***
POV Эррор. Бар старого приятеля встретил достаточно радушно. Кругом знакомые лица, растягивающиеся в лёгких улыбках, нет этих надоедливых, лицемерных масок, скрывающих настоящую, лютую ненависть и неприязнь. Нет здесь места желчи, только чистые мотивы. — Ты знаешь, что мне нужно, — в приподнятом настроении сказал я, смотря на хорошего друга. Он отошёл в сторону и мне, наконец, можно было со спокойной душой повернуться к подсевшему сбоку скелету. — Приглашение от тебя в такого рода место неожиданно, — молвил уверенно Киллер, заинтересованно поглядывая в сторону бармена. — Не уж то случилось что-то важное? — Старею, — хмыкнул я, пожимая плечами и принимая стакан с алкоголем. — И, да, случилось. — Что же, если не секрет? — пустые глазницы уставили свой любопытный взор на меня. — Я, как бы не пытался отталкивать от себя куколку, понял, что достиг крайней точки, — ёмко оповещение не возымело вообще никакого эффекта. — Сегодня произошло то, чего я не желал. — Так, а тут поподробнее, — хитро хмыкнул скелет, делая глоток горячительного.Flashback
После соглашения на сомнительного рода аферу, нам необходимо было куда-то ненадолго отправиться — координаты ведь уже высланы этому придурку, а он явно себя долго ждать не заставит — в итоге, мы сошлись во мнении о простой быстрой прогулке по близлежащему парку. Задуманное не подразумевало под собой долгого пешего хода, поэтому надевать совсем уж тёплые вещи мы не сочли такой уж необходимостью. Ну, если быть точнее, то конкретно Инк. За что юноша и поплатился, после первых минут прогулки сильно содрогаясь от пронизывающего холода раннего утра. — Сам виноват, — хмыкнул я, видя, как поглядывает на меня этот маленький ангелок. В глазах вымученная просьба, а в теле уже готовность к любым действиям. Но, что бы я там не говорил, скелетик выглядел действительно измученно. Весь полностью продрогший, слегка посиневший в некоторых местах, явно не чувствующий собственных пальцев. Внутренний голос орал о нерациональности моих действий, но стало как-то совсем всё равно, когда благодарная улыбка тронула уста юноши. Теперь мне самому было немного некомфортно, но довольный щебет в миг согревшейся пташки отпугивал недовольный мысли, утягивая в лёгкую беседу. Вникать не было необходимости, художника устраивали однозначные ответы, поэтому я позволил себе просто наслаждаться видом на просыпающийся город. Ожидаемо, малой держал дистанцию, пускай всеми силами и пытался показать, мол, всё хорошо, но его видно насквозь. Печальный взгляд постоянно меняющихся глаз бродил по окрестностям, где только угодно, но только не в моей стороне. Это вначале в некотором роде забавляло, но после немного напрягало. Холодный, морозный ветерок упрямо дует в лицо, освежая голову и упорядочивая мысли по своим местам. Также, это бодрит, ведь внезапно накатившая незадолго до этого усталость хорошей службы не сыграет ну никак. Безумием то, на что решился я не назовёшь, но для меня это важно. — Хей, Инк, — обратился к художнику я, чувствуя весомый прилив решимости. Кажется, навряд ли выдастся лучший момент после, поэтому лучше действовать сейчас. — знаешь-, — но тирада оборвалась, даже не успев толком начаться. Раздался грохот и лёгкий гул от дома, к которому они уже успели подойти.End Flashback
Киллер внимательно слушал рассказ, изредка прерываясь только на опустошение бокала. — Позволь спросить, — осторожно начал убийца. — Что ты к нему чувствуешь? — вопрос в лоб не был неожиданностью, но на пару секунд всё же поставил в ступор. — Поначалу был чистый интерес, — честно признал я. Удобный крест из рук с груди не сходил, казалось, вот уже всё время, проведённое в баре. — Играться с таким наивным монстром и манипулировать его чувствами в угоду себе было весело. Но из невинного занятия это относительно недавно превратилось в то, что мне совершенно точно не нравится. — Сначала появилась привязанность, — попытался угадать Киллер, попадая прямо в точку самой истины. — потом, вскоре, яростное желание