Заветные слова, так прекрасно сказанные тобой...

      POV Инк.       Гнетущую тишину разрезал знакомый, слегка глючный, но приятный голос, который эхом раздался в тёмном помещении:       — Проснулся? — он подошёл ко мне и тут же включился свет. Всё это сопровождалось маленьким и скрипучим щёлком. Видимо, давно не включали, судя по звуку. Я сощурился. Он не был ярким, скорее наоборот, тусклее ночника, но пару часов проведённых в сплошной тьме дают о себе знать.       Горло безумно пересохло, из-за чего вместо простого «Да» вырвались лишь глухие хрипы. Эррор ухмыльнулся, протягивая мне стакан с непонятной и не шибко яркой зелёной жидкостью:       — Прекрасно. Выпей.       Что это? Он отравить меня пытается?! Нет уж!       Я отвёл голову в другую сторону, с ужасом понимая, что боль даже при повороте несравнима с болью в руках. Слишком велика…       — Хей, я же ради тебя старался, эту херню делал. Чужой труд надо ценить, — он цокнул. — Это чудо природы твои ХП восстановить должно.       Я ему не верил. С какой стати? Соврать и каждый может. А учитывая произошедшее ранее, так ему доверять вообще нельзя.       Он насильно затолкал в меня эту непонятную и противную на вкус жидкость.       — Вот так.       Мой радужный язык безумно жгло, а душа горела похлеще лампочки, даже находясь под футболкой, источая всё больше магии. Ах, как же больно и жарко!       Послевкусие накрепко засело у меня в голове. Одновременно и горький, и острый…       Я протяжно и болезненно простонал. Чёрт, зачем он дал мне ЭТО?!       Я стал дёргаться, пытаясь вырваться из холодных металлических оков, в которых находились мои чувствительные косточки. Цепи со звоном бились друг о друга, словно напевая «Тебе не выбраться».       И тут понял, зачем нужен был тот напиток. Боль в теле мгновенно исчезла, да и сухость в горле тоже, давая возможность расслабиться и растаять в лёгком и едва уловимом кайфе. Это хорошо…       — Похоже ребята без меня тебя избивали. Ты помнишь кто? — в его голосе не было какого-то волнения, простой интерес. Это меня… задело. С чего бы вдруг?..       Я мотнул головой в разные стороны.       — Хах, даже свет включить не удосужились, — рыкнул он. От его тона, не скрываю, мне стало страшно.       — Ч-чего тебе нужно от м-меня?.. — еле выдавил из себя я, рассматривая всё потаённые глубины его холодных глаз, ровно не выражающих ничего. Они сверкали синим пламенем в полумраке, придавая шарма их носителю. Так холодны и красивы.       Но ответ не заставил себя ждать, отрывая от рассматривания:       — Тебя.       Его ответ, сказать, что поразил, это ничего не сказать. Ошарашил.       — Меня?       — Да, тебя.       — Но… Почему?       — Ты очень милый, где нужно — рассудительный; у нас похожие точки мнения, мировоззрение практически идентичное; у тебя тоненький, певчий голосок, как у маленькой птички ранним утром, на которую ты, кстати, очень похож. Также хрупок, грациозен и мил, — он говорил это… как писатель. Так увлечённо описывая, делая паузы, подбирая нужные слова, эпитеты. Это меня очень смутило… Но всё же я не верю, что он писатель! Через пару секунд он продолжил. — Хорошо головой работаешь. Я хочу сделать тебя своей личной шлюшкой, — говоря это, он ухмылялся и осторожно и нежно гладил меня по скуле, в то время как я прибывал в диком ахуе.       — Ч-что?! Я не собираюсь быть твоей шлюхой!!! — кричал я. Своей девственности лишаться и становиться рабом в мои планы точно не входило.       — А кто тебя спрашивать будет? — с безумным оскалом на лице говорил он, смотря мне прямо в глаза. В его взгляде чётко выделялось безумие. Чистое, чёрное, непросветное безумие, которое поглощало его с каждой секундой всё больше и больше. Я вздрогнул, когда он вновь начал говорить. — Вот именно, никто.       Страх охватил меня, ведь… Никто, по сути, на мои поиски не пойдёт. Родителей уже давно нет, друзей подавно, ни с кем важным не знаком… Я никому не нужен и, судя по всему, останусь тут до конца дней своих суровых…       Очнулся от размышлений о тленности своего дальнейшего бытия я лишь тогда, когда почувствовал, как Эррор весьма быстро раздевает меня.       — Н-Нет! Пожалуйста! — я стал биться в истерике, глотая горькие слёзы.       — Надо, Инки, надо. Я должен пометить тебя, чтобы ты был лишь моим. Моим! И никто больше не посмел трогать тебя, — говорил он, яростно разрывая на мне одежду. Его ухмылка чуть ли не доходила до «ушей», а говорил громко. Все слова раздавались эхом, а скрипучий, глючный голос в голове отдавался резкой болью. Его охватила эйфория… Радость наконец обладать предметом воздыхания и возможность быть любимым? Н-нет… Это животная радость. Радость, когда нашёл добычу и можешь делать с ней всё, что угодно твоей чёрной и никому ненужной душонке.       — Прошу, остановись… — шептал я, ведь понимал, что криком лишь провоцирую его на большие действия и разжигаю в себе головную боль.       — Но ведь тебе же нравится, — шептал мне на «ушко» он, лаская татуированные кости. И вправду, мне нравится… Очень нравится. Моё тело требует большего, буквально само тянется к его рукам, чтобы тот едва уловимо гладил их, яростно лапал, исследуя каждый сантиметр, нежно царапал там, где вздумается, лизал одним или двумя языками, оставляя влажные дорожки на рёбрах. Я… хочу ещё ласки, хочу ещё чувствовать эту сладкую негу, которая приятным теплом разливается по всем моим костям, хочу ещё чувствовать назойливую тяжесть внизу, которая заставляет ёрзать на месте, дабы успокоить бурю внутри себя, но яростно кричу:       — НЕТ!!!       — Ох, а нижняя часть тебя говорит об обратном, — упиваясь своей маленькой победой, говорил он, попутно раздев меня полностью. Его глазам предстал мой радужный неон, уже давно истекающий едва поблескивающей на свету смазкой. — Какая милая картина. Дай сфотографирую, этот момент точно надо запечатлить, — Эррор достал из какого-то шкафчика на вид старый полароид и пару раз с разных ракурсов сфотографировал меня. Положив его на этот самый шкафчик, он яростно вцепился в мои шейные позвонки, укусив. Адская боль прошибла меня, а возбуждение сошло на нет.       — БОЛЬНО, ПРИДУРОК!!! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! — кричал я, отчаянно борясь с судорогами, что вызывались сильной болью. Он спокойно отстранился, соблазнительно облизнулся и немного тише, чем обычно, произнёс:       — Клыки из всей нашей компашки есть только у меня и у Найтмера, только вот они у него побольше и их не двоё, а четверо. Так что ты помечен и теперь мой с ног до головы, милашка, — Эррор довольно прикрыл глаза, смотря на то, как я растерянно пытаюсь переварить то, что… теперь являюсь его собственностью.       — Я не вернусь домой, да? — спросил в полном отчаянии я, уже зная ответ наперёд.       — Нет. Теперь твой дом здесь, — он снял с меня оковы и слегка поднял пальцами подбородок. — Поцелуй меня.       — Что?! Нет!       — Это приказ, — холодно сказал он и сжал его. Я лишь тихо прошипел от лёгкой боли и послушно открыл рот, боясь того, что будет, если не сделаю. Эррор воспользовался этим и вовлёк меня в, на удивление, нежный поцелуй. Его языки переплетались с моим, посасывали, всячески игрались, разными способами доставляя чистое удовольствие. Заставляя прижиматься к их обладателю и своими полустонами просить продолжения, когда он останавливался. Чёрт, это так приятно…       Через пару минут Эррор отстранился от меня, когда ему это действо надоело. У скелетов нет лёгких, так что мы можем целоваться хоть вечность, если захотим. Даже не знаю, плюс это, или минус.       — А ты сомневался, — сказал он мне на ушко, отстраняясь и слегка улыбаясь. Нет, это был не оскал, а искренняя улыбка.       Эти глаза и улыбка пленили меня.       Я отвёл в сторону взгляд, понимая, что… влюбился. Да. Это так. За эти два месяца я беспросветно влюбился в эту ошибку. Такую притягательную, манящую, милую… Наверное, подобное даже плюс. В таких случаях влюбляешься не в красоту монстра, не в оболочку, а в него самого. Разговаривая, не боясь осуждения, принимая недостатки, раскрывая, словно пышный бутон, в итоге находя либо ценнейший клад, либо лишь чёрствую чёрную душу, что и ломанного гроша не стоит, скрытую за милой физиономией. В данном случае скорее первое.       Да, душа Эррора черна, но он не так плох. В конце концов никто не идеален. Хотя глючный далеко не идеал. Очень далеко. Но я попытаюсь изменить его.       Мир не делится на чёрное и белое. Он серый. Просто где-то оттенки темнее, а где-то светлее. Также даже в самом плохом создании в мире есть крупицы добра, нежности и тепла. Надо лишь постараться, дать шанс на искупление, открыть душу и он вполне сможет стать более, чем хорошим. Вот постараюсь и смогу исправить его!       Я улыбнулся своим мыслям, смотря на довольно мощные плечи Эррора.       — Окей, я не хочу, чтобы ты заболел, так что, — он нежно взял меня на руки рассматривая мою улыбку и на минуту зависая, — идём ко мне. Попробуешь сбежать — тебе потом век телом отрабатывать. Понятно?       Я утвердительно кивнул, прижимаясь к нему. Тёплый. В его объятиях намного теплее и приятнее, чем на голом бетоне.       Утопая в раздумьях по поводу Глюче, не успел заметить, как мы из тёмных, практически чёрных коридоров оказались в довольно светлой комнате. Пусть всё и в нуарных цветах, это всё же лучше, чем было в тех одиноких, мрачных коридорах.       Эррор поставил меня на ковёр, чей мягкий и высокий ворс ласкал стопы. Ах, после пыльного, шершавого, полного мелких (но весьма неприятных) камушков, дырочек, ямочек, выпуклостей и впуклостей бетона, это — благодать! Я стал словно ребёнок топать по ковру, наслаждаясь приятными ощущениями.       — Держи, пей, — когда я обернулся Оши протянул мне маленькую склянку с ярко синей жидкостью. Я доверился и тут же выпил её содержимое. Правда, через пару секунд от бессилия я упал в нежные, убаюкивающие объятия Ошибкина, проваливаясь в сладкие грёзы, но эта хотя бы сладкая, в отличии от прошлой.       Хех…