Ноксимилиан

Несколько минут Нокс наслаждался свежим морским бризом. Это, столь простое, но оттого не менее приятное действие уже многие десятки лет было ему недоступно. Элеокуб давал кселору необычайную магическую силу и делал практически бессмертным, однако то была лишь видимость: с каждым годом ему требовалось всё больше энергии на поддержание своего тела в стабильном состоянии, и всё же оно, словно кусок масла, размазанное по слишком большому ломтю, истончалось. Теперь же он словно помолодел на двести лет. Да старые рубцы, шрамы, а также ставшие из пшеничных абсолютно седыми волосы остались таковыми, но сила и гибкость в мышцах говорили о понимании Кселора физиологии смертных: могущественнейшему из Двенадцати ( теперь Нокс в этом не смел сомневаться) не нужны были физически слабые помощники. "Так значит Персидаль Седригроув" - произнес про себя Нокс, - кто бы мог подумать, что этот несуразный йоп окажется воплощением их бога, хотя каков народ, таков и бог. Думаю, лучше, чтобы о моем присутствии знало как можно меньшее количество ушей и глаз необходимо замаскироваться и не привлекать лишнего внимания." С этими мыслями часовщик, перехватив поудобней меч, решил отправиться к границе королевства Садида, где вот уже третий день шел праздник по случаю победы над ним. Купив в ближайшей деревеньки Индюдрага Нокс к вечеру второго дня был на границе леса. "Занятное зрелище" - посмеивался про себя он, узнав в сжигаемом чучеле собственное лицо. Садида редко покидали границы королевства, во всех землях к ним относились с некоторой долей настороженности и они платили чужакам той же монетой. - Эй, а ну-ка стой, чужеземец, - проговорил молодой стражник, заметив высокую фигуру в соломенной шляпе. Перехватив получше копье воин приблизился к снявшему шляпу Ноксу и внимательно вгляделся в его лицо. - Ты кто такой будешь? - с некоторым любопытством спросил он. "Совсем зеленый" - резюмировал часовщик. - Кселор, - ответил он, - прибыл к Садида с редкими видами пряностей в честь праздника посвященного победе над величайшим отступником нашего народа. В подтверждение своих слов Нокс вынул несколько склянок с редкими специями из полы своего плаща и протянул их стражнику. - Значится ты торговец? - переспросил садида, нюхая содержимое зеленой склянки, - Очень недурно, давно у нас не было ничего такого, сколько это стоит? - Девятьсот камм, - ответил Нокс. - Хе-хе, да это мое годовое жалование, - произнес юнец и убедившись в отсутствие свидетелей прошипел, - Давай - ка так: я так и быть дам тебе семьдесят камм за моральную компенсацию, а ты отдашь всё, что прячешь под плащом. Вместо ответа кселор резко развернулся на носках и бросил в лицо ошалевшему от приправы садида щепотку красного порошка. Ноги последнего подкосились и тот с громким стуком рухнул прямо под ноги Ноксу. Через мгновение раздался характерный храп. "Так - то лучше" - произнес про себя часовщик, поднимая незадачливого сторожа и усаживая его к близжайшей стене. Заклинания иллюзии и сонный порошок всегда хорошо ему давались, особенно сильно они влияли на неокрепший, молодой разум. Убедившийся в отсутствие свидетелей этого небольшого действа, Ноксимилиан не спеша проследовал в сторону небольшой деревенской площади. Громкие крики, пляски, гулянья были в самом разгаре и никто не обратил внимание на одинокую фигуру, подслушивающую досужие сплетни. Из разговоров Нокс сумел почерпнуть немногое: великие герои - "Братство Тофу" ценой невосполнимой утраты отважного друга, героя и любимого ( Нокс про себя усмехнулся) одолело ужасающее чудовище Нокса и теперь пребывает во дворце короля, рядом с Великим Древом, погруженное в траур по падшему товарищу. "Хороший у вас тут траур" - в смешанных чувствах подумал Нокс. Он не любил лицемеров, а по взглядам в лица большинства садидов определил, что для них всё произошедшее не более чем повод отменно повеселиться. Раздумывая о способах проникновения в королевский дворец Нокс вышел на проселочную дорогу и остановился. Он перебрал в голове уже дюжину вариантов, но