Подарок судьбы

Темно. Первый осознанный вдох даётся с трудом. Будто воскрес, побывав в аду, но лучше от этого не стало. Холод пробирает до костей из-за мокрой одежды. От гула, стоящего в ушах, того и гляди расколется голова. Повсюду крики, и человеческая речь слышна будто сквозь толщу воды. - Ради всего святого, Салих! Лекаря и тёплые ванны! - Да, господин. Лба коснулось что-то влажное и нестерпимо захотелось уйти от этого ощущения. Каждое движение давалось с трудом и глаза резало от яркого света. Чьи-то руки мягко удерживали его там, где он находился. Память щедро подбрасывала картинки прошлого, заставляя яростнее хватать воздух ртом. - Господин Парис... Женский обеспокоенный голос он теперь слышал отчётливее. И осторожные касания сменились острой болью в руке. Он больше не пытался подняться, стараясь собрать обрывки мыслей, слов и воспоминаний в одно целое. Частое дыхание постепенно успокаивалось. На его место приходило осознание и нестерпимая горечь, выжигающая сердце. Невероятным образом расчёты оказались неверны, и корабль, попав в эпицентр стихии, налетел на скалы. Всё, что было дальше, Элем помнил с трудом, будто сон, который забываешь, как только открыл глаза и увидел свет. - Вот и славно, - преклонных лет мужчина с приятным мягким голосом заглядывал ему в глаза, осторожно ощупывал руки, ноги. Элем сразу узнал в нем лекаря. - Явных повреждений нет, разве что пара синяков и физическое истощение. Отдых, покой, еда и питье. Через три дня я осмотрю его снова. - Благодарю вас, господин Парис. Салих, в купальни к Аннет. Незнакомые голоса и имена не оставляли сомнений в том, что он был не дома. Впрочем, ничего удивительного. Элема подхватили сильные руки и словно пушинку унесли в тёплое влажное помещение. Кажется, после помывки он ещё очень долго не воспылает желанием плескаться в воде. Главное сейчас было придти в себя, окрепнуть, а там дело оставалось за малым - грамоте обучен, язык понимал. Элем сейчас был благодарен судьбе за то, что остался жив. Было бы глупо погибнуть вот так, когда тебе едва исполнилось восемнадцать. Следующие два дня Элемир послушно позволял прекрасным незнакомкам купать себя в тёплых ваннах, натирать маслами и бальзамами, и даже кормить. Одну из них, кажется, это очень забавляло. Элем уже специально ждал её в определённое время, сидя в небольшой комнате на кровати. Она приходила к нему три раза в день - принести обед, завтрак, а вечером отводила в купальни. Когда он возвращался, на столе уже стояла тарелка с ужином. Только она пыталась с ним разговаривать и, улыбаясь, кормила с ложки. Элем, удивленный такой детской непосредственности, позволял ей ухаживать за собой, даже когда к нему вернулись силы. Ниса открыто любовалась юношей, но когда замечала его пристальный взгляд и лёгкую улыбку на губах, то смущённо отводила глаза и прекращала свой тихий щебет. Казалось, никого здесь совершенно не беспокоило то, что он не проронил ни слова. Ни та девушка и никто из прислуги не обращал внимания на его нелепые попытки попросить перо и бумагу. Элемир отчаялся, и безмятежное пока пребывание здесь омрачало предчувствие чего-то дурного, будто холодком пробирающегося под кожу. В комнате не было окон, так что он мог отсчитывать время только по заходившей к нему прислуге. Вечером третьего дня, как и обещал, явился лекарь. Осмотрев юношу, он удовлетворённо кивнул и сказал, что он может приступать к своим обязанностям. Сердце стукнуло в груди, будто упав в желудок, и рукой Элем поспешно потянулся к белому халату, мотая головой и ничего не понимая. Но мужчина, поднявшись, уже ступил через порог комнаты и удалился вместе с незнакомой женщиной. Элем остался один, и следующие три дня его особо не беспокоили. Приносили еду, убирали тарелки и молчали, как и