Я слышу музыку, следовательно, я существую

      Инвокер настолько не любил вспоминать об одном периоде своей жизни, что воображал себе, будто всё это происходило тысячу лет назад, и убеждал себя, будто больше ничего не помнил. После школы он старательно обрезал все ниточки, связывавшие его с прошлым, включая даже его имя, и ныне родители лишь изредка напоминали о своём существовании робкими звонками, но они никогда не смогли бы снова взять Каэля под контроль.       Но временами воспоминания прорывались на свет и заставляли его скверно себя чувствовать. И один из таких моментов произошёл после его прогулки с Антимагом. Изначально всё было хорошо, и он с удовольствием возвращался в мыслях к их разговорам и неожиданным объятиям. Но именно от того, что Каэль не мог выкинуть из головы свои ощущения от близости Антимага, от того, как тот улыбался ему, как он сжимал его в руках и благодарил, в его сердце зародился страх, что он начал испытывать симпатию. Это было для него отчасти ново, отчасти — связано со старой травмой.       Ещё в средней школе он несколько раз пытался встречаться с девушками. Точнее сказать, они сами ему предлагали. Он отвечал на чью-то симпатию, подспудно желая быть любимым, но внешне мысля лишь о статусе и преимуществах, которые могли дать ему отношения. Ведь все эти девушки тоже были из обеспеченных семей, они были популярными, общепризнанно красивыми и вообще хорошими. Но скоро он замечал, что у него не было с ними никаких общих интересов. Им не о чем было разговаривать. Это были даже не отношения — скорее, их видимость для других. «Мы идеальная пара, потому что мы хорошо смотримся рядом, когда идём по улице, и все вокруг нам завидуют». Это было не то, чего хотелось девушкам, и не то, чего хотелось Каэлю, но большего он просто не мог дать, и, будучи малолетним циником, он полагал, что неспособен на романтические чувства вовсе.       Но в старшей школе Каэль познакомился с интересным, как ему казалось, парнем. Он был старше на несколько лет и работал в музее «Кримсон»; у него были длинные чёрные волосы, серо-зелёные глаза, большая серебряная серьга в ухе, и он беспрестанно курил сигареты, но делал это столь изящно, что никого не раздражал. Он сам был начинающим художником, но на момент знакомства с Каэлем мечтал стать ландшафтным дизайнером. Он привлёк Каэля тем, что так много знал о том, чего сам Каэль ещё не знал: новые школы живописи, потерянные и заново найденные картины великих художников, имена, незаслуженно стёртые из мировой истории, и ночная жизнь, недоступная детям из богатых семей…       Каэль начал регулярно посещать музей только ради разговоров с этим парнем; из-за него же он пристрастился к курению. Он осознал, что их встречи вызывали в нём больше эмоций, чем все его предыдущие отношения вместе взятые. Может быть, потому, что у них было что-то по-настоящему общее. Может быть, потому, что Каэля больше привлекали парни. В этом он не был до конца уверен: его вообще мало кто привлекал. Он смотрел на одноклассниц и видел в них лишь… одноклассниц. Девушки, с которыми он учился. Вот и всё. Некоторые из них — сообразительные, некоторые — не очень, все разные, но одинаково неинтересные. Потом он переводил взгляд на одноклассников, и с ними ситуация была ещё хуже. Они громко ржали, рыгали, собирали грязные сплетни о девушках и обзывали друг друга последними словами. Он не понимал, что у него могло быть общего с этим сбродом.       Но парень из музея… он отличался. Каэль что-то чувствовал к нему и не мог допустить даже мысли о том, чтобы это не было взаимным; спустя месяц их общения он был практически уверен в том, что завоевал его сердце. Казалось, все факты говорили об этом: приглашение на свидание, беспрестанные комплименты, объятия, поцелуи…       Одно мгновение, одно неверно истолкованное касание — и всё рухнуло. Потому что тот парень видел цель их начавшихся отношений иначе. Нет. Он не видел это как отношения вовсе.       «Пойми, красавчик, отношения — пережиток прошлого. Кому нужен долгий конфетно-букетный период, когда главная цель и так ясна обеим сторонам? Для меня это всё — не более, чем хорошее развлечение».       