все они, пойди хоть какая - нибудь мелочь не так, превратились бы в массовое побоище, сопряженное с десятками, если не с сотнями жертв. Начинать налаживание отношений такими методами - верный путь попасть, даже не впросак, а в место куда более отдаленное. Его размышления во - второй раз грубо прервали: из-за поворота на полном скаку вылетела закутанная в серый походный плащ фигура. Судя по удлиненным ушам и гибкому стану, всадница принадлежала народу Кра. "Да это же та самая маленькая кра, что так яростно защищала принцессу садида в Емельке", - пронеслось в голове, успевшего метнуться в сторону Нокса. Теперь оставалась лишь проследить за ней и не дать себя обнаружить: судя по разговорам именно она более всех страдала по падшему йопу. Едва кра, имени которой Нокс так и не вспомнил скрылась за поворотом, часовщик сбросил лохмотья и подобно тому, как во время первого визита в Емельку, завис в воздухе почти над самой головой, скачущей на индюдраке Евангелины. Наблюдение за этой юной особой сначала казалось занятием опасным и непредсказуемым: кра славились чутким слухом, острым зрением, бдительностью и внимательностью, однако его невольная "подопечная" была столь занята движением куда - то на северо - восток, что совершенно не замечала слежки. На второй день их совместного пути, Евангелина ( имя Нокс все же сумел прочесть в её мыслях) достала, что - то похожее на дневник, большей частью состоящей из смешных зарисовок "йопоголового", кем без сомнения являлся Седригроув. У Ноксимилиана даже возник минутный соблазн явить себя, однако, помятуя, чем закончилась их опосредованная последняя встреча, он решил выжидать. Кселор никак не являл себя и Нокс решил, что всё делает верно, коль его владыка никак не проявил своей воли. В середине третьего дня их совместного путешествия индюдрак Евы завяз в болоте, а её саму со всех сторон обступили гворны. Массивные, древоподобные создания были практически неуязвимы для стрел юной лучницы и Нокс решил вмешаться. Обступившие кра гворны надвигались плотной стеной, сама Ева стоя уже по шею в мутной воде отчаянно отбивалась от трех самых резвых из них. Внезапно с нависшего над болотом дерева в самую гущу наступающих полетела электрическая стрела, мгновенно превратившая в горящие головешки семерых самых невезучих тварей. За первой стрелой уже спешила вторая, а за второй третья; гворны в панике начали давить друг друга, пытаясь закрыться от неминуемой гибели за своими соплеменниками. Воспользовавшись их замешательством, Евангелина сумела освободить своего индюдрака из плена болота и взобравшись на параллельное дерево начала высматривать пришедшего ей на помощь. Но в том месте, откуда совсем недавно на головы этих оживших истуканов сыпались смертоносные заклятья были лишь обуглившиеся от жара ветви. - Юго? - осторожно спросила кра, - Это ты? Ответом ей послужил свист ветра в кронах. В нескольких метрах от неё, скрытый вуалью невидимости ( ещё один дар Кселора), стоял древний часовщик. "Что же заставило тебя бросить друзей и одной пуститься в столь опасный путь, девочка?" Нокс прекрасно знал ответ на немой вопрос - любовь, самое прекрасное и ужасное чувство в этом мире, чувство, способное дарить радость и уют может внезапно смениться пустотой и одиночеством, а позже и ненавистью ко всем способным испытывать его первую ипостась. Евангелина между тем спустилась вниз и вскочив на индюдрака, пустилась в дальнейший путь. Нокс ещё некоторое время смотрел ей вслед. "Интересная намечается история" - в голове раздался знакомый монотонный баритон. "Зачем тебе понадобились эти дети, Кселор?" - спросил часовщик. "Услышать подобный вопрос от тебя Ноксимилиан? - в голосе скользила ирония, - "А как же твой диалог с энутрофом Альбертом: то, что я делаю затронет каждого в этом мире - детей, растения, животные." Нокс скрипнул зубами. Альберт был готов отдать всё, чтобы спасти сына, он напомнил ему себя, именно поэтому часовщик исцелил его. Отбросив ненужные мысли он поднял голову - далеко на востоке занималась заря.