От Иларии до Вияма. Часть вторая

Вторжение отрядов наёмников на земли южнее Глинесса стало для герцога Сорна полной неожиданностью. Он, конечно, готовился напасть на Каррас, но при этом не торопился, ждал, пока в Роване закончатся переговоры. Сорн обещал соседскому королю земли севернее Делуны, готов был даже подарить город Шальц. Непонятно, какой нечистый дух соблазнял Сорна замахнуться на престол Гутрума, но он бы ни за что не попытался противостоять королю Кристиану, не мечтай надеть корону на свою собственную голову. Итак, герцог выжидал, но при этом копил силы. Его лазутчики доносили, что отряды наёмников, присланные Кристианом на границу между Каррасом и Земеркандом, располагались собственными лагерями, а не усиливали гарнизоны баронских замков, к тому же кое-кто из этих баронов был чудом помилован, когда отказался приносить присягу новоявленному герцогу после смерти старика Белтрана. С точки зрения Сорна, помилование это было верхом глупости, и теперь его посланники тайно переправляли баронам Карраса письма, где новое правление критиковалось, расписывались ужасы возможной войны с Макенией, усиления нелюдей и колдунов с ведьмами. Бароны не отвечали ничего опредёленного, но вроде бы и не возмущались. Сорн бы не рисковал так, если бы знал, что в замках давно уже находятся доверенные люди Бартока, которые тщательно собирали все подметные письма и с ведома баронов строчили ответы, а хозяева лишь прикладывали к письмам личные печати. Сорн накапливал силы и на границе с Виямом. Молоденький граф Марч, торчащий у юбки престарелой Ламанет, не виделся герцогу серьёзной угрозой. Старший сынок барона Джулиуса, по мнению Сорна, получил этот титул лишь затем, чтобы престарелый папаша его выступил на стороне Кристиана в борьбе за власть. Сорн не верил во все эти сказки о старой дружбе между вассалом и сюзереном — наверное потому, что сам в душе презирал и опасался своих баронов. Он то раздавал им подачки щедрой рукой, то внезапно остывал, отворачивался от вчерашних любимцев, повинуясь одному ему ведомым причинам. Сорн с детства, как ни старалась мать, слышал шепотки — редкие и тихие, но всё же неумолкающие — о своём рождении, о том, кто был его настоящим отцом. До совершеннолетия он не мог потребовать у матери ответа, а сразу после его торжественного вступления на престол вдовствующая герцогиня заперлась в монастыре, куда не то что герцогу — Верховному приору дозволялось вступать лишь по большим церковным праздникам, и вдобавок дала обет молчания. Сорн не мог простить матери своих сомнений, двусмысленности своего положения — пусть даже никто не смел заговорить о нём вслух, открыто, и дал себе слово — ещё до коронации убедиться, что сестра Герта, как звалась в монашестве герцогиня, никогда больше не заговорит. Пока же Сорну было не до матери. Ему казалось, что герцогский трон под ним наливается жаром, как в пыточной. Король Рована не отвечал на щедрые посулы ничего конкретного. Но Сорн не был бы самим собой, если бы не нашёл при дворе у соседей надёжного человечка, который сообщал ему о настроениях короля Хавтора Четвертого. Монарх колебался, стоит ли вмешиваться в гутрумские распри, но был склонен, в случае, если Сорна постигнет неудача, предоставить ему убежище. Известие о том, что на землях, когда-то принадлежавших калхедонским эмигрантам, развернули лагеря королевские наёмники, привело Сорна в бешенство. Теперь у него был только один выход: держать любой ценой свои границы к западу от лесов, выбивать наёмников из дозорных башен, а часть отрядов двинуть на графство Марч. В добрососедскую милость Хавтора Сорн не верил. Секрет рованского грибного соуса, разом избавлявшего как от врагов, так и от надоевших либо бесполезных друзей, был ему с некоторых пор знаком. Но пока оба они могли оказаться полезны друг другу, сохранялась и видимость дружбы. Сорн похудел, помрачнел, перестал заглядывать не только в спальни любовниц, но и в собственную, проводя ночи, порой бессонные, в кабинете, у стола с картами и планами.

