От Иларии до Вияма. Часть вторая

Бранн. Апрель В столице тем временем жизнь текла своим чередом. Кристиан вернулся из очередной поездки в Каррас, Лени только собирался в Виям, и оба они с охотой и наслаждением старались подольше задержаться на супружеском ложе. Обоим нравилось, просыпаясь, видеть любимого, целовать, обнимать, начинать утро с приятного. Лени, утомлённый, лежал на постели и облизывал пересохшие губы. Кристиан приподнялся, посмотрел на резной столик в углу спальни, но не увидел там кувшина с водой. Он заворчал, что слуги совсем обленились, встал и направился в соседний покой. Вода нашлась там. Кристиан наполнил стеклянный кубок, машинально сделал глоток. Успел подивиться странному привкусу, когда комната вдруг поплыла перед глазами. Кубок выскользнул из пальцев, упал на пол и разбился. Раздался звон стекла, а потом звук рухнувшего на пол тела. Лени в мгновение ока вскочил с постели и бросился в соседнюю комнату. Похолодев от ужаса при виде распростёртого на полу Кристиана, он подбежал к нему и сделал то, что в обычном состоянии ему было бы не под силу: поднял супруга на руки и перенёс на кровать. Чуть только Лени уложил Кристиана, как почувствовал боль во всём теле. Мышцы напряглись, жилы натянулись, кости черепа затрещали. Тьерри, услышав доносящийся из спальни правителей волчий вой, вбежал туда и впервые в жизни вскрикнул от испуга. Государь Кристиан распростёрт, бездыханный, на кровати, а рядом на полу скорчился то ли человек, то ли волк. Ленард оборотил к Тьерри страшную морду и прорычал: — Никого не выпускать из замка. Немедленно провести расследование. Кто приносил воду, кто был в наших комнатах. Через полчаса доложите о результатах. Уэллу сюда! Первой вбежала ведьма, словно не дожидаясь, пока её позовут. Прохладные ладони огладили голову Лени, успокаивая его. — Нет, — прохрипел он. — Нет. Крис... — Сейчас, дитя моё. Не бойся. Видишь, он дышит? Уэлла склонилась над Кристианом. Она не шептала заклинания, а молча, закрыв глаза, водила ладонями над его телом, не прикасаясь. — Мне нужен господин Авуэн, — тихо сказала она. — И Маттиас. Пусть он будет твоим вестником к госпоже Латише. Лени, немного пришедший в себя и вернувший человеческий облик, закутался в одеяло и уже собирался пойти к дверям, чтобы кликнуть стражу и позвать секретаря и Маттиаса, когда в спальню на счастье вошёл Тьерри. Лени передал поручение с ним. Авуэн ужаснулся случившемуся, но вида не подал. По требованию Уэллы он принёс бумагу и чернила. Ведьма написала письмо, Авуэн скрепил бумагу королевской почтовой печаткой. — Маттиас, отвезите письмо Латише. Она знает, что делать. — Уэлла протянула письмо Хрюшке. Тот выбежал из покоев, в два счёта оказался на дворцовом дворе, вскочил на коня и понёсся во весь опор к дому Верховного. — Никакие слухи не должны просочиться в город, — всё ещё хрипло сказал Лени секретарю и Тьерри. — Полагаюсь на вас. Те поклонились. — Ваше величество, дознаватели уже допрашивают слуг, — доложил Тьерри. — Во дворце всё тихо, никто пока не сделал попытку спешно выйти за ворота. — Я написала Латише, чтобы та поговорила с сёстрами. Его величество нужно погрузить в воды священного источника. Только боги могут помочь, — сказала Уэлла. — Странный яд, будто и не ему предназначался. Потому его величество и жив ещё. — Я убью их, — тихо, едва слышно промолвил Лени. Уже без ярости, с каким-то ледяным спокойствием. Не грозил, просто заметку для памяти делал. — Кто бы это ни оказался. Вздрогнул, словно уже впивался в чью-то податливую плоть, поднял взгляд на секретаря, застывшего поблизости, не решавшегося и себе признаться, что услышал и понял. — Господин Авуэн, — тем же бесстрастным голосом. — Нужно организовать... отвезти его величество к источнику, когда сёстры... коли сёстры ответят согласием. Незаметно. Чтобы никто... лишний не узнал. — Слушаюсь, государь, — поклонился секретарь. — Сию минуту прикажу приготовить закрытую повозку. Он поспешно вышел из спальни. Лени не выдержал и, не стесняясь Уэллы и Тьерри, лёг рядом с Кристианом и обнял его. Он слушал, как тихо и медленно стучит его сердце, и казалось, что оно вот-вот замолчит. — Всё будет хорошо, дитя моё, — сказала ведьма. — Верьте: и Единый, и боги помогут. Лени подумал, что стоило бы помолиться, но у него не было сил разжать руки и отойти от супруга. Поэтому