21 / Глациус
Замораживает.
− Лучший. Рождественский. Подарок, − это были первые слова, нарушившие молчание после объявления Драко. Они исходили от Тео, который смотрел на мантию сверкающими глазами. — Одолжишь? Драко резко взглянул на него, быстро сообразив, что у него на уме. Прочесть Тео было не так уж и трудно, и «Легилиментация» здесь была излишне. − Ты не будешь использовать ее для своих коварных целей. Улыбка Тео исчезла в драматическом негодовании. − Я не собирался… − Ты не собирался использовать ее, чтобы подсматривать, как шалят люди? Теперь Тео нахмурился. − Брюзга! Драко уже открыл рот, чтобы возразить, но мимолетный смех Гермионы заставил его оглянуться на нее. Его взгляд смягчился, когда он узрел светлое выражение лица и нежную улыбку девушки. Мерлин, он почти забыл, насколько прекрасна ее улыбка. − О, я все понял, − глаза Тео замелькали между Драко и Гермионой, а на лице проскользнула ухмылка. — Ты собираешься ее использовать, верно? Ты хочешь пошалить под ней, и поэтому я не могу ей воспользоваться! Гермиона мгновенно покраснела, а Драко метнул в Тео смертоносный взгляд. − Никто не будет использовать ее, потому что она принадлежит Гарри чертову Поттеру! Возникла пауза. А затем вмешался Блейз. − Как я понимаю, ты думаешь, что если переспишь под нею, то, вероятнее всего, святой Поттер не захочет взять ее обратно, и поэтому ты будешь охранять ее. Блестящая идея, Драко, просто великолепная. Вообще-то, идея была действительно гениальная — не так, чтобы попробовать потрахаться под нею (ладно, возможно, Драко солгал бы, если бы утверждал, что ему даже не приходила мысль об этом, когда он нашел мантию-невидимку) — идея в том, чтобы сохранить мантию для будущих миссий. Это безусловно будет работать лучше, чем дезиллюминационное заклинание в целях укрытий. Ну, и в целях «пошалить» тоже. Драко чуть нахмурился, размышляя об этом. Чертов Забини внедрил ему эту мысль в голову, и теперь он не мог перестать думать об этом. Он на мгновение взглянул на Гермиону, чьи щеки все еще были малинового цвета — она думала о том же? Драко решительно вытолкнул все мысли из головы и сосредоточился на деле. − Помните Джонни Мартинса? — сказал он, направляя вопрос трем Слизеринцам. — Свежий новобранец, который всегда тусуется с Гатри и другими Пожирателями Смерти, − они кивнули, и он продолжил: − По-видимому, он был членом Ордена последний год и только три месяца назад перешел на сторону Темного Лорда. С тех пор он работал по приказу Макнейра. Кража мантии-невидимки была лишь очередной частью его работы. − Подожди, − вмешался Блейз, а на его лице мгновенно вспыхнуло озарение. — Так Макнейр тоже является частью Певереллов? − Это не подтверждено, − согласился Драко. — Но, вероятнее всего, что это он попросил Мартинса найти один из Даров Смерти. Паркинсон, − обратился он к Пэнси, которая тут же выпрямилась. — Возьми флакон. Ты можешь просмотреть все воспоминания Мартинса. Пэнси скрылась в комнате с правой стороны без лишних слов. Блейз и Тео быстро ухватились за возможность выхватить мантию из рук Драко, и вскоре они просто ради забавы пытались скрыть разные части своего тела. Драко наблюдал с нездоровым увлечением, как голова Тео плыла в воздухе, когда внезапный рывок от Гермионы заставил его взглянуться вниз на девушку. Она выглядела обеспокоенной, ее пальцы нервно вцепились в рукав его костюма. Он быстро отвел ее в свою комнату, закрыв за собой дверь. − Что случилось, Грейнджер? — внезапная мысль поразила его, и он посмотрел на девушку сверху вниз, едва ли способный скрыть беспокойство на своем лице. — Ты помнишь Уолдена Макнейра? − Боюсь, что нет, − призналась Гермиона, и ее спокойный голос только подтвердил тот факт. Она посмотрела на него с чувством