* * *

Двое суток пленники провели в погребе, прислушиваясь к звукам боя. Припасы у них уже закончились, новые никто не приносил. Пиво тоже было на исходе, но его старались пить меньше, потому что ведро с мочой переполнилось. Пленники силились понять, что происходит снаружи. Временами до них доносились трубные сигналы: то виямские, то земеркандские, как будто сражающиеся стороны шли в атаки друг на друга. Слышались в погребе и вопли сражающихся. Но, видимо, никто не пытался штурмовать башню или же на верхней площадке лучники умело обороняли подступы к ней. К концу второго дня шум стих. Тишина показалась пленникам мёртвой, страх закрался в их души. Один из бывших стражей башни кинулся к двери и принялся молотить по ней кулаками — насколько хватало сил. — Не старайся, не услышат, — пробормотал командир, лежавший в углу, закутавшись в плащ. — Ну кто-то же должен был остаться в живых! Я не собираюсь подыхать здесь от голода и вони. Один из товарищей отчаявшегося подошёл к двери, и его кулаки тоже застучали по старому дереву. И тут послышалось бряцанье шпор. Бунтари отпрянули назад, дверь со скрипом распахнулась. Поначалу все зажмурились от света и даже отворотили головы и прикрылись плащами. — Живы? — капитан Оркис Жавон, оборванный и в крови, но, кажется, чужой, заглянул в погреб. — Уж не взыщите, туговато пришлось. — Что вы с нами сделаете? — спросил командир. — Для начала отмоем и накормим. Выбирайтесь. Командир, а за ним и его бойцы, кое-как поднялись по ступеням и, щурясь, посмотрели вокруг. В нижнем зале вроде всё было на местах, но пол истоптан и покрыт грязными вперемежку с кровью следами. Несколько наёмников отконвоировали пленников в баню, где уже стояли вёдра с горячей водой, лежало мочало и плошки с мыльным настоем. — Отмоетесь — постучитесь, — сказал Жавон и запер за пленниками дверь. Пленные кое-как вымылись, не глядя друг на друга. Каждый думал, хоть и не произносил вслух, одно и то же — прикончить могли бы и грязными. Хотя, если поразмыслить, то перед повешением могли и дать искупаться и накормить, но тогда бы выдали чистые рубахи. В кладовой башни они имелись. Командир робко постучал в дверь. Она тут же распахнулась. Пленников уже ждал наскоро накрытый стол: свежий хлеб, пиво и немного солонины. А главное — вода. Бой утих, и наёмникам подвезли свежую провизию. Усевшись за стол, пленники накинулись на немудрёное угощение. Тем временем в зал вошли деревенские бабы с вёдрами и принялись отмывать пол, начав с дальнего угла. Они ничуть не стеснялись сидевших за столом мужчин, подоткнули юбки и засверкали голыми икрами. Бойцам сейчас было не до пышных задов, всех волновала мысль, что же будет дальше. — Ваша служба герцогу окончена, — сказал Жавон, когда пленные немного поели. Вояки переглянулись, не понимая, что он имеет в виду. — Земеркандский герцог предан суду за измену его королевскому величеству Кристиану, — добавил Жавон. — Новый герцог решит, что делать с башнями и с вами. — И куда же нам теперь? — спросил командир. — Решайте сами. Можете разойтись по домам, а можете остаться и по-прежнему нести службу. Командир посмотрел на своих бойцов. По каким домам им предстояло разойтись? Вся жизнь прошла в казармах — ни семьи, ни своего угла. Разве что эта самая башня... — Как зовут-то тебя, папаша? — поинтересовался Оркис. В чем-то он понимал старых служак. — Берон Гарто, сержант второй сотни... а, — безнадёжно махнул рукой бывший командир бывшей заставы. — А вы сами-то куда? — спросил он машинально. — Это, папаша, не твоего ума дело, — усмехнулся Жавон. — По долгу службы. Значит, башня остаётся на тебе и твоих бойцах. Государи потом решат, нужны заставы или нет. Но вас без попечения не оставят, будь уверен. — А что там сейчас за стенами творится? — спросил Берон. — Так давай поднимемся наверх и сам увидишь. Оставив своих бойцов доедать обед, Берон пошел следом за Жавоном на смотровую площадку. Лестница оказалась чистой. Видать, бабы успели тут прибраться. Только поднялся Берон на верхотуру, только взглянул вниз — так едва не простонал. — Творец, помилуй... Вокруг башни кипела работа — такая, о которой лучше и не думать: наёмники хоронили тела. На лугу, неподалеку от дороги уже выкопали глубокую яму: туда стаскивали трупы герцогских солдат. Хотя и не кидали их как попало, а укладывали аккуратно штабелями — но в том виде, что были. Однако ж откуда-то привели священника, который стоял у края ямы и творил молитвы. Своих наёмники укладывали отдельно возле второй общей могилы — в стороне от неприятельской. Укладывали в рядок, завернув в плащи. — Единый милостив, потери небольшие, — вздохнул Жавон. — Но всё люди. А придёт зима, зверолюды попрут — тут уж каждый на счету. Не прощаясь, он спустился с башни, и скоро Берон увидел его рядом с братской могилой. Сверху легко можно было сосчитать наёмников, которые пришли на земеркандские земли. Когда их командир говорил о небольших потерях, он имел в виду прежде всего своих людей. Когда-то чистый и нетронутый луг вокруг башни выглядел так, словно на нём две армии сошлись: везде кровь, грязь, вывороченные комья земли. Однако ж Берон подумал, что или герцог послал не слишком большой отряд, чтобы отбить башню, или его солдаты бежали под натиском королевских наёмников. Вздохнув, Берон спустился вниз и подошёл к своим бойцам. — Вот что, парни, идёмте поможем мёртвых погребать. Кто-то охнул, как и он на площадке, кто-то Творца помянул, кто-то герцога, но ни один не отказался, не отошёл в сторону. Вышли из дверей башни, поёжились: вокруг по жаре трупный дух стоял, роились мухи. Подошли наёмники, выдали бойцам полотенца, те повязали на лица и разбрелись по лугу. Священник отчитал положенное, покропил благословенной водой. Крестьяне из соседней деревеньки пришли на помощь, на скорую руку сотворили насыпи, пообещали с отмели привезти камни, положить в головах — как память. К вечеру башню отмыли, Жавон с бойцами внутрь уже не вошёл: остался ужинать и поминать погибших на улице — вместе с бойцами. Берон со своими людьми попросился к одному из костров. Наёмники их пустили, разделили трапезу. Жуя хлеб и закусывая печёными яйцами, старый командир размышлял, что же такое творится в королевстве. Герцога своего он, если уж по-честному, не жаловал. А государи — что ж, они в своем праве. Раз уж Сорн против престола пошёл, так ему и ответ держать. Только вот павших жалко было. Берон опасался, конечно, немного за себя и своих людей, ведь кто его знает-то, как повернётся раздор между герцогом и королями. Но уж коли в пылу боя да хороня своих королевские наёмники злость на них не срывали, стоило верить, что и в будущем не ждёт беда. Можно было, наверное, и обидеться — не посчитали их ни угрозой, ни ровней, словно баб да детей, в подвале берегли. Но на дальней заставе гордецы не засиживались, и в яму до срока никому не хотелось. Подошёл Жавон, уселся рядом. — Вот что, папаша, я подумал: вы тут будьте повнимательнее. Вряд ли герцогским отрядам удастся от нас сбежать, но если кто и прорвётся обратно к башням — вы не рискуйте, в бой не ввязывайтесь. Бегите лучше на юг, в Каррас — пусть за вами потянутся. А там уж их будут ждать. — А крестьяне? — возразил Берон. — Всем не убежать. Мы-то хоть привычные и к оружию, и к крови, да и терять особо нечего. — Ох смотри, папаша. Но сильно не рискуй, пошли кого-нибудь на юг за подмогой. Единый даст — ничего не случится. Тут у нас несколько раненых, мы их оставляем в имении. Приглядывай. — Хорошо. — Мы с утра снимаемся, провизию вам подвезут, я уже распорядился. Служи себе мирно, не поминай лихом. — Жавон хлопнул Берона по плечу. — Да чего уж лихом поминать. Вы с нами обошлись по-человечески. — Гутрумцы нам не враги, — сказал Жавон и поднялся с места. Берон только кивнул. Поглядел вслед уходящему такому странному наёмнику, закончил трапезу и пошёл со своими людьми в отмытую и прибранную башню. Не забыл отправить на площадку дозорных — раз уж на службе оставили. Остальные бойцы разошлись по комнатам, повалились спать. А Берону не спалось. Он сидел до самого рассвета в нижнем зале у стола, а то вставал и прохаживался взад-вперёд. Дверь не запирал. Чуть рассвело — послышался снаружи шум. Берон вышел на порог и увидел, что наёмники уже сложили палатки, оседлали коней и строились, чтобы двинуться дальше, вглубь Земерканда. Жавон заприметил Берона и помахал ему на прощание рукой. Бранн Ленард получил донесение о стычках подле башен через пять дней после случившегося. Он помолился за усопших и заодно восславил Единого, который пока что уберегал Кристиана от участия в боях. Жизнь в столице шла своим чередом. Горожане пока что не знали о начавшейся войне с Земеркандом, но Ленард понимал, что народ нужно подготовить к новостям, чтобы досужие домыслы и слухи не поселились в умах. Закончив утренние дела, он велел оседлать коня, собрать эскорт и поехал к Мельяру. Как и всегда, незамеченным проехать по городу не получилось. Государя приветствовали, две восторженные девицы — одна у ратуши, вторая перед Соборной площадью — едва под копыта Маттиаса не попали, пытаясь протянуть его величеству любовно перевязанные ленточками букеты. Лени милостиво кивнул, цветы принял и отдал потом церковным служкам. В эти часы Верховный обычно находился при храме: принимал посетителей в кабинете, решал церковные дела. Будучи немного педантом, Мельяр составил расписание приёмов, которое никогда не нарушал, кроме как по исключительным случаям. Ленард приехал с тем расчётом, чтобы никому не помешать, и застал Верховного в кабинете одного, склонившимся над восковой книжицей — то ли проповедь для воскресной службы составлял, то ли очередное распоряжение. Увидев государя, Мельяр встал и поклонился. Поклонился в ответ и Ленард. После церемоний оба, как старые приятели уселись в кресла, Мельяр кликнул служку и попросил принести прохладительного. — Вижу, жара на улице, — улыбнулся он. — Да, погода отменная, — кивнул Ленард. — Я к вам по делу, друг мой. Взгляд Мельяра сделался сосредоточенным. — Земерканд, — произнес он, и это не было вопросом. — Бои уже идут, — тихо отозвался Ленард. — И люди гибнут. Я думаю, пора рассказать... — Мы молимся о здравии воинов короля, смирении врагов и упокоении душ погибших, — сказал Мельяр. — Не сомневаюсь. Но народ должен понимать, почему мы начали войну с герцогом Земерканда. Именно с герцогом, а не с людьми, которые там живут. — Понимаю, государь. Я подготовлю проповедь и разошлю её по королевству. — Я отправил Кристиану письмо, чтобы согласовать с ним королевский указ по поводу герцога Сорна, — сказал Ленард. — Возможно, государю сейчас не до писем, — осторожно заметил Мельяр. Лени вздохнул. — Он сказал... сказал, чтобы я искал себе жену, — вырвалось у него. Пусть и не хотел, но прозвучало именно как жалоба. — Зачем? — поразился Верховный. — Ради наследника... Мельяр выдохнул, встал и прошёлся по кабинету. — Не