Monster

      — Я должна поговорить с ним, — только и сказала я, выслушав немного странные, но верные слова Тора. Что-то во мне вновь перевернулось и расцвело, и теперь мне хотелось ещё раз попытаться вернуть любимого. А любимого ли? Я думала над этим, пока мы с Отто шли сюда, думала серьёзно и пришла к выводу, что что-то у нас пошло не так. Если человек любит, он не оставляет попыток вернуть, не убегает и обижается, когда его отвергают. Отец всегда говорил, что за любовь надо бороться, мама вторила ему, но они почему-то не пошли по этому пути, предпочтя расстаться. Я поняла, что не хочу повторить их судьбу, не хочу быть безвольной игрушкой в руках судьбы и обстоятельств, а хочу добиться, достучаться до того Локи, которого я знала. Я это сделаю, чего бы мне это не стоило.       — Тор, у меня есть просьба, — я внимательно посмотрела на бога. — Мне нужно поговорить с твоим братом.       — Конечно, Анна, я провожу тебя, — Одинсон галантно протянул руку и добродушно улыбнулся. — Пойдём.       — Пойдём, — я нервно посмотрела в сторону тёмного коридора ведущего в тюремный отсек. Что-то подсказывало мне, что я могу глубоко пожалеть об этом решении, да и не стоит будить лихо, пока оно тихо, но отказываться было поздно. Что ж, пусть. Я не могу его бросить.       — Пришли, — Тор отпустил меня, что-то тихо сказал охраннику, и тот явно нехотя открыл прозрачную дверь странного круглого контейнера огромных размеров. В жизни не видела подобных камер. Она была какая-то отталкивающая, неприятная, а то, что из неё на меня сейчас внимательно смотрит и издевательски улыбается Локи, только усиливало непонятный страх. Отступаться уже было нельзя, но и бросаться туда было боязно. Я в неуверенности застыла перед открывшимся проходом, раздумывая неизвестно над чем, затем тяжело вздохнула и шагнула навстречу такой знакомой, но такой непонятной теперь неизвестности.       — Анна? Добро пожаловать, — улыбка бога стала ещё шире, он поднялся и указал мне на обитую синей искусственной кожей скамью. — Присаживайся, не стесняйся. Что ты хотела?       — Нам нужно поговорить, Локи, — медленно произнесла я, стараясь смотреть прямо ему в глаза. — Мы связаны с тобой, мы не можем так просто отказаться от друг друга. Ты наговорил много, я ещё больше, но это ничего не меняет. Повторяю, мы не можем отказаться.       — Ты уже отказалась, — глухо ответил бог. Видимо, его покоробило то, что я пришла с Тором. — Да и… что нас связывает? Я не отрицаю, что что-то есть, но что.       — Любовь, Локи, — я вздрогнула, но сдержалась, сейчас мне не стоило выплёскивать свои эмоции — они только бы испортили всё. Надо было терпеть. — Любовь. Ты сказал, что любишь меня. Написал. Ты можешь убедиться, что и я тебе не лгу, говоря то же самое.       — Ах любовь? — Лафейсон театрально изогнул бровь и презрительно фыркнул. — Ты правда думаешь, что это любовь? Анна, Анна, я вынужден извиниться. Я неверно выразился. Конечно, ты права, считая, что мы связаны. Да, я дорожу тобой, да, нахожу тебя красивой и гипотетически возможной для вынашивания моих наследников, для брачного союза, ты могла бы составить неплохую партию. Да, моя привязанность к тебе ближе, чем дружеская, но любовь… каюсь, я написал это от незнания того, что я могу написать, чтобы удержать тебя, — он снова улыбнулся, но уже несколько виновато. — Можешь считать, что я солгал тебе.       — Я… — все заготовленные слова тут же рассыпались прахом, разлетелись и исчезли, мне нечего было ему ответить — внутри всё медленно леденело и заносилось снегом. Солгал. Локи солгал. Вроде бы логично, но так больно и чуждо. Как так вообще получилось? Мне это всё не приснилось в страшном сне?       — Прости, — тихо отозвался Лафейсон, на секунду в его глазах возникла смесь боли, смешанной с нежностью и состраданием, губы дрогнули, а пальцы непроизвольно сжались, затем его лицо вновь стало очередной живой маской. Он больше ничего не говорил, даже не пытался сказать, лишь безразлично смотрел на меня. Я хотела было коснуться его, но отдёрнула руку, как от огня, отшатнулась, сама не зная, почему, отошла к двери. Локи продолжал буравить меня жутким безжизненным взглядом, который отталкивал ещё больше.       — Прощаю, — выдохнула я, внутренне содрогаясь от рыданий, и выбежала прочь из проклятой камеры, по пути чуть не сбив Тора. Мне, как никогда, был нужен отец и его мудрый совет. Мне, как никогда, было нужно выговориться и выплакаться.