Monster

      — Вы имели в виду безумие? — я впервые очень точно и быстро поняла его увёртку.       Тьмой в моём детстве звали безумие дяди Эйдана. Я толком не помню, что с ним такое было: он приезжал очень редко и всегда находился в поле зрения тёти Надин, и мне не разрешалось с ним долго говорить. Признаться, тогда я совсем не замечала за ним чего-то странного. Только расфокусированный взгляд и непонятные мне слова. Я считала его чем-то вроде волшебника или учёного. Однажды я услышала, как он кричал, звал кого-то во сне, задремав на веранде. Тётя Надин выбежала тогда к нему и что-то долго и мягко шептала. Я спросила у матери, почему он просил кого-то прийти. Мама отвела взгляд и довольно долго размышляла, что мне ответить. Когда мои внутренние часы были готовы взорваться от слишком долгого ожидания, она наконец сказала: «Дядя Эйдан заблудился во тьме». Эта незамысловатая фраза, призванная объяснить шестилетнему ребёнку причину крика, навсегда отложилась в моей памяти. Вот и сейчас я без труда догадалась, что хотел сказать Локи.       — Как? — он даже вздрогнул, будто на секунду испугавшись моей невольной проницательности.       — Опыт, всего лишь опыт, — я отпила немного уже остывшего кофе. — Я слушаю.       — Что ж, именно безумие. Безумие опьяненного могуществом. Я получил власть. Получил трон… — Локи прикрыл глаза, вспоминая. — Но я всё время боялся, что он вернётся. Я даже в Мидгард спустился сказать, что его не ждут. Но его друзья… Да, представляешь, у него были друзья. В отличие от меня. Они решили рассказать ему правду. Я не знаю, что двигало мной тогда. Паранойя это была или алчность, желание стать сильнейшим… не знаю. Я отправил на Землю Разрушителя.       — Кто это? — тихо спросила я, уже жалея, что почти не смотрю телевизор.       — Гигант из стали, испепеляющий всё одним своим взглядом. Он издревле на службе у асгардских царей, — быстро и даже без уже привычной издёвки пояснил бог. — Но даже он не смог остановить их. В итоге, Тор вернулся в Асгард и, как следствие, отнял у меня трон. Кончилось всё тем, что я упал в… Бездну.       — Зачем всё это? — я внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, что он скрывает.       — Я просто хотел быть равным Тору, — глухо ответил бог, опустив взгляд. — Это так много?       — Нет, это нормально, — я наконец поняла его боль при любом упоминании о боге грома. — Это естественное желание.       — Отчего-то это было непонятно, — язвительно прошипел Локи, вновь натянув на лицо прежнюю маску деланного безразличия.       — А что было, когда вы оказались в Бездне? — как нарочно включилось моё любопытство, которое ещё никому не приносило счастья.       Локи не ответил. Нет, он, конечно, открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут к его горлу будто подкатился тяжёлый ком. Он мелко задрожал, судорожно закрыл лицо руками и опустил голову. По движению его плеч я догадалась, что он рыдал. Моё сердце сжалось от непередаваемой жалости и желания помочь этому несчастному обиженному созданию. Я подсела чуть ближе и очень бережно и осторожно коснулась кончиками пальцев его предплечья.       — Не надо… — он слабо дёрнулся, не открывая лица. — Пожалуйста…       — Хорошо, хорошо, — я послушно убрала руку. — Простите.       — Я должен остаться один, — он поднялся и тут же отвернулся, чтобы я не видела его заплаканных глаз. — Я буду у себя, Анна Вельде.       — Конечно, — я кивнула и тоже зачем-то встала. — Вы сами дойдёте?       — Я вполне в состоянии запомнить дорогу до своей комнаты, смертная, — с нажимом произнёс бог, возвращая голосу прежние громкость и твёрдость. — Это ясно?       — Да, — опять. Я опять в минусе. Да что же такое?       — Просто прими к сведению, что роль курицы-наседки тебе не идёт, — посоветовал принц уже откуда-то из гостиной. — Ты, как мне кажется, прошла чуть дальше по развитию.       Я вновь осталась наедине со своими мыслями. Они роились, сталкивались и не желали прийти в состояние порядка. Нужно было что-то решать, делать, куда-то идти. Но я понятия не имела, как мне действовать. Создалось ощущение, что Локи заразил меня своей неопределённостью и потерянностью.       Из ступора меня вывел тихий звонок в дверь. Но кто мог прийти в такую рань?