Monster

      — Анна? — Локи подошёл ко мне, осторожно взял за руку. — Что это? Ты здесь, в Асгарде?       — Да. Я… Я не смогла больше так, — тихо прошептала я. — Локи, я не могу больше обманываться, я… Да и обманывать тоже не могу. Я всё, я… Я устала и…       — Ты попросила Хеймдалля открыть мост? — кажется, не веря своим ушам, спросил Лафейсон. — И он?.. Он ведь открыл, — он слабо, полубезумно улыбнулся, сжал моё запястье, притянул к себе. — Я думал, чудес не бывает, но оно всё-таки случилось… Но как?       Ответить я не успела. Меня будто вытянули из сна, схватили и вернули в реальность, предварительно хорошенько встряхнув. Я возмутилась, но сказать толком ничего не успела, потому что мне под нос тут же сунули стакан с водой.       — Какая ты упрямая, сил нет, — рассуждал кто-то над моей головой. — Вот даёшь тебе отвар спокойного сна, нет же, всё равно ты умудряешься найти себе приключения.       — Простите? — я спросонья даже не поняла толком, где нахожусь, и внутренне понадеялась, что не умаялась на работе до такого состояния, а потом, оглядевшись и увидев что угодно, но никак не собственную спальню, сообразила наконец что я и где. Приплыли.       — Когда люди болеют, им не положено волноваться, им положено выздоравливать, а у меня, Эгиля Свансона, выздоравливает, к слову сказать, даже покойник! — отвечали мне бодро и немного возмущённо. — Ты простудилась, а Мост тебя окончательно ослабил: смертным перемещаться по нему очень и очень опасно, но кто об этом думает?       — Я… Я хорошо себя чувствую. — Я села на постели, закуталась в одеяло, мотнула головой, разгоняя снова накативший сон. — Просто… Я вышла в это поле…       — В дождь, — напомнили мне ехидно. — И в грозу. Продолжай.       — Так вот, в поле… Мне будто кто-то сказал «Хеймдалль, открывай». Ну я и повторила, — продолжала я, пытаясь восстановить цепь событий.       — А если кто-то Сатану вызовет, ты тоже повторишь? — откуда асгардец, если это, конечно, был асгардец, знал земную, хм, мифологию, я предположить не могла, но звучало это по меньшей мере забавно.       — Но… Послушайте, я ведь изначально не хотела отсюда уходить… Ну точнее я и пришла не совсем по своей воле, но ушла-то точно не по своей. И вообще мне тут ничего толком и не надо, я просто по Локи очень соскучилась… — Язык меня особенно не слушался, мысли страшно путались, и я уже начала подумывать, что с дозой отвара этот Эгиль переборщил. — А Локи, он тут, и… — Решила не продолжать попытки произнести хоть что-то связное: глупо выйдет как ни крути.       — А, знакомый экземпляр, даже слишком, я бы сказал, такой знакомый, что дружим, — произнёс Эгиль так, будто бы это был когда и не принц вовсе, не друг, а так, зверушка. — Тоже вот отличается подобными поступками. То зелье станет варить и взорвёт, но ничего не скажет, то магический запас истощит и ляжет помирать… Вы друг другу очень подходите! — радостно заключил он.       — И на том спасибо, конечно, всегда приятно слышать, — со вздохом протянула я. — А долго мне тут лежать-то? Я бы хотела всё-таки встретиться с ним.       — Неуёмная женщина, — покачал головой Эгиль. — Тебе ещё неделю точно лежать и думать о себе и своём здоровье, а не по холодным темницам бегать!       — Так я же буду нервничать, — простодушно отозвалась я. — Работа такая, что иначе как-то не получается.       — Шантажистка, — беззлобно ответили мне, заходили из стороны в сторону.       — Да я без задней мысли, — возмутилась я, но меня тут же перебили.       — Вдвойне шантажистка. Теперь я просто обязан тебя поощрить за честность. — Эгиль надулся, важно прошёлся туда-сюда. — Давай я предложу тебе сделку: ты ведёшь себя хорошо и выздоравливаешь, а я к вечеру в каком-нибудь виде достаю тебе нашего принца-преступника. Идёт? — Он улыбнулся хитро и задорно.       — Ну конечно, — согласилась я, подмечая, что Эгиль ужасно склонен к театральщине. Интересно, к чему бы это?       — Тогда по рукам, — обрадовался Эгиль тут же. — А теперь поспи-ка ещё!       Выбора у меня теперь не было.