Инвокера до сих пор передёргивало при воспоминании об этом моменте. Позор, просто позор — выложить душу чёрт знает кому, пасть жертвой глупых надежд и быть вот так одураченным. Придя домой в тот вечер, он долго думал над этими словами. Он чувствовал себя опустошённым. Он решил, что ему больше такого не надо, и с тех пор целый год не замечал никого вокруг себя. И, конечно, с тех пор он не посещал Кримсон.       Его отношения с родителями испортились с катастрофической скоростью. Пока единственным их требованием к сыну были ежедневные отметки «отлично» в дневнике, всё было так просто, ведь ему легко давался любой школьный предмет, и он сам относился к учёбе азартом. На него так и сыпались подарки, деньги и похвалы, и он наивно полагал, что у него идеальная семья. Но потом он оступился один раз, получив «хорошо». И ещё раз, получив «удовлетворительно». И ещё раз — замечание в дневник. Это произошло как раз после разрыва связи с парнем из Кримсона: всего несколько дней Каэль не мог сосредоточиться на учёбе, как прежде, и всего за несколько дней он превратился в семейное разочарование. Сначала он не понимал, куда же делась родительская поддержка и забота, а потом понял: её и не было. Всё это время он был нужен матери и отцу как наследник, которому бы перешёл их совместный бизнес. Он был нужен им как идеальный ребёнок, которым можно гордиться и хвастаться. Им были интересны только его достижения, результаты, но никак не мысли в его голове и не приложенные усилия. Взял первое место на городском конкурсе сочинений? Отлично, ждём приза федерального уровня. Положи на полку, потом, может, как-нибудь прочитаю, что ты там написал.       К последнему году старшей школы у Каэля не осталось иллюзий. Родители всё сильнее и сильнее давили на него по поводу его будущего, а он всё глубже и глубже прятался в своём мире. Он тратил все карманные деньги на пластинки и книги. Он демонстративно пропускал семейные ужины, предпочитая им концерты в Таверне или одинокие посиделки в Киллмурлоке. В конце концов, он решил уйти из дома в квартиру, обещанную ему бабушкой. Это не было даже радикальным решением — что-то вроде компромисса, ведь квартира находилась не так далеко, и Каэля отпустили из дома под условием, что он не забросит учёбу и поступит в университет. Он не забросил. И он поступил. Правда, не совсем туда, куда его родители хотели, да и бросил скоро, но это уже другая история.       В результате всех этих перипетий знакомство с Рубиком прошло мимо Каэля. Лишь где-то на фоне всех прочих мыслей у него мелькало предположение о том, что они могли бы стать друзьями или даже начать встречаться, но, увы, было слишком поздно. Сам того не ведая, он видел в Рубике лишь развлечение, способ скрасить школьные будни, и раздражался, когда это знакомство грозило стать чем-то более значимым, и отталкивал его от себя снова и снова. А тот снова и снова возвращался, тем самым подпитывая его чувство исключительности. Рубик не был виноват в том, что внешне напоминал злополучного парня из музея, но Инвокеру было наплевать; только спустя годы он смог посмотреть на вещи иначе и попытаться всё исправить.       Во время учёбы он уже осознанно искал лишь лёгких интрижек, которые бы не обременяли его ответственностью, но каждый раз загибался от внутренней пустоты в момент, когда очередной случайный парень прощался с ним наутро. И снова Каэль вернулся к мысли, что он должен быть один, и снова он был сосредоточен лишь на себе и своём новом мире. Всегда сам по себе, занятый своим делом и всё ещё самый лучший, что бы там ни говорили родители.       Об этом всём Инвокер вспоминал на протяжении целых трёх дней. А когда он узнал об отношениях Мортред и Ланаи, его мысли приняли ещё более удручающий характер. Мортред ничего ему не говорила — видимо, решила, что Каэля это не касалось. И, может, так бы оно и было, если бы она встречалась с кем-то посторонним, но в данном случае всё происходило в пределах одной группы; Каэль всё-таки хотел быть в курсе, какие взаимоотношения связывали людей, с которыми он столь тесно сотрудничал. Может, он сам был недостаточно наблюдателен, ведь для остальных, казалось бы, всё было очевидно; даже недавно появившийся в их компании Антимаг быстро схватил суть происходящего. Именно он и просветил Инвокера на эту тему, с упрёком добавив, что надо быть слепым, чтобы такое не заметить.       