переживайте, государь, — сказал он, остановившись возле кресла Лени. Тот понял, что приору хотелось бы утешить его — и как священнику, и как другу, но он не решается. Лени подал Мельяру руку, и тот взял её в свои ладони. — Не переживайте, — повторил он. — Ваш супруг вернётся, и я с ним поговорю. Он неправ. Разумеется, намерения у него благие, но он, кажется, забыл, что ваш брак благословлён церковью. — Кристи сказал... если он не вернётся, — пояснил Ленард. Мельяр развел руками. Он понимал, что Кристиан... его величество был не только вправе, но и обязан позаботиться о наследовании. И кому, как не супругу, можно было доверить продолжение династии? Но как было сказать это огорчённому юноше? — Тогда это разумно, — сказал приор. — Его величество Кристиан не сейчас же велел вам жену подыскивать, он высказал свое пожелание на случай, если с ним что-то случится. Но вы можете быть спокойны, государь: это не та война, когда вам следует опасаться за жизнь супруга. Ленард нахмурился. Он злился на мужа, а теперь и Верховный его поддерживал. Да что же это, все сговорились против него! — Но я не люблю женщин! Как я смогу зачать ребенка?! — Но вы и не женоненавистник, государь, — сказал Мельяр. — Я даже не призываю вас представить ситуацию, чтобы вы должны были жениться, но браки иногда заключаются не только по любви, но из уважения и дружбы. А в зачатии может помочь и магия. Пока что не сердитесь на супруга и лучше уповайте на милость Единого, чтобы он подарил вам много лет счастливой совместной жизни. Вы оба — существа, обладающие необычайным здоровьем и долголетием. А что касается наследника, в народе говорят: будет день — будет пища. Ленард мрачно уставился на стол приора. Умом он давно уже понимал и даже признавал правоту супруга. Конечно, династия не должна прерваться на них. Страну не должны снова терзать безвластие или гражданская война между претендентами. Но сердце отчаянно протестовало — как, как можно было представить, что Кристиана нет! — Не обижайтесь на супруга, — повторил Мельяр, и это звучало уже как наставление, — я понимаю, что вы волнуетесь за него и скучаете. Позвольте дать вам совет, государь: не сидите в четырех стенах. Вы хорошо знаете Виям, но вы почти не знаете Бранн. Совершите поездку хотя бы в Майшен или Флирр. — И что там делать? — спросил Лени. — Я бы лучше в Каррас... — В Каррасе сейчас государь Кристиан, — резонно заметил Мельяр. — А вам, уж не гневайтесь только, пора поступить так, как он хочет: начать править с ним на равных. За годы власти Совета Бранн разленился. За то недолгое время, что вы живёте со своим супругом, тот многое сделал для Вияма и для Карраса, но когда вы воссели на престол, вы по-прежнему стали обращать свои взоры на север и на запад. Однако Бранн — самая крупная земля королевства, и она тоже нуждается в вашей заботе. А ведь когда ваш супруг одержит победу, Земерканд потребует много внимания, и Бранн опять его недополучит. Каррас славен торговлей, а теперь еще школой магии и общиной эльфов. Виям издавна стал горнилом, где куётся наша военная мощь, а Бранну в этом смысле похвастаться нечем. Пора, государь, дать этой области что-то, что позволит её жителям гордиться собой. — И что бы это могло быть? — задумчиво спросил Лени. — Науки и искусства, к примеру. — Я хотел устроить ежегодный фестиваль искусств, — сказал Лени. — Но зимой. Зимой он будет как раз к месту. А ещё не зима. — Он посмотрел на Мельяра и продолжил: — Пожалуй, надо бы заглянуть к магам, посмотреть, как дела у новых учеников. И мы обещали открыть светскую академию... В Майшене было бы удобно, там речной порт почти заброшен, а так могут приезжать студенты. Мельяр слушал и кивал. — Майшен — красивый город, — заметил он, — но за последние годы пришёл в упадок. А когда-то давно, до гонений, когда Флирр ещё не был основан, леса простирались до самой реки, и в Майшене эльфы торговали с людьми. Они построили там много домов. — Это что же, получается, леса были вырублены за такой короткий срок? — удивился Лени. — Да, представьте себе. И вот ещё, государь: вы же с таким увлечением изучали книгу о богатствах гутрумской земли, помните? А забросили. — И то верно. А ведь на юге Бранна горы, и они полезны не только заставами на границе с Макенией. Он отвлекся от дум о наказе Кристиана и уже прикидывал: где взять столько времени, чтобы всё успеть. А Мельяр смотрел на него и старался не улыбнуться. Всё-таки государь был ещё очень молод, и его, почти как ребенка, можно было легко отвлечь от тяжких дум, заинтересовав чем-то. — Мейстиру Авуэну придётся потрудиться, — заметил Верховный. — У вас появились новые планы, я прав, ваше величество? — Придётся, — кивнул Ленард с самым серьёзным видом. — Пожалуй, вы правы: мне незачем рассиживаться в столице. Пора навестить другие города и своих подданных. Воодушевлённый беседой с приором, он попрощался, поблагодарил за советы и отправился во дворец, торопясь занять себя новыми заботами. Народу на площади заметно прибавилось за то время, что Лени пробыл у Мельяра. Все хотели посмотреть на молодого короля. Лени помахал народу, но и с легким упрёком покачал головой: мол, нечего бездельничать — у государей свои труды, у людей свои. На полдороге ко дворцу, когда двум стражникам пришлось все-таки ехать впереди и криками «дорогу государю!» очищать улицу, Лени вдруг почувствовал, будто его кто-то позвал. Он посмотрел вправо и увидел одну из ведьм озёрного ковена. Ленард кивнул Маттиасу, спешился и шагнул к ведьме. — Добрый день, сестра. Сегодня вы нуждаетесь во мне или мы в вас? — Ваше величество, — ведьма присела. — Мне нужно кое-что сообщить вам. Нечто важное. — Маттиас, — Лени повернулся к другу и верному телохранителю, — предложи сестре место в седле впереди себя. Рыжий придержал коня и даже подставил сестре руку. Та смущённо поблагодарила и довольно резво вскочила на коня. Забираясь следом, смущался уже Маттиас, — ковен прислал одну из младших сестёр, и Рыжий не хотел даже случайно оскорбить святую деву. До дворца добрались так быстро, как позволили сограждане. Лени сам проводил сестру в кабинет, предложил кресло, верный Тьерри принёс вино, фрукты, горячие булочки. — Слушаю вас, сестра, — сказал Лени, когда долг гостеприимства был исполнен и можно было заняться делами. — Ваше величество, в последнее время у сестёр случаются видения. А сёстры из других мест пишут нам о том же. — Сёстры? — переспросил Лени. — Да, — кивнула ведьма, — которые близки духам и божествам воды. Про другие ковены не скажу, не слышала. — И что же это за видения? — Их сложно описать, ваше величество. Но мы с сёстрами собрали всё, что видели сами и что нам сообщали из других мест, записали и растолковали. Год нынче хороший, ваше величество, ожидается очень богатый урожай и большой приплод у скота. Следует сохранить это богатство, не продавать зерно за пределы Гутрума, запастись впрок. Грядут тяжёлые времена, государь. Лени встревожился. — И что это? Неурожай? Засуха? Или, наоборот, будет слишком много дождей и урожай будущего года сгниет? — Не могу сказать, ваше величество, — ведьма виновато развела руками. — Так-то, если рассудить, видения через воду идут. Может, и дожди будут виноваты в неурожае. Лени покачал головой, привычно погружаясь в мысли и планы. Спохватившись, через несколько секунд, казавшихся очень долгими, он поблагодарил ведьму и отпустил. — Маттиас, — позвал он. Рыжий вышел из-за занавеса. — Что скажешь? Маттиас при Лени с каждым днем всё больше напоминал Бартока при Кристиане, но пока что не дорос до того, чтобы стоять на виду у всех за спинкой трона или кресла. — А вы... — начал он и осекся. — Мы одни. — А ты веришь в предсказания ведьм? — Урожай озимых и правда необычайный, — задумчиво ответил Лени. — Маги говорят, что погода стоит такая, будто по книгам. Да и дождя выпадает ровно столько, сколько надо. Слишком уж всё хорошо. — Слышал, поди, что в народе говорят? — спросил Маттиас, садясь по приглашению Лени на стул. — Ну да... Пока всё идет хорошо, люди толкуют, что Единый благословил наше правление. А начнутся трудности — скажут, что он от нас отвернулся? Надо обдумать, что сказала ведьма. Зерном мы не слишком-то торгуем с соседями. Обычно купцы не спешат скупать у крестьян зерно. Как бы теперь не подсуетились. Если ведьмы правы и нас ждёт на следующий год недород, было бы глупо потом покупать у соседей свой же хлеб. — Что думаешь делать? — Завтра же издам указ, чтобы в Бранне, Вияме, Ахене и Земерканде начали строить зернохранилища. Станем сами скупать излишки у крестьян. Если предсказание не сбудется, найдём, куда употребить потом запасы. — В Земерканде? — переспросил Маттиас. — Пока суть да дело, власть там станет нашей. Цену крестьянам предложим ту же, что обычно дают перекупщики. Народ в убытке не останется. Также пусть и большие монастыри построят у себя дополнительные амбары для зерна, чтобы хранить его, но до поры не тратить. Лишь по нашему с Крисом повелению. — Правильно мыслишь, — кивнул Маттиас. — Ещё бы через деревенских колдунов донести до крестьян, чтобы рыли погреба да сохраняли овощи, если их урожай тоже будет необычайно обильным. Пусть побольше солят да квасят. Чем ещё заняться думаешь? — Поеду в Майшен. Только заранее тамошнего бургомистра уведомлять не буду. Да и пошлю, пожалуй, туда пару надёжных людей уже сегодня. Слухи до городского начальства могут прийти раньше, чем мы доберемся до города. Если там не всё благополучно, мне попробуют пустить пыль в глаза, а посланцы доложат, как обстоят дела на самом деле. Маттиас довольно усмехнулся. — Полгода назад я сам бы напросился, — сказал мечтательно. — А теперь... не то что откажусь, коли прикажешь... но моё место — за твоим плечом. Жаль, Гарет в Вияме, его бы послать. Заодно и посмотрел бы хоть что кроме замка да своей деревни. — Уж ты-то мир повидал, — усмехнулся Лени. — Да я не в обиду... — Ты поедешь со мной. Маркис выберет, кого послать на разведку. Он останется в столице, так что охрана меня в дороге на тебе, мой друг. Маттиас чуть не раздулся от гордости. — Ты мой телохранитель, — добавил Лени. — Так что выбери с Маркисом пару надёжных людей и начинай постепенно подготовку к поездке. — Думаю, можно отправить кого-нибудь с твоим паланкином в другую сторону, — сказал задумчиво Маттиас. — Господин Барток рассказывал о таких манёврах. Свиту побольше. Шума напустить... Ленард покачал головой. — Я еду в Майшен не для того, чтобы наказать или напугать, а чтобы оказать милость подданным и узнать об их нуждах. К чему такие сложности? Достаточно и соглядатаев. Майшен находится по дороге в Виям, так что любой подумает, что я направляюсь именно туда. Маттиас кивнул, как показалось Лени, с легким разочарованием. — Пойду посоветуюсь с Маркисом, — сказал он. — Вы тут поаккуратнее, ваше величество. Уговор? — Уговор, — Лени с улыбкой двинул его кулаком в плечо. — Обещаю никуда без тебя не уехать.