он молился в мыслях, невольно дивясь, что его ничуть не смутило предложение Уэллы обратиться за помощью к языческим богам. Потянулись долгие минуты ожидания. Лени вздрагивал от каждого шороха за дверью. Он чувствовал, как рыдания подступают к горлу, и уже спрятал лицо на груди Кристиана, когда в спальню вошёл Авуэн. — Ваше величество, — сказал секретарь, стараясь не смотреть в сторону кровати, — повозка готова, а вот ответ от сестёр. — Через Тьерри он хотел передать письмо Лени, но тот только головой покачал. Тьерри сломал печать и прочитал ответ. — Сёстры ждут, ваше величество. Действовали сами, не привлекая слуг. Пока Лени спешно одевался, Авуэн притащил носилки. Кристиана завернули в простыню, укрыли одеялом. Тьерри и Лени осторожно вынесли его через дверь для личных слуг, которые не сновали, как обычно, по чёрной лестнице — их собрали в одной из комнат в подземелье и допрашивали по одному. Повозка ждала во дворе у двери. Это была скорее кибитка. Кристиана осторожно уложили в неё, туда же забрались Лени и Уэлла, а Тьерри сел на козлах. Когда он тронул поводья и поехал в сторону ворот, позади потихоньку пристроился на коне бледный от волнения Маттиас. Одного из приближённых государей и их личного камердинера стража пропустила беспрепятственно. Уже на городской улице к ним присоединилась госпожа Вилс, одна, верхом, с опущенным капюшоном. Молча кивнула Тьерри — тот, не поднимаясь на козлах, ответил ей таким же коротким почтительным поклоном, и небольшая процессия двинулась однажды уже пройденным путём к святилищу. И Латиша, и Тьерри старались не медлить, но и не лететь, сломя голову и привлекая ненужное внимание. Кристиан и Ленард только-только заняли троны. Любое сомнение, любой слух мог подстегнуть притихших до поры соперников — того же земеркандца или, упаси Единый, макенцев. На месте старой лачуги, скрывавшей убежище ведьм, теперь на очищенном от халуп пространстве стоял большой дом в два этажа. Рядом был разбит сад, и молоденькие деревья вовсю цвели, распространяя вокруг чудесный аромат. И ни единой души вокруг, даже ставни окрестных домов были закрыты. А вот дверь распахнулась, чуть только гости подъехали к воротам. Маттиас и Лени осторожно вынесли Кристиана из повозки — и скорее в дом. В большой комнате с очагом было чисто, уже не пахло гнилой соломой, но комната всё так же напоминала совершенно обычную, пусть и в зажиточном доме. Поднявшаяся из-за стола женщина молча поклонилась Лени, так же молча открыла потайную дверь, и Кристиана понесли по коридору — сначала в большой зал, где стоял стол и девять стульев с резными спинками, потом по второму коридору всё ниже, пока не достигли пещеры с алтарём и журчащим ручьём, распространявшим слабый свет. Сестра, что следила за священным пламенем, склонила голову в приветствии, не двигаясь с места. Проводница, по-прежнему не говоря ни слова, поклонилась алтарю и показала дорогу к подобию купели, что вода за многие века промыла в камне. Камень, вода, огонь — Лени смотрел по сторонам, прислушиваясь к дыханию мужа, такому заметному в окружающей тишине. Мысленно он обратился к Единому, благодаря за милость, за то, что слуги его оказались рядом и были способны помочь. Собирались быстро, он даже не взял с собой ничего, чтобы по обычаю, о котором узнал от Латиши, почтить хозяев святилища жертвой. Они с Маттиасом опустили носилки на каменный пол пещеры рядом с купелью. Потом Лени подошёл к жаровне. Он посмотрел на печатку с белым волком, которую с обручения не снимал никогда, на браслет с камеей, оставшийся от матери, — отец отдал среди прочих памятных мелочей. Не колеблясь, опустил браслет в чашу с углями — не плата за помощь, не выкуп за жизнь любимого, — знак уважения. Золотой браслет расплавился в огне жаровни так быстро, что это показалось чудом. Из тьмы пещеры вышли остальные сёстры. — Божественная пара приняла дар, сделанный от чистого сердца. А теперь опустите супруга в купель. Лени разулся, поднял Кристиана на руки и с некоторым сомнением вошёл в воду. Но она была тёплая, как парное молоко, хотя и затекала в купель из ручья. Лени приметил на камне выемку, будто намеренно предназначенную для того, чтобы поместить туда голову больного. Он уложил Кристиана, выбрался из купели и отошёл в сторону. Не удержался и пощупал в ручье воду у самого берега. Ледяная, как и