он сам. Только у Элема в глазах горело отчаяние в смеси со страхом и сотни неотвеченных вопросов. Прислуга же просто выполняла свою работу, игнорируя попытки юноши объяснить, что ему нужно. Страх разрастался в груди, а вместе с ним и желание поскорее убраться отсюда. Услышав щелчок открывающегося замка, Элем собрался с духом и рванул вперёд, как только та приоткрылась. Он совершенно не представлял, на что надеялся. Ожидая встретить за порогом хрупкую девицу, мальчишка сильно просчитался, вместо этого ткнувшись в крепкое мускулистое тело. Стражники - двое мужчин размером со шкаф в его комнатушке - грубо схватили его за плечи, затолкав обратно, и рывком опустили на колени, заставив парня резко выдохнуть от боли. Элем во все глаза смотрел на красивую женщину в дверном проеме. Он никогда не видел её здесь. Её холодная красота и острый взгляд совершенно не вызывали желания хоть сколько-то находиться в её обществе. - Я вижу, ты набрался сил. Это очень хорошо, - улыбка, не доброжелательная, а всего лишь означавшая некую степень удовлетворённости увиденным, на мгновение исказила её губы. - Я надеюсь, это была первая и последняя твоя жалкая попытка к бегству, отребье. От тебя здесь требуется только одно - покорность и послушание. Всё, что было раньше, можешь забыть, к своей прошлой жизни ты больше не вернёшься, - женщина пренебрежительно хмыкнула. - Хотя для тебя это лучший подарок, о котором ты и не мечтал, бродяга. Она ступила на шаг ближе и вздернула за подбородок лицо парня, всматриваясь в глубокую зелень миндалевидных глаз. На его хорошеньком носике и щеках едва виднелась россыпь мелких веснушек. Чуть пухлые губы упрямо сомкнуты, а взгляд не выказывал ни капли покорности, пылая гордостью и пренебрежением. - Что ж... - глаза женщины опасно сузились, и жгучей болью обдало щеку от обидной и хлесткой пощечины. Удар был неожиданный и такой сильный, что у парня слёзы брызнули из глаз. Стража крепко и больно сжимала за спиной его руки. - Это немного собьет твою спесь. Напоминаю, покорность - единственный путь к твоей относительно безоблачной жизни здесь. Хотя и этого обещать не могу, - от якобы сочувствующей улыбки женщины у Элема по спине пробежали ледяные мурашки. - С теми, у кого короткая память, разговор точно такой же. Кнут палача рассекает до кости мясо особо несговорчивых наложников. Наложников? В лёгких Элема образовался вакуум. Он снова попытался дернуться, но в огромных крепких руках стражи эти попытки были похожи не больше, чем на трепыхания бабочки в паутине. После слов женщины не оставалось сомнений в том, каковы будут его обязанности здесь. Но следующий её вопрос окончательно выбил почву из-под ног. - Ты когда-нибудь спал с мужчинами? - вопрос прозвучал так, будто его спросили, не бывал ли он случайно в вишнёвых садах по весне. Элем торопливо замотал головой, то ли отвечая на вопрос, то ли умоляя не трогать его. И то и другое читалось в его полных ужаса глазах, и тело дёрнулось, поддавшись инстинкту самосохранения, от чего его ниже пригнули к полу, до вспышек перед глазами сдавив запястья. Судорожные панические вдохи душили, не давая лёгким насытиться кислородом, и начинало мутить. Женщина, несколько удивлённая его молчаливой паникой, всё же удовлетворённо улыбнулась и тихо, будто сама себе промурлыкала, - Мой брат, несомненно, не достоин такого подарка... За мной. Мальчишку быстро, почти волоком потащили из комнаты, затем по узкому коридору. Он успел заметить на красных с позолотой стенах картины в массивных резных рамах, а в зале, через который они прошли - тяжелые бархатные портьеры. Элем почти не сопротивлялся, помня о наказе женщины, смирно сидел на стуле, пока расчёсывали его отросшие чуть ниже плеч волосы, и несмело пытался прикрываться, когда его