* * *

Любая поездка короля по правилам требовала и надлежащей охраны, и надлежащей свиты. Как Маттиасу не нравился его план, но он всё же вынужден был согласиться, что гонять столько людей ещё и в других направлениях не стоит. Ленард, конечно, хотел бы поехать верхом, но после уговоров Маркиса согласился ехать в крытой повозке. Он не особо верил, что его может подстрелить из арбалета какой-нибудь посланец земеркандского герцога, но решил не доставлять своим людям лишних хлопот. До Майшена от Бранна дороги было — двое суток, так что предстояли и привалы. Сначала кортеж двигался по старому лиманскому тракту, а потом свернул влево, на просёлочную дорогу. Трясясь в повозке, Лени невольно думал, что хорошо бы завести в королевстве и другие дороги наподобие тех, что остались от империи. Для начала хотя бы между крупными городами. Секретарь господин Авуэн остался в Бранне надзирать за исполнением королевских указов и поручений. Лени подтянул к себе восковые таблички, лежавшие рядом на сиденье, и набросал себе для памяти «Поискать в лиманских хрониках и документах способы постройки дорог, какие материалы потребны». Он то и дело отодвигал занавеску и посматривал на поля по обе стороны от дороги. Даже на его неискушённый взгляд они выглядели не такими ухоженными, как в Вияме или в том же Каррасе. Мельяр верно говорил: за время правления Целестина, а потом и Совета, это герцогство обленилось. И правильным было решение не замыкаться в столице, не верить лишь радужным донесениям и докладам. Сейчас Лени жалел, что не властен ни над временем, ни над пространством. Он хотел бы иметь крылья, чтобы успеть везде, в каждый уголок своего — да, теперь совсем своего королевства.

* * *

Майшен раскинулся на берегах одного из притоков Шанны. В этой части русло реки суживалось, протекая у подножия холмов. Течение убыстрялось, но давно, когда эльфы ещё свободно жили в королевстве, их зодчие перекинули через реку два арочных моста, по обеим сторонам которых возвели башни. Каменистые берега реки в этой местности были надёжным фундаментом для домов, лепившихся вдоль русла. Все эти дома были построены уже во времена гонений из местного камня — серые, однообразные, покрытые одинаковой черепицей. Совсем не то ожидало путника в районе ратушной площади. Здесь здания были совсем другими: украшенные резными башенками и орнаментами, которые сохранили ещё следы краски. Майшен когда-то был вольным, эльфы и люди жили здесь бок о бок. Огромный лес подступал к самой границе города, чьи прихотливые улочки напоминали кружево. После того, как эльфы вынуждены были таиться, и лес понемногу стали вырубать, и часть городских зданий была разобрана по кирпичику. Прежние нарядные площади застроили впритык, выкорчевав деревья и сравняв с землей сады. Только в некоторых местах города сохранились ещё старинные здания, напоминавшие о прежних временах. Лени читал описания города, видел наброски и рисунки в книгах о Гутруме и путешествиях, но не представлял себе его. Он остановился на холме, в которого виден был почти весь Майшен, огляделся. — Если бы весь город был, как эти мосты! — заметил больше про себя, даже не ожидая отклика. — Вам стоит только приказать, государь, — отозвался Маттиас. — Снести старые постройки, пригласить эльфов, чтобы возвели новые или восстановили прежние. Разбить сады и парки. — Это надо обдумать. Не так-то просто перестроить целый город, да ещё такой тесный. — Тесный, так расширить надо, — промолвил Маттиас. — Но я вот чего думаю: холмы-то почти облысели. И построек на них нет. Как тут не случаются оползни по время сильных дождей? — Вот и узнаем. Всё узнаем. Поехали. Пару часов назад Лени всё-таки отправил вперёд гонца, чтобы предупредить городские власти о своем прибытии. Совсем уж ставить их в глупое положение он не хотел. Кортеж немного сбавил ход и, когда стал спускаться с холма к городу, Лени мог только предполагать, какая там царит суматоха. Кое-что, впрочем, было заметно и по дороге. Стражники суетились у ворот, разгоняя столпившихся путников, раздвигая телеги и кареты. Лени остановил кортеж, выбрался из повозки и вскочил на своего коня, которого всю дорогу вёл на поводу один из охранников. Въезжать в город Лени предпочёл открыто, не прячась за занавесками. Суета у ворот лишь усилилась, когда люди увидели молодого короля. Стражники пытались оттеснить толпу, люди стремились приблизиться к государю. Толпа ликовала. Некоторые новшества, которые успели ввести Кристиан и Ленард, коснулись и этих мест, и горожане стремились криками восторга и слезами радости выразить свою благодарность. Охрана Ленарда действовала лучше городской стражи, при этом не волнуя и не оскорбляя народ. Понемногу люди выстроились по краям улиц, а некоторые забежали в свои или соседские дома, высовывались из окон и махали платками и шапками. На мостовую то и дело летели цветы, и Маттиас нервничал, поглядывая по сторонам и вверх. Бургомистр и члены городского совета, торопливо поправляя парадные мантии — кто успел послать за ними слуг, — высыпали на крыльцо ратуши, с которого так же суетливо раскатывали ковровую дорожку. Ленард, глядя на это, невольно усмехнулся. Он понимал, что иначе королей не встречают, и если было бы у местных властей время, они бы ещё не такое устроили, но все никак не мог привыкнуть ни к тому, что сам король, ни к этому пустяшному раболепию. То ли искренне радуются, то ли чувствуют, что кресла их начинают шататься. — Ваше величество, — вперед всех вышел полный господин с обширной лысиной на большой круглой голове, — добро пожаловать в Майшен. Господин так старательно кланялся, что Ленард, всё еще сидящий на лошади, только лысину и видел. — Бургомистр Динол Брон, к вашим услугам, ваше величество. Ленард соскочил с седла, но лысина перед его глазами по-прежнему блестела в лучах летнего солнца. Влажная и слегка покрасневшая от переживаний. — Полно кланяться, досточтимый Брон, — сказал Ленард. Бургомистр выпрямился. Круглое лицо с толстым носом, пухлыми губами и глазами слегка навыкате казалось лицом добродушного весёлого человека, гостеприимного и любящего пиры. Но во взгляде за раболепством пряталась тревога. — Просим ваше величество пожаловать в ратушу, — заговорил он снова. — Возможно, ваше величество изволит осмотреть город. Почту за честь сопровождать ваше величество. Ленард едва не поморщился, но пошёл по красной дорожке к дверям. Маттиас заметил его неудовольствие и потихоньку подошёл к бургомистру, который семенил за своим королем. Брон, увидев, что к нему приблизился старший из охраны, чуть чувств не лишился от страха. — Его величество любит, чтобы к нему обращались «государь», — шепнул Рыжий бургомистру, — и перестаньте трястись — его величество это не выносит. Брон постарался взять себя в руки. Не то, чтобы он чувствовал за собой особую вину, но его назначили на должность ещё при Совете — и, как говорится, благодаря связям. Делами городскими он, правду сказать, занимался насколько мог добросовестно. Покровителям, конечно, давал послабления, но и в попустительстве, и во мздоимстве меру знал и соблюдал. После свержения Совета благодетели его затаились, о себе не напоминали, вообще о знакомстве постарались забыть и сделать вид, что никогда не вмешивались в правление. И теперь у бедолаги бургомистра поджилки тряслись. — Ваше прибытие так неожиданно, государь, — лепетал Брон, — не гневайтесь. В лучшей гостинице нашего города сейчас готовят для вас баню. А пока что извольте покушать с дороги. Не взыщите: стол собирали второпях. Они вошли в главный зал ратуши, и Ленард невольно приподнял брови. Стол, правда, собирался в спешке — и рассчитан он был на него одного. — Зря вы так, досточтимый Брон. Я пока что не голоден. Пусть готовят гостиницу — я размещусь там с моими людьми. Пусть повара спокойно занимаются ужином. Я хочу, чтобы вы и члены городского совета сели за стол со мной. Он обернулся, не слушая лепета бургомистра, кивнул Маттиасу. — А мы пока посмотрим город. Коня господину Брону. Позволяем ему сопровождать нас и давать пояснения. Мы в Майшене впервые, но много слышали о его красотах и его славной истории. Бедняга бургомистр последний раз сидел в седле уже очень давно. Располнев на службе, он передвигался по городу только в повозке или паланкине. Но делать нечего. Брону подали коня, и он с третьей попытки вскарабкался в седло. Ленард сделал вид, что не замечает неуклюжести бургомистра. В сопровождении охраны они отправились осматривать город. — Извольте видеть, государь, в городе две большие площади, расположенные на обоих берегах реки, — начал Брон рассказ, слегка задыхаясь от натуги. — На одной площади стоит ратуша, на другой — собор. И то, и другое здание строили когда-то очень давно... — Я так понимаю, их строили эльфы, не правда ли? — уточнил Ленард. — Точно так, государь. — Я с удовольствием осмотрю ваш собор и посещу службу, но это завтра. Рассказывайте дальше, досточтимый Брон. Бургомистр слегка успокоился. Его величество не намерен с порога требовать амбарные книги и отчёты по налогам. — Площади расположены неподалёку от реки, поближе к большому мосту, а от них лучами расходятся улицы. — Ну я уже успел заметить, господин бургомистр, что кое-какие улицы потом застраивались. Кажется, расстояние между домами раньше было больше? Почему же город просто не расширяли, зачем так тесниться? — Государь, эти перемены произошли ещё до меня. А город расширить сложно. Земля, простите великодушно, теперь принадлежит короне, а цена слишком высока — не всем по карману. Ленард попенял себе, что не узнал такие подробности ещё до отъезда. — Наконец-то вы говорите по делу, досточтимый Брон, — сказал он вслух. — Странно, что городу вдруг потребовалось столько нового жилья, — продолжил Ленард после короткой паузы. — Если я правильно помню уставы, нельзя просто прийти в город и остаться в нём жить. Требуется согласие общины, хорошая репутация, владение полезным ремеслом или солидным делом... Бургомистр покраснел. Именно эти пункты устава и обходили его покровители. Они застраивали дешёвым жильем все свободные и не очень места, селили там бедный люд, с которого драли втридорога за переполненные каморки и разрешение работать в городских стенах. — Что же вы замолчали, господин Брон? Спрыгивать с лошади посреди улицы и валяться в пыли... Бургомистр понимал, что таким поведением он бы только разозлил государя. — Простите, ваше величество, я виноват. — В чём вы виноваты? — Все эти дома были построены в обход устава общины. — Вы хорошо нагрели руки, получается? — усмехнулся Ленард. Бургомистр внезапно остановил лошадь и побледнел. — Держитесь в седле крепче, Брон, — сказал Ленард, обернувшись. — Никто вас наказывать без разбирательства не собирается. Но деньги в казну придётся вернуть. — Государь... — заныл бургомистр. — Что? — У меня нет этих денег. — Неужели промотали? Вы не похожи на транжиру. — У меня их и не было никогда! Ленард помолчал. — Такое я встречаю впервые, — сказал он наконец. — Вы что же, Брон, плевали на устав своей же общины просто из... не знаю даже, озорства? — От меня требовали нарушать устав, государь. — Ну я начинаю понимать, что у вас тут происходит. Поговорим позже. Они продолжили прогулку. Ленард больше не задавал бургомистру неудобные вопросы, а просто рассматривал дома. Те, которые были построены эльфами, его особенно интересовали. В Майшен следовало послать художников и архитекторов, чтобы всё зарисовали и измерили. Он чуть придержал коня, отстегнул от седла футляр с памятной книжицей и грифелем, набросал пару заметок, думая, что вечером напишет в Бранн подробное письмо с указаниями. Сейчас, своими глазами увидев и красоту прежнего, эльфийского города, и то количество бедноты, что ютилось в наспех возведённых муравейниках, Ленард понимал, что задача стоит сложная. Не может он просто выгнать всех за городские стены, лишив и жилья, и средств к существованию. Да и потянулись они в Майшен явно не от хорошей жизни. Прогулка получилась не слишком длинной. Ленард заметил, что Брон еле держится в седле от волнения, и решил не ронять достоинство бургомистра на глазах у горожан. Брон сопроводил его до дверей гостиницы. — Я приеду в ратушу часа через полтора, подготовьте к тому времени все бумаги, после ужина посмотрим, господин бургомистр. Когда Брон уехал, Ленард в сопровождении Маттиаса и других охранников вошёл в двери гостиницы. Конечно, гостиницы в столице были на порядок лучше этой, но Ленард только недавно начал привыкать к роскоши, и обстановка показалась ему вполне приличной. Ему отвели самую большую комнату — с кроватью, рассчитанной на троих, и Ленард тут же заявил Рыжему, что тот будет спать с ним. Маттиас поблагодарил и отказался, сказав, что будет только мешать государю — ведь придётся вставать и проверять караул. Ленард, подумав, признал его правоту. Ещё в комнате стояло кресло, большой сундук, резная скамья у маленького окошка и столик с кувшином и тазом для умывания. Охрана разместилась в соседних комнатах, Маттиас быстро распределил ночное дежурство, а потом сопроводил Ленарда в баню. Лично проинструктировав троих стражников, вставших у дверей, Маттиас с трудом позволил уговорить себя разделить с господином и другом горячую ванну. — Наши соглядатаи пришли? — спросил Лени. — Они здесь и ждут твоих распоряжений, — ответил Рыжий. — Крикни кого-нибудь — пусть позовут. Выслушаем доклад ещё до ужина. Маттиас свистнул, и в комнату вошёл один из охранников, глядя в пол, хотя ванна была закрыта сверху простыней, чтобы вода не остывала. — Позови Дорса и Перрота, — велел Маттиас. Прежде соглядатаев явился слуга с кувшином вина, солёной икрой, копчёной рыбой — местными деликатесами. Маттиас велел ему подождать, попробовал первым принесённые лакомства и лишь после этого наполнил кубок Лени. Соглядатаи тоже утыкали глаза в пол, но неспешно и подробно докладывали о том, что им удалось узнать в городе. Ленард понял причину страхов и смятения бургомистра. По всему выходило, что деньги от незаконно построенного жилья Брон отдает кому-то ещё. До вступления в должность, он ничем хорошим не прославился — впрочем, и плохим тоже. Значит, кто-то его продвинул с надеждой на будущую пользу. Выборы бургомистра в городе ещё помнили. И какими посулами, деньгами и бесплатными угощениями был выстлан путь почтенного и никому не известного Брона в ратушу, помнили тоже. Доклад Лени выслушал внимательно. Спросил, как именно Брон связан с жильём для бедноты. Соглядатаи честно признались — никак. Разве что тем, что закрывал глаза на его существование. А в бедняцкие дома регулярно являлись крепкие парни с дубинками — собирать ежемесячную мзду, и они не желали слышать никаких отговорок и просьб об отсрочке. — Чую, кто-то вскоре побежит из города, — шепнул Маттиас. — Побегут — так поймаем, — усмехнулся Ленард. — Однако некогда рассиживаться. Он отпустил своих шпионов, наказав продолжать следить за состоянием дел в городе.