полагается. Ему показалось, что сестра, говорившая с ним, улыбнулась мягко и чуть снисходительно, будто ребёнку, — и слегка покраснел. Волк его почему-то был совершенно спокоен, хотя вокруг него собралось девять малознакомых ведьм — к Латише и Уэлле-то он привык. И присутствие некоей сверхъестественной силы совершенно не пугало. Лени присел у воды, глядя на тело мужа в светящихся струях. Скорее почувствовал, чем услышал, как кто-то остановился рядом с ним. — Его величеству помогут, — шепнула Латиша. — Помолитесь, так станет легче и вам. Лени кивнул, не желая нарушать тишину святилища. Он и без того повторял про себя молитву Единому. Это помогало ещё и не думать о том, что он сделает с виновным, когда его наконец найдут. Лени гадал, кем тот окажется, — недовольным бароном или наёмником Земерканда, а может, Макении, и жалел, что с ними нет Бартока. Время шло. Лени смотрел на коленопреклонённых у купели ведьм, которые хранили молчание, на Кристиана, слушал журчание ручья, звук падающих с известняковых сосулек капель, и чувствовал, как веки тяжелеют, но услышал, как Кристиан слабо позвал его. — Да, любовь моя, — пробормотал в полусне и испуганно открыл глаза. — Лени, где ты? Голос шёл от купели. Лени бросился туда. Забыв о почтении к месту, он вошёл в воду, приподнял Кристиана за плечи и воскликнул: — Я здесь! Кристиан, хотя и повернул голову на голос, бесцельно блуждал взглядом вокруг. — Где я? Я ничего не вижу! Лени чуть не взвыл от отчаяния и посмотрел на сестёр. — Ваше величество, не тревожьтесь, — сказала старшая, — ваша слепота пройдёт. Главное, что вы живы и яд покинул тело. А остальное можно поправить. Сейчас вас положат на носилки, отнесут к повозке и отвезут во дворец, а с сестрой Латишей мы пришлём вам лекарства. — Не бойся, любовь моя, всё хорошо, — прошептал Лени и позвал Маттиаса. Он уложил супруга на носилки, закутал в простыню, потом низко поклонился ведьмам. — Я ваш должник до смертного часа, досточтимые. — Никаких долгов, ваше величество, — ответила старшая ведьма. — Наша цель — служение. Долгих лет жизни и да будет с вами милость богов. Когда носилки подняли из подземелий в комнату наверху, Лени позвал Тьерри — помогать, а сам взял супруга за руку. Он чувствовал, что Кристиан встревожен и даже напуган своей слепотой, и тихонько, спокойным голосом, скрывая собственное беспокойство, рассказывал ему, что видит сам, что их окружает. Уэлла следила за лошадьми. Когда Кристиана разместили в кибитке, она заняла место на козлах рядом с Тьерри. — Поехали, — велел Лени. В кибитке он укрыл супруга одеялом, прилёг рядом и обнял. — Что это за странный яд? — спросил тот. — Сестра Уэлла сказала, что он был не для тебя, — ответил Лени. — Потому и не убил. Кажется, кому-то я помешал, вот только не знаю, кому. Я всё думал, то ли из баронов кто-то смелости набрался, то ли за плату кто решился душегубом стать. Вот только земеркандец платит или макенские деньги в ход пошли? Он услышал, как Кристиан скрипнул зубами и ругнулся себе под нос. — Не тревожься, любовь моя, мы его найдём. И вызнаем, кто заказчик. — Как не вовремя Барток отправился в Иларию, — простонал Кристиан. — Что поделать, нам придётся привыкать обходиться без него большую часть времени. Ты же не хочешь вернуть его насовсем? — Хочу, — сказал со вздохом Кристиан. — Но не посмею. Помолчал немного. — Полубог в услужении у смертного, — добавил чуть слышно, — и без того слишком щедро. — Что? — переспросил Лени, думая, что ослышался, и уверенный, что расслышал верно. — Ох, кажется, этот яд повредил мне не только зрение, но и разум. Да простит меня Барток, он хотел скрыть от тебя своё происхождение. — Почему это? — Лени немедленно надулся, так по-детски, что Кристиан, услышав обиду в его голосе, даже улыбнулся. — Он боялся оскорбить твою веру в Единого, полагаю. — Вот ещё. Обо мне заботится ведьма-язычница, и разве мы не прибегали уже дважды к помощи сестёр, поклоняющихся речным богам? А кто отец Бартока? Кристиан поколебался, но потом, видимо, решив, что раз уж начал, надо договаривать, сказал: — Бог войны. — Хм… странно, будь он богом плодородия, — усмехнулся Лени. — И чего стыдиться такого отца? Барток же сам — воин. — И какой! — в голосе Кристиана было восхищение. Лени помолчал, а потом тихо рассмеялся. — Я понял, каким образом Барток тогда так быстро примчался из