Я слышу музыку, следовательно, я существую

      «Дэмнок Лэнник завляет, что, пусть он и убеждённый либерал-консерватор, он будет стремиться проводить политику, которая бы отвечала, в первую очередь, интересам народа. Впрочем, у нас есть основания сомневаться в правдивости его утверждений, и об этом сейчас расскажет наш приглашённый эксперт…»       Когда Мортред возвращалась домой, к ней через весь двор с испуганным мявом бросилась Линкен. Мортред поймала кошку на руки и принялась успокаивающе гладить её по вздыбленной шерсти. Неправильно, думала она, что хозяева так отпускают её гулять, ведь вокруг — оживлённый город, полный опасностей. Линкен была известна жильцам дома как неуязвимая, ведь, какой бы предмет в неё ни летел, какое бы животное ни пыталось напасть, она от всего уворачивалась и оставалась целой и невредимой. И в этот раз ничего не произошло — отделалась лёгким испугом, так сказать. Но всё-таки Линкен была лишь маленькой и отнюдь не бессмертной кошкой. Однажды превосходные инстинкты уклонения могли её подвести. Неужели хозяева совсем о ней не заботились? Неужели им не жаль было потерять это прелестное пушистое существо, излучавшее тепло и энергию?       Мортред не знала лично хозяев кошки, и обращение с питомицей было, возможно, не её делом. Но в такие моменты, как сейчас, когда кошка успокоилась и стала мурчать и тереться о руки пыльной мордочкой, Мортред задумывалась о том, чтобы забрать её к себе. Она не хотела, чтобы Линкен подвергалась риску и дальше. С другой стороны, разве имела она право вот так красть чьего-то питомца? Может, хозяева её и любили, да просто не знали, что домашним кошкам не место на улице. И сама Мортред не понимала, нужно ли ей было домашнее животное. Смогла ли бы она лучше нынешних хозяев заботиться о кошке? Вынесла бы эту ответственность?       И снова она со вздохом отпустила кошку, и та, задрав хвост, побежала к себе домой. Проводив Линкен взглядом, Мортред достала ключи и открыла дверь подъезда, а затем быстро вскочила по ступеням на третий этаж, к своей квартире. Захлопнув дверь, она сбросила с ног ботинки и свалилась на диван. День был не таким уж загруженным, но она чувствовала себя вымотанной.       Когда Мортред была на работе, ей позвонила мама. Ей было интересно, как дела у дочери. Она категорически не приняла отговорку о занятости, ведь можно же было родной, любимой мамочке уделить пару минуточек, да и на прошлой неделе Мортред так быстро сбежала из родительского дома, что они и пообщаться толком не успели. Ну-у-у, разве ж у доченьки не было хоть одной интересной истории для мамы?       Тогда Мортред, скрепя сердце, стала рассказывать ей о Кристалисе, но мама перебивала её разного рода вопросами и восклицаниями. Ты же всё время жалуешься на шум, как ты тогда можешь играть в группе? А Каэль так и не восстановился в университете? Ужасно, ужасно, совсем о своей жизни не думает. Как хорошо, что ты всё-таки получила образование, ещё бы работу серьёзную нашла, не в этом мелком издательстве, и было бы замечательно. Как это устраивает? Ты ведь можешь больше! Моя дочь должна быть лучше всех! И всё же не понимаю, почему ты так редко нас с папой навещаешь. Нам без тебя грустно и скучно… вот так ведь умрём, и ты узнаешь об этом через месяц, а то и позже…       На этом моменте Мортред оставила всякие попытки вразумить мать и повесила трубку, не говоря больше ни слова.       Мортред ударила кулаками по подушке. А затем ударила ещё раз, и ещё, и ещё. Гнев и обида сжигали её изнутри.       Мама была склонна к крайностям во всём, что делала. Если плакала, то навзрыд. Если смеялась, то до колик в животе. Если ругалась, то до скандалов. Если беспокоилась, то до панических приступов. Вместе с тем, она никогда бы не высказала напрямую причину своего беспокойства — она бы долго переваривала её в мыслях, а затем взорвалась, обвинив всех вокруг в том, что никто не замечал её намёков. Её любимая фраза — «посмотрите, до чего вы меня довели».       Папа был не лучше: создавал себе образ простодушного весельчака, а на самом-то деле его шутки были ничем иным, как пассивной агрессией. Кроме того, он был импульсивен. Он мог в считанные секунды решить, что ему всё надоело, написать заявление об увольнении, накричать на маму и сбежать жить в лес. И мама каждый раз, как впервые, сходила с ума от таких выходок. А потом и сама могла вслед за ним бросить свои дела.       