* * *

Добирались до ратуши дольше, чем планировали. Кажется, бургомистр никакого веса в городе не имел, иначе как объяснить, что он не смог выставить на улицах стражу, чтобы та сдерживала толпу. Маттиас и охранники, как могли, отодвигали людей в сторону, стараясь действовать поделикатнее. В ратуше хлопотали члены городского совета — столы уже были приготовлены и ждали, когда прибудет государь. Но на кухне творилось светопреставление: повара не были готовы кормить столько народа зараз, так что посылали гонцов по ближним гостиницам, чтобы наскрести по сусекам, что можно. Все лучшие блюда должны были пойти на главный стол, а остальным гостям пришлось бы есть что Творец послал. Первым делом Маттиас убрал из ратуши тамошнюю немногочисленную охрану и расставил своих людей и у дверей, и в зале для собраний. Члены совета ещё больше встревожились, но смиренно представились каждый государю. — А где досточтимый Брон? — спросил Ленард. — Как только он проводил ваше величество в гостиницу, тут же ушел в свой кабинет, чтобы приготовить бумаги, — с поклоном доложил один. — Так что же вы не послали за ним заранее? Ближайший к Брону член совета шикнул на слуг, и те побежали звать бургомистра. Вернулся один, шепнул что-то члену совета, хоть и одетому проще других, но явно распоряжавшемуся приёмом. Тот нахмурился, подозвал ещё слуг, послал куда-то. Привели двоих охранников покрепче. Тут уж и Ленард заинтересовался. — Кабинет заперт, ваше величество, — с поклоном доложил распорядитель. Ленард имя его припомнил — Дагби. Свалль Дагби. — Изнутри. Как бы его милость не прихватило. Мужчина дородный, кровь застаивается, а как понервничает... Ленард кивнул Маттиасу, тот отправил двух своих людей — в помощь и проследить. Вернулся один. — Государь, бургомистр мёртв. Ленард только чуть приподнял брови. — Напарника ты оставил сторожить кабинет? — Точно так, государь. — Маттиас... — Рыжий вытянулся в струнку. — Никого не выпускать из ратуши, — спокойно сказал Ленард. — Отправить гонца в Бранн за отрядом наёмников. Свалль, позовите кого-нибудь из слуг, кто знает, где живет хороший целитель и местный дознаватель. — Как изволите, ваше величество, только к чему дознаватель? Его милость бургомистр от застоя крови давно страдал. И к целителю ходил, и к цирюльнику, и пиявками его пользовали... И всё равно, как погода переменится, или вдруг беспокойство какое его милости причинится... так кровь-то в голову и ударит. А уж как не беспокоиться, когда ваше величество пожаловали... Тут Свалль опешил и почувствовал себя как-то неуютно, потому что молодое красивое лицо государя потемнело и будто заострилось, а зрачки расширились. — Вы будете указывать, что мне делать? — да и голос короля вдруг погрубел и зазвучал странно, будто зверь зарычал. Портки Свалль, конечно, не намочил, хотя и был близок к этому. Поспешно поклонился, взглядом выхватил из кучки суетящихся слуг одного посмышлёнее, поманил к себе. — Чтобы уважаемым членам совета было чем заняться, — сказал меж тем Ленард уже обычным своим любезным тоном, — предлагаю всем сесть за стол и отужинать. А мы пока что займёмся беднягой бургомистром. Вы, Свалль, пойдёте с нами. И Ленард решительным шагом направился прочь из зала, в сопровождении двух охранников и бледного Свалля. Маттиаса Ленард оставил следить за порядком и организовывать дознание. Бургомистр лежал у стола навзничь, прижав руку к груди — выглядело это и правда так, будто его хватил удар, вот только лицо его казалось слишком бледным. На столе были разложены бумаги и стоял стеклянный кувшинчик с водой, а рядом с ним кубок. Ленард взял его и понюхал. Он почувствовал идущие от Свалля волны беспокойства, но никак не страха. В кувшинчике была чистая вода. Лени понюхал её дважды, но примесей не обнаружил. А вот в кубке... В кубке что-то было. Брон, к своему несчастью, осушил его до дна. Видимо, и вправду волновался. Итак, неведомые покровители решили пожертвовать бургомистром. «Глупцы, — подумал Ленард, — так хоть отправились бы дороги мостить, а теперь окажутся на плахе». — Сядьте сюда, — велел он Сваллю и указал на стул. — Ваше величество! В вашем присутствии?! Я не смею! — Свалль, — поморщился Ленард, — я многое прощаю, но не люблю идиотов. Сядьте, я сказал! Член совета покорно опустился на стул в сторонке, а Ленард собрал свитки и бумаги со стола, безошибочно нашёл сундук, откуда они были извлечены, убрал на место, нашёл замок и ключ, запер сундук, а ключ повесил к себе на пояс. На крышку сундука Ленард поставил кувшин и кубок. Потом он поманил охрану, указал на тело и на опустевший стол. Два дюжих парня тут же исполнили приказ государя. Свалль с тревогой наблюдал за происходящим в кабинете — странный король, сам в бумагах роется, руки марает, а бургомистра зачем на стол уложили? Ленард меж тем прошёлся по кабинету и обнаружил жаровню, полную пепла. Пощупал бронзовую чашу — ещё остыть не успела. Брон, выходило, спешно жёг какие-то документы. Ленард покачал головой. Бургомистру Творец ума не дал. Покаялся бы сразу, глядишь, и сохранил бы жизнь — как себе, так и покровителям своим. Увидев наконец дознавателя, которого доставили через полчаса, Лени снова вздохнул. Тощий, немолодой, с нечёсаной бородой, в которой запутались хлебные крошки, одетый небрежно и явно равнодушный к мёртвому телу перед собой. — Ваше величество, — дознаватель поклонился, — Стромас. Улли Стромас. Допрыгался мейстир наш? — заметил он с кривой ухмылкой, едва бросив на покойника взгляд и осматриваясь в кабинете. — Точнее, отпрыгался. Лишнего хлебнул или просто слишком старался королю понравиться? — Это уже ваша работа, господин Стромас, — сказал Ленард. — Приступайте. Стромас молча посмотрел на государя, а потом перевёл взгляд на Свалля, который всё это время молча сидел в своем углу, как будто слившись со стеной. Кивнув, Ленард позвал охрану — и Свалля препроводили к остальным в зал. Дознаватель занялся своими прямыми обязанностями: он семенящим шагом двигался по периметру кабинета, забирался по лесенкам до верхних полок, проводил по ним пальцем, обтирая его потом о собственные штаны. — Отсюда чегой-то доставали, и отсюда тоже, — бормотал он себе под нос. Ленард хмыкнул и принялся внимательно следить за действиями Стромаса. — Ага, документики пожёг, — продолжал бормотать дознаватель, — да вы и сами видели, государь. А что — стол пустой был? Ага, вы уже собрали оставшиеся документы и закрыли в сундук? Из вас получился бы отличный дознаватель, ваше величество. Ленард усмехнулся. — Зачем вы вытирали пальцем полки? — спросил он. — Полки пыльные, не слишком-то часто бургомистр наш сюда наведывался и занимался с бумагами. Но в пыли свежие следы — то свитком пыль смахнули, то амбарной книгой. Он по верхам прошелся, и там лежат, или лежали, документы о земельных участках. Лени кивнул в сторону тела. Дознаватель подошёл к столу. — Так, — протянул он, — займёмся... Он принялся осматривать мертвеца. Зачем-то развязал шнурки на его одежде, снял верхнюю тунику, задрал рубаху, принялся мять живот, сгибать и разгибать руки. — Ну помер-то он недавно, и часа не прошло, — подытожил Стромас. — А это что у нас? Тут он шустро метнулся к сундуку, к кувшину и кубку. Тоже понюхал воду, макнул палец и облизал — Лени чуть не вскрикнул. Потом Стромас понюхал и кубок. — Ага... Ну тут мой приятель может помочь. — Что за приятель? — спросил Ленард. — Да Мэт-ведьмак, он в ядах сведущ. — Почему ведьмак? Колдун? — переспросил Ленард. — Не... Колдун — то мужик, ведьма — баба, государь, а Мэт — ни рыба ни мясо, потому и ведьмак. — Так давайте пошлём за этим вашим... приятелем, — сказал Ленард. Дознаватель интересовал его все больше. — Значит, вы считаете, что бургомистра отравили? — Государь, и вы так тоже считаете. Вы очень мудро поступили, что приехали без предупреждения. Правда вот... — Стромас указал на мертвеца. — Но он сам виноват. Покайся вовремя — остался бы жив. Дознаватель нацарапал на клочке пергамента адрес. — Пойдёшь на кухню, — сказал он охраннику, подходя к дверям кабинета, — найдёшь поваренка Гро, он тебе и покажет дорогу к Мэту. — Потом повернулся к Ленарду: — Простите, что хозяйничаю, государь. — Сейчас вы в своём праве, — кивнул тот. Охранник не двинулся с места, пока подоспевший Маттиас не кивнул ему из-за плеча короля. Стромас только ухмыльнулся, вернулся к печурке, разглядывая пепел. — Теперь, когда мы одни, — сказал Ленард, — расскажите, что делается в городе. Он уселся в кресло, ничуть не смущаясь лежащего на столе мертвеца. Для дознавателя такое поведение государя вовсе не показалось странным. Он прислонился было к косяку, но Ленард указал ему на один из сундуков. Стромас, поклонившись, уселся и принялся рассказывать: — С тех пор, как ваши величества взошли на престол, у нас стало, конечно, потише. Да и раньше не слишком-то шумели — то есть тихо делишки обделывали, хе-хе... Город стоит не на Шанне, в стороне от торгового пути, так что товарами у нас не разживёшься. Так, ремёсла есть кое-какие, да больше свои у своих же и покупают. Шушеры всякой полно — из разорившихся крестьян. — Что из себя представляют члены городского совета? — спросил Ленард. — Ну, тут у нас есть главы цехов, — Стромас назвал имена, — те хотя бы что-то делают. А остальным, включая этого вот... на столе который, должности «подарили» за особые услуги. Лени только головой покачал. — Одним только сносом трущоб городу не помочь, — сказал задумчиво. — А почему крестьяне в город-то побежали? Зачем им землю бросать? — Не бросили бы, коли была бы земля, — сказал дознаватель. — За долги многие только что семью не отдавали. Ну да мы не макенцы, за жён и детей наличных не выручишь. — И весь город молчит? — поразился Лени. — Ни горожане, ни священники — никто не забил тревогу, никто не жаловался? — А кому жаловаться-то, государь? Вы на престоле недавно. Наверняка вас с супругом хорошо знают в Вияме, в Каррасе, теперь вот в столице, как я слышал, многое изменилось, но такие города, как наш, — это ж болото. Да, указы ваши совет получил. И даже от щедрот выделил церкви пару домов, переселив оттуда людей в другое место. Деньги-то домовладельцы дерут не с размера комнаты, а с каждого жильца. В доходах ничуть не пострадали. Лени посмотрел на Маттиаса. — Пошли людей за священниками. Есть у меня к ним пара вопросов. — Всех в городе собирать? — деловито уточнил Рыжий. — Нет, — Ленард позволил себе улыбнуться. — Приора из главного храма, настоятельницу монастыря блаженной Гудрун, он за мостом, с той стороны реки, и настоятеля... — Если вы о монастыре Священного сосуда, так их настоятеля сейчас в городе нет, — вставил дознаватель. — По деревням поехал, с монастырскими крестьянами у него дела. — Тогда того, кто его замещает, — подумав, решил Лени. — Все трое были на соборе в Бранне, вот и любопытно мне... — А куда их пригласить? — спросил Маттиас. — В гостиницу. Пусть приезжают послезавтра с утра после службы, — ответил Ленард, рассудив, что на ночь глядя такие дела не решаются. Маттиас подозвал к себе ещё двоих, вполголоса отдал распоряжения. Шепнул Лени на ухо: — Как бы святых людей тоже удар не хватил... от восторга. — Им-то вроде и нет причин, — рассудительно заметил его величество. — Ни в чём особо не провинились. Разве что молчали и ждали невесть чего. Непонятно, сколько прошло времени — уже и светильники в кабинете зажгли, а охранник с ведьмаком всё не возвращались. Ленард коротал время за беседой с дознавателем, узнавая всё больше о городской жизни, и думал, не пора ли приказать увезти мертвеца, когда дверь отворилась, и на пороге возникла светловолосая красотка в длинной синей тунике, а за ней шёл давешний охранник. Блондинка не присела, как полагалось женщине, а поклонилась и неожиданно заговорила пусть и не слишком низким, но вполне мужским голосом: — Ваше величество, позвольте выразить вам мое нижайшее почтение. Стромас исподтишка скорчил рожу. Ленард заметил это и чуть не рассмеялся. Жестом велел ведьмаку подойти поближе. Тот сделал пару шагов, и Ленард увидел, что через большие разрезы по бокам туники проглядывают мужские штаны. Он присмотрелся к странному человеку: лицо смазливое, и правда, не понять — парень или девка, даже кадык был еле заметен. Кланялся-то ведьмак по-мужски, а шел, слегка покачивая бёдрами, хотя плечи его были широки. Маттиас охнул чуть слышно, но взял себя в руки, стараясь не вглядываться пристально в необычное создание. Взмолился про себя Единому — за что всё это? Сперва досточтимая супруга его светлости Альбера в штанах и с лошадью в Вияме мальчиком прикидывается, теперь и вовсе непонятно кто... — Мэт, глянь-ка, — сказал Стромас. Ведьмак будто только что заметил труп бургомистра. — Ох и кто же у нас тут? — всплеснул он руками. — Перестань кривляться, делом займись. — Фу! Невежа! — жеманно скривился ведьмак. Он провёл ладонью над телом туда-сюда. — Ну и чего? Ну отравили. — Без тебя знаю, что отравили. Кувшин вона стоит. Мэт подошел к сундуку. — А при чем тут кувшин? Вода чистая. — Он взял кубок, сунул туда нос и вдохнул. — Полосочник прибрежный и ещё копытка. Ну масло ещё, чтобы смазать ядом стенки. — А что это такое... ну всё это? — спросил Ленард. — Копытку я видел в детстве и даже ягоды её ел, — машинально признался он. — Наверное, всё же зрелые, ваше величество? Пока копытка не созреет, есть её нельзя, она ядовита, а вкупе с полосочником может вызвать паралич сердца. — Вы вот так по запаху можете определить состав яда? — удивился Ленард. — У меня хороший нюх, ваше величество. В плохие времена я зарабатывал тем, что составлял для дам духи. Ленард подумал: а одни ли духи составлял ведьмак, но вслух об этом не сказал, только спросил: — Но при Целестине колдуны уже не прятались, только ведьмы еще опасались заниматься своим ремеслом открыто. Почему вы говорите о плохих временах? — Я старше, чем выгляжу, ваше величество. Мой отец был эльфом, а мать — ведьмой. — Понимаю. Прав ли я, что их уже нет в живых? — Увы, ваше величество. — А много ли в Майшене осталось эльфов? — поинтересовался Ленард. — Ох... — Мэт нахмурился, — чистокровных наберется с десяток, полукровок— человек двадцать-двадцать пять. — Если... — Ленард поколебался, подбирая слова. — Если жизнь в городе наладится, как вы думаете, эльфы вернутся в Майшен? — Было бы кому возвращаться, ваше величество. Вы хотите знать моё мнение? — Разумеется, иначе бы я вас не спрашивал. — Для эльфов этот город уже... порченный. Чтобы сделать его пригодным для их жизни, тут половину домов надо посносить. Да и нечем тут эльфам особо заниматься. Когда-то давно они промышляли резьбой по дереву, нынче лес от города уже очень далеко. Минуту, ваше величество. Мэт прошелся вдоль полок, полуприкрыв веки и выставив вперед ладонь. Он безошибочно нашёл большой свиток с картой герцогства, развернул его на полу и подпер углы подсвечниками. — Изволите видеть: вот тут, по южной границе, в горах много рек и лесов. Горы богаты драгоценными камнями, которые почти не добываются. Ленард подошёл поближе. Про залежи камней ему было известно из фолианта о богатствах Гутрумской земли. Маттиас, а за ним, хотя больше ради приличия, и Стромас тоже подтянулись к карте. — Если бы эльфы имели разрешение, — сказал Мэт, — они с удовольствием обосновались бы там, построили поселения, занялись ремеслом. — Простите, государь, — сказал Маттиас, — можно спросить досточтимого Мэта? Ведьмак фыркнул на «досточтимого». Ленард кивнул другу. — Мне вот всегда казалось, что эльфы любят жить в лесах. — Эльфы делятся на кланы, молодой человек. Одних тянет в леса, они живут натуральным хозяйством. Другие испокон веков искусные ювелиры и ремесленники. Я слышал, что в Каррасе в лесу появилась община, куда съехались несколько семей со всего королевства. Но я не слышал, чтобы где-то собрался клан ремесленников. Конечно, им можно попенять за то, что ждут у моря погоды и сами не идут к вам, государь, с прошением выделить землю. Но за прошедшие года привыкли жить так. — Я ещё столько не знаю, — искренне вздохнул Ленард. Мысленно попенял себе — ведь Кристиан полукровка, и Тьерри, верно служащий ему, — эльф, а он так и не нашёл даже нескольких минут для расспросов. — Могу понять их, времени прошло ещё так мало — если сравнивать с длительностью гонений. Могу только надеяться, что кто-то из них всё же решится заговорить с нами... со мной. — Вам стоит только пожелать этого и призвать к себе эльфов на совет, ваше величество. Ленард задумчиво кивнул. — Когда вы покончите с этим делом, — ведьмак указал на мёртвого бургомистра, — если позволите, мне бы хотелось с вами поговорить, прежде чем вы уедете в столицу. Лени подозвал Стромаса. — Думаю, его уже можно унести. Сообщите семье, пусть готовят похороны. В городе стоит объявить, что он умер от удара. Пусть убийца почувствует себя в безопасности, а я пока просмотрю бумаги. Что-то наверняка осталось. — А что делать с членами совета, государь? — Пока отпустить. Пусть думают, что мы поверили в естественную смерть Брона. А скажите, Мэт, кто мог в городе приготовить такой яд? Ведьмак рассмеялся. — Ваше величество, могу поклясться, что мне его не заказывали. А на самом деле — да кто угодно, кто хоть как-то сведущ в целительстве и знает свойства обоих растений. Вот вы сами рассудите: если бы вы не приехали, не было бы причин убивать бургомистра. Отравитель действовал быстро, взял то, что было под рукой, только что смешал обе настойки, добавил льняного масла и смазал бургомистру кубок. Не мне учить моего друга Стромаса, как вести дела, но я уверен, что он будет искать человека, который страдает сердечным заболеванием и расстройством желудка, у которого есть доход от домов и который, возможно, сегодня заходил на кухню и брал оттуда масло... — Пока вы, государь, ездили по городу в сопровождении бургомистра, — прибавил Стромас. — Я для начала допрошу слуг, которые работают в ратуше, и поваров на кухне: кто заходил, кто распоряжался насчет угощения для вас. Лени кивнул. Стромас неожиданно расхохотался. — Вот же бедолага. И сердце пошаливает, и из уборной не вылезает. Того гляди, на стульчаке и душу Единому отдаст. Лучше уж так... — он кивнул на тело, которое охранники оборачивали в принесённое кем-то из слуг покрывало. — Хоть какое-то достоинство сохранил.