Нет, всё же Антимаг погорячился: он не знал, что Инвокер в последнее время только о нём и думал, а в таком свете было неудивительно и даже естественно, что он не заметил расцветавшего на его глазах романа. Каждый день Каэль приходил на работу, видел там Антимага, затем с ним же проводил время на репетициях, а по возвращении домой вечером его ждали беспрестанные рефлексии, перекладывание с полки на полку каждой мысли в голове и терзания по поводу возникших чувств к Антимагу. Он хотел убедить себя в том, что не было никаких чувств. Или заморозить их до того момента, пока не выяснит, каков был Антимаг на самом деле — Каэль не мог позволить себе совершить очередную ошибку.       В четверг он явился в магазин в хорошем настроении. Может быть, причиной этого был всё тот же Антимаг, который к моменту прихода Инвокера уже сидел за прилавком. Может быть, осознание того, что Каэль разобрался с внезапно свалившимся грузом новой работы за предыдущие три дня и теперь мог расслабиться. Может быть, музыкальные отсылки, которые он видел в своём облике: он надел выглаженную красную рубашку с коротким рукавом и чёрный галстук, а его длинные, ровные ногти были покрыты серебристым зеркальным лаком. А может, всё вместе. То был его четвёртый день на посту управляющего, и он уже чётко понимал преимущества своего положения: теперь он мог спокойно сидеть неподалёку от Антимага и смотреть телевизор или читать журналы, не отвлекаясь на посетителей. Иногда он помогал горе-продавцу найти нужный товар или давал рекомендации покупателям, но это он делал только по желанию; если покупатели по привычке обращались к нему, то он перенаправлял их к Антимагу. Антимаг успел поднатореть в вопросах современной музыкальной индустрии и мог уже без смятения поддерживать диалог с модной молодёжью, которая то и дело бросалась новыми словечками из фэнзинов. Смотря на него, Каэль чувствовал неподдельную гордость.       Когда подошло время обеда, им пришлось разминуться, поскольку обеденный перерыв Каэля начинался сразу после того, как Антимаг возвращался в магазин. Но, несмотря на отсутствие Антимага, магазин продолжал работать, поскольку Инвокер вставал за кассу вместо продавца. Он мог этого и не делать, но ему было несложно посидеть один час в день за прилавком, как прежде, ведь мало кто приходил в магазин в двенадцать часов дня. Наплыв посетителей начинался, как правило, уже в послеобеденное время: в школах как раз оканчивались занятия.       Возвращаясь из «Баунти», Каэль обнаружил, что около прилавка столпилась очередь. Он лишь облегчённо вздохнул, осознав что не ему с этим разбираться, и прошёл сразу во второй зал. Всё-таки, немного подумав, Каэль совершил перестановки в магазине: он не видел необходимости держать крохотный второй зал с товарами, которые запросто могли поместиться в основном помещении. Уж лучше было превратить его в свой личный кабинет; жаль только, что двери не было, чтобы закрыться. Каэль достал наушники и новый кассетный плеер, который купил на радостях после своего повышения. Оглядевшись по сторонам, он надел наушники, поставил кассету, нажал кнопку «Воспроизвести» и откинулся на спинку кресла. Никто не знал о том, какую музыку Каэль слушал в последнее время, и он не собирался этим делиться. Ему ни в коем случае не было стыдно за жанр — в этом плане он практически перестал быть снобом — но он опасался, что содержание песен могло спровоцировать шутки в его сторону… а в шутках могла оказаться доля правды.       «О-о-о, влюблена, влюблена, влюблена…»— распевал женский голос в наушниках, и Каэль одними губами повторял за вокалисткой, беззаботно прикрыв глаза и дирижируя руками в такт.       