земеркандской деревни в столицу. — Многое в нём стало яснее, — согласился Кристиан. — Но одно осталось неизменным — он прекрасный человек. — Жаль, что сейчас не может он чудесным образом перенестись к нам, — вздохнул Лени. — Знать бы как — я бы его отца попросил. — Жаль, — согласился Кристиан. Кибитка меж тем достигла восточных ворот и въехала во двор. Когда Лени с Маттиасом вынесли Кристиана и проскользнули через дверь для слуг в помещение у основания лестницы, то чуть не разжали от неожиданности пальцы. Их встретил не кто иной, как сам Барток. Одетый кое-как, бледный, он бросился к носилкам. — Жив? — только и смог выдохнуть он хрипло. Поднял Кристиана на руки, как ребёнка, и почти бегом понёсся вверх по лестнице. Ленард и Маттиас едва за ним поспевали, хоть и налегке. Маттиас ещё про себя поблагодарил Единого, что всех слуг заперли, кого где, и никто не видит их сейчас. Барток уложил Кристиана в постель и, хмурясь, пристально его разглядывал. — Кто-нибудь поговорил со слугами? — спросил он Лени, когда, запыхавшись, молодой государь и его телохранитель вбежали в королевскую спальню. — Их допрашивают дознаватели, — ответил тот. — Авуэн следит за этим. — Я помогу ему, — кивнул Барток. — Спросить бы сейчас Шалью, нет ли у иларийских магов нужных снадобий. — Уэлла и госпожа Латиша ищут лекарство, — сказал Ленард. — Уверен, они справятся. Скакать до Вияма и обратно... Барток кивнул. — Будем надеяться, — сказал он. — Я верю нашим ведьмам. Просто... — Просто ты привык ничего не оставлять на волю случая. — Давно пора перенести дверь, — проворчал Кристиан. — И сколько я буду лежать так в простынке? Оденьте меня! — Не капризничай, дорогой мой, — улыбнулся Лени, погладив супруга по голове, — отдохни. Я спрошу у Авуэна, как идут дела, оставлю его на Бартока и вернусь. Выйдя из спальни, он привалился спиной к стене. Его затрясло. Который раз смерть прошла мимо него и Кристиана. Только уж близко очень подобралась, прокралась с кем-то, кого они с Крисом хорошо знали. Немного придя в себя, Лени поспешил к Авуэну. Секретарь как раз сидел с дознавателем и записывал за ним допрос одной из служанок. Все трое при виде Лени встали, точнее, женщина испуганно вскочила на ноги, а потом низко присела. — Ваше величество… — Авуэн поклонился и указал на листы бумаги с записями. Лени сел за его стол и быстро просмотрел отчёты. Потом бросил взгляд на служанку. Инстинктивно втянул носом воздух и жестом поманил Авуэна. — Это не она, — шепнул Лени секретарю, когда тот наклонился. — От неё не пахнет страхом. — Потом ткнул пальцем в строчки. — Вот эту и вот эту приведите ещё раз. Секретарь сперва привычно бросил взгляд в исписанные листы, нахмурил брови, решая что-то. Служанке он задал ещё пару вопросов, на взгляд Лени, совершенно бессмысленных, потом отпустил, довольно мягко попросив ни с кем не обсуждать их беседу. Почему-то мягкость голоса женщину испугала, Лени почуял её тревогу, да и выскочила из комнаты она так, будто из пыточной вырвалась. Стражник, заглянувший после её ухода, с поклоном выслушал новое поручение и с поклоном же вышел за дверь. — Пытаюсь понять, что же вы увидели в их ответах, ваше величество, — тихо заметил Авуэн. — По моему скромному мнению, все они твердят одно и то же. Да и чего ждать от недалеких женщин... — Твердят они одно и то же, но эти две слишком уж много рассказали. И почти одними словами. Так просто не бывает. Почему они вдруг выполняли одну и ту же работу сегодня утром? Вы разве не видите, как их рассказ сходится даже в мелочах? — Я не дознаватель, — проронил Авуэн. — Лишь стараюсь записывать точно, что говорят и какими словами. — Правильно, — кивнул Ленард. — В этом часто тоже кроются ключи. Как сейчас. Дверь открылась, стражник пропустил вперед двух средней молодости горничных. У Лени хищно раздулись ноздри, едва они вошли. Женщины встали поодаль от стола, и Лени приметил, что они не стремятся быть поближе друг другу, ища взаимной поддержки. Он встал, подошёл к ним и принюхался. Но боялись обе, поди разбери — какая по какой причине. — Кто из вас сегодня приносил воду в наши покои? — Я не приносила, государь, — ответила одна. — Не я, государь, — повторила вторая. Лени приметил, как внезапно расширились её зрачки, запах страха усилился. — Эта может идти, — сказал он, указывая на первую. — Пусть ей напомнят о том, чего