* * *

Близилась ночь. Ленард собирался вернуться в гостиницу с сундуком, полным документов. Членов совета отпустили восвояси, сообщив, что бургомистр умер от удара и что государь задержится в городе, чтобы назначить ему замену. Стромас обещал с рассветом заняться допросом прислуги, выпросил у государя троих охранников, не доверяя ни ратушной страже, ни своим людям. «Сплетни обязательно пойдут, а нам это сейчас незачем». Пока Маттиас отдавал распоряжения, Мэт пристроился рядом на сундуке и не сводил с него томного взгляда. Маттиас мысленно проклинал ведьмака, но всё же ухитрился сохранить бесстрастное лицо и даже не запнулся ни разу. Ленард заметил это и спрятал улыбку. — Поедем с нами, досточтимый Мэт. Я всё равно собираюсь работать с бумагами, а вы хотели поговорить. Я могу делать эти два дела одновременно. Маттиас бросил на его величество панический взгляд, но промолчал и снова выдержал, не сорвался. Лично сопроводил короля к паланкину, зашагал в ногу с носильщиками. Мэт пристроился рядом, но, будто чувствуя, что Рыжий раздражён, разговоров не заводил, просто шёл следом. Добрались до гостиницы. Маттиас поспешил сменить караул, а Ленард пригласил ведьмака в комнату, отведённую под кабинет. — Приходи, как закончишь, — сказал он Рыжему. — Слушаюсь, государь. Ленард вошёл в комнату, Мэт за ним. — А ведь вы с господином Маттиасом старые друзья, это чувствуется, — улыбнулся ведьмак. — С детства, — кивнул Ленард, открывая сундук. Он вывалил свитки на стол, зажёг ещё свечей и уселся. — Не стойте, вон стул. Мэт оглядел придирчиво резной дубовый табурет с шитой шёлком подушкой, чуть подобрал тунику, садясь. — Вы хотели мне что-то сказать, — напомнил Лени, разворачивая и быстро проглядывая свитки, выбирая нужные. — Хотел, потому что не могу молчать, — рассмеялся Мэт, — уж не сердитесь, такова моя природа. Рядом с вами сильная ведьма, но она занимается только вашим здоровьем в полнолуние. А вас бы не мешало слегка подбодрить, государь. Ленард уставился на ведьмака, не зная, сердиться или нет. Потом подумал, и решил, что не стоит. — Вы считаете, что я нуждаюсь в приободрении? — Несомненно. Пока что я вижу, что вы постоянно оглядываетесь на супруга и соправителя. Я вижу в вас большую силу и желание многое изменить, государь, но вы не даёте себе воли. — Кристи... Кристиан старше и опытней, — сказал Лени сухо. — А я... Он оборвал себя, подумав, с чего бы вдруг ему оправдываться. И Кристиан никогда ещё ничего ему не запрещал, напротив, то и дело подбрасывал новые задачки и внимательно, с добрым любопытством смотрел, как он справляется. — Несомненно, государь, но, как в народе говорят, старую собаку новым фокусам не выучить. То есть я хочу сказать, — Мэт протянул вперёд ладони, словно успокаивая собравшегося уже зарычать волка, — что каким бы государь Кристиан ни был опытным правителем и славным воином, вы видите многие вещи иначе, чем он. Он воин, а вы созидатель, и вместе вы можете сделать очень многое. Лени нахмурился. Но разум и память подсказали ему, что и Кристи говорил так же. Может, другими словами, но думал он то же, что и этот... ведьмак. — Вы все время думаете, государь, что не заслуживаете такой судьбы, — продолжал Мэт, — у вас на душе лежит камень. Странно, что я говорю вам это, а не какой-нибудь священник, но вы ошибаетесь, когда полагаете, что Единый вас за что-то наградил. Он избрал вас вовсе не затем, чтобы сделать вашу жизнь безмятежной и счастливой, но чтобы вы стали его орудием. Лени отложил свиток в сторону. — Я думал так, — признал он. Хоть и промелькнула мысль, что ведьмак куда-то не в своё дело залез, но тут же ушла. С полукровкой было легко разговаривать. — Долго думал. А Кристиан сказал, что так относиться к дарам Творца — чёрная неблагодарность. И тогда я решил — правда, чем отказываться от счастья, лучше постараться и помочь другим. Поделиться своим счастьем. — Любовь в будущем вижу, много любви. А вот счастья, увы, нет. Ленард побледнел. — Не волнуйтесь, государь, люди обычно представляют счастье, как безмятежную жизнь. Это не про вас. Так что делиться вам особо будет нечем, и будете вы трудиться, как самый последний пахарь. — Ваш дар в видении будущего? — Многие колдуны и ведьмы видят будущее, но у меня скорее не дар, а проклятие. Иногда чувствую: должен сказать человеку, что его ждёт, и не могу промолчать. — Чувствую, поколачивали вас за это, — вставил и свое словечко незаметно вернувшийся Маттиас. — Не страшно по улицам-то ходить с таким проклятьем на языке? — Так и не хожу почти, уважаемый, — рассмеялся ведьмак. — И друзей у меня нет, разве что Стромас. Рыжий вспомнил, как Ленарду жилось в Вияме до того, как чудо свело его с овдовевшим герцогом, и пожалел бедолагу. Парень, девка — да какая, Единый, разница! Должны же у человека — а хоть и нечеловека — быть друзья. — Интересно, а что ждёт меня? — спросил Маттиас. — Ничем обнадёжить не могу, — небрежно сказал ведьмак, — умрёте в глубокой старости в окружении детей и внуков. — Разве ж это плохо? — искренне удивился Рыжий. — Хорошо или плохо — это уж вам решать. Кто-то скажет: а как же слава, воинские подвиги? А кто вам, пожалуй, и позавидует. Но, кажется, мы своими разговорами мешаем государю работать. — Вы больше ничего мне не хотите сказать, досточтимый Мэт? — поинтересовался Лени. — Ступайте. Маттиас, иди. Позволь себе отдохнуть, завтра у нас будет много дел. Рыжий пропустил ведьмака вперёд, скользнул взглядом по изящной фигуре, покачал, спохватившись, головой. Попенял себе за нечистые мысли и, вроде как извиняясь, сказал ему в спину: — Что по улицам среди ночи-то бродить? Найдутся и кровать, и ужин. Оставайтесь до утра, гостем будете. — С удовольствием, досточтимый Маттиас, — улыбнулся ведьмак, а Рыжий подумал: не подшучивает ли часом? — Оставим церемонии. Вы поди сами знаете, что досточтимый из меня тот ещё. — Можно подумать, это зависит от происхождения, — серьёзно ответил Мэт. — Но сын такого отца с полным правом может именоваться досточтимым. Маттиас благодарно кивнул. Он давно не видел младших и отца, но писали они друг другу постоянно. Уже и кое-кто из детей приписывал корявые строчки к письмам Люса-старшего. Мастер мечей гордился старшим сыном и не скрывал от него своей гордости и любви. А Маттиас отвечал почтением и посылал малышам подарки и из столицы, и из любого более-менее интересного места, куда попадал, сопровождая государя. Комната Маттиаса находилась на том же этаже. Её отделяли от королевской спальни ещё две, отведенные под кабинет и столовую. Мэт вошёл и огляделся: кровать на двоих, накрытый стол, два стула и сундук — нероскошно, но добротно. — Вот и ужин, садитесь, Мэт, — Рыжий снял салфетку со свежего каравая, нарезал окорок, снял крышку с блюда, на котором лежали варёные овощи. Отрезал два толстых ломтя хлеба, положил один перед гостем. — Угощайтесь, Мэт. Вот запивать разве что водой. Или... попрошу у слуг кипятка, угощу вас иларийским питьём. — Слышал о таком, — кивнул ведьмак, — только крепко не заваривайте, а то не заснём. — Я вам в чашке разведу посильней, — сказал Маттиас. — Мне-то покрепче в самый раз. — Ну давайте. Маттиас позвонил в колокольчик — прибежала служанка, и через несколько минут на столе стоял кувшин, из горлышка которого шёл пар, и ещё один — поменьше. Маттиас заварил чайный лист, накрыл сосуд полотенцем, подождал немного, а потом налил в чаши — себе покрепче, а гостю наполовину развёл. Вспомнил на миг, как сам давным-давно бегал по утрам в герцогскую спальню с кувшином кипятка, как уступил эту обязанность Лени... улыбнулся и принялся за еду. Мэт так же молча присоединился: ел мало, не торопясь. И так аккуратно, что напоминал кота. Глядя на него, Маттиас отставил в сторону солдатские замашки. — А вы давно живёте в Майшене? — спросил он, вспомнив, что гостя надо развлекать приятной беседой. — Лет шесть, до этого жил в Земерканде, но тамошний герцог из всех наиболее сурово относился и к эльфам, и к нашей магической братии. — Дурной человек, — поддержал Маттиас разговор. Благо, насмотрелся на упомянутого герцога и на его кислую физиономию в королевском замке во время торжеств. Да и о его участии в покушении на Кристиана знал, считай, из первых рук. — Единый ему судья, — добавил, чтоб не сболтнуть лишнего. — Дурной, — подтвердил Мэт, — ну да недолго ему осталось. То, что земеркандцу недолго осталось править, Маттиас знал и без всяких предсказаний, но приятно было услышать подтверждение своих чаяний. Мелькнуло сомнение — точно ли ведьмак о будущем говорит, или просто мысли его прочёл и подлаживается... Маттиас запретил себе так думать. Мэт отпил из чаши, похвалил напиток и добавил себе ещё воды. — Знаете, Маттиас, — сказал словно между прочим, — в этот напиток можно добавить наших трав. Другой вкус, другой аромат, другие свойства. Если хотите, я подберу смесь именно для вас. — Буду благодарен, — вежливо кивнул Рыжий и, подумав, добавил: — А знаете, государь хочет расширить торговлю с Иларией и покупать у них чай. Вы бы могли неплохо заработать на составлении новых... как сказать? — Букетов, наверное, — улыбнулся Мэт. — Хорошая мысль, спасибо за совет. Они допили чай, особо не спеша. Рыжий предложил гостю умыться перед сном — в соседней небольшой комнатке слуги всё приготовили. На широкой кровати места хватало обоим. Ещё и третьего можно было уложить, если б вдруг гостиница оказалась переполненной. Ведьмак заснул сразу, едва головой коснулся подушки — роскошной, расшитой узорами, хотя опытный глаз сразу бы заметил, что она не нова, вышивка застирана, местами подновлена другой нитью. Маттиасу было не до таких мелочей. Кровать была удобной, подушки — мягкими, одеяло — тёплым. Да и не собирался он разлёживаться — безопасность государя была целиком под его ответственностью. Обучаясь у господина Бартока, Маттиас овладел способностью засыпать на равные промежутки времени и просыпаться, будто кто его расталкивал. Так что он не боялся пропустить смену караула. Мог бы и подремать спокойно, но ведьмак рядом так и притягивал взгляд. Мэт остался в одной нижней рубашке, и когда ложился, Рыжий успел охватить взглядом всю его худощавую фигуру. Ох и странное же существо. Маттиас покосился на ведьмака: укрытый одеялом, тот больше напоминал девицу, а не парня. Если б не это сходство... Маттиас предпочитал женщин, и будь ведьмак чуть больше парнем, не испытывал бы сейчас беспокойства, не лезли бы в голову разные мысли. Он осторожно подвинулся поближе. От волос ведьмака пахло какими-то травами. Маттиас тихонько коснулся прядки — мягкая, как пух. Любая красотка таким волосам позавидовала бы. Посмотрел на спокойное лицо спящего, мысленно дал себе по шее, встал, стараясь не шуметь. Прошёлся по коридорам, проверил, как несут караул. Постоял у двери государя, глядя на пробивающийся свет, прислушался и заходить не стал.