В конце концов, он не сдержался и негромко пропел вслух:       — Я влюблён, я влюблён…       И, конечно же, сразу после этого он увидел, как в дверном проёме появился Антимаг. Из-за музыки Каэль не слышал его шагов, зато Антимаг вполне мог услышать его пение.       «Только не это!» — в отчаянии подумал Каэль, выключив музыку и сдёрнув наушники, но почти сразу успокоился: Антимаг выглядел слишком запыхавшимся и занятым своими заботами.       Он взялся рукой за лоб, приговаривая:       — Жесть… почему они все такие тупые… ужасно тупые…       — Я задавался этим вопросом три года, но так и не получил ответ, — усмехнулся Инвокер, прекрасно понимая, о чём говорил Антимаг.       Магина огляделся вокруг и, не найдя другого места, где можно было бы присесть, сел прямо на подлокотник кресла рядом с Каэлем. Каэль немедленно напустил строгий вид и сказал:       — Вообще-то, Антимаг, время — деньги.       — Дай мне хотя бы дух перевести, — проворчал Антимаг.       — Ладно-ладно, — смягчился Инвокер.       На самом деле, он совсем не был против того, чтобы Антимаг отдохнул, и даже собрался уступить ему место. Но Антимаг, заметив его движения, положил ему руку на плечо, чтобы остановить.       — Сиди, мне и так нормально, — сказал он.       — Точно? Ну, хорошо, — с сомнением произнёс Каэль.       Антимаг едва помещался на подлокотнике, и Инвокер мог лишь покачать головой: что за дурак — отказываться от такой чести, как место начальника! В очередной раз вспомнив о том, что Антимаг стал его подчинённым, Каэль едва смог подавить усмешку: так уж его забавляло это обстоятельство. Ведь изначально, предлагая ему делить рабочее место, он не думал о том, что мог извлечь из этого какую-то выгоду. Он сделал такое предложение из чистого порыва помочь и был готов к потерям, но в итоге приобрёл гораздо больше, чем потерял.       — Мне показалось, или ты тут что-то пел? — вдруг спросил Антимаг.       — Показалось, — тут же ответил Каэль безразличным тоном.       Но от Магины не укрылось то, с какой неестественной скоростью Каэль выдал ответ, и он стал напирать:       — Ага, раз так говоришь, значит, не показалось!       — Ну, допустим, я пел, и что? — вздохнул Инвокер, с неодобрением взирая на Антимага.       — А то, что не надо мне врать! — упрекнул его Магина. — Молчание не спасёт от проблем, сам же говорил!       — Я тебе это один раз сказал, и ты всю жизнь мне будешь припоминать? — фыркнул Инвокер.       — Если я буду видеть тебя всю жизнь, то да, обязательно ещё раз сто припомню, — ухмыльнулся Магина.       Каэль чуть не задохнулся от возмущения.       «Это что он сейчас имел в виду? Почему он позволяет себе говорить такие вещи?!» — раздражённо и растерянно думал он, уставившись на Магину.       И не успел он забеспокоиться о том, что всем своим видом показывал озадаченность, как заметил, что Магина тоже из-за чего-то занервничал: он отвёл взгляд и начал медленно скрести пальцами по обивке кресла.       — Что-то не так, товарищ Антимаг? — немедленно поинтересовался Инвокер.       — Нет, нет, всё нормально, — пробормотал Антимаг.       — Врёшь, — категорично заявил Инвокер, довольный тем, что смог перевести стрелки.       — Да, вру, — неожиданно подтвердил Магина и, отважно встретившись со взором Каэля, добавил: — Я просто только что увидел твои ногти.       Каэль покосился на свои ногти и с вызовом бросил:       — И что? Ты никогда не видел маникюра у мужчин? Твоим разумом владеют предрассудки?       — Да нет же, не в этом дело… — замялся Магина. — Просто, ну… классно выглядит. Очень даже.       Каэль растерялся и сразу умерил свой пыл.       — А… спасибо, — ответил он со сдержанной улыбкой.       В мыслях он, впрочем, был куда больше рад неловкому комплименту от Антимага. По правде говоря, ему это безумно льстило, и он даже подумал о том, чтобы чаще заходить в салон Кробелус, ведь это она сделала ему такие «очень даже классные» ногти. Но тут он одёрнул себя. Что ещё за преклонение перед Антимагом? Он так каждое его слово будет воспринимать? Из-за какой-то симпатии? А что, если Антимаг заметил его неравнодушие и теперь издевался над ним? А что, если он просто хотел «развлечься» и ничего более? А что, если он был таким же глупцом, как и остальные, и Инвокер обманывался в своих впечатлениях о нём? Ведь, если вспомнить, как следует, то Антимаг не раз уже выдавал какую-то чепуху… Каэль помрачнел и отвернулся от Магины, не зная, как продолжить разговор.       