не следует делать. Авуэн кивнул стражнику, и тот вывел служанку за дверь. Лени посмотрел второй в глаза. — Итак, ты лжёшь. Пока не знаю, в чём именно, но, если мы спустимся сейчас в подземелье и поговорим там, думаю, ты вспомнишь, что лгать грешно. Запах страха стал просто невыносим. Лени даже слова сказать не успел, как женщина упала на колени, зарыдала в голос, твердя, что ни в чем не виновата, даже не входила в господскую спальню тем утром, и близко к ней не была, и «воля ваша, ваша светлость, можете хоть убить, коли вам так надобно, но Единый видит, безвинно погибаю». Ленард почти поверил. По лицу Авуэна понял, что секретарь поверил. — Просто поразительно. Никто в покои не входил, однако ж случилась пропажа. — Лени пожал плечами. — Скажу Кристиану, что, видать, мы сами виноваты. Сунули куда-то кольцо и забыли. Глаза женщины расширились от удивления, и Лени понял, что какие-то слухи по дворцу всё-таки просочились, потому что прислуга ожидала допроса по какому-то совершенно ужасному поводу, так что пропажа мифического кольца вызвала у служанки явное облегчение. — И, к слову, скажу ему… ах, нет, к чему утомлять такими пустяками? Скажу Марчу, чтобы нанял новую прислугу, а прежнюю всю рассчитал. Вода-то была несвежая. Окончательно запутавшаяся служанка что-то робко пролепетала. — Что? — переспросил Лени. — Да я бы принесла, государь, я бы принесла воду. Так ведь сам господин Марч встретил меня в коридоре, отчитал, что у меня фартук несвежий — а то неправда была, ваше величество! Святыми клянусь, завсегда в чистом хожу! — забрал у меня кувшин с водой и велел убираться, мол, сам отнесёт. — Марч, значит, — Лени кивнул чуть рассеянно, словно все это было неважно. — Что же, просто не тех спросили. Авуэн выскользнул за дверь, отправил стражников за новым подозреваемым. Лени же задал служанке ещё пару незначащих вопросов и отпустил её, почувствовав, что она успокоилась. В комнату вошёл Барток. При виде его Авуэн вытаращил глаза, но благоразумно промолчал. — Ваше величество… — Барток поклонился. — Ваш супруг просит вас пожаловать к нему. Несмотря на то, что глаза Лени вдруг стали менять цвет на жёлтый, подошёл ближе и шёпотом добавил: — Придёшь чуть позже, я пока сам займусь Марчем. Он тебя пока что не видел и Кристиана не видел, и не знает, из-за чего допрашивают слуг. Пусть пока что поерепенится, а я за ним понаблюдаю. Лени рыкнул недовольно, но посмотрел в глаза Бартоку и подчинился. — Кристи... — спросил так же шёпотом, — Кристи уже лучше? — Пойди и посмотри сам, — ответил Барток и с поклоном, уже громко закончил: — Ваше величество. Лени отправился в личные покои. У дверей спальни дежурил Маттиас. — Ваше величество, — сказал он, постучав и открыв дверь, — их величество, ваш супруг, вернулся. — Лени! — Кристиан приподнялся на постели, невидяще шаря глазами по комнате. — Я тут! — волчонок бросился к нему и поспешно взял за руку. — Всё хорошо, не волнуйся! — Ты почему так задержался? Пока тебя не было, привезли лекарство от сестёр — горькое на редкость. — Кристиан откинулся на подушки и закрыл глаза. — Спать хочу… Вот, тебя дождался, теперь можно и уснуть. Барток остался с Авуэном? — Да, милый. — Лени прилёг рядом, обнимая Кристиана. — Спи, спи спокойно. Вот увидишь: лекарство поможет в конце концов. — Наверное… Главное — ты не пострадал. Лени чуть не взвыл, когда подумал, какой ценой за это заплачено, и покрыл поцелуями лицо Кристиана. — Полно, душа моя. Полно, — сказал тот. — Побудь со мной, пока я не усну, а потом посмотри, как дела у Бартока. Надо же как вовремя он появился и как быстро. Совершенно чудесным образом. — Помнишь, я сказал: «если бы знал, как просить его отца, я бы попросил»? Выходит, он услышал? — Выходит, что так. Не знаю, правда, как его благодарить… Что-то мне подсказывает: просто вино ему возлить не получится. Лени вдруг услышал чей-то хрипловатый смех — будто издалека, а будто и под ухом. Он почувствовал, что все волоски на теле встали вдруг дыбом. Но секунда — и как рукой сняло. «Верно, почудилось», — подумал Лени. Он подождал, пока Кристиан уснёт, оставил его на попечение Маттиаса и Тьерри, а сам, в сопровождении двух пользовавшихся особым доверием стражников королевской охраны, спустился в подземелье. Спускаясь по узкой лестнице, Ленард старался заставить себя успокоиться. Разговор с преступником, пока