* * *

Ленард спал всего три часа, но выглядел с утра свежим как ни в чём не бывало. Он нашёл в документах ниточки, ведущие к двум городским семействам. Пусть бургомистр и старался скрыть концы, но Ленард был достаточно сведущ в финансах. Он понимал: стоит только нажать немного на домовладельцев, как найдутся и свидетели — просто побегут с признаниями. Ленард не спешил в ратушу, тянул время до прихода дознавателя. Пока же он расстелил на больших столах планы города — самый старый, который удалось найти, и более-менее свежий, — и сравнивал изменения. Майшен ещё сохранил остатки красоты, но наспех возведённые, безликие строения скрывали и их. Ленард прикинул объём работ и покачал головой. В дверь постучали, и вошел Маттиас. — К вам мейстир Стромас, государь. — О... зови, зови. Дознаватель сегодня выглядел совсем иначе: он приоделся, вымыл и причесал шевелюру и внезапно сбрил бороду. На свет божий явилось лицо, пусть и некрасивое, но умное и жёсткое. Да и держался Стромас иначе, чем вчера. Ленард дал бы ему лет на десять меньше, чем по первому впечатлению. — Государь, — Стромас поклонился. — Садитесь, — Ленард указал на стул, — какие новости? — Официально подтверждаю, ваше величество, что бургомистр пал жертвой убийства. Не знаю, сообщать ли семье или подождать с этим объявлением. Мэт определил точный состав яда, так что я послал осторожно расспросить аптекарей и травников, кто покупал такие травы в последнее время. Также опрошены слуги в ратуше и гостинице, составлен список тех, кто находился там в течение всего дня — до обнаружения тела, естественно. — У меня тоже есть небольшой список, — сказал Ленард. — По налоговым ведомостям удалось разыскать кое-кого из владельцев этих доходных домишек. Уверен, хотя бы одно имя окажется в обоих списках. Сравним их? — Конечно, государь. Они обнаружили главного подозреваемого почти сразу, но ещё полчаса проверяли и перепроверяли. Ленард, слушая рассказы Стромаса об этом человеке, только качал головой. Как мог почтенный, убелённый сединами муж решиться на такое? — До чего ж порой безумны люди, — вздохнул Ленард. — Мог бы просто закончить свои дни в монастыре, и семья бы не пострадала. А теперь, в таком-то возрасте оказаться на плахе! — Убийство требует наказания, ничего не поделаешь, государь. — Больше похоже на месть, — сказал Ленард. — Покойного эта новая смерть не вернёт. А того, кто задумает новое злодейство, едва ли остановит. Ведь все они уверены, что их никогда не поймают. — Прошу прощения, государь. Это не месть, это закон, — твердо сказал Стромас. — Отравление — преступление из наиболее тяжких, ибо подразумевает умысел. Это не то что зарезать кого-то в драке. Бургомистр был суетным и трусливым человеком, но он должен был ответить за свои проступки перед вами и перед Творцом, покаяться и попытаться искупить вину. Несмотря на свои прегрешения, он был хорошим мужем и отцом. Вы можете избавить убийцу от мук, но не от возмездия. — От мук? — переспросил Ленард. — А что полагается за отравление? — Кипящее масло, государь. Ленард поморщился. И припомнил, как самолично порвал Седрика Марча только за покушение на Кристиана. Меньше всего в тот момент он думал о том, чтобы дать мерзавцу шанс покаяться. — Не гневайтесь, государь, за то, что я скажу. Вы можете поменять законы, если захотите это, но предварительно изучив их и создав свод новых, а не меняя их под каждого преступника. Ленард и не думал гневаться. Он припомнил, что от жадности домовладельцев страдали многие: семьи еле сводили концы с концами, голодали дети. Так что не ему судить прежних законодателей. Судить не стоит — у всех своя правда, но вот приблизить эту правду к сегодняшнему дню... да, это нужное дело. Стоит подумать. Переписать свод законов к казни этого трусливого душегуба уже не успеется, но всегда остается право помилования, и если уж нельзя сохранить убийце жизнь, то хотя бы можно избавить его от ненужных мучений. Помолчав, Ленард кивнул. — Вы правы, мейстир Стромас. Дознаватель вскочил на ноги и низко поклонился своему государю. Ленард покачал головой и указал на стул. — Скажите, мейстир, у вас есть толковый помощник? — Есть, ваше величество, — удивлённо ответил Стромас. — Когда мы наведём порядок в Майшене, будьте готовы передать ему дела и ехать в столицу. — В Бранн? — Ленард впервые за всё время увидел дознавателя растерянным. — Но... Он вновь вскочил и снова поклонился. — Слушаюсь, государь. — Садитесь, досточтимый, — Ленард улыбнулся. — Я подумал, что вы могли бы не только работать, но и обучать новых дознавателей. Законы должны держаться не на страхе, а на уверенности в том, что любое преступление будет раскрыто и виновный, кто бы он ни был, ответит за содеянное. — Золотые слова, государь, — Стромас улыбнулся в ответ. — Если позволите, я тут на досуге, — а его у меня было много, потому как все прошедшие годы я не мог схватить главных преступников в Майшене, а пожаловаться было некому, — я набросал кое-что касательно правил работы дознавателей. Если вы желаете создать свой кодекс законов, позвольте мне предложить вашему вниманию и свои заметки. — Прекрасно, — одобрил Ленард. — Но вы начали со странного «но». — Вы позволите забрать с собой Мэта? — Стромас смутился. — Этот шалопай без меня пропадёт. — Позвольте спросить: вы не пара часом? — Нет, государь! Мы просто друзья. Я люблю женщин. — А что же вы не женаты до сих пор? — Ну... женщины меня не жалуют. Говорят, некрасивый. Да и работа моя им не нравится. — Я думаю, в столице найдутся умные женщины, которые вас оценят, мейстир, — улыбнулся Ленард. — А вашему другу найдётся работа. — Он хороший парень, — заверил Стромас и рассмеялся. — Ну да... парень. Постарше меня будет. Что толковый, вы и сами видели, государь. А Мэт ещё и честный, и добрый — по-своему. Ленард улыбнулся. — С колдунами и ведьмами я уже успел познакомиться, — кивнул он. — Знаю, какими они бывают. Хорошему человеку всегда найдётся место рядом со мной. А пока мы сделаем вот что: заканчивайте сбор показаний, вечером же я приглашу всех членов совета в ратушу. Маттиас предупредит охрану, и они помогут вам взять под стражу убийцу и других двух домовладельцев. Стромас кивнул. Поднялся, отвесил ещё один низкий поклон. — Понял вас, государь. Благодарю. Ленард отпустил его, вызвал Маттиаса. Разложил на столе документы, подумал и принялся набрасывать обращение к совету.

* * *

Такой день Ленард, когда находился в столице, обычно считал днём отдыха. Он никуда не выезжал до самого вечера, принимал доклады Маттиаса и своих соглядатаев. Те доложили, что отряд наёмников уже ждёт приказов неподалеку от города. Ленард велел выступать к воротам Майшена чуть раньше того часа, когда он прибудет в ратушу, снять городскую стражу, запереть её в башне и никого не выпускать из города. Маттиас кивнул, почти незаметно покинул кабинет, отдавая распоряжения. Паре доверенных людей приказал, помимо прочего, краем глаза присматривать за ведьмаком и дознавателем. Подозревал, что так просто от неправедных богатств не отказываются, да и отомстить кому-нибудь может прийти в голову. Бургомистра не пощадили — мелкую сошку точно не пощадят. По приказу Ленарда вся охрана надела плащи с капюшонами, он сам надел такой же и пересел на чужого коня, смешавшись с остальными стражниками. Видя на улице группу вооруженных всадников, люди не приглядывались, кто едет, а скорее уступали дорогу и прятались по домам. Только у дверей ратуши Ленард снял плащ и сбросил его на руки одного из своих людей. Тут же кто-то из горожан его признал и закричал: «Да здравствует король!» Возглас подхватили, он прокатился по улицам волной. Собранные в ратуше члены совета тоже кричали приветствие, но скорее с тревогой. Визит короля, смерть бургомистра, беспокойство, кем король решит его заменить, — было от чего смешаться чувствам. Ленард вошёл в главный зал и занял кресло во главе стола — место покойного Брона, не будучи суеверным. Потом кивнул, и члены совета тоже уселись. Маттиас же встал за плечом своего государя и друга. Он подал знак одному из охранников, и тот ввёл в зал дознавателя. Члены совета зашептались. — Мейстир Стромас провёл по моему приказу расследование смерти бургомистра Брона, — пояснил Ленард. — Я пригласил его, чтобы он доложил вам о его результатах. Члены совета немного расслабились, полагая, что если бы смерть Брона признали насильственной, то кое-кого в зале бы не досчитались. Ленард заметил, что трое в зале заметно успокоились и даже одобрительно закивали головами вслед за остальными. — Господа члены городского совета, — начал Стромас. — Благодаря помощи досточтимого Мэта внезапная смерть бургомистра была расследована без задержек. Установлен состав яда, которым он был отравлен... Члены совета принялись переглядываться, переговариваться, кто-то недоверчиво качал головой, кто-то косился друг на друга. — Мною были опрошены свидетели, которые показали, что бургомистр никогда не прибегал к помощи снадобий, из которых был составлен яд, так что его смерть не может быть трагической случайностью. Зато мне стало известно, кто из членов совета регулярно обращается к аптекарю за настойками из полосочника и копытки... Тут все сидевшие за столом разом повернули головы в сторону Арно Перрена — пожилого господина, давно, как всем было известно, страдавшего одышкой и сердцебиением и регулярно принимавшего именно эти настойки. Тот, сохраняя достоинство, принял оскорблённый вид. Возмутился даже, что в его немощи усмотрели вину. — Аптекарь охотно поведал мне, — продолжал Стромас, — что накануне убийства господин Перрен самолично приехал к нему за новой порцией лекарств. Это показалось странным, потому что настойки покупались совсем недавно. Кроме того, старшая повариха на кухне рассказала, что всё тот же господин Перрен вдруг выразил за пару часов до возвращения бургомистра с прогулки, где тот сопровождал его величество, просьбу налить ему в пузырёк немного льняного масла. Кухарка не смогла отказать такому важному господину. Во время расследования выяснили, что вода в кувшине была чистая, а вот кубок, из которого бургомистр пил и который держал в кабинете, был изнутри смазан составом из масла и упомянутых уже мною настоек. Так же и слуги показали, что незадолго до возвращения бургомистра господин Перрен выходил из кабинета и вид имел мрачный и сосредоточенный. Он ещё не успел закончить свой доклад, как от господина Перрена потихоньку стали отодвигаться соседи. Стромас не заметил, чтобы его величество подал знак, но за спиной господина Перрена откуда ни возьмись вырос охранник. — Ваше величество, — поклонился дознаватель. Ленард кивнул и заговорил сам. — Нами доподлинно установлено, что многие годы в Майшене творилось беззаконие. Строились дома для бедноты, с которой владельцы взимали завышенную плату. Кроме того, дома эти строились слишком близко друг к другу, для чего вырубались деревья и засыпались колодцы. Владели этими домами упомянутый уже досточтимым дознавателем господин Перрен, а так же... Тут вскочили двое — Эгон Мателль и Хуг Эрскин — и бросились было к дверям, но их тут же остановили охранники, посадили на стулья и железной хваткой взяли за плечи. — Упомянутые преступники будут взяты под стражу, — спокойно продолжил Ленард, — и преданы суду. Арно Перрен — за убийство, а двое других — за мошенничество, воровство из королевской казны, неуплату налогов и притеснение своих арендаторов. Совет переглядывался и перешептывался. — В ходе дальнейшего расследования, — Ленард чуть повысил голос, — будет точно установлено, какой именно урон нанесён городской и королевской казне, были ли у виновных сообщники, кто они, какова их вина. Шум в зале усилился. На троих задержанных бросали злые взгляды едва ли не все члены совета. Его величество лишь усмехнулся: первые подозреваемые сами внесли себя в список.