И тут, на его счастье, раздался громкий оклик:       — Эй-й-й, кто-нибудь тут есть???       Магина вскочил на ноги и поспешил в основной зал, пробормотав на ходу:       — И кого там принесло…       Каэль снова остался один и решил надёжно спрятать плеер и наушники. И он не зря это сделал, потому что буквально через мгновение Антимаг позвал его:       — Каэль, там тебя требуют.       «Кто смеет меня тревожить?» — недовольно подумал Каэль, выходя в коридор вслед за Магиной.       Когда они пришли в зал, Каэль сразу же узнал того, кто стоял около прилавка. Он держал в руках видеокамеру «Супер 8», улыбался во все свои кривые зубы, а его фиолетовые волосы были уложены во всё ту же дурацкую рокабилли.       — Ваш кошмар здесь! — объявил Бейн, завидев Инвокера, и направил на него объектив камеры — выключенной, правда.       — Точнее и не скажешь, — съязвил Каэль. — Говори быстрее, что тебе от меня нужно.       — Я снимаю фильм о новых группах Дайра! — энергично произнёс Бейн. — Не определился пока с жанром, думаю, что будет документалистика с элементами хоррора… в общем, я пришёл к тебе взять интервью!       Инвокер не был впечатлён, и энтузиазм Бейна нисколько ему не передался.       — У меня нет времени, — ответил он. — Спроси Антимага.       — Антимаг?.. — неуверенно начал Бейн, повернувшись к нему, но Антимаг неожиданно сурово произнёс, сложив руки:       — Я отказываюсь. Если это всё, то уходи.       Инвокер покосился на него: он знал, что у характера Антимага была жёсткая сторона, но наблюдал её всего во второй или третий раз. И ему было странно и даже приятно от такого контраста в обращении Антимага к нему и к незнакомому человеку.       А Бейн не сдался. Напротив, он стал упорствовать:       — Эй, Инвокер, а ты представь себе, что однажды Кристалис станет популярной группой! Неужели не будет здорово иметь ранние записи на память?       — Ну, допустим, — сказал Инвокер, изогнув брови. — Но, мне кажется, твой фильм будет просто кошмарным.       — Так я этого и хочу! — радостно воскликнул Бейн. — И, кстати, я не один, я работаю в команде с Баланаром, Кробелус и Акашей!       «Ни разу не слышал, чтобы они упоминали какие-то фильмы», — подозрительно подумал Каэль. «Но, если подумать, на них похоже — участвовать в таких проектах…»       — И когда ты успел так сменить сферу деятельности? — вздохнул он. — Ещё вчера играл в группе…       — Одно другому не мешает, — парировал Бейн и тут же взмолился: — Ну же, Инвокер, давай, всего парочку жутких вопросов, и я уйду и больше не буду беспокоить ни тебя, ни этого…       — Антимага, — проворчал Магина.       — Антимага, точно! — закивал Бейн головой. — Ну, так что?       Инвокер призадумался и в итоге выдал:       — Что ж, если с тобой действительно такие уважаемые люди, то я готов выделить немного времени. Только дашь мне пересмотреть запись — не хочу, чтобы ты превратил моё лицо в порождение света из окна позади.       — О, об этом не беспокойся! — захихикал Бейн, включая камеру.       Антимаг поспешил скрыться из кадра, и Каэль мысленно задался вопросом, было ли это простое нежелание сниматься на камеру или очередная предосторожность, спровоцированная страхом преследования. Он ведь уже и представлялся не настоящим именем, а кличкой, которую ему придумал Инвокер. Снова душе Инвокера стало нехорошо от воспоминания о призраках прошлого, наступавших Магине на пятки, и он скорее отвлёкся на вопросы Бейна.       Поначалу Атропос на удивление цивилизованно вёл себя и спрашивал о конкретных вещах — видимо, он заранее готовился к интервью. Но потом Инвокер рассказал ему о предстоявшем выступлении вместе с Чистым Уроном и по неосторожности пригласил на концерт… Нет, он не мог достать бесплатный билет для Бейна. Нет, Бейну нельзя вступить в группу в качестве второго клавишника. И в качестве танцора в клетке его тоже не возьмут. И если Бейн не перестанет задавать такие вопросы, то интервью сейчас же закончится, а Антимаг проводит его к выходу. Атропос стал лихорадочно извиняться и попросил устроить небольшую экскурсию по магазину — для будущих поколений, так сказать.       