принес. У тебя в холодильнике приют мышиного суицида, а голодать сейчас совсем не время.       Матвей давил улыбку, не позволяя странному восторгу прорваться наружу, и сдерживал радостного волка внутри. Не сбежал. Умница. Он прошел в кухню и сел на стул, наблюдая, как Эрик раскладывает продукты.       — Помочь? — Матвей ненавидел готовить. Нещадно эксплуатировал безотказного в этом отношении Лешку или влюбленных в него омег. Первого в большей степени, естественно, особенно после рассказов о подмешивании всяких течных штук в качестве приворота. И все-таки сейчас не предложить помощь было бы форменным свинством. Но…       — Ой, не нужно, — отмахнулся Эрик. — Терпеть не могу, когда кто-то рядом мешается. Особенно, — он с понимающей ухмылкой глянул на Матвея через плечо, — неумеха.       Матвей сорвал с крючка кухонное полотенце и шлепнул его по попе. Эрик, не глядя, швырнул в него куском какой-то упаковки.       — Бекон? — недоуменно спросил Матвей. — А почему не оладушки? — Этот выбор решительно выбивался из его опыта.       Эрик закатил глаза:       — Наверное, потому, — язвительно пояснил он, — что мы не в американском ситкоме. Не знаю как ты, но я безумно хочу жрать, причем всевозможный белок, а не углеводы.       Брошенные на горячую сковороду ломтики зашипели, и готовый ответ Матвея утонул в набежавшей слюне. Как же вкусно пахло!       Эрик тем временем вымыл листья салата, обсушил и бросил на тарелки. Одно движение, а казалось, что полдня потратил на художественное выкладывание. Сверху положил подостывший бекон, а потом — золотистую горку яичницы.       — Приятного, — бросил он, явственно сглатывая, и принялся за свою порцию.       Это было очень — ну просто оч-ч-чень! — вкусно. Матвей, наверное, никогда в своей жизни так быстро не ел. Даже Лешины бутерброды не уничтожались им с такой скоростью.       — А десерт? — из любопытства спросил Матвей. Омеги никогда не обходились без сладкого, и по его выбору можно было многое сказать о самом сластене.       Но Эрик наморщил нос:       — Терпеть не могу! Максимум шоколад, хороший, пару кусочков. Но в твоем магазине только скрипучее говно, уж прости. Я такое не ем. А тебе купить не догадался.       Матвей хотел сказать, что ему и не надо, что лучше мяса ничего быть не может (разве что вот эта яичница), но Эрик плавно отставил тарелку и так же плавно скользнул ему на колени.       — Но если ты не против десерта, сделанного своими руками… — он многозначительно поднял бровь, однозначно давая понять, что к продуктам это его предложение не имеет никакого отношения. Матвей расхохотался и, подхватив его под попу, потащил обратно в спальню. Против таких десертов он однозначно не был против!