вины в карих глазах. — Драко, стала ли я причиной того, что Макнейр знал, где находится мантия? Я… я не помню… вдруг это я случайно выдала ему эту информацию… Она начала запинаться в словах, и Драко поспешил облегчить ее опасения. − Нет, это сделала не ты. Мартинс был членом Ордена, помнишь? И, вероятно, достаточно близким. Он знал, что у Поттера была мантия. Гермиона облегченно вздохнула и сделала шаг навстречу к Драко. Он почти отдернул свою руку, но она ловко поймала ее прежде, чем он смог это сделать. − Драко, − негромко сказала она. — Сегодня ты кого-то убил, так? Драко стиснул зубы, а его взгляд потемнел. − Я убиваю людей почти каждый день, Грейнджер. Это не так важно. − Вероятно, ты так думаешь. Итак… кого ты убил сегодня? — он промолчал, но она вдруг поняла. — Ой. − У меня не было выбора, Грейнджер, − в его голосе была отчаянная просьба, как будто он умолял ее понять его. — Он слишком много знал, и, если бы я отправил его обратно, Макнейр сразу бы учуял неладное. Стирать его воспоминания было бесполезно, потому что ему все равно пришлось бы стать Пожирателем Смерти и получить свою метку на руке, и Макнейр рано или поздно бы все узнал…. − Ничего страшного, Драко. Я имею в виду, что убийство — это, конечно, не хорошо, − Гермиона поспешила исправить себя, а губы Драко при этом скривились в ухмылке. На какое-то время она вдруг стала похожа на себя прежнюю. − Ты сделал то, что должен был сделать, − Гермиона заговорила медленнее, как будто размышляя над каждым словом, прежде чем его произнести. — В этой войне все так расплывчато. Есть люди, которые делают неправильные вещи по правильным причинам. Она потянулась, чтобы смахнуть шальную прядь светлых волос, упавшую на его глаза. Ее ладонь задержалась на его щеке, и он автоматически наклонился к ней. − А с такими благими намерениями — я не думаю, что ты можешь быть совсем плохим, Драко.***
Гермиона была первой, кто проснулся в Рождественское утро. Драко был одним из тех, кто несколько дней назад научил ее использовать приглушающие чары, и она взяла палочку, чтобы набросить их на него прямо сейчас. После принятия ванны она переоделась в свитер, который на этот раз принадлежал не Драко, а ей, и двинулась к внушительным книжным полкам Драко. Она обнаружила коробки, которые припасла, за огромным стендом с энциклопедиями, и унесла их в гостиную. Гермиона подумала, что Рождественская елка никогда раньше не выглядела красивее, несмотря на то, что она почти каждый день любовалась ею. Возможно, в ней просто теплилась атмосфера праздника. Она улыбнулась своим мыслям и начала переставлять коробки под елку. Она не удивилась, увидев, что под ней не было других подарков — Драко сказал ей, что они никогда не праздновали Рождество с тех пор, как началась война — и, кроме Блейза и ее самой, похоже, никто особо не проявлял энтузиазма. Когда она все переставила, она пошла на кухню и сделала себе обычную чашечку с чаем. Она сделала только глоток чая, когда открылась одна из дверей. Блейз проковылял на кухню мгновением позже, выглядя довольно удивленным, когда застал Гермиону уже на ногах. − Эй, рыжая, − бодро поздоровался он и подошел, чтобы налить себе чашечку чая из чайника, который заварила Гермиона. — Не ожидал увидеть тебя так рано. Щеки Гермионы начала менять цвет. − Ну, хорошо… − Ты волнуешься из-за сегодняшнего дня, я понимаю. Кстати, счастливого Рождества. Вероятнее всего, ты не услышишь это ни от кого, кроме меня. Она усмехнулась и тепло улыбнулась. − И тебе счастливого Рождества, − она поставила свою чашку и встала. — Я… У меня есть подарок для тебя. Брови Блейза взметнулись вверх. − Правда? − Да, − Гермиона подошла к елке и схватила одну из коробок, на которой красовалось имя Блейза. Она передала