В конце концов, именно Мортред приходилось мирить их и уговаривать вернуться к обычной жизни. Они были, в сущности, взрослыми детьми. Маленькой Мортред казалось, что, если она не вмешается, семья развалится, и это будет её виной. Она столько лет несла на плечах это бремя ответственности, пока случайно не обнаружила, что, в общем-то, от её бездействия ничего не меняется. Родители и сами могли помириться спустя некоторое время. Как ни странно, когда Мортред перестала от них зависеть и решительно отказалась от участия в их конфликтах, периоды «затишья» в отношениях мамы и папы участились. Видимо, всё-таки начали взрослеть.       У Мортред ушло много времени на то, чтобы стать той, кем она была сейчас. Хорошо, что она рано сообразила, что нужно как-то ограничить общение с семьёй для своего же блага. Она поступила в университет как можно дальше от дома, а впоследствии, когда переехала в Центр, не сообщила родителям ни нового адреса, ни телефонного номера. Она посещала психотерапевта. Она обучилась медитации и различным способам справиться с гневом. Несколько лет работы над собой — и вот она, «самая спокойная женщина в мире», которая «никуда не спешит и ничего не боится».       Но каждый раз, когда она контактировала с родителями, она будто возвращалась во время, которое пыталась забыть. Будто вновь становилась той нервной девушкой-подростком, единственным желанием которой было — чтобы все, наконец, отвязались от неё.       Фантом резко поднялась с дивана; от клокочущей внутри злости на её лице осталось лишь лёгкое раздражение. Она в мгновение ока метнулась на кухню и вернулась оттуда с маленькими кинжалами, которых у неё была целая коллекция. Она повесила на стену мишень для дартса. А затем ножи полетели туда один за другим.       В считанные секунды на мишени нарисовалась спираль из рукояток; Мортред часто занималась таким «художеством» и уже набила руку. Кинжалы были совсем миниатюрными, скорее сувенирными, чем боевыми, но Мортред иногда думала: с таким навыком, как у неё, ими и убивать вполне можно было. Только наточить бы их как следует. Она вытащила кинжалы из мишени и затем повторяла ритуал до тех пор, пока не почувствовала облегчение. Или, скорее, усталость, которая должна была затмить остальные эмоции.       Она не ожидала, что её выведет из строя обычный звонок мамы. Ей много раз приходилось это выслушивать, ничего нового не произошло. Встречи всегда были хуже звонков. Может быть, на неё влияло то, что она виделась с родителями всего лишь неделю назад. Но она, вроде бы, оправилась за это время. Она снова рухнула на диван с обречённым вздохом. Она терпеть не могла, когда рушилось её с таким трудом выстроенное спокойствие.       «И почему Каэль спрашивал меня об этом вчера?» — задалась она вопросом. Они с Инвокером редко разговаривали на подобные личные темы, придерживаясь приниципа «ты не лезешь ко мне, а я не лезу к тебе, и у нас всё замечательно». Совсем не затратная и потому, наверное, такая живучая дружба.       Мортред никого к себе не подпускала дальше определённой грани. Были те, кто знал подробности её личной жизни, но не было тех, кто бы полностью был вовлечён в её переживания. Далеко за примером ходить не нужно: она часто в разговорах упоминала полушутливым тоном, что швыряется ножами, когда злится, но никто никогда этого не видел. Даже Акаша, которая занималась тем же (и Мортред однажды была тому свидетельницей).       Может, немного странно было с её отношением к людям избрать профессию журналистки. А может, и нет: для её карьеры было так важно отделять личное от политического, и в этом она уж точно преуспевала. Она научилась быть незаметной, словно призрак, она проскальзывала в самый центр событий, ловила знаменитых людей, покоряла их своим профессионализмом и тактичностью, а затем победоносно скрывалась. И все потом удивлялись, видя результаты. Вот это да, Мортред Фантом! Как тебе удалось так близко подобраться к Смертоносцу? Ещё и уйти с таким подробным интервью! И всё за каких-то пятнадцать минут! А Мортред лишь загадочно улыбалась в ответ: Лесайл едва ли был самой сложной целью для неё.       Больше всего в издательстве «Сёстры Вуали» она любила атмосферу тишины и покоя. Даже если коллектив погрязал в дедлайнах и испытывал стресс, личная паника её отдела не распространялась, подобно заразе, по всем офисам. Там никогда не шумели, не кричали и не обсуждали коллег за спиной. А родители по очереди гнали её прочь с этой работы, не желая видеть, что именно там Мортред была счастлива.       «И снова я с этими мыслями!» — раздражённо подумала Мортред. — «Мне нужно отвлечься. Правда, я даже не знаю, что делать, если кинжалы не помогли. Тогда и дальнейшая медитация без толку будет. Может, позвонить кому-нибудь?»       