раздевали. Но никого другого его нагота не заботила. Намазав его кожу маслом с едва ощутимым ароматом, на его бёдра повязали один лишь платок тончайшего золотистого шёлка, который нисколько не скрывал, а лишь подчёркивал рельефные юношеские формы. Восхищённые взгляды прислуги Элем не замечал, окончательно уверившись в том, что его тело здесь лелеют лишь для услады короля. Наложник. Элитная шлюха при короле. *** Тёплые воды королевских ванн расслабляли уставшее тело, а в воздухе витал аромат сандала. Прикрыв глаза и откинув голову на бортик, Арман старался выгнать надоедливые мысли из головы. Сколько можно думать о поступках несносной девицы? Не зря она до сих пор не приглянулась ни одному даже самому захудалому принцу. Видно слухи о её скверном характере разносятся быстро, а её нездоровое стремление к власти над Ритцем не делает его привлекательней. Вот бы выдать её замуж за принца Загорья и не видеть до конца жизни. Мысли о сестре привели Армана к наиболее острому вопросу, который мучил его уже давно. Земли, что находились за грядой высоких гор и морем были практически неизученными. Добраться туда - было почти невыполнимой задачей. Климат тех мест отличался от здешних земель из-за невероятно высоких гор, а узкий длинный перешеек был настолько опасен, что не каждый корабль мог его пройти. Велика была опасность сесть на риф. И тот, кто попытался однажды, нёс огромные потери, либо экспедиция погибала полностью. Арман, движимый любопытством и поисками нового, уже несколько лет упрямо лелеял мечту добраться до этих мест. Но сейчас, пока он отдыхает, думать об этом совершенно не хотелось. Вдохнув поглубже, он вновь сосредоточился на тихом шуме воды, но расслабиться полностью всё равно не получалось. Морщинка прочертила прямую линию между бровей, от чего лицо его выглядело неспокойным и задумчивым. Где же эта чертова служанка? Почему он должен ждать, мучаясь ненужными сейчас мыслями? Набрав в грудь воздуха, Арман только хотел позвать незадачливую девчонку, как его плеч коснулись тёплые широкие ладони, тут же спускаясь к груди под воду. Не открывая глаз, Арман тихо выдохнул, и по губам скользнула тень улыбки. - Я распустил твою прислугу, оставил только стражу у дверей, - Виктор надавил на плечи, отстраняя Армана от бортика, чтобы устроиться за его спиной. Сильные руки тут же обняли крепко, продолжая ненавязчиво, но так бесстыдно гладить напрягшийся живот. От тёплого дыхания и царапающих край уха зубов, кожа покрывалась мурашками. - Я накажу тебя за своеволие, Виктор. Командуй своей прислугой, - голос звучал спокойно и властно, но тело Армана безропотно сдавалось настойчивым ласкам. - Я могу вернуть их, если моё присутствие здесь неуместно, - пальцы с нажимом прошлись по груди к шее, чуть грубее, чем следовало, задрав подбородок Армана. Сильный укус в основание шеи, заставивший почти вскрикнуть, сменился жадными поцелуями. Вместе с рукой, бесцеремонно скользнувшей между ног, это возымело на Армана действие, сравнимое с разрядом тока по телу. - Нет, не можешь, - прохрипел он, вдыхая резче и выгибаясь. От движений вода мягкими волнами расходилась вокруг. А ласки Виктора переставали быть хоть сколько нежными. О, как Арману нравилась эта маленькая игра - дразнить дикого зверя, провоцировать на грубость и отдавать всего себя во власть пробудившегося демона. Виктор поднялся и, вздернув Армана за предплечье, выволок за собой из воды. Развернув к себе, принялся вытирать полотенцем, пока тот стаскивал с него мокрые штаны. Виктор скинул на пол одежду. Подхватив под бёдра, он поднял на руки и прижал к себе желанное тело, унося из купальни. До кровати Виктор так и не дошёл, опрокинув Армана на подушки, разбросанные в зале на мягком, словно пух, ковре. Раскрасневшийся от желания и