ее парню, который, казалось, был искренне взволнован, получая подарок. — Хм, тут ничего особенного. Но это одна из немногих вещей, которые я до сих пор помню, как делать, − сказала она, когда он открыл коробку и нашел там вязаный зеленый свитер. Блейз с удивлением посмотрел на нее. − Мерлин, это ты сделала? − Ну… да. У всех разные оттенки зеленого. Мой — цвета мяты, твой — изумрудный, у Пэнси нефритовый, а у Тео бирюзовый. Тебе нравится? − Конечно, да, − он не промахнулся, и улыбка Гермионы расширилась, когда он сразу начал натягивать его на себя. — Рыжая, это первый подарок, который я получил с начала войны. Нравится — это мягко сказано. − Это твой первый подарок? − Ну, да. Я имею в виду, что из-за этой войны мы вчетвером стоим на вооружении, поэтому кажется, что бессмысленно праздновать день рождения или Рождество, и когда ты каждый день остаешься в живых — это уже чудо! По крайней мере, так это видят Пэнси и Тео. Честно говоря, я бы убивал за подарки время от времени, − добавил он, подмигнув. Гермиона размышляла над его словами. Она подумала, что в некотором смысле была похожа на Блейза. Они оба видели худшую сторону войны, но она еще не полностью уничтожила оптимизм в них. − А как насчет Драко? − Драко? Он всегда сторонится забавы и веселья в целом. Я знаю, что он думает, что сделал много плохого, чтобы насладиться чем-то таким же чистым, как Рождество, поэтому он не позволяет себе отмечать праздники. − Ох. − Не унывай, рыжая. Даже если Драко не празднует, это не значит, что все остальные не собираются. У меня тоже есть подарок для тебя. Гермиона подумала, что ослышалась. − Что? − Да. Позволь мне разбудить Пэнси — это совместный подарок от нас обоих, − Блейз встал и направился обратно в свою комнату, как тут же вышел Тео с раздраженным и хмурых выражением лица. Он побрел в гостиную, сел на диван и лениво потянулся. − Ради Салазара, откуда весь чертов шум? Вы вдвоем пели Рождественские колядки на улице или что-то еще? Гермиона улыбнулась. − А ты хочешь, чтобы мы сделали это? − Черт, нет. Кстати, рыжая, твой подарок висит на чертовом дереве. Глаза Гермионы расширились, и она тут же вскочила. − Где? − Я только что сказал тебе, рыжая. Ищи сама. Это будет как глупая охота за Пасхальными яйцами, которые, кстати, мы не будем праздновать, когда наступит апрель. Слабая улыбка изогнулась на ее губах, когда Тео заговорил об апреле. Она часто сомневалась в будущем, но если Тео увидел, что она останется с ними еще на много месяцев, то это прекрасно. Эта квартира стала ее убежищем, и часть ее не хотела уходить. Она никогда не хотела, чтобы кто-нибудь из них уходил. Она встала и начала искать подарок, который Тео повесил на дерево. Это не заняло много времени. Спустя несколько секунд она обнаружила палочку, привязанную тоненькой ниточкой к одной из ветвей. Она взглянула на Тео, который только ухмыльнулся. − Это твое, рыжая. Гермиона замерла. − Моя палочка? − Да. Я вернул тебе ее из Ордена — ну, технически, мы с Драко пошли вместе, но я хотел бы получить полную признательность, потому что ее нашел я. И… Клянусь, рыжая, лучше не плачь… − Я не плачу! — но она уже была в приступе соплей, и Тео странно посмотрел на нее. — Я просто… — она уставилась на него и поняла, что никогда не ошибалась в них. В любом из них. Они были Пожирателями Смерти, но как они могли быть плохими, когда не сделали ничего такого, а только хорошее для нее? — Спасибо, Тео. − Не вздумай меня обнимать или что-нибудь в этом роде, − настороженно предупредил он ее. — И перестань плакать. Гермиона издала слабый смешок. Она все еще вытирала льющиеся слезы, когда одна из дверей открылась, и из нее донёсся знакомый женский голос. − Теодор Нотт, почему ты заставляешь рыжую плакать в это