ещё предполагаемым, предстоял нелегкий, лучше было бы сохранять голову холодной. Едва ли Седрик сам додумался пустить в ход отраву. Лени покачал головой — он помнил бывшего графа и не верил, что за время ссылки тот резко поумнел и набрался хитрости. Может, кто из новых любовников посоветовал коварный ход — но к чему? что бы он выиграл? Проворовался на королевском гардеробе и пытался следы замести? Уж скорей бы сбежал — как можно дальше. А на что кроме воровства Седрик способен — да ни на что. Войдя в подземелье, Лени остался стоять в тени огромного пыточного зала, который сохранился тут со времён Целестина. Полуголый Марч сидел, прикрученный к стулу, а Барток методично задавал ему вопросы и так же методично бил по лицу. — Это ты подсыпал яд в воду государям? — Нет! Удары следовали один за другим, а Марч всё так же упрямо стоял на своём. При этом Лени чувствовал, что он лжёт. Логики в этом отрицании не было. После простых побоев могли последовать пытки, а здешние палачи еще не растеряли своих навыков. Под пыткой человек мог сознаться в чём угодно, да и мать, пожалуй, продать. Поэтому Лени пыток не одобрял и требовал от дознавателей искать доказательств вины подозреваемого. Но сейчас доказательств не было. Лишь показания служанки. Можно было бы, конечно, устроить очную ставку, но Марч бы тем более стал отказываться, попытавшись свалить всю вину на простую женщину. Странно было встретить такое упорство в трусливом и недалеком Седрике. Лени по привычке звал его Марчем, хоть тот давно уже лишился и титула, и всех прав на него. Он чувствовал страх Седрика, буквально дышал им, но всё же арестант молчал. Выходит, было что-то, чего он боялся больше, чем Бартока. Да что же это могло быть? — Господин Баро, — тихо сказал Лени палачу, — Выйдите в коридор. И вы тоже, — добавил он, обращаясь к писарю, ведущему протокол. Палач чуть слышно хмыкнул, но повиновался. Секретарь поспешил следом. Марч голоса Лени не слышал, но вот Барток — напротив. Он сделал шаг назад. Марч заволновался, с трудом повернул голову, пытаясь рассмотреть хоть что-то в темноте. — Вздёрни его, — велел Лени. Марч узнал голос и затрясся. То ли от страха, то ли потому, что понял: план его провалился, ненавистный волк жив. Барток одним движением скрутил Марчу руки, потом отвязал от стула, подтащил к блоку, перекинул верёвку и потянул вверх. Когда он закрепил её конец, узник мог еле-еле стоять на цыпочках. Лени почти ленивой походкой вышел на свет, расстёгивая крючки на камзоле. Он улыбался. Снял камзол, положил его на стул. Марч нервно заржал. — Я буду отрывать от тебя по кусочку, — так же тихо сказал Лени, — и заставлю тебя жрать свою плоть. Смех застрял у Марча в горле. Лени снял рубашку и положил её на камзол. Барток благоразумно помалкивал. Вскоре голос у Марча вновь прорезался. Он орал так, будто его прижигали калёным железом, наблюдая чудовищную трансформацию. В душном подземелье запахло еще и мочой. — О, да это у тебя традиция, — прорычал полуволк. — С чего начнём, кузен? Он провёл когтями по груди Марча, оставив глубокие царапины. Выступила кровь. — Ишь, наел мяса, а ведь пришёл просить о милости почти доходягой. Лени глубоко запустил когти в мышцу над левым соском Марча и резко дёрнул. — А теперь жри! Лени вонзил когти второй руки Марчу в щёки, понуждая его открыть рот, и затолкал кусок. — Глотай, глотай, сволочь! Тот скулил что-то — хрипло, задыхаясь, прямо сквозь кляп из собственной плоти. Барток сложил руки на груди, прислонился к стене, бесстрастно наблюдая. Он подумал, что палачу повезло не увидеть всего этого — даже опытный заплечных дел мастер всё же оставался человеком, а перед ним сейчас был разъяренный зверь. Марч проглотил кусок, чтобы не задохнуться, но его тут же вырвало. — Фу, какой ты мерзкий, — без особых эмоций прорычал зверь. Он провёл когтистыми, покрытыми шерстью пальцами по кровавому следу на груди Марча и облизал их. — Придётся ещё раз. — Нет, нет! Не надо! — завопил Марч. — Я всё скажу, всё! — Ну а что ты мне скажешь? — лениво промолвил зверь, не спеша проводя новые борозды на груди узника. — То, что ты подлил яд в воду, я и так знаю. То, что яд предназначался мне, — тоже. Жри! Второй кусок Марч проглотил быстрее первого и даже смог удержать его внутри. — А ты вошёл во вкус, кузен. Так что ты мне хотел сказать? Знаешь, с чего