Каэль со скучающим видом провёл Бейна мимо всех стеллажей, кратко поясняя их содержание; по пути в кадр попали три покупательницы — подростки, ряженые в чёрно-белое и разукрашенные контрастным гримом. Они улыбались и махали ручками на камеру, и Бейн, заметив это, радостно подбежал к ним, чтобы они поделились своими впечатлениями о магазине.       Одна из девушек сказала:       — О, мне нравится новый телек и новый продавец здесь! Такой красавчик!       — Телек или продавец? — уточнил Бейн, и вся компания захохотала вместе с ним.       — Продавец! — ответила та девушка, широко улыбаясь. — Но и старый тоже классный — кстати, приветик, Каэль!       Она послала Инвокеру воздушный поцелуй, и Бейн перевёл объектив на него. Инвокер, видя это, лишь коротко кивнул в ответ.       — Какой застенчивый! За это и люблю его! — усмехнулась девушка.       Каэль презрительно фыркнул и ускользнул обратно к прилавку, где сидел Антимаг. Он не любил, когда с ним заигрывали подростки. Неужели они сами не видели, что это полная нелепость? Где был он, а где — они?..       «Но как бы он отреагировал на то, что его считают красавчиком?» — вдруг заинтересовался Каэль, глядя на угрюмого Антимага.       Антимаг заметил, что на него смотрели, и сначала вздрогнул, а потом хмуро спросил:       — Что, съёмки уже окончились?       — Для меня — да, — ответил Каэль. — А ты снова в плохом настроении.       — Угу, — пробубнил Антимаг.       Инвокер сел рядом с ним и немного тише добавил:       — Я не настаиваю, но ты можешь рассказать мне, если хочешь.       Магина покосился на него и промолчал, снова уставившись в пустоту. Затем он промолвил:       — Просто мне сегодня нужно идти к адвокату. И мне из-за этого… неуютно.       — Отчего же? — Инвокер склонил голову. — Я пойду с тобой, я ведь говорил.       — Да, но всё же… это значит, что с Гримстроуком будут сложности. Ты имел с ним дело, не так ли? Какой он? Расскажи мне.       — Лично я никогда не нуждался в его помощи, — ответил Каэль, — но он много работал с моими родителями, и потому я знаю его не понаслышке. К тому же, он печально известен тем, что уничтожил предприятие, на котором держалась вся экономика Ашкавора. Он сумел выиграть дело, когда у его подзащитного не было практически никаких доказательств, и он совершенно не заботился о последствиях для своего родного города, который теперь пребывает в запустении. Гримстроук даже не считает себя защитником и не похож на других адвокатов, поэтому к нему не все могут найти подход. Я дописал его номер в список для тебя в самую последнюю очередь, потому что не надеялся на него, но всё-таки он откликнулся — значит, его уже что-то зацепило в твоём деле.       — Я думал, это было потому, что он единственный из всех адвокатов принимал клиентов в удобное для меня время, — скептически произнёс Магина. — Да и я не говорил подробно по телефону о своей ситуации. Что его могло зацепить?       — Может, твой прекрасный голос? — не подумав, ляпнул Каэль, и Магина сразу насупился.       — Не нужно смеяться надо мной, тем более в такой ситуации, — сказал он сурово, и его тон уязвил Каэля.       «И зачем я это сказал…» — с досадой подумал он. Он же совсем не хотел, чтобы его фраза прозвучала как насмешка, ему по-настоящему нравился голос Антимага. Поэтому он начал оправдываться:       — Нет же, Магина, я вовсе не смеюсь над тобой…       Магина вдруг вскинул голову.       — Ого, ты назвал меня по имени, — озадаченно хмыкнул он, а затем добавил с улыбкой: — Можешь, пожалуйста, делать так чаще?       — Хм… хорошо… — рассеянно пробормотал Инвокер, отводя взгляд.       Но, несмотря на секундное смущение, он нашёл в себе силы вернуться к теме разговора.       — Итак, Магина, — твёрдо произнёс он, — нет нужды беспокоиться о предстоящем визите. Гримстроук прекрасно знает своё дело и, несмотря на странности, способен оказать тебе помощь. И я буду рядом на всякий случай.       — Спасибо тебе, — кивнул Антимаг, уже заметно смягчившись, и у Каэля отлегло от сердца.       «Поразительно, что я так беспокоюсь о нём…»       Он ощутил лёгкое, будто случайное касание к своей руке и опустил глаза. Их с Антимагом руки лежали так близко друг к другу, что даже мизинцы соприкасались. Странно, и почему Каэль сразу не заметил? Или это Антимаг только что придвинул свою руку ближе?..       Не смея больше смотреть вниз, Каэль приподнял руку и сделал пару крадущихся движений пальцами в сторону руки Магины. Магина в этот момент глядел в сторону, и Каэль уже подумал, что он не заметит его робкого жеста, но тут он почувствовал шевеление пальцев рядом. Магина накрыл руку Каэля своей ладонью — медленно, нерешительно и будто бы не специально, но Каэль был доволен этим.       Однако им с Магиной не удалось долго так просидеть, потому что в поле зрения появился Бейн с тремя готессами; Бейн сразу ушёл из магазина, напоследок показав свою ужасно прекрасную улыбку, а девушки задержались у кассы, чтобы оплатить покупки. Пока Магина рассчитывал их, та девушка, которая отзывалась о нём, как о красавчике, сказала, что у него крутые татуировки. Магина с очаровательной улыбкой поблагодарил её, а затем так расхвалил её музыкальный вкус, что она тут же купила ещё одну пластинку. Каэль не мог надивиться тому, как ловко Антимаг обернул попытку заигрывать в денежную выгоду для себя. Надо же, какой хитрец! Может, Инвокер и впрямь не зря поверил в него?..

***

      Фирма Гримстроука находилась на седьмом этаже в здании неподалёку от Центрального вокзала. Каэль и Магина поехали туда сразу после работы и добрались до пункта назначения всего за десять минут. Они молчаливо поднялись на лифте и прошли вглубь коридора с тускловатым освещением. Кабинет №720, приёмная. Магина остановился у двери и переглянулся с Каэлем, прежде чем негромко постучать.       — Войдите, — послышался тягучий низкий голос.       Магина нажал на золотистую дверную ручку, и они вместе с Каэлем зашли внутрь. Кабинет был просторным, но из-за интерьера, выполненного в тёмных тонах с вкраплениями красного, из-за тяжёлых штор, скульптур в углах и мрачных картин на стенах, пространство вокруг будто бы сжималось. За широким столом из тёмного дерева сидел мужчина с длинными седыми волосами и бородой, которые, впрочем, были аккуратно уложены. Шикарный костюм, безупречная осанка, задумчивый взгляд, скользивший по бумагам, и рука, уверенно выводившая чернилами извилистые буквы — всё это складывалось в такой почтительный, утончённый образ, что в разумности господина Гримстроука невозможно было засомневаться из-за его возраста. Каэль сразу заметил, что Магине стало не по себе: действительно, из-за своего имиджа он сильно выделялся на фоне кабинета, Гримстроука и даже самого Каэля. Поставив точку и отложив перо в сторону, Гримстроук поднял глаза на посетителей и изящным жестом указал им на стулья с кожаной обивкой, стоявшие напротив стола.       — Прошу, присаживайтесь, — пригласил он.       Каэль и Магина заняли места. Гримстроук сложил пальцы в замок, посмотрел на них по очереди и спросил:       — Итак, кто из вас — клиент, пожелавший остаться анонимным?       — Это я, — тут же отозвался Магина.       — Что ж, это логично, — кивнул Гримстроук, переводя взгляд на Каэля. — Ведь с сыном большого бизнеса я и так знаком, и в анонимном обращении от него просто не было бы смысла.       — Ошибаетесь, господин Гримстроук, — заметил Каэль. — Вы были знакомы с маленьким Карлом, но теперь перед Вами сидит Каэль Инвокер.       — Даже так! — с небольшим удивлением произнёс Гримстроук. — Какая жалость, что Вы не Карл — хотелось бы узнать, как поживают Ваши родители.       Магина с непониманием покосился на Каэля, и того осенило, что он никогда при нём не упоминал своего имени при рождении. Что ж, это была не та часть его биографии, о которой он хотел распространяться, но теперь он чувствовал, что должен был объясниться перед Антимагом. Конечно, если тот спросит об этом.       