Рождественское утро? — Пэнси стояла у входа в комнату, ее волосы были взъерошены, а лицо пронизано раздражением, когда она сердито смотрела на Тео. − Я не заставлял ее плакать. Я просто подарил ей подарок, а она начала рыдать. Гермиона залилась веселым смехом. − Ну, тогда готовься плакать, потому что я и Блейз подготовили самый лучший подарок для тебя, − заявила Пэнси. Она с Блейзом подошла к Гермионе и поставила сундук на пол. — Открой его. Гермиона так и сделала: открыла крышку сундука и нашла внутри кучу инвентаря. Там были медицинские пузырьки и аккуратно помеченные целебные зелья, стопки книг, аккуратно сложенные на одном углу вместе с тканью. Казалось, слишком много всего, чтобы вместить в один сундук. Гермиона не могла не смотреть на эту огромную коллекцию. − Большинство из этого раньше было моим, − сказал Блейз, а на его лице изогнулась улыбка, когда он внимательно наблюдал за выражением лица Гермионы. — Ну… это было гораздо проще, чем кажется. На днях мы с Пэнси пошли на черный рынок, чтобы пополнить запасы и кое-что достать. Мы наложили на него заклинание незримого расширения, чтобы он мог хранить гораздо больше, чем его первоначальный объем. Теперь в этом сундуке есть все целебные зелья, которые тебе когда-нибудь понадобятся, и каждое заклинание, которое тебе нужно будет узнать из тех книг. − Да, и еще одно, − добавила Пэнси, потянувшись за тканью и встряхнув ее. Глаза Гермионы расширились, когда она узнала, что это. — Драко подумал, что будет хорошей идеей, если она будет у тебя. В конце концов, Поттер — твой лучший друг, а мантия будет держать тебя в безопасности. − Теперь ты наш официальный целитель, − с усмешкой закончил Блейз. Гермиона некоторое время молчала. Она думала о том, что сказала Пэнси, что Поттер был ее лучшим другом, и поняла, что Пэнси была довольно далека от истины. Потому что, возможно, Гарри Поттер и был одним из самых близких ее друзей давным-давно, но война изменила многое. И теперь она без сомнения знала, что трое Слизеринцев в гостиной и четвертый в спальне были единственными людьми, которых она знала и любила больше всего на свете. − Ты снова собираешься плакать, так ведь? Язвительный вопрос Тео заставил Гермиону рассмеяться, что даже слезы снова навернулись на глазах. − Я не… я… я просто не знаю, что сказать. − Тогда ничего не говори, − ухмыльнулась Пэнси, прежде чем опуститься на пол рядом с Гермионой и посмотреть на подарки под елкой. — Итак… какая из коробок принадлежит мне? − Подожди, − Тео встал и быстро направился к Гермионе. — У нас тоже есть подарки? Он был так потрясен, что Гермиона задумалась, было ли это лучшей идеей. − Тебе не нужны подарки…? − Нет, ты не можешь забрать его обратно, − быстро ответил Тео и нашел свою коробку под елкой. Он с нетерпением открыл ее, сродни маленькому ребенку, которого Гермиона находила очень милым. И когда он нашел свитер, она подумала, что, может быть, Теодор Нотт втайне любит Рождество. Она наблюдала за довольным взглядом на лице Тео и восторгом Пэнси, когда та открыла свою коробку, и подумала: может быть, они не праздновали Рождество не из-за того, что они Пожиратели Смерти, или войны, а вместо этого все связанно с Драко.***
Это действительно имело непосредственное отношение к Драко, о чем вскоре узнала Гермиона в этот же день. Она все утро играла в эту игру, которую придумал Тео с яблоками, бейсбольной битой и отбивающим заклинанием. Пэнси и Блейз присоединились ради удовольствия, хотя последний был потрясен, увидев беспорядок, который они оставили после этого. Драко не покидал комнату. А когда он не вышел даже на обед, Гермиона вернулась в комнату: просто потому, что без него все было совсем не то. Это была особая форма привязанности, которую, как она знала, неразумно иметь в такое время, но опять же, он был для нее всем. Она нашла его как обычно в своем кресле: его ноги свисали с одного подлокотника, а спина лежала на другой стороне. Он был довольно сосредоточен, когда читал, то и дело иногда хмурясь. Он поднял взгляд, когда она вошла. − Грейнджер. − Эй, − в беспокойстве подошла она к нему. — Почему ты не выходишь? Он пожал плечами. − Я ненавижу Рождество, Грейнджер, и ты это знаешь. − Да… я уже поняла это, − она улыбнулась и ласково покачала головой. Затем она вспомнила, что подарки, которые она сделала для него, все еще были спрятаны, и быстро подошла к книжной полке, чтобы достать их. Драко некоторое время смотрел на нее: в сознании развернулись внутренние дебаты, прежде чем он, наконец-то, сдался. − Рождество напоминает мне о моих родителях, − сказал он прямо, а его голос был лишен каких-либо эмоций. — Мы привыкли отмечать его…. Но теперь их нет. − Не совсем, − голос Гермионы был приглушен, когда она рылась в книгах. − Что? Она выудила две коробки и взглянула на него. Ее глаза были одновременно яркими и мягкими, улыбка на лице была нерешительной, но обнадёживающей. − Увидишь, − невнятно сказала она и протянула ему коробки. — Открой их. Его брови взметнулись вверх. Но он не стал подвергать сомнению ее мотив и взял коробки. Она с нетерпение ждала, когда он медленно их раскрывал. И после того, как он стал возиться с коробкой немного дольше — она была уверена, что он делает это нарочно — она потянулась и выхватила у него первую коробку, прежде чем открыть ее. − Это свитер, − Гермиона вытряхнула темно-зеленую ткань и протянула ему. Она хотела сказать, что этот цвет ему очень идет — потому что, если она была светом, а он был тьмой, а так как свет зачастую ценили только из-за темноты, то поэтому без него она ничто. Она хотела все это сказать, но эти слова были для нее не легки. − Надеюсь, тебе понравится, − сказала она вместо этого. На его губах скривилась крошечная ухмылка, когда он посмотрел на него сверху вниз, слегка поглаживая ткань, словно боясь испортить. − Дромеда прислала шерсть, не так ли? Гермиона покраснела. − Ты знал? − Немаркированная посылка у нашего порога, адресованная тебе. Не нужно быть гением, чтобы догадаться. − Я попросила ее об этом. Я хотела пойти на черный рынок, но… я не думаю, что готова выйти на улицу пока. Драко уставился на нее на мгновение или даже два, прежде чем увести взгляд. − Не торопись, Грейнджер, − сказал он ей, когда начал возиться со второй коробкой. На этот раз Гермиона позволила ему открыть ее самому, с волнением теребя выбившуюся нить на своем свитере, когда он достал из коробки новый пузырек. Он бросил на нее растерянный взгляд, а она улыбнулась. − Это мои воспоминания… о твоей матери. Он замер. − Что? − Какое-то время назад я вспомнила. Это было мимолетное воспоминание, но я попросила Пэнси извлечь его… и сохранить для тебя. На всякий случай. Вдруг я снова забуду, − Гермиона сместилась ближе к краю кровати. — Хочешь посмотреть? Пэнси сказала, что мы можем использовать омут памяти… − Нет, − быстро ответил Драко. Он не смог встретиться с ней взглядом, вместо этого он пристально смотрел на пузырек. — Я посмотрю это в другой раз, − возникла пауза, а затем он мельком взглянул на нее. — Кстати, подарок на кровати — это для тебя. − От кого? − От меня. − Тебя? — Гермиона с изумлением уставилась на него, но тут же потянулась за подарком. — Но ты ведь ненавидишь Рождество. − Да, но ты — нет. − Ох, − она с нетерпением открыла коробки. Улыбка изогнулась на ее лице, когда она также увидела пузырек в одной из коробок. Приподняв цепочку со своей шеи, она ловко повесила второй пузырек рядом с тем, что подарил ей Драко ранее. — Чьи это воспоминания? − Всех. Она