волки начинают поедать добычу? С брюха. Седрик тихонько икнул, то ли не решаясь заговорить, то ли лишившись речи. Ленард медленно и безотчетно облизнулся, глядя ему в глаза. — Знаешь, почему? — когти перечеркнули округлившийся на королевских харчах живот. — Мягко. Тепло. Вкусно... — Это всё они! Они, в Роване! А меня нанял земеркандский герцог! — у Марча внезапно прорезался голос. — Чем докажешь? А чего не макенцы, например? Когти медленно погружались в низ живота. — У меня в комнате! Там!.. В сундуке с вещами! Двойное дно! Там яд! — И что мне в этом яде? Пальцы вошли почти полностью. — Там бумаги! — Идиот! — волк хрипло рассмеялся. — Как был идиотом, так и остался! — Тварь! Тварь! — заорал Марч. — Грязная тварь! От тебя все мои несчастья! Жаль, что ты не сдох! Барток инстинктивно дёрнулся, когда зверь принялся полосовать подвешенное тело, понимая, что силы неравны, и если гибель Марча Ленард как-нибудь переживёт, то, причинив вред другу, никогда себе не простит этого. Во все стороны разлетались куски кожи, мяса, лилась кровь. Зверь разорвал Марчу живот, наружу вывалились кишки. Пока мог, узник страшно кричал. Но вот коготь вонзился в артерию на шее, кровь стала толчками выплёскиваться из раны. Марч повис на путах и вскоре затих. Волк словно не замечал, продолжая рвать уже безжизненное тело, вывалявшись в крови и ошметках плоти. Барток выбрал момент, когда Лени замер и удивленно глянул на собственные скрюченные окровавленные пальцы. — Не смотри, — сказал он мягко. — Не нужно. Надо выяснить, что там за сундук и что за бумаги, но позже... ваше величество. Началось обратное превращение. Лени чувствовал не привычную боль, а жуткий страх, настолько острый, что казалось: ещё немного — и душа сама отлетит. Лени посмотрел на то, что осталось от Марча, и его вывернуло рядом на каменный пол. — Тише, тише! — Барток оттащил Лени подальше от трупа и усадил на стул. Оторвав от своей рубашки полосу ткани, он смочил её в стоящем на лавке ведре с водой и утёр Лени лицо. Штаны у того превратились в подобие набедренной повязки, разойдясь по боковым швам. Барток подошёл к двери, кликнул трясущегося писаря и передал через него поручение. — Сейчас принесут простыню. Я отнесу тебя наверх. Примешь ванну, успокоишься. — Барток! — Лени указал в сторону пыточных столбов. — Да отвернись, не смотри туда. — Барток! — Лени потряс его за плечо и ткнул пальцем в ту сторону. — Что это? Тот повернул голову и выругался. Кровь исчезала с пола, с тела, оставляя только растерзанный, но совершенно чистый труп. Создавалось ощущение, что красную жижу впитывают сами камни подземелья. — Что, попозже нельзя было?! — крикнул Барток в пространство. К счастью, принесли простыню. — Никому не входить сюда десять минут! — приказал Барток ждущим за дверью палачу и секретарю. — Никому! Ослушаетесь — обоим смерть! Услышу хоть одно слово о случившемся, просочившееся за стены этой комнаты, — смерть! Одежду его величества отправите наверх, в покои. Он укутал Лени в простыню, поднял на руки и вынес из пыточной. Палач и писарь поспешили отвернуться к стене, чтобы не видеть ничего неподобающего. Дверь за Бартоком захлопнулась. Лени чувствовал знакомое бессилие, знакомую опустошённость. Барток нёс его по лестницам, коридорам, так легко, будто он снова стал тощим мальчишкой, попавшимся под руку виямскому герцогу. Кристиан уже не носил его на руках — и не только из уважения, волчонок превратился в волка, повзрослел, заматерел. Сам Барток мысленно препирался с отцом. «Ты нарочно? — спросил он сердито. — Ты сам признал, что Ленард не призывал тебя. Но ты здесь — и все больше себе позволяешь». — «Юный король меня призвал. Пусть и не думал, что его желание сбудется. Всякая услуга, которая меняет естественный порядок вещей, должна быть оплачена, сын мой. Ты можешь напомнить своим государям о новой двери в Иларию». — «Уж будь уверен, теперь не забуду». — Барток, — позвал Лени тихо, — там, в пыточной, был твой отец? Барток чуть не уронил его, и на всякий случай крепче прижал к груди. — Эй, — Лени заворочался в его объятьях, — я ещё живой, дышать хочу! Спасибо, что держишь, но... — Прости, — Барток улыбнулся. — Боюсь уронить. И... да, там был отец. Ты звал его, он и явился. Но отец ничего не делает даром, и этот несчастный придурок, бывший граф... — Пошёл в уплату? — спросил Лени, поудобней пристраивая голову на плечо своему телохранителю. — У них это семейное. Графиня Крису досталась в счёт налогов, Седрик... — и он вздохнул. — Ничего, ничего. Ты, можно сказать, был одержим. По своей воле ты бы такое не сотворил. Сейчас полежишь в ванне, успокоишься, и всё пройдёт.