Он ответил бесстрастно:       — Я более не имею отношения к делам своих родителей. Прошу Вас не обращать на меня внимания — я пришёл исключительно как наблюдатель.       — Наблюдатель? — Гримстроук задумчиво хмыкнул и снова обратился к Магине: — Устраивает ли Вас присутствие постороннего при нашем разговоре?       — Каэль не посторонний, — уверенно произнёс Магина, — и ему уже известно всё о моём деле. На самом деле, это он порекомендовал мне обратиться к Вам.       Гримстроук кивнул, покосившись при этом на Каэля, и спросил:       — Если Вы не хотите сейчас произносить своё имя вслух, то скажите, как мне к Вам обращаться?       — Называйте меня Антимагом, — сказал Магина.       — Антимаг… — повторил Гримстроук, но никак не прокомментировал это имя. Он его записал и продолжил говорить:       — По нашему телефонному разговору у меня сложилось впечатление, будто Вы опасались, что Вас подслушают. Потому спешу Вас заверить, что эти стены, — он провёл рукой вокруг, — ещё не пропустили наружу ни одной тайны. Безопасность клиента — превыше всего, и я предлагаю Вам и Вашему сопровождающему для надёжности заключить договор о неразглашении информации.       Гримстроук пододвинул к Антимагу и Инвокеру готовые бланки. Взяв лист в руки, Антимаг начал скрупулёзно вчитываться в каждое предложение в прописанных условиях. Что до Каэля, то он лишь пробежал глазами по тексту и, убедившись, что условия нисколько не изменились за все эти годы, подписался на обоих экземплярах и отдал их Гримстроуку. Когда Антимаг подписал свой договор, Гримстроук поставил печати и вернул ему и Каэлю копии договора.       — Итак, господин Антимаг, — начал Гримстроук, — давайте обсудим Вашу ситуацию. Что бы Вы хотели мне рассказать? Или, напротив, спросить у меня?       — Для начала, я бы хотел узнать: возможно ли инициировать повторное расследование преступления тринадцатилетней давности? — задал Магина вопрос.       — Всё зависит от состава преступления, — ответил Гримстроук. — Тринадцать лет — большой срок. После стольких лет в нашей стране можно привлечь к уголовной ответственности лишь за особо тяжкие преступления.       — Тогда другой вопрос: могу ли я подать в суд на организацию, действующую от лица государства? Могу ли я это сделать, если сам нахожусь в другой стране?       — В другой стране?.. — пробормотал Гримстроук, нахмурившись. — Несомненно, Вы можете подать отсюда в суд той страны, где было совершено преступление. Но… впрочем, к чему тут гадать? Не могли бы Вы конкретизировать ситуацию?       Магина протяжно вздохнул. Каэлю было видно его напряжение, но было видно и то, что Магина подготовился к тому, что ему снова придётся рассказывать эту историю. И так он пустился в пересказ того, что с ним случилось в детстве и что происходило сейчас, опуская, правда, некоторые личные детали, которые знал Инвокер, и концентрируясь на фактах, а не эмоциях. Всё это время Гримстроук не говорил ни слова, лишь внимательно слушал и делал записи, а Каэль то наблюдал за тем, как расплывались чернила на бумаге, то рассматривал полотна на стенах и с вялым любопытством задавался вопросом, был ли Гримстроук их автором или они принадлежали другим известным художникам.       Когда Магина закончил рассказ, Гримстроук ещё некоторое время молчал, пробегая взглядом по своим заметкам. А потом он, как ни в чём не бывало, заявил:       — Не в обиду, господин Антимаг, но, знаете… люди обычно перерастают свои детские мечты.       «Ну, вот он и показал свой характер», — с презрением подумал Инвокер. Он ожидал этого с самого начала. К счастью, он знал, как с этим совладать.       — О чём это Вы говорите, адвокат?! — вспылил Магина.       Каэль схватил его за плечо и, поймав на себе ошарашенный взгляд, поспешил убрать свою руку.       — Я тебя предупреждал, — тихо напомнил он и со всей строгостью обратился к Гримстроуку: — Господин адвокат, смею Вам напомнить о существовании такой вещи, как деловой этикет. Не могли бы Вы поддерживать заданный Вами же уровень общения?       Гримстