Выживший

Азия просматривала утреннюю почту. Как всегда, новости были редким явлением, вернее, действительно стоящие новости. Краткие заметки типа «в банке произошло ограбление» для SS считалось затёртой до дыр газетной уткой. Електронные письма тоже не радовали. В основном это были предложения о сделках и кредитах. На какие-то секретарша Анна отвечала, другие откладывались до лучших условий, третьи удаляли, даже не прочитав. Но сейчас Азию волновало другое. Ещё ночью двое людей отправились на задание, и их до сих пор нет. Это касалось человека, попавшего к ним вследствие аварии. Очень странным казались причины, из-за которых машина вышла из-под контроля.  — Барбара! Вальтер! Где вас черти носят? — схватилась начальница из-за стола, беря со стола два листка бумаги с санкцией на исследование.  — Что вы хотели? — в дверях появился слегка запыхавшийся Шелленберг — адьютант Азии по особым поручениям.  — Где Барбара? — девушка начинала злится.  — Эдуард взял её с собой. — Вальтер нервно теребил нашивку на рукаве, предчувствуя грозу.  — Вот санкция. Поедь на квадрат 5, исследуй всю территорию пустыря, и проследи, как и где машина сорвалась с шоссе. Осмотри откос, по какому автомобиль скатился на обьект, и узнай, почему в халабуде на квадрате не было обычного зборища «барыги». Узнай, какой патруль распугал их, и почему они до сих пор не появляются там. Патруль докладывал, что сегодня ночью наркоманы не собирались в халабуде. Это очень подозрительно. Разберись. Как приедешь, доклад мне на стол. — Азия вручила Шелленбергу бумагу, которую тот с деловым видом сложил вчетверо и спрятал в нагрудный карман мундира.  — А мне самому туда ехать? — коронный вопрос адьютанта не заставил себя ждать.  — Кого хочешь, того и бери. — на удивление холодно произнесла она, вставая из-за рабочего стола, попутно беря папку с личными делами. — И кстати, передай Барбаре, что её скоро переведут в пятый отдел. — бросила напоследок, выходя из кабинета.  — Что? — глаза Вальтера стали вдвое больше обычного. Такое сообщение было равносильно слову «расстрел». Пятый отдел был своеобразной штрафротой в SS, куда отправляли провинившихся адьютантов. Обычно выход из «пятёрки», так его называли высшие чины, был почти одинаков: расстрел. Только в редких случаях отуда выходили живыми, и то только тогда, когда Азия была в духе. Вообще, сама начальница SS была очень странной личностью, по мнению Шелленберга. Особенно в том плане, что у неё очень быстро менялось настроение, и так же молниеносно она принимала и отменяла решения. Но с появлением «контуженого тела с слегка пробитой головой»(так в шутку Барбара называла попавшего к ним пострадавшего), Азия стала более подозрительна, и даже установила наблюдение за несколькими адьютантами. Вальтер знал, что под особое подозрение попали Рольф и Барбара. Первый, по видимому, выкинул какую-то штуку, и ему грозила «пятёрка», а вторая попала в список за «особенную самодеятельность». Сам Шелленберг, каким-то чудом попавший в доверенные к Азие, был тише воды, ниже травы. Он на своей шкуре узнал, как может вознаграждатся любое своеволие в стенах этого здания. Правда, это компенсировалось немаленькой суммой, которая выплачивалась каждому эсесовцу раз в месяц. Да и сама начальница не была деспотом, если не считать вспышек гнева, порой случившихся у неё. С ней можно было довольно-таки неплохо поговорить, если она была в духе. Но в основном Азия предпочитала одиночество, иногда много часов стоя возле огромных окон в приёмной, созерцая город, живущий своей жизнью. Скрестив руки на груди, она смотрела вниз на мир, к которому была абсолютно равнодушна. Никогда не принимала прямого участия в устрое судьбы человечества, привыкши делать это через своих людей — «верховников»*, штандантеров и адьютантов. Появлялась в городе крайне редко, только по особой надобности. Но её не узнавали — в мундире адьютанта, с неизменным кожаным плащём, наброшенным на плечи, она очень быстро выходила из здания SS, в минуту преодолевала расстояние от дверей до машины, и опять отделялась от мира автомобильным стеклом. Обьясняли это по-разному: кто думал, что когда-то Азия сильно пострадала от людей, кто говорил, что это врожденная ненависть к обществу, но правду знала только Анна, секретарь и ближайший друг начальницы. Теперь одиночество Азии нарушалось присуцтвием в приёмной человека, жизнь которого пока лежала на её плечах. Его пришлось поместить сюда, т.к. внизу было слишком шумно — там жизнь била ключём, ССовцы были счастливы, ездили на задания, на отдых, с Холмсом разбирали дела, попутно издеваясь над Скотлент-ядром, короче говоря, жили и радовались жизни. Эта радость переполняла всё здание, не считая двух самых верхних этажей — там царила мёртвая тишина, нарушаемая только шагами и докладами. Своеобразная «святая святых» начальницы аппарата. Молчание, тишина и покой. Больше ничего. *** Он проснулся тогда, когда часы над входными дверьми показывали полдень. Несмотря на острую боль в рёбрах и голове, у него было прекрасное настроение. Рассматривая уже в тысячный раз потолок, всей душой желал, чтобы пришла адьютантка, которая сменяла ему капельницы. Её звали Кристина, была у начальника шестого отделения адьютантом для особых поручений. Но увидев свежий катетор, едва подавил вздох: капельницу уже сменили. Повернув голову в сторону противоположного окна, он увидел девушку, стоявшую рядом с окном, и попытался с ней заговорить:  — Вы уже давно здесь стоите? Игнор. Она стояла, скрестив руки на груди, и вглядывалась вдаль, погруженная в свои мысли. Но когда пациент потерял надежду на ответ, девушка обернулась, и спросила:  — Вы что-то говорили, мистер Камбербэтч?