Она с сомнением посмотрела на телефон. Обычно она не испытывала потребности говорить с кем-то в таком настроении, да и сейчас не то чтобы ей хотелось делиться переживаниями. Готовность к разговорам была где-то на уровне «а почему бы и нет». Но кому же ей позвонить?       Первой на ум пришла Акаша Пэйн. Несомненно, они были хорошими подругами, и им было, что обсудить, но Мортред быстро отмела этот вариант по той простой причине, что Акаша имела привычку повышать голос, если у неё было очень хорошее или, напротив, очень плохое настроение. Вероятность же застать «королеву боли», как все вокруг её в шутку называли, в спокойном настроении была крайне мала, а терпеть громкие восклицания именно сейчас Мортред совсем не хотелось.       Затем она, естественно, подумала о Каэле Инвокере. Уж он точно бы не стал кричать в разговоре с ней. С другой стороны, он не любил говорить по телефону не по делу, за исключением случаев, когда ему самому взбредало в голову позвонить, как это произошло накануне. У Мортред не было никаких весомых поводов, чтобы связаться с ним; все важные дела они обсудили днём раньше.       Мортред нахмурилась. «Ладно, может, необязательно звонить близким людям», — подумала она и стала дальше перебирать варианты. В конце концов, у неё было много знакомых по всему Дайру и даже за его пределами. Тут её осенило. Как она могла забыть о Кробелус?! Они давно уже не встречались из-за того, что жили далеко друг от друга, и их обеих затянуло в круговорот жизни, а ведь с Кробелус всегда было так приятно проводить время. Просто умнейшая женщина с тонким чувством юмора! Фантом заметно оживилась, взяла трубку и набрала номер подруги.       Вот только Кробелус очень долго не брала трубку, и с каждым гудком энтузиазм Мортред угасал. «Снова она на кладбищенскую тусовку ушла, что ли», — с досадой подумала Мортред и положила трубку, решив уже, что это была плохая идея. Но тут она вспомнила о варианте, который изначально даже не думала рассматривать.       «Ланая…»       Конечно, они и так должны были встретиться на следующий день на репетиции, и причин звонить ей будто бы не было. Но всё же встреча со всей группой — одно дело, а личный разговор — совсем другое. Тем более, хотелось разговаривать не только о предстоящем выступлении. Хотелось, как ни странно, просто поболтать…       Мортред поймала себя на том, что слишком уж заволновалась, набирая номер. «Как это я, журналистка с таким богатым опытом, не знаю, что сказать клавишнице своей же группы?» — упрекнула она себя, делая глубокий вдох-выдох под протяжные гудки. Много времени на выдумывание повода у неё не было, потому что Ланая совсем скоро взяла трубку, и Мортред была вынуждена воспользоваться первым, что пришло ей в голову.       — Алло, — спокойно ответила Ланая.       — Добрый вечер, Ланая, — так же спокойно сказала Мортред.       — Мортред Фантом, — сразу же узнала её Ланая; тон её голоса стал дружелюбнее. — Чем обязана?       — На самом деле, ничем, — усмехнулась Мортред, — мне просто стало скучно, и я решила позвонить тебе, узнать, как прошёл день…        «Неубедительно, но вдруг поверит», — между делом подумала она.       — А, понятно, — отозвалась Ланая, — день прошёл хорошо, я выспалась и успела справиться со всеми делами. И на улице такая хорошая погода.       — И правда, — согласилась Мортред, — прохладно, но ветра нет.       — Прекрасное время для прогулки… — задумчиво добавила Ланая.       Услышав эти слова, Мортред заволновалась сильнее прежнего. «Это что ещё, намёк такой? А нельзя ли конкретнее?..»       — Действительно, — выдавила она, и больше ей нечего было сказать. Но возникшая неловкая тишина так испугала её, что она решилась на вопрос: — У тебя есть свободное…       — Да, — неожиданно ответила Ланая, будто только этих слов и ждала. От такой реакции Мортред смутилась и обрадовалась одновременно: значит, не только она волновалась. Но выходило так, что ей нужно было проявлять инициативу, потому что Ланая вновь замолкла в ожидании!       — Тогда… тогда… — стала тянуть Мортред, скрывая свою растерянность, и выдала совершенно невозмутимо: — Мы могли бы прогуляться по Главному парку. Если ты не возражаешь, конечно.       — Не возражаю! — тут же отозвалась Ланая. — Мне и заняться-то нечем дома, на самом деле. Встретимся у Мемориала через час?       — Договорились, — произнесла Мортред с улыбкой и повесила трубку; у неё словно гора с плеч упала в этот момент. Если Ланая точно так же хотела встретиться с Мортред, как она хотела встретиться с Ланаей, то всё было хорошо. Уже другое волнение охватило её: теперь она задумалась о том, что бы это могло значить…       «На месте разберусь!» — резко прервала она грозивший начаться поток мыслей и стала собираться.