не сломать, а именно подчинить своей воле и единолично обладать. — Следом учёт, а через маленький промежуток времени, уважение к чувствам и ощущениям партнёра, — продолжил я, потирая переносицу жесткими фалангами пальцев. Походит на что-то чересчур грязное. — Ты лепил из него то, что хотел видеть. Ты сделал собственный идеал, и был настолько ослеплён, что не заметил, как этот парнишка приковал тебя надёжными цепями к себе, изменив, сам того не подозревая. А ты всё отрицал, строил из себя невесть что, пытаясь оттолкнуть. Отрицаешь очевидное, даешь ему сейчас возможность сбежать чисто из соображений слепой веры в худшее. Но ты прекрасно знаешь, что совершенно точно он не сбежит. — У тебя ведь дежавю, верно? — хмыкнул я, после молчаливого согласия, выраженного вполне уверенным кивком. — Ещё какое, — выдох показался чересчур тяжёлым. — Знаешь, скажу лучше сразу и прямо: не повторяй мою ошибку, просто пойди и поставь точку. Либо отпусти, сделай из него вольную птицу, либо прижми к себе покрепче и не вздумай отпускать. — Это легко сказать. — Эррор, блять, мне довелось пройти это на себе, так что заверяю, трудно только кажется. Да и, в конце концов, у нас тут не мелодрама, а ты не влюблённый школьник, в самом деле, — вспылил обладатель смоляных очей, после сбавляя темп. — Да, это тяжело. Тяжело перешагивать через собственные принципы и возведённые ранее стены. — Он не будет доверять моим словам, потому что один раз уже осёкся. — И он считает тебя лишь кукловодом, виртуозно дёргающим за ниточки чувств, — хмыкнул отстранённо любитель дешёвой выпивки. — Да, ты, пожалуй, таковым являешься, но не во время апогея бури в собственной душе. Если будешь искренним, то разглядеть в тебе лишь чистые помыслы будет нетрудно даже слепому. — Знаешь, поверить не могу, что я, взрослый, двадцатишестилетний мужчина, обратился за помощью к кому-то в банальнейшей теме, — бессилие перед лицом собственных чувств заставляло чувствовать себя более чем паршиво. Позор-то какой, гроза города, цепной пёс Кошмарной Мафии, и мнётся перед какими-то там чувствами, в мотивах которых сомневается. — Тебе не требовалась помощь, Ошибкин. Ты сам во всём разобрался ещё задолго до того, как сел за барную стойку. Ты просто искал подтверждения своих слов и доводов у меня. — Какой ты проницательный, — с лёгкой долей сарказма сказал я, закатив глаза. — Тебе бы в психологи податься. — Знаешь, я пытался, но не срослось. И тут дело не в проницательности, я просто долго тебя знаю, — хохотнул допивающий отвратительно-тёплый виски парень. — Ну, а теперь, коль убедился, иди. Сбрось напускной пафос и покажи себя полностью, а не кусками. — Благодарю, мамочка, — нараспев дразняще протянул я, заплатил за выпивку и направился в сторону злополучного дома, прокручивая недавнюю беседу в голове. «Либо отпусти, сделай из него вольную птицу, либо прижми к себе покрепче и не вздумай отпускать». — Я постараюсь.***
Дорога до злополучного места сопровождалась общей оживлённостью города и сбивчивостью мыслей. Сосредоточиться на чём-то в людном месте едва ли представлялось возможным, но кое-что мне-таки удалось выудить из хаотичного круговорота мыслей. Что Инк натурально боится меня, как бы хорошо скрывать это не пытался. — Глупый, глупый, маленький скелетик, — прошептал себе под нос я, зайдя в заметно опустевшее здание. Как и ожидалось, никто меня в коридоре не встретил. Присутствие художника выдавали лишь тихие шорохи спешной уборки на кухне. — Сильная тут разруха, м? — Да не то что бы, — выдохнул обладатель изящных рук, которые подняли и поставили стул на его законное место. — Просто маленький бардачок, сказал бы. — И пара лужиц крови, ну, ясно, — хмык получился каким-то уж слишком циничным. — Я помогу тебе с этим. — Нет-нет, в этом нет нужды, — замахал руками в разные стороны любитель запаха канцелярских товаров и сладкого мятного чая. Но моя непоколебимость переубедила его весьма быстро. — Ох, ладно. В ванне возьми тряпку, на вешалке висит, тёмно-синяя. Кивок в знак благодарности и быстрое возвращение были ознаменованы гулкой тишиной. Наверное, это можно назвать неловкостью. — Мда, от этой взрывной парочки я ожидал большего, — фыркнул я, смачивая тряпку в воде. — Перевёрнутого с ног на голову дома, например, — лёгкий смешок твердил двигаться в верном направлении. — Как насчёт того, чтобы включить музыку? — Недурное предложение, — улыбнулся Инк. Подстать его улыбке, звучание долго ждать не пришлось. — Ох, какая ностальгия по былым временам. Я ведь её слушал ещё когда школьником был. Милая улыбка творца становится только радостней и шире. Тихое созерцание чего-то прекрасного делает тебя лучше, когда-то кто-то говорил мне. Ну, теперь я тогда должен наполированный блистать и тут же без промедления попасть в рай после своей погибели. Работа проходила гладко за общим наслаждением. Инк был полностью увлечён музыкой, а я им же. После всего этого, честно, ощущаю себя пятнадцатилетним пубертатным школьником. О да, то самое чувство, когда гормоны кипят, ты сгораешь от одного только неловко брошенного взгляда на объект своей необъятной симпатии и в голове куча всяческой не нужной романтичной хрени. Вычурное зелёное ведро, в котором вода успела окраситься в натуральный цвет магической крови обоих вывело меня из временного транса. — Пора бы воду сменить, — произносится тихо, но он слышит и согласно кивает, а я, видя это на периферии зрения, уношу ведро. — Что ж, первую идеальную обстановку прервали, теперь ничего подобного произойти не должно. Дом, видно, старый, половицы скрипят под моим относительно небольшим весом так, что услышать шаги не составит труда. Но никаких поползновений со стороны художника не тревожили слух. Видно, сидит всё там же. И правда, когда я пришёл, маленький ангелочек не изменил своего положения в пространстве. — Всё в порядке? — он как-то подозрительно долго не начинает работу. — М? — отвлёкся, наконец, от взволнованного созерцания собственной руки Инк. — Да, в полном. — Я так не скажу, — поднять его особого труда не составило, как и осмотр кисти, а вот всё время бегающий взгляд поймать уже оказалось не такой лёгкой задачей. — О линолеум, да? — кроткий кивок в купе с мелко дрожащей рукой и милым пунцом срывают во мне какие-либо внутренние тормоза, которые ещё хлипко умудрялись оставаться на месте. Невесомый, почти целомудренный поцелуй, едва успевший перейти во что-то большее и последующий аккуратный поцелуй в порезанную тыльную сторону руки. Художник не успел осмыслить произошедшее, как его вдобавок поцеловали в лоб, легонечко поглаживая затылок. Такое резкое проявление теплоты и заботы выбило из колеи, пусть и ненадолго. — Ч-что? — вопросил осторожно прижатый ко мне монстр, только успевая хлопать глазами. — Знаешь, словами не передать то, как ты мне дорог, — вокруг нас воцарилась тишина. За окном резко перестали издаваться какие-либо звуки вообще, как будто всё в этом мире затаило дыхание, с интересом наблюдая за нами. Послышались тихие смешки и слегка обиженные: «Ну, да, смешно, ага. Отпускай уже давай, а то задушишь», однако ещё несколько прошёптанных на несуществующее ушко, нежных ответов и трепетных слов заставили юношу натурально глотать слёзы, дабы не начать уж совсем хныкать. — Я ненавижу тебя, грёбаный, бездушный ты глюк, — выдох в чужую грудь вышел рваным, а сжатые до посинения костяшки на чужой одежде даже не ощущались должным образом. — Ненавижу настолько, что готов с отдачей, от души покалечить и пристрелить. Слышишь? — А я, знаешь, вполне готов умереть от твоих рук, Инк, — с совершенно счастливой улыбкой смотря в сторону, произнёс я, поглаживая широкой рукой аккуратный, миниатюрный череп и слушая глухие шмыги расплакавшегося парня. — И я тоже люблю тебя. — Я наконец услышал заветные слова, так прекрасно сказанные тобой… — захлёбываясь слезами, говорил порядком измученный судьбой творец, неряшливо зарываясь носом в свитер того, кого и в мыслях, и вслух клянётся теперь больше никогда не отпустить. Никогда.