* * *

Если бы Барток не побывал у него, не рассказал вкратце, что случилось в подземельях, Кристиан бы уже с ума сошёл от беспокойства. Он чувствовал себя почти здоровым физически, но не покидал постели: слепота пугала. Он даже попросил Тьерри, покуда тот дежурил в спальне, почитать ему вслух. Последний раз верный камердинер делал это, когда Кристиан был малым ребёнком. Когда Барток ушёл проверять комнату погибшего Седрика, Кристиан попросил Тьерри оставить его одного. Кажется, слух его обострился донельзя, и будто бы слышался за стеной слабый плеск воды, когда Лени шевелился в ванне. Кристиан не выдержал. Он сел на постели и нашарил наброшенный на резную спинку в ногах халат. Надел, посидел немного, осторожно встал. Он помнил расположение мебели в спальне и вполне благополучно добрался до двери в ванную комнату. — Кристи! — хоть силы еще и не вернулись к Лени, но он привстал в воде, увидев мужа. — Лежи-лежи, — сказал Кафф, держась за косяк и не решаясь его отпустить. — Тебе самому лежать надо, — проворчал Лени, снова расслабляясь в воде. Кристиан стоял у косяка и прикидывал: сколько шагов может быть до большой бронзовой ванны. Он осторожно двинулся вперёд, поводя руками, будто плывя в жарком влажном воздухе. Он чувствовал, что пар этот становится всё плотнее. — Постой, — послышался голос Лени, — опусти руку. Кристиан послушался. Плеск воды, потом мокрая ладонь волчонка в его ладони. Лени осторожно потянул его к себе, Кристиан сделал ещё два осторожных шажка и почувствовал на своей ладони горячие губы. — У тебя жар? — всполошился он, нашаривая другой рукой мокрые волосы Лени. — Нет, — отозвался тот. — Погоди, я, пожалуй, встану. — Лежи, — строго сказал Кристиан. — Я уже здесь. И я всё слышу. И Барток мне всё рассказал. Волчонок что-то булькнул смущенно, уходя под воду. Кристиан осторожно, помогая себе обеими руками, присел на край ванны. — Упадёшь ещё, — проворчал, вынырнув, Лени. — Я привстану, помогу. Забирайся ко мне. Он снял с Кристиана халат и рубашку, положил их на стул рядом со своим халатом, приготовленным слугами. — Перешагивай осторожно. Ещё немного — и вот они уже сидели в обнимку. Кристиан — прислонившись спиной к бортику, и Лени — в тёплых мужниных объятиях. — Как странно, — промолвил он. — Я почти совсем успокоился. Будто и не со мной было. Может, я был вроде как одержим? Кристиан запустил пальцы в его волосы, потерся о них щекой. — Должно быть так, — сказал он с нежностью. — Много странного происходит, вот ещё одно. Или же просто слишком много на тебя свалилось, мой волчонок. Дела, да я вот... — Ты поправишься, всё будет хорошо. — Лени повернулся и обнял Кристиана. — Ведь с утра ещё почти бездыханен был. А уже встал и ходишь. — Странно, когда я потерял сознание, сначала я провалился в темноту, а потом будто видел сон. Видел двоих — и люди, и не люди. Мужчина и женщина. Лица человеческие, а тела словно сотканы из воды. — Наверное, это были те двое, которым поклоняются сёстры-ведьмы. Они были красивыми? — Очень. И добрыми. Они будто укутали меня своими одеждами, согрели. И почему их и таких, как они, когда-то объявили злом? Не понимаю. — Я тоже не понимаю. Вернуть прежнее мы не можем, но хотя бы постараемся примирить новое со старым. Пойдем переберёмся в постель, Кристи. Вода остывает. Спустя час в спальню заглянул Барток и доложил, что в вещах Марча были найдены бумаги, которые свидетельствовали, что приказ убить Лени пришел из Земерканда. Что касается Рована, никаких нитей найти не удалось. — Вот только прозрею — лично поведу войско, раздавлю это змеиное гнездо, — процедил сквозь зубы Кристиан. — Меня пошли, — сказал Барток. Кристиан повернул к нему лицо, будто мог видеть. — Думаешь, лишу тебя такого удовольствия? — растянул он в улыбке губы. — Ты будешь рядом, друг. Обязательно будешь. — Но ты хочешь сделать всё сам, — кивнул Барток. — Понимаю. Начну приготовления, если ты не возражаешь. — Не знаю, когда точно вернётся зрение... — начал Кристиан. — Когда бы это ни случилось, я... мы будем готовы, ваше величество.