***

      — Если что, я тебе ничего не давал, а ты у меня ничего не брала. — Эгиль протянул мне зеркало, оправленное золотом и изумрудами. — Локи подарил его мне, когда мы ещё были мальчишками. Маг мага видит издалека, в Асгарде мы не то чтобы в чести, вот и старались держаться вместе. Он зачаровал эти зеркала, чтобы могли общаться — ещё не умели тогда поддерживать связь ментально. Теперь это ему пригодится…       Эгиль отвернулся, и я заметила, как напряжённо он двигается, совсем не так, как днём. Может, что-то случилось? Я знала, что он спускался в темницы осмотреть Локи… Что же произошло?       — Его магия уже давно начала иссякать, вероятно, это Всеотец что-то сделал… Или он сам себя загнал в эту яму, а царь просто облегчил его мучения, я не знаю… Я дал ему кристалл, его должно хватить на пару часов, но для такого мага, как Локи, это капля в море. Но на разговор точно хватит, — нехотя пояснил Эгиль после недолгого молчания, и в его голосе звучала горечь. — Он очень подавлен. Хотя, признаться, сейчас ему всё-таки получше, во всяком случае, после того, как он узнал, что ты здесь.       — Это ужасно. Наверное, это как для человека лишиться зрения или чувства, да? — уточнила я сочувственно, а сердце сжалось: до того было жаль моего дурашку Локи. И тот сон… Я тогда думала, что мне кажется, что это игра разума, да и то, что я видела сегодня, было иным, но на деле-то… На деле тогда он показал мне правду.       — Верно… У вас, смертных, магия зовётся шестым чувством. Так что в целом правильно, — отозвался Эгиль. — Ну, у тебя есть четверть часа, на большее лучше не рассчитывать: как бы ему плохо не стало после сеанса.       — Это лучше, чем ничего, — серьёзно сказала я, и, кажется, Эгиль меня понял. Улыбнулся, чуть склонил голову и вышел.       И тут зеркало засветилось и медленно, словно в старом кино, открыло мне вид белой комнаты, неплохо меблированной, но всё же довольно скромной. Изображение с минуту дрожало, а затем в стекле медленно возник Локи, бледный и уставший, совсем не такой, как во сне. Мне он казался совсем измученным, и это пугало. Неужто его сломала потеря магии? Я тут же вспомнила про то, каким встретила Локи, про все его страхи… Они ведь наверняка никуда не делись, кто знает, может, всё стало только хуже… Его срочно надо было спасать.       — Локи, привет, — тихо сказала я, даже как-то несмело, словно боясь чего-то. — Это я… Анна.       — Мне не кажется? — спросил он дрожащим голосом, разглядывая меня.       — Нет. — Я мягко улыбнулась, вздрогнула, отмечая, как меняется выражение его глаз. — Это я, я здесь, в Асгарде. Хеймдалль пустил меня.       — Д-да, это я помню… Я… Я не думал, что мне разрешат, нам разрешат… — забормотал Локи едва слышно. — Да даже если не разрешат, я не думал, что это возможно… Анна… — Его лицо приблизилось, и я страшно пожалела, что не могу быть рядом — по щеке Локи скатилась едва заметная слеза. И только. Он, верно, снова постарался заставить себя заледенеть, чтобы не показывать слабости. Хотелось обнять и пожалеть, но я почему-то подумала, что, может, и не это ему сейчас нужно: иногда сочувствие ломает сильных людей. Доламывает. А Локи нужно было восстанавливаться. Поэтому я решила не останавливаться на его слабость, не разрывать рану, а идти дальше…       — Знаешь, я тут, кажется, простудилась, когда выбежала под дождь, но это ничего, Эгиль меня уже вылечил. Сказал, что ещё неделя, и я вполне могу передвигаться по Золотому дворцу столько, сколько захочу. Думаю, и к тебе пустят. — Всё это звучало как-то неестественно, неживо, будто я врала или просто говорила… не так. Будто просто брала слова и произносила их, но они так и не складывались во что-то единое.       — Я… Я надеюсь… — Голос Локи всё ещё дрожал, но он старался держаться, и я пыталась никак не показывать, что вижу его волнение. — Зачем под дождь?       — Не выдержала. Знаешь, иногда такое бывает, да и, верно, дождь-то потом начался, — ответила я, слабо улыбаясь. — Ты мне лучше скажи, как ты. — Вопрос был дурацкий, ответ я знала и сама, но не задать его значило заметить его слабость. Этого я себе пока позволить не могла.       — Ну… Магии у меня толком нет, как я тебе говорил… Или не говорил, я уже не помню, — отозвался Локи тихо. — А так… ничего, жив, почти здоров. По мелочи, как это у вас говорят. — Он выдавил улыбку, но она вышла мучительно горькой и, кажется, виноватой. Он снова обманывал, он догадывался, что первый его обман я уже раскусила, и стыдился, стыдился до ужаса, но не мог себя остановить.       — Локи, я люблю тебя… — Я не знала, что ему на это ответить, куда увезти разговор, чтобы не заставлять страдать ещё больше, я потерялась в словах, которых за день накопилось много, и теперь казалось, что ни одно из них не подходит. И я сказала то, что так давно хотела.       — Что? — Он то ли не понял, то ли просто не ожидал, но вздрогнул, ненадолго отложил зеркало, а когда вновь взял, то улыбался пусть и едва заметно, но тепло.       — Я не думал, что когда-нибудь услышу от тебя это действительно искренне, — усмехнулся он, на мгновение в глазах промелькнули озорные огоньки. Он шутил. И от этого мне стало безумно тепло. Это был тот Локи, которого я знала. Пусть на одну маленькую деталь, но тот.       — Ну… В конце концов всё когда-то происходит. — Это прозвучало глупо, но я не знала, как ещё ответить. Хотелось его просто обнять, но покуда оно было невозможно.       — И чудеса тоже случаются. Ты очень упрямая, Анна Вельде, — усмехнулся Локи. — И, верно, только твоим упрямством я всё ещё жив.       И это стоило дороже всех красивых слов, которые только в мире есть.       Я не помню, сколько мы ещё проговорили, сколько смотрели друг на друга, не помню, как Эгиль забрал зеркало и уложил спать. Но сны мне снились добрые и светлые.       Впервые за много дней мне было хорошо.