в замешательстве посмотрела на него. − Четверо из нас носят пузырьки, которые содержат наши собственные воспоминания, − пояснил он, доставая свою цепочку и показывая ей два пузырька, которые свисали вниз. — Так что пришло время и тебе обзавестись ими. А так как ты не очень много помнишь, я собрал коллекцию воспоминаний от нас четверых — и Дромеды — для тебя. И… Грейнджер, не смей плакать, − предупредил он, когда она начала хлюпать носом. — Я слышал, как ты хныкала, когда остальные дарили тебе подарки, так что ты уже превысила лимит на сегодняшний день. Гермиона, несмотря на свое состояние, рассмеялась и крепко обхватила новый пузырек между пальцами. − Спасибо, Драко. − Не благодари меня, а просто открой другую коробку. Она снова засмеялась, быстро смахнув слезы с глаз тыльной стороной ладони, прежде чем открыть другую коробку. Ее глаза расширились, когда она увидела стопку книг от авторов, чьи имена она отстранённо помнила. Толкин. Остин. Диккенс. А затем ее сердце пропустило удар, когда она поняла, какими они были. − У тебя есть маггловские книги? Его губы скривились в короткой ухмылке. − Я думала, ты ненавидишь магглов. Ты всегда считал, что они — мы — хуже. Он не упустил из виду, как ее глаза метнулись к шраму на руке. Она была достаточно близко, чтобы он мог дотянуться до отметки, которую оставила Беллатриса, и он так и сделал. − Все как в тумане, Грейнджер, − пробормотал он наконец, напоминая ей о том, что она сказала несколько дней назад. — С тех пор, как началась кровавая война, я не слишком уверен, что верю… в это, − он осторожно прошелся большим пальцам по ее коже, прежде чем задрать рукав своего джемпера. Его темная метка была настолько же видна и отвратительна, как и всегда. — Или в это. Гермиона не знала, что заставило ее действовать, возможно, просто влияние какого-то импульса. Может быть, это была нерешительность в его серебристых глазах, или то, что она почувствовала острую необходимость успокоить его. Но она не думала дважды, когда наклонилась, нежно касаясь руками его лица и прижимая свои губы к его губам. Драко застыл от ее прикосновений, но она крепко целовала его, на мгновение отбросив в сторону нервы и все запреты. И когда его глаза закрылись, а сердце затрепетало, он понял где-то в глубине его сознания, что Гермиона Грейнджер целовала его так, будто ничего другое не имело больше значения, кроме него. Ни война, ни кровь, ни разрушения — только он, слово он подвешивал луну и рисовал звезды, и только он был ее миром и всем тем, что было между ними. Поэтому он ответил на поцелуй, потому что это единственное, что сейчас имело смысл. Она была неопытной, как и всегда, и поэтому он протянул руку и нежно запустил пальцы в ее кудри, повернув голову так, чтобы он смог углубить поцелуй. Его язык нежно подтолкнул ее губы раскрыться, он проглотил остатки воздуха, которые были у нее и соединились с ним. От нее пахло мятой и шоколадом, и чем-то невероятно привлекательным, что делало ее исключительной, и он почувствовал, как его низ живот напрягся, когда она простонала его имя на губах. Этого было достаточно, чтобы напомнить ему, что это неправильно, и поэтому он медленно отодвинулся, виновато украв еще один поцелуй с ее губ, прежде чем отстраниться полностью. Она посмотрела на него с тяжелыми веками и остекленевшим взглядом, и, чертов Мерлин, он хотел ее, всю ее. Но он не мог сделать этого. Она мягко улыбнулась ему с пониманием в глазах, несмотря на то, что он молчал, и прижала большой палец к его щеке. − С Рождеством, Драко. Он удивил ее улыбкой, потому что она была первой в своем роде. Он ухмыльнулся, поэтому она никогда не могла застать его врасплох. − Счастливого Рождества, Грейнджер. − Гермиона. − С Рождеством, Гермиона.