* * *

Собираясь в Майшен, Ленард не предполагал, что задержится так надолго. Но он понимал, что пример этого города должен немного всколыхнуть и другие в Бранне. Пока Стромас занимался допросами, Ленард каждый день принимал в ратуше людей с жалобами и просьбами. У дознавателя вскоре был большой список тех, кто пострадал от рук домовладельцев. Но были среди просителей и те, кто рассказывал о том, что город почти умирает. Ремесленники еле сводили концы с концами, и не потому, что были ленивы или неумелы, а из-за членов совета, вымогавших взятки за что только можно и нельзя. В свою очередь Ленард спрашивал у каждого, кого в городе он уважает, кому может довериться. Он незаметно записывал имена в свою книжицу и понемногу некоторые имена набирали все больше «голосов». Майшену вскоре потребуется новый совет, так пусть уж в него войдут те горожане, которые получат истинную поддержку. Так же Ленард спрашивал о возможной кандидатуре на должность бургомистра. Он ожидал услышать имя кого-нибудь из глав гильдий, но всё больше людей, робко спрашивая, а что думает государь по поводу женщины на этом посту, упоминали старшую в общине эльфов, наследницу прежнего правителя города — того, давнего, ещё до гонений. Эльфы жили в тени, таились, но все люди прекрасно знали, что Тайра именно из этого племени. Она носила фамилию Руон — выдуманную, так как эльфы фамилий не имели отродясь, а называли после своего имени родовое. Тайра славилась своими знаниями в самых разных областях, так как времени, чтобы постичь их, у неё было много. Никто не знал точно, сколько лет этой женщине. До правления Целестина она жила где-то в другом месте, а потом вернулась в родной город, глубокие старики узнали её и потихоньку поведали детям и внукам, что это за чудо такое явилось. Ленард чуть не ёрзал на месте, вновь и вновь слыша упоминания о Тайре. Ему очень хотелось с ней познакомиться и, наконец, не выдержав, он отправил Маттиаса пригласить даму к себе. Рыжий, поразмыслив, обратился за советом к ведьмаку, считая, что полукровка ближе к эльфам, чем он сам, и поможет не ударить в грязь лицом и не подставить его величество. — Если государь назначит Тайру бургомистром, все эльфы королевства будут носить его на руках, — сказал Мэт. — Нет, на руках не надо, — рассмеялся Маттиас, — а то у меня прибавится работы. Но вы мне расскажите, как надо обращаться к даме? Как у вас принято? Словом, как мне выказать ей уважение? — Ну... Тайра достаточно стара, чтобы к ней обращались «светлая», а так — женщина она и есть женщина. Будьте вежливы — вот и все. — А где вообще её искать? — спохватился наконец Маттиас. — О, я провожу, — с охотой согласился ведьмак и задумчиво посмотрел на телохранителя. — Если вы не против. — Не против, конечно! Поехали верхом. Мэт вполне уверенно держался в седле. На улицах заметно поубавилось народу, лишь по главной к ратуше упорно шли и шли просители. Тайра жила на окраине в небольшом доме за довольно высоким забором. Маттиас и Мэт спешились, привязали поводья к столбику. Ведьмак толкнул калитку, и они вошли во двор. Вокруг дома обнаружился цветник, занимавший всю переднюю часть двора. Маттиас закрутил головой во все стороны. Некоторые цветы он ни разу в жизни не видел. Особенно привлекли его внимание крупные красные и лиловые пышные соцветия, струившие умопомрачительный аромат. Рыжий не удержался, подошел ближе, наклонился к махровому цветку и вдохнул запах. — Нравится? — послышался странно-звонкий голос. Маттиас выпрямился, но тут же увидел, как Мэт низко склонился, и последовал его примеру. Он даже не успел разглядеть, кто к ним вышел, но раз Мэт вздумал кланяться, то уж точно хозяйка дома. — Добро пожаловать, — сказал тот же голос. Маттиас вдруг подумал, что он больше похож на мальчишеский, чем на женский или мужской. Мэт распрямил спину, Маттиас с облегчением тоже и совершенно неприлично уставился на «светлую Тайру». Сначала он опешил, потому что полагал, что все эльфы красивы. Эту женщину нельзя было назвать красавицей, но и оторвать взгляд невозможно. Высокая, с длинной, что у лебедя, шеей, худенькая («В чем душа держится?» — подумал Рыжий), в простом белом платье, и в таком же белом тюрбане на голове. Непонятно было, какого цвета волосы у женщины, но, наверное, под цвет бровям и ресницам, а те были светлыми, почти белёсыми. Скулы острые, губы тонкие, нос прямой, будто скульптором выточен... — Его величество Ленард, — сказал Рыжий, собравшись с мыслями, что оказалось очень непросто, — шлёт вам, светлая, свой привет и приглашает увидеться с ним. Есть дела, которые он хотел бы обсудить с вами и спросить вашего совета. — Для меня это большая честь, — губы Тайры тронула улыбка. Маттиас опять подумал: сколько же ей лет? — Угодно ли будет вам, светлая, поехать с нами сейчас? — пришёл на помощь Маттиасу Мэт. — Почему бы нет? Мы с тобой поместимся на одной лошади, мальчик, — ответила Тайра. Так, если Мэт, который старше Стромаса, для неё мальчик, значит... у-у-у! Маттиас даже вжал голову в плечи. — Почту за честь, светлая, — склонился в поклоне Мэт. Они вышли за калитку. Маттиас придержал коня. Тайра взлетела в седло, и Рыжий шепнул Мэту, что тот может ехать с ним. Ведьмак посмотрел чуть ли не оскорблённо, сел на своего коня позади Тайры и заботливо обнял её за талию. Маттиас слегка нахмурился и стал быстро соображать: ехать ли ему впереди или сзади. Вроде впереди дамы неприлично, а позади не по чину, ведь он посланец короля. Рыжий пришел к компромиссу и поехал рядом. Дорога к ратуше заняла немного времени. Маттиас видел, как встреченные ими горожане кланялись Тайре, приветствовали её. Эльфийка была популярна в городе. У Ленарда как раз была редкая минута отдыха, то есть он выделил время, чтобы принять Тайру, отложив беседы с просителями на пару часов. Маттиас проводил эльфийку в бывший кабинет бургомистра и остался с Мэтом в одной из соседних комнат — дожидаться, пока государь позовёт. Ленард с удивлением смотрел на эльфийку, у него тоже были иллюзии по поводу красоты её племени, но из чистокровных он видел только матушку Фрайду да одну женщину мельком в церкви, и та была тоже очень хороша. Что касается Тьерри, то, ко стыду своему, Ленард никогда не воспринимал того иначе, как тень Кристиана. Глядя на Тайру, Ленард наконец-то уяснил, что эльфы — это всё же не люди. — Добрый день, ваше величество, — эльфийка слегка наклонила голову. — Добрый день, светлая. Благодарю, что приняли мое приглашение. — Как могла я не принять его, ваше величество? Тут Ленард и Тайра посмотрели друг на друга и рассмеялись — таким церемонным вышло начало. — Прошу вас, садитесь, светлая. Вас не смущает, что мы говорим в кабинете Брона? Здесь достаточно уединённо и нам никто не помешает. Эльфийка села на стул и чуть удивлённо посмотрела на государя, который устроился на сундуке, прислонившись к стене. — Вы имеете в виду, государь, что бургомистр умер в этой комнате? Нет, не смущает. Но я это чувствую, — добавила она, глядя на Ленарда. Тот кивнул. Волк в нём знал о присутствующей в кабинете смерти. Тень её ещё оставалась там. Стоило, наверное, позвать священника и ведьмака, чтобы те очистили помещение. Но это могло подождать. — Я вас внимательно слушаю, ваше величество, — улыбнулась Тайра. Ленард очнулся. — Я пригласил вас, светлая, чтобы сделать предложение. Беседуя с горожанами, я точно понял, кто в Майшене пользуется наибольшим уважением. Я хочу, чтобы вы приняли на себя обязанности бургомистра. — Но ведь я женщина, — удивилась Тайра. — Какой из меня бургомистр? — Простите, светлая, вы кокетничаете? — спросил Ленард. — Разве вы не слышали, что Каррасом управляет женщина? К тому же ведьма. — До нас доходили слухи, но... — Тайра помолчала. — Герцогиня Ахенская— человек, — сказала она наконец. Лени кивнул. — Понимаю, — сказал он. — Понимаю, что у вас, светлая, нет особых причин доверять людям. Но всё же надеялся, что уже сделанное дает нам право на доверие. — Дело не в доверии, государь. Я и сама знаю, что люди ко мне расположены. — Тогда в чём дело? Я вовсе не принуждаю вас и вовсе не собираюсь заставлять тянуть эту лямку пожизненно. Но вы же сами видите, во что превратился Майшен. — Майшен был издревле эльфийским городом, государь, — задумчиво сказала Тайра. — Потом пришли люди и всё разрушили. Это, к сожалению, в их природе. — Вы настолько не любите людей? Тайра усмехнулась. — Мне двести пятьдесят три года, государь. Ленард широко раскрыл глаза. — Да-да, — улыбнулась Тайра. — Я видела многое. Но сужу справедливо. Люди способны и на хорошее. Каждый в отдельности. Я вам сочувствую, уж простите. Вижу, что намерения у вас самые благие, но вам будет очень тяжело. Вас ждёт много разочарований. — Я не боюсь разочарований, — ответил Ленард, — но так и не могу понять, чего боитесь вы. — Если во главе города встанет эльф, другие захотят вернуться. Не получится ли так, что люди будут чувствовать себя лишними? — Это уж от вас будет зависеть, светлая. Полагаюсь на вашу мудрость. Тайра нахмурилась, и тут Ленард поверил в её возраст. — Могу я подумать, ваше величество? — Конечно. — Благодарю. И будьте гостем в моем доме, когда сможете. — С удовольствием. Они встали одновременно. Тайра на сей раз не просто склонила голову, а присела перед государем. Ленард подал эльфийке руку, та вложила почти прозрачные пальцы в его ладонь и встала. — Маттиас проводит вас до дома, светлая. — Благодарю, ваше величество. Ведьмака Ленард попросил остаться в ратуше. Он хотел расспросить его об обычаях и нравах эльфов. Маттиас взял с собой одного охранника, а для Тайры предоставили коня. Ленард успел заметить, сколько времени заняла дорога до дома эльфийки и обратно, и спокойно принялся беседовать с ведьмаком, но когда очнулся в середине разговора, то понял, что Маттиас изрядно задерживается. Он уже начал волноваться и собирался посылать за ним, когда Рыжий, бряцая шпорами, вошёл в кабинет. В руках у него было три цветка, которые ранее он видел в саду у Тайры. — Вот, светлая посылает. Сказала, что нужно поставить их в воду и что Мэт знает, как сделать, чтобы цветы подольше не вяли. Пряный аромат волной ударил в ноздри Ленарда. Он с удивлением принялся рассматривать подаренное чудо. — Единый, что это за цветы? Я никогда таких не видел. — Это розы, государь, — сказал Мэт. — Розы не такие! — Тайра долго трудилась, прежде чем изменила их таким образом. — Дивно. И что означает этот дар? — спросил Ленард. — Думаю, она склонна принять ваше предложение, государь. Ленард улыбнулся, кликнул слугу и приказал принести стеклянный кувшин с водой.