***

      «Глубоко вдохните и полностью расслабьтесь…»       «Просто прекратите…»       »…позвольте тишине наступить».       Ланая стояла у зеркала и методично причёсывала волосы: они и без того ровно лежали, но ей всё было недостаточно. Когда она, наконец, остановилась, она вновь оглядела себя с ног до головы. В общем-то, она оделась довольно просто, и все вещи были чёрного или серого цвета, но на плече свитера выделялась объёмная аппликация в виде черепа. Достаточно стильно. Она удовлетворённо кивнула своему отражению, выключила магнитофон, проигрывавший кассету Nocturnal Radiance, и вышла из комнаты.       Жила она вместе с родителями, в небольшом одноэтажном частном доме с садом; в саду, под самым высоким и раскидистым деревом, висели качели, и Ланая, бросив на них взгляд сквозь окно в коридоре, подумала, что было бы здорово сидеть там вместе с Мортред.        «Может, это не так уж несбыточно», — оптимистично подумала она, — «ведь она не отказалась от моего приглашения в гости, да и сейчас сама позвала гулять! Так неожиданно позвонила мне! Думаю, я не ошиблась в своих выводах…»       Ланая решила не терять времени и добраться до парка как можно скорее. Она подскочила к двери кабинета и вежливо постучала три раза, как было принято в её семье.       — Можно войти… — пробормотал мамин голос, и тогда Ланая открыла дверь.       Как обычно, мама сидела в этой маленькой комнатке за столом и, надев круглые очки, писала — она сочиняла истории в свободное от работы время — а несколько прядей чёрных, собранных в пучок волос падали ей на лицо, но она даже не обращала внимания, так как была слишком увлечена своим занятием. Впрочем, обнаружив Ланаю на пороге, она сразу же прекратила писать, оторвалась от печатной машинки и внимательно посмотрела на неё.       — Я ухожу в Главный парк, — предупредила Ланая. — Буду там вместе с Мортред, не знаю, когда вернусь.       — А, хорошо! — кивнула ей мама и собралась уже вернуться к работе, но перед этим добавила: — Если вдруг замёрзнете на улице, то приводи свою подругу домой. Кстати, у тебя замечательный свитер!       — Спасибо! — с улыбкой ответила Ланая, и мама тоже улыбнулась ей, а затем вновь взялась за письмо. Ланая осторожно закрыла дверь и ринулась в прихожую, где стала натягивать на ноги кеды и торопливо шнуровать их. Когда она уже была готова к выходу, из кухни выглянул её отец и спросил:       — Не хочешь надеть шарф или захватить с собой термос? Всё-таки снаружи холодно.       — Разве настолько холодно? — удивилась Ланая. Папа пожал плечами.       — Может, сейчас и не так, — сказал он, — но в прогнозе передавали заморозки ближе к ночи.       Ланая немного подумала и сказала:       — Тогда, пожалуй, послушаюсь твоего совета и возьму шарф.       С этими словами она сняла с крючка сиреневый шарф и замоталась им так, что половина её лица оказалась закрыта. Папа молчаливо поднял большой палец вверх в знак одобрения и вновь скрылся на кухне. Ланая, наконец, вышла из дома.       Главный парк был всего в десяти минутах ходьбы, но Ланая, подгоняемая желанием встретиться, дошла до него даже быстрее. Как она и ожидала, Мортред ещё не было на месте, поэтому она стала рассматривать мемориальную доску, посвящённую жертвам войны. Она часто бывала в этом парке, поэтому перечисленные имена не были для неё в новинку, как и памятник неизвестным солдатам, возвышавшийся над доской: то были женщина и мужчина, с виду совсем простые крипы, как в Дайре часто называли представителей рабочего класса, и их каменные лица не выражали никакой определённой эмоции. У подножия памятника росли цветы — Ланая не знала, какие именно, но её порадовало, что они пока ещё не завяли от холода.       В это время в парке было несколько меньше гуляющих, чем днём, но всё же он был достаточно людным по сравнению с улицами. Даже вот неподалёку собралась толпа вокруг торговца-комедианта по имени Мипо; этот проныра выступал здесь чуть ли не каждый день. Он старался привлечь к себе как можно больше внимания: разыгрывал сценки с самим собой во всех ролях, рассказывал небылицы, загадывал зрителям загадки и даже пел песни… всё это ради того, чтобы продать побрякушки, которые он невесть где откапывал. А слово «откапывал» здесь уместно потому, что Мипо никогда не расставался с лопатой и сам себя называл «копателем». Сейчас он сидел на скамье с гитарой и хрипло завывал: «Владимирский прикид, плащ зелёненький…» Голос у него был жуткий, но, тем не менее, люди его слушали, и кто-то, в конце концов, решил купить один из самых дорогих «камушков», как Мипо называл свой товар. Наверное, этот парень был самым хитрым маркетологом, которого Ланая когда-либо видела в жизни.       — И давно ты здесь?       Голос над ухом заставил Ланаю резко обернуться и принять оборонительную позицию, но, увидев, что виновница её испуга сразу отпрянула и подняла руки в примирительном жесте, она посмеялась.       — Лучше ко мне так не подкрадываться, Мортред, — сказала она. — Я думала, ты приедешь минут через двадцать.       — А я вызвала «Свиток», чтобы приехать раньше, — ответила Мортред, — но, как вижу, я всё равно не успела за тобой. Ты живёшь где-то неподалёку, не так ли?       — Десять минут пешком, — подтвердила Ланая. Мортред хмыкнула с улыбкой и ничего больше не сказала; после этого они обе побрели в неопределённом направлении.       Ланая обратила внимание на то, что Мортред была одета в не совсем обычной для неё цветовой гамме: вместо чёрного и тёмно-зелёного доминировал тёмно-лиловый оттенок, в который были окрашены её ботинки, сумка и частично плащ. Но, кроме одежды, всё в Мортред будто было таким же, как и всегда: спокойствие, задумчивость и неспешная походка. Она шла и внимательно рассматривала всё вокруг — фигурно постриженные деревья, геройские статуи и святыни — а затем сказала Ланае:       — Здесь симпатично.       — Да, — согласилась Ланая. — Но мы ещё не дошли до Древнего.       — Жду, когда дойдём, — усмехнулась Мортред и опять замолчала и стала глазеть по сторонам.       Ланая внимательно посмотрела на неё и поняла, что примерно в таком же состоянии видела её на репетиции, которая была неделю назад. С виду и не скажешь, что что-то не так, ведь Мортред в принципе особой разговорчивостью не отличалась, но Ланая, благодаря своей проницательности, почувствовала тревогу, скрытую в этом вечно отведённом в сторону взгляде. «Это что же, мне говорить придётся?» — с лёгкой досадой подумала она, но быстро взяла себя в руки. В самом деле, надо же когда-то начинать!       — Ты не смотрела сегодня новости по Центральному каналу? — спросила Ланая о первом, что пришло ей в голову.       — Нет, я недолюбливаю федеральные СМИ. А там было что-то важное? — поинтересовалась Мортред.       — В парламенте рассматривают законопроект о запрещении некоторых профессий для женщин… — пояснила Ланая, и Мортред вспомнила:       — Ах да, я же слышала об этом!       Она тотчас нахмурилась и добавила:       — Как всегда, дело рук либералов-консерваторов. Им бы уже убрать слово «либеральный» из названия партии, с такими-то идеями.       — Точно, — согласилась Ланая. — Я надеюсь, что законопроект всё же отклонят.       — Я надеюсь, в первую очередь, на то, что он не наберёт нужные голоса, — скептически произнесла Мортред. — Лэнник, как ни крути, консерватор, да и старик уже, пусть и умный на вид. Вряд ли он воспользуется своим правом вето.       — Что ж, в худшем случае, мы с мамой можем пойти на митинг или петицию какую-нибудь подписать, — сказала Ланая, пожав плечами.       — С мамой… — задумчиво произнесла Мортред. Ланая вопросительно посмотрела на неё, и та разъяснила:       — Просто я не могу представить, чтобы мы с мамой чем-то подобным вместе занимались. У тебя, наверное, хорошие отношения с родителями?       В её голосе Ланае послышалась лёгкая грусть, от которой в мыслях немедленно возник беспокойный вопрос «почему так?» Она, поколебавшись, ответила:       — Да, вполне. Мы редко ссоримся и совсем не кричим друг на друга.       — Здорово, — хмыкнула Мортред и, прежде чем Ланая успела задать ей вопрос о семье, вернулась к изначальной теме: — Меня это поражает. Даже в Радианте такие законы не проталкивают.       — Законов таких, может, и нет, но кто знает, как у них дела обстоят на практике? — возразила Ланая.       — И то верно, — кивнула Мортред. — Знаешь, можно спросить об этом у Магины, он же радиантский.       — Да? — переспросила Ланая без особого удивления.       — Ну, если верить Лиралей, он недавно оттуда сбежал, — добавила Мортред, пожав плечами.       — Я так и думала, — сказала Ланая. — Кое-что в его поведении на это указывало.       — Что именно? — поинтересовалась Фантом.       — Ну… он был положительно удивлён, когда увидел радиантскую военную форму у Рубика, — ответила Ланая. — И ему даже в голову не пришло, что это могло быть иронией. Кроме того, он иногда оглядывался, будто ожидал, что кто-то появится из-за угла. Я наблюдала такой симптом у некоторых других беженцев, поэтому мне сразу пришла на ум ассоциация.       — Ого… вот это наблюдательность! — восхитилась Мортред. — А я даже внимания не обратила…       Между тем, они уже приближались к Древнему; это стало очевидно по увеличившемуся скоплению народа на дорожках и скамейках. «Что-то мне не очень хочется быть в таком людном месте», — с досадой подумала Ланая. И тут Мортред тяжело вздохнула:       — Ух, сколько людей…       — Мы можем пойти куда-нибудь ещё, — немедленно предложила Темплар, обрадовавшись тому, что их мысли совпали.       — Хорошая идея, — одобрила Фантом, — я только на Древнего посмотрю, и мы уйдём. Точнее, ты меня поведёшь — я этот район совсем не знаю.       На этих словах она заговорщически улыбнулась Ланае. Она тотчас подумала об одном местечке у Большого Фонтана, где они могли побыть наедине, и ощутила приятное волнение по этому поводу. Ей казалось, что настоящая Мортред Фантом раскрывалась только в разговорах один-на-один, и потому было недостаточно даже всего того времени, что они вместе проводили на репетициях. Но ей также хотелось показать Мортред и другую часть Главного парка, поэтому она стала планировать маршрут, пока они стояли около Древнего.       Древний представлял собой архитектурное сооружение из чёрных шипастых камней устрашающего вида, посреди которого находился огромный светящийся шар из узорчатого красно-оранжевого стекла. Внутри, на первом этаже, был расположен старейший храм Дайра, но вечером он был закрыт для посещения; тем не менее, люди собирались вокруг, чтобы полюбоваться потусторонним, переливчатым свечением. Данная достопримечательность обросла множеством легенд и была популярным местом для экскурсий. В первые годы после войны предпринимались попытки демонтировать шар или изменить его внешний вид во избежание ассоциаций с Безумной Луной, но сами жители Дайра, при всей неприязни к бывшему правительству, воспротивились этому и отстояли первозданный вид Древнего. В конце концов, не Древний позаимствовал дизайн у партии, а наоборот.       Мортред сначала просто стояла и смотрела на шар, как зачарованная, а затем полезла в сумку и достала оттуда фотоаппарат, чтобы сделать снимок.       — Это же полароид! — не удержалась Ланая от восхищённого комментария, увидев технику в руках Мортред.       — Мой лучший подарок самой себе, — сказала Фантом и направила фотоаппарат на Древнего. Вспышка — и готовый снимок оказался в её руке. Она потрясла им, вынула из кармана ручку, быстро что-то написала на обратной стороне и дала фотографию Ланае со словами:       — Открытка тебе.       — Ого, спасибо… — протянула Ланая, принимая подарок. Она тут же перевернула снимок, чтобы прочитать надпись. Там было всего две строчки, в которых Ланая сразу увидела отсылку к известному стишку:

      «Камни чёрные, Луна красная».

      Она с недоумением перечитала и спросила у Мортред:       — А где продолжение?       — А, ну… — замялась Фантом. — Это уже на твоё усмотрение. Я не знаю, как закончить.       «Хотелось бы конкретики!» — обиженно подумала Ланая, но, увидев, что Мортред закусила губу и опустила голову, сильно удивилась. Она… смутилась?! Нечасто можно было увидеть, как Мортред Фантом проявляла подобные эмоции! И неужели Ланая Темплар, простая школьница, была их причиной?       «Нет, не простая», — поправила себя Ланая, — «а вполне себе интересная, способная и с широким кругозором! Я много кому нравлюсь, но чтобы я нравилась той, кто нравится мне?..»       Пусть она что-то и подозревала, она всё равно не могла до конца поверить в такую возможность. А чтобы понять, не ошибалась ли она, Ланая поступила следующим образом. Она подошла чуть ближе к Мортред, дотронулась до её руки и сказала с совершенно серьёзным лицом:       — А ты, как звёзды, прекрасная.       Услышав эти слова, Мортред резко обернулась и шокировано уставилась на Ланаю. Та же невозмутимо добавила:       — Так можно закончить стихотворение.       Мортред сразу же будто бы расслабилась, но, подумав ещё немного над фразой, всё равно растерялась, потому что высказывание не теряло неоднозначного намёка ни в той, ни в другой интерпретации. «Как я и ожидала!» — подумала Ланая, гордясь собой. «Ну, что дальше будешь делать?»       А дальше Мортред повела себя так, будто предыдущей реплики не было.       — Ну, можно уходить, — сказала она, неловко переминаясь с ноги на ногу.       «Вот уж не подумала бы, что из нас двух смелой окажусь я!» — посетовала Ланая. Впрочем, Мортред уже делала шаги к сближению с самого начала их знакомства, не так ли? Ланае тоже следовало бы покинуть зону комфорта… так что она решилась взять Мортред за руку и мягко потянуть за собой со словами:       — Пойдём, покажу тебе, что тут ещё есть.       При этом она едва заметно улыбнулась; пусть и улыбки её не было видно из-за шарфа, Мортред всё равно это поняла и тоже улыбнулась. И Ланая повела её за собой.       Всё время, что они бродили по парку, они вели непринуждённую беседу. Мортред с увлечением рассказывала о происшествиях на работе, а Ланая — о школьных делах. После они перешли к обсуждению последнего альбома Abyssal Dream и с радостью обнаружили, что их мнения по поводу этого релиза в основном совпадали. Потом Мортред предложила Ланае посетить выступление Обрушивающихся Новых Башен. Ланая знала, как обычно выступали эти ребята: они выносили строительные инструменты, бочки и листы металла прямо на трассу, а затем начинали импровизировать. Однако то выступление, о котором говорила Мортред, должно было быть из ряда «цивилизованных». Но и такие концерты у группы нередко заканчивались плачевно из-за страсти к открытому огню на сцене, поэтому Ланая сомневалась в том, что хотела бы пойти на столь небезопасное мероприятие. Мортред заверила её, что инциденты с огнём были не настолько страшными, как о них сообщали в новостях, и случались даже не по вине группы, а из-за проблем с электричеством. А вот сцену они разрушали знатно, тут и приврать нечего было. Ланая немного подумала и всё-таки приняла приглашение: надо же было следить за тенденциями в дайровской музыке.       Когда они проходили мимо какого-либо памятника, Ланая ненадолго останавливалась, чтобы рассказать интересный факт о личности, высеченной из камня. Причём факты были не из числа тех, что можно было запросто выяснить, пролистав путеводитель по Центру. Те же солдаты-крипы, к примеру, для всех были неизвестными, а Ланая, благодаря своей не знающей границ любознательности, выяснила точные имена тех, кто стал прототипом для скульптуры. Миновав статуи, они оказались у ярмарочных палаток, где снова были толпы нежеланных людей, так что они взяли пару «Веточек» на перекус и быстро ретировались оттуда.       Скоро они оказались у Большого Фонтана, и там-то Ланая поманила Мортред за собой на тропинку, ведущую вглубь рощицы. По этой тропинке они добрались до одной из хаотично разбросанных по территории беседок с тусклыми лампочками внутри. Вокруг не было ни души, одни лишь деревья, а шум Фонтана неподалёку, в случае чего, заглушил бы все слова Ланаи и Мортред для посторонних ушей. У Ланаи за время прогулки назрела идея вывести Мортред на более открытый разговор.       — Я хочу обсудить с тобой кое-что важное, — сказала она, — пойдём, присядем?       Мортред лишь коротко кивнула, не говоря ни слова.       Зайдя в беседку, они заняли места друг напротив друга; уже стемнело, и Ланая порадовалась наличию хоть какого-то света, потому что ей было бы сложно понимать эмоции Мортред только по голосу, а понимание было важно, учитывая, какое обсуждение она собиралась завести.       — Так о чём ты хотела поговорить? — спросила Мортред.       Ланая приготовилась к речи, но, встретившись со взглядом сидящей напротив, вдруг так взволновалась, что не смогла заставить себя говорить. Она знала, о чём хотела спросить, но будто бы вмиг забыла все нужные слова. Некоторое время они сидели, сверля друг друга глазами.       «Чёрт, ну что же делать…» — отчаялась Ланая. «Неужели мы так и будем молчать? Зачем я вообще это затеяла, если не могу ни слова выдавить?»       И тут, к её счастью, Мортред пришла на помощь.       — Знаешь… мне кажется, у нас одно и то же на уме, — начала она, задумчиво накручивая прядь волос на палец, — поэтому я бы тоже хотела спросить кое-что. А если это не то, что тебя интересует, то я хотя бы проясню для себя ситуацию.       После этих слов Темплар напряжённо замерла в ожидании. Вероятность того, что им хотелось обсудить одну и ту же тему, была высока, но волнения от этого не убавлялось.       — Ещё когда я с тобой познакомилась, я поняла, что ты мне симпатична, — стала рассказывать Мортред, — а позднее у меня создалось впечатление, будто эта симпатия взаимна. Я хочу знать, так ли это.       — Это… это так… — тихо ответила Ланая, внутренне дрожа от волнения и облегчения одновременно. Чтобы наверняка избежать недопонимания, она уточнила: — Ты ведь имеешь в виду не только дружескую симпатию?       — Да, — подтвердила Мортред. — О дружеских симпатиях обычно такие вопросы не задают.       «Идеально», — подумала Ланая, глядя в жёлто-зелёные глаза напротив. «Лучше и не придумаешь…»       Она с волнением произнесла:       — Тогда я должна сказать, что очень хочу знать о тебе больше и видеться с тобой чаще…       — Я тоже! — неожиданно воскликнула Мортред, но тут же стушевалась и добавила: — Но я опасаюсь некоторых вещей.       — Каких? — удивлённо спросила Ланая. Она лично не видела никаких препятствий к сближению с Мортред, и ей стало на секунду даже страшно от того, что таковые могут существовать. «Да ну! Откуда?» — мысленно возмутилась она. «Что бы там ни было, я всё уничтожу!»       — Ну, например… я старше тебя почти на пять лет, — неуверенно произнесла Мортред. Ланая растерянно моргнула. «И что… это всё?»       — Разве это проблема? — спросила она. — Я не чувствую разницы между нами.       — Правда? — с надеждой переспросила Мортред. — Я тоже не чувствую, но я беспокоилась, что тебе может быть некомфортно.       — Совсем нет! — заверила её Ланая. — Я об этом даже не думала ни разу.       — Хорошо. — Мортред кивнула. — Но всё же мы ещё так мало знакомы. Ты далеко не всё обо мне знаешь…       — А меня влечёт ко всему неизведанному, — парировала Ланая, и Мортред посмеялась в ответ, а затем прояснила:       — Я веду к тому, что могу навредить тебе. У меня все отношения развалились из-за моего характера. Я несколько изменилась за последние пару лет, но всё-таки… я не знаю, чего ожидать от себя, я не хочу портить тебе жизнь…       Говоря об этом, она постепенно всё больше и больше отводила взгляд в сторону, погружаясь в свои страхи. Нет, нет, этого нельзя было допустить!       — Мортред, — мягко вмешалась Ланая. Мортред подняла голову, и она продолжила: — Не забывай: ты тоже не всё обо мне знаешь.       С этими словами она улыбнулась, сощурив глаза, и тем самым вызвала смущение у Мортред. «Эй, ну не надо так!» — подумала она с лёгким возмущением. «То она почти открыто флиртует со мной, то вот антирекламу себе устраивает… что ж, повезло, что меня такими вещами не спугнуть!»       В следующий миг Ланая встала с места, подошла к Мортред, положила ей руки на плечи и, чуть наклонившись и посмотрев прямо в глаза, сказала:       — Но я бы хотела, чтобы мы узнали друг о друге больше, вне зависимости от того, приведёт это к отношениям или нет. Я готова довериться тебе. А ты?       Мортред молчала некоторое время, смотря на Ланаю снизу вверх. А затем сказала:       — Я готова. И… спасибо за эти слова.       После этого она медленно поднялась со скамьи и осторожно обхватила талию Ланаи. Та немедленно ответила на объятия, обвив руками её шею. Они стояли так, наверное, пару минут, положив головы друг другу на плечи и наслаждаясь моментом. В порыве эмоций Ланая сжала ткань плаща на спине Мортред и сказала:       — Ты мне сильно нравишься.       — И ты мне нравишься, Ланая, — прошептала Мортред ей на ухо; от дыхания стало немного щекотно, и Ланая подняла голову. Вдруг она осознала, что их лица были очень близко, и ощутила трепет в груди. «Я давно не целовалась, я, наверное, разучилась уже», — пронеслась беспокойная мысль в её голове. «Я так боюсь! Всё должно быть осторожно, должно быть идеально… если, конечно, что-то будет. Но лучше не надо сейчас!»       — Ты не боишься пожалеть об этом? — спросила Мортред, видимо, чувствуя её волнение; правда истолковала она его не совсем правильно.       — Больше похоже на то, что ты боишься пожалеть, — нервно усмехнулась Ланая.       — Возможно, — не стала отрицать Мортред, — ведь я не хочу торопить события. Но если выдержать определённую грань, то, думаю, это не навредит.       — И где же эта грань? — с недоумением спросила Ланая.       — Ну… оставляю на твоё усмотрение, — хихикнула Мортред, отводя взгляд.       «Ах, она просто сама боится!» — осознала Ланая, чувствуя смесь возмущения и умиления. «Ладно, у меня есть одна идея… и я надеюсь, что это будет уместно».       Немного колеблясь, она стянула шарф с лица, поднялась на носочках и на несколько секунд прижалась губами ко лбу Мортред. Когда она отстранилась, она увидела, что Мортред улыбалась, закрыв глаза.       — Да, вот так в самый раз, — довольно сказала она и нежно провела пальцами по щеке Ланаи; та сразу перехватила их и накрыла своей ладонью, чтобы продлить это мгновение. Впрочем, у неё было хорошее предчувствие, что таких мгновений будет ещё много, и потому она так беззаботно предложила:       — Хочешь, покажу, где я живу?       — Ой, но ведь уже поздно! — спохватилась Мортред, только теперь придав значение времени суток. — То есть, я не против, но я бы лучше сходила к тебе днём…       — Ну, давай хотя бы снаружи на дом посмотришь! — стала уговаривать Ланая. — Можно ещё в саду посидеть немного, если боишься моих родителей.       Они обе усмехнулись на этих словах и медленно расцепили свои объятия. Затем Мортред сказала:       — Ладно. Веди меня, Отличница.       И протянула Ланае руку. Ланая с готовностью взялась за неё, и они выдвинулись в путь.       Лучше и не придумаешь.