тёплой воды, Арман раскинулся перед ним, ухмыляясь нетерпеливости любовника. Виктора могла задеть эта неосторожная насмешка, но как же горело и переворачивалось все внутри от яростной вспышки во взгляде, от нависшего горой сильного тела. Арман умело управлял возлюбленным, подчиняя его своей воле, своим желаниям. И отдавал в ответ не меньше. Виктор, склонившись к груди, едва коснулся губами нежной кожи, как послышался стук и приглушённый голос стражи. - Подарок повелителю от госпожи Амиры. - Как раз к празднику, - оскалился Виктор в ответ на взгляд любовника, недовольного тем, что их прервали. Сжав губы и пообещав себе, что тот поплатится за очередное своеволие, Арман поднялся с подушек, оттолкнув Виктора, схватил шелковый халат, висевший перед тяжёлой тканью, огораживающей часть помещения, и накинул на плечи. Король отдернул занавесь, чтобы и любовник мог видеть то, чем ещё сестра вздумала его удивить. На коленях, склонив голову, перед ним стоял парнишка. Руки его были заведены назад, и спина подрагивала от частого сбитого дыхания. Длинные волосы цвета тёмной меди загораживали часть лица, а его кожа даже на вид казалась нежным бархатом. Арман обернулся назад, к Виктору. Тот не сводил с парня голодного хищного взгляда. Ещё бы, такая редкая игрушка для этих мест - цвет волос, кожа - не покрытая следами пребывания на рабовладельческих рынках, но и не выбеленная до неприятно мертвенного цвета. Будто солнце коснулось его лишь раз, одарив мягким бронзовым оттенком и россыпью едва заметных веснушек на плечах. Арман подошёл ближе и коснулся пальцами виска, отодвигая волосы. Парнишка шарахнулся от жеста, как от удара, и вскинул на мужчину свои невероятные зелёные глаза. - Не надо бояться. Арман довольно улыбнулся, заметив в этом взгляде то, чего не смел показать ни один наложник, находившийся в королевском гареме - упрямство, протест, отказ подчиняться. В своей коленопреклонённой позе он был преисполнен достоинства больше, чем любимый фаворит короля. - Я тебя не обижу. - Мужчина говорил тихо и спокойно, рукой снова коснувшись его лица. Приподнял за подбородок выше и провёл по волосам, пропуская пряди сквозь пальцы. Парнишка не дернулся, лишь судорожно сглотнул, прикрыв глаза. - Вот так, - от одного только вида вынужденной покорности низ живота Армана затопило жаром. Для Элема, едва дышащего от страха, это были всего лишь слова, приманка для кролика. Чего он ждёт после этих слов? Что он тут же с готовностью раскинется перед ним? Арман потянул его за предплечье, вынуждая подняться, и тут же провёл ладонью по безволосой груди, огладил ребра и притянул к себе, надавив на поясницу. Тело Элема колотила мелкая дрожь, он бессознательно пытался отстраниться от нежелательных прикосновений. Ему пока не делали ничего плохого, не били и не причиняли боль. Но это было унизительно до спазмов в груди, а подчиняющий властный взгляд мужчины не оставлял сомнений в том, что с ним собираются сделать. Арман жадно всматривался в лицо парнишки, в большие глаза, подернутые влажным блеском, в эти приоткрытые дрожащие губы, которые хотелось накрыть поцелуем и кусать до боли. - Невероятный, - опалив дыханием щеку, Арман шагнул назад, увлекая его, едва сопротивляющегося, за собой. Элем хотел вырываться, упираться ногами, делать всё, что только мог, чтобы избежать участи. Но он словно жертва перед хищником находился в оцепенении. Едва он оказался перед подушками и увидел второго мужчину, как паника взяла верх над самообладанием и наказами женщины. Он был крупнее первого. От хищного взгляда тёмных глаз хотелось бежать, сломя голову. Элем будто опомнился и тут же дернулся назад, вжавшись спиной в Армана. Из груди рвались сдавленные всхлипы, грозившие обернуться плачем. Это было выше его сил и гордости - быть игрушкой сразу для двоих. - Тише, тише, - Арман тут же обвил стройное тело руками, спускаясь к животу и сжимая бедра. - Какой пугливый. В его голосе послышалась явная усмешка, и Элем не смог больше терпеть. Глаза предательски жгло от жалости к самому себе, и душил застрявший в горле ком. Он развернулся лицом к обнимающему его мужчине и бросил умоляющий взгляд, замотав головой, будто просил у него спасения, просил не трогать. Виктор безропотно ждал, наблюдая за тем, как любовник усмиряет молчаливого зверька. Следил за его ладонями, ласково и властно сжимающими гибкое тело, и наслаждался чувством предвкушения. - Я обещал тебе, что больно не будет. Ты помнишь? Посмотри на меня, - Арман обхватил лицо мальчишки, запустив пальцы в его волосы и заставив слушать. Руки снова скользнули вниз, сжимая бедра, обтянутые шелком. - А знаешь, что я хочу сейчас сделать? - губами Арман коснулся напряжённой шеи мальчишки и завёл руку ему за спину. - Я хочу развязать твои руки, - он обхватил связанные запястья, - Ты же умный мальчик и не сделаешь глупостей, так? Арман посмотрел в глаза, ожидая ответа. О каких глупостях могла идти речь, когда он находился в одной комнате с двумя крепкими мужчинами, не под стать ему. Амира знала, что и один из них прекрасно справился бы с мальчишкой, но все равно связала его руки - дикарь не станет покорной игрушкой только после её слов. Король задал вопрос, но ответ мог быть только один. В согласии Элем качнул головой два раза и отвел взгляд. Его тут же развернули лицом к лежащему на подушках мужчине и опустили перед ним на колени. Элем не смотрел ему в глаза, боясь снова встретить этот прожигающий взгляд. Арман за его спиной тоже сел на подушки, носом ткнувшись в затылок, и с силой сжал плечи. Ладони скользнули вниз по рукам, остановившись на запястьях. Элема трясло. Он то и дело водил плечами, пытался вырвать руки из крепкой хватки. Нутро заполняло что-то мерзкое и липкое, ужасное чувство, от которого скорее хотелось уйти, но тело вновь сковал страх. Виктор, тут же оказавшись рядом, мазнул губами вдоль шеи, по щеке, поцеловал в висок, запуская пальцы в густые волосы. Элем зажмурился, судорожно выдыхая и не смея дернуться. Руки его тем временем освобождали от веревок, а Виктор, стянув прядки и чуть запрокинув голову, держал его крепко. Губы вновь обожгли чувствительную кожу шеи, влажно и почти что нежно. От этой ласки мальчишку тряхнуло. Молчаливый, опасный, мужчина наслаждался юным телом, и Элем боялся - сделай он что-нибудь не так, тот сломает его, лишь сжав покрепче. К спине прижались жарко, сдернув с бедер платок. Оказавшись зажатым между двумя телами, он вцепился в мускулистые плечи, повторяя про себя <не надо, не надо... >. Если бы он мог сказать, то ничего этого не произошло бы. Но судьба распорядилась иначе. Он пытался отвлечься мыслями, когда влажные пальцы скользнули в ложбинку меж ягодиц, а зубы сомкнулись на загривке. Он не открыл глаза, когда его узкой ладонью накрыли горячий твёрдый член и толкались в неё медленно, накрыв поверх своей ладонью. Но сознание отказывалось выдавать хоть какие-то мысли, подбрасывая взамен картинки того, что сейчас с ним вытворяли. Тело реагировало, посылая в каждую клетку разряды тока и всё больше затуманивая разум. Виктор продолжал нежно терзать губы мальчишки, проталкивая язык в его невозможно жаркий рот, и почти уже не встречая сопротивления. Тот лишь послушно раскрывал губы и неумело, как мог, отвечал на поцелуй. Пальцем Арман обводил сжатое кольцо мышц, надавливая все сильнее, пока кончик его не проник внутрь. Парень всхлипнул, дернувшись, но другой рукой Арман удерживал его за бедро. Да и дергаться было некуда - только в крепкие объятия Виктора. Палец глубже вошёл во влажную дырку, и Арман крепче прижал к себе бьющегося парнишку. Боли не было, но ощущение дискомфорта и всей отвратительности происходящего не давали успокоиться. - Тише, малыш. Потерпи немного. Ты же не хочешь боли? Расслабься, - тихий шепот успокаивал и предупреждал, что если не повиноваться, будет хуже. Элем всхлипнул, пытаясь расслабиться и не трястись так сильно. Палец внутри двинулся назад и снова вперёд ещё глубже, на этот раз слегка нажав на переднюю стенку так, что Элем выгнулся в его руках, удивленно распахнув глаза. - Умница, - Арман продолжал осторожно водить пальцами внутри жаркого тела, не торопился скорее растянуть, а будто пробовал его, давал мальчику время привыкнуть к незнакомым ощущениям. Похвала, сбитое дыхание Армана, поцелуи Виктора и такие стыдные неправильные ласки пробуждали в Элеме то, что не могла ни одна его даже самая смелая фантазия. Его крепко сжимали и ласкали сильные мужские руки, а его тело, будто пластилин, поддавалось любой команде. За спиной послышался глухой стон, и внутрь толкнулся второй палец. Почти не больно, лишь усилившийся дискомфорт, который терялся на фоне того, что вытворял с ним Арман. Каждое лёгкое нажатие, каждое движение внутри отдавалось волной дрожи во всем теле Элемира, противоестесственным стыдным возбуждением. Он больше не контролировал его. Элем не заметил, как сам начал насаживаться на его пальцы в желании снова почувствовать прикосновение к этому месту. Дыхание стало глубоким от нахлынувшего возбуждения. Он хотел больше. Виктор тем временем придерживал его, продолжая ласкать, гладил поясницу и, спускаясь ниже, сжимал крепкий зад. Когда пальцы почти выскальзывали, он тянулся назад за болезненно приятным ощущением наполненности, тянулся и дрожал всем телом, получая сводящее с ума удовольствие. - Ты очень отзывчивый. Тебе нравится? - Арман сдавил зубами край уха мальчишки и свободной рукой обхватил его отвердевший член, вызвав ощущения такой силы, что Элем забыл про дискомфорт и попытки сопротивляться. Хватая ртом воздух, он подавался в ласкающую руку, а Арман, вынув из него пальцы, шептал едва слышно, - Почему ты молчишь? Почему не просишь? Сознание Элема затапливало невероятное чувство. Он хотел, просил, двигался бесстыдно в ответ и, откинув назад руку, несмело коснулся бедра Армана. Этого было больше, чем достаточно. Мальчик хотел, и ясно дал это понять. Вот только знал ли он, что будет дальше? Кажется, ему было всё равно, лишь бы получить желанное удовольствие. Король редко утруждал себя подготовкой наложников, но этой дикой красивой зверушкой грех было не поиграться. Какое это было удовольствие - чувствовать трепет невинного тела, страх и несмелые жесты, слышать его судорожные вдохи... Арман обхватил его поперёк груди и прижал к себе, другой рукой направляя свой твёрдый, как камень член. Элем почувствовал, как с трудом расходятся тугие стенки, и сквозь дурман возбуждения настойчиво пробивалась боль, возвращая его с небес на землю. Арман толкнулся сильнее, застонав и пытаясь удержать дернувшегося мальчишку. В немом крике распахнулся рот, боль затопила низ живота, и не было ничего кроме неё, ни дискомфорта, ни чувства наполненности, ни удовольствия. Лишь чистая режущая боль. За спиной тихий сбитый шепот Армана, что пытался успокоить, но Элем не слышал, пытаясь вырваться. Слёзы душили и текли по щекам. Виктор крепко держал его за бедро, не давая сдвинуться с места, и безжалостно нежно сцеловывал влагу с лица и припухших губ. Арман выкрикнул, ругнувшись, и замер. - Дыши, слышишь? Дыши, - Виктор склонился к уху мальчишки, прижавшись щекой. - Расслабься, ты делаешь больно вам обоим, - Будто по команде Элем вдохнул, словно вынырнув из воды, и задышал часто. - Вот так. Потерпи. Резкая боль притуплялась, оставляя после себя чувство жжения. Арман больше не удерживал так крепко, а Элем, вцепившись в плечи Виктору, плакал от боли, унижения и отчаяния. Ему ведь обещали, что боли не будет. Даже короли лгут и их слово не сильнее слова уличного бродяги. Арман подался назад и толкнулся снова, на этот раз до конца. Элем всхлипнул. Шепот мужчины успокаивал едва ли, только лишь приносил безысходное смирение. Убедившись, что мальчишка больше не будет дергаться, Виктор поднялся и приподнял лицо Элема за подбородок. Твёрдый член Армана размеренно двигался внутри, а покрасневших губ коснулась горячая плоть. Все правильно, Элем, пора и шлюхе поработать. Он всхлипнул тихо и попытался отстраниться, не смело держась за бедра мужчины, но его голову без лишних слов притянули обратно. В груди все сжалось в болезненный ком, а из глаз беззвучно лились слёзы. Вырываться и биться было бесполезно, его все равно заставят. Он послушно открыл рот. Член Виктора скользнул по языку, коснулся нёба, заполняя влажную глубину, а напряжённая ладонь сильнее стянула его волосы. Элем, зажатый между двумя телами, не имел ни малейшей возможности сопротивляться. Перед глазами плыло от собственной беспомощности, и он сомкнул мокрые от слез ресницы. Виктор толкнулся чуть глубже, и стон его был слышен будто сквозь толщу воды. Рука Армана скользнула парню между ног, по его телу слабо пробежала знакомая дрожь. Элем с ужасом понял, что снова возбуждён. Тело предавало его, отзываясь на ласки мужчин. Хотелось отключиться и не чувствовать больше ничего. Ни унижения, ни беспомощности, ни противоестественного возбуждения от ощущения крупного мужского члена внутри себя. Арман толкался плавно, раскачивая податливое тело, скользил по невозможно узким стенкам, крепко вцепившись в бедро мальчишки. Элема затрясло мелко, он не понимал, где источник удовольствия. Боль смешалась с таким сладким чувством внизу живота. От него немели ноги и снова хотелось плакать. Мышцы волной сжимались вокруг плоти. Хотелось больше, глубже. Элем выгибался, забыв себя, и уже с большей охотой вылизывал языком член Виктора. Резкие глубокие толчки, дрожь в крепко держащей руке, и рот Элема наполняет тёплая густая влага. Никак не отстраниться, ещё несколько рывков, и он глотает, едва дыша. Виктор тяжело опустился рядом. Носом уткнулся в его шею и жадно втянул тёплый запах кожи. Элем не испытал отвращения, притупленное сознание стёрло рефлексы, уступив место животной похоти. Арман рыкнул за его спиной, повернул лицо мальчишки к себе и накрыл жадным поцелуем истерзанные губы, слизнув белесую каплю. Элем отвечал с не меньшей страстью. Движения перестали быть хоть сколько осторожными, мужчина безжалостно врывался, так резко и глубоко, каждым движением касаясь заветного места. Элем дрожал и вжимался в ласкающую руку, выдыхал рвано и чувствовал, как оглушительной волной накрывает его с ног до головы. Он не помнил, чтоб хоть когда-то испытывал такое безумие, смесь совершенно противоречащих вещей. Он выгнулся, вцепившись в руку Армана, немой крик застрял в горле. Задыхаясь беззвучными стонами, он зажмурился от нестерпимого почти болезненного удовольствия. Звуки вокруг исчезли и казалось, что тело потеряло способность чувствовать. Он очнулся, лёжа на спине, когда Арман, нависнув над ним, покрывал лёгкими поцелуями его лицо, губы, раскрасневшиеся щёки и влажные уголки глаз. Пелена возбуждения спала, и Элем начал понимать, что только что произошло - он испытал удовольствие и кончил от того, что двое мужчин ласкали его, трахая во все отверстия. Элем закрыл глаза. Но это не лучший способ избавиться от чувства отвращения к самому себе. Было мерзко и грязно. Не от того, что он перепачкан в сперме мужчин и своей собственной. Из него будто вынули душу, изрядно вымазали сажей и вернули обратно.