Monster

      Тор решил, что в Асгард стоит отправляться поутру — он считал, что нельзя тянуть с судом и вынесением приговора. Я была уверена, что он, ко всему прочему, не желал меня мучить и давать ложные надежды несколькими днями вместе. Мы с Локи были ему по-своему за это благодарны, но почему-то именно сейчас нам так не хватало этих самых нескольких дней. Бог говорил, что это всего лишь попытка оттянуть неизбежное, и это безмерно глупо, потому что нам теперь никогда не будет достаточно. У меня не было сил спорить, он определённо был прав, но что мне было делать, если я слишком привыкла надеяться на хорошее? Я всю жизнь тайком верила, что мама с отцом поженятся вновь, как мне было и тут не понастроить иллюзий? Локи ошибся, говоря, что я выросла. Отнюдь. Тем же вечером я снова стала ребёнком, который хочет привязать своему мопсу крылья феи. О, как же я боялась будущего дня.       Утром было свежо, самое то для небольшой прогулки, но мы отправлялись в другой мир, и было не до развлечений.       — Они меня примут, Тор? Я ведь никто, я ведь просто смертная, а вы боги, — нервно спрашивала я, сжимая руку скованного Локи. — А если меня прямо с Моста обратно и выкинут?       — Глупости, Анна, — басил Одинсон, важно вышагивая рядом. — Как они посмеют выкинуть невесту моего брата? Уж, по меньшей мере, матушка не позволит. Она у нас очень добрая. Думаю, я сумею за тебя заступиться.       Локи на это попытался что-то сказать, но кляп ему не позволил, и он, недовольно закатив глаза, проник ко мне в сознание и заговорил уже там:       — Может, осуждённым слова и не давали, но я могу просить за тебя по нашим законам. В конце концов, ты гостья, уж эти-то правила они должны вспомнить.       — Я бы хотела в это верить, но поживём — увидим, — отозвалась я, прижимаясь к нему. — Пора, Тор?       — Да, — бог остановился в самой середине Гайд-парка. — Пока, ребят, я, как улажу всё, навещу вас. Было классно.       — До свидания, — я смущённо улыбнулась. — Спасибо, что приняли меня и помогли. Особенно тебе, Стив, спасибо, — Роджерс без лишних разговоров обнял меня и стиснул в сильных руках.       — Приезжай в гости, — как-то грустно сказал он. — Я буду ждать, правда.       — Пора, пора, — снова повторил Тор, и мы вернулись обратно на место, я вцепилась в Локи, и Одинсон повернул рукоятку, активируя Тессаракт. В то же мгновение всё вокруг поплыло, вытянулось, засверкало ярко-голубым, и вскоре мы уже стояли на переливающемся всеми известными цветами Радужном мосту. Внизу несло свои воды вечное и бесконечное море, вверху простёрлось необъятное звёздное небо, а впереди сверкал чистым золотом Асгард.       — Добро пожаловать, — перед нами возник высокий страж, весь в доспехах и при мече. — Всеотец уже ждёт вас, — он обернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза, а затем повторил:       — Добро пожаловать. Многие желают тебя увидеть, Анна Вельде.       — С-спасибо, — Локи тут же недовольно зашипел, почувствовав, как нём повисли пятьдесят с лишним килограмм и решили не отпускать. Впрочем, делать ему было нечего, чуть подальше нас ждала карета, и отцепить меня в ближайшие полчаса ему не представлялось возможным.       Когда перед нами предстал дворец, у меня предательски затряслись коленки. Я была не готова встретиться с родителями Локи и и заговорить с ними, я хорошо знала своё место. Мой прадедушка служил при императоре Вильгельме, он часто рассказывал, что когда кайзер шёл мимо них, то никто из солдат не смотрел на него, потому что они знали своё место. Так и я понимала своё положение в сравнении с положением царя и царицы. Может, и впрямь надо было остаться со Стивом? Ведь богу божье, кесарю кесарево, а мне моё. Мой ли Локи? Его ли я? Это были вопросы, которые я не могла завершить ответом. Я действительно не знала, как теперь жить.       Царь и царица встретили нас на удивление радушно. В воздухе висело напряжение, но Всеотец так и не подал виду, что чем-то недоволен, лишь сдержанно поприветствовал сыновей и меня. Я ощутила на себе его полный презрения и снисхождения взгляд, и от этого мне стало не по себе, но делать было нечего — пора было привыкнуть. В Америке не было настоящего превосходства одной группы людей над другими, не было элиты в том понимании, в котором она была здесь, там не было и этого холода. Конечно, я здорово ощутила это в Германии, но это было так давно, что я уже почти не помню этого, и тут меня снова окунули в осознание того, что я никто. В любом случае, жалеть и что-то менять было уже поздно, то, что произошло перед стенами дворца, стало отправной точкой.       Но я безумно боялась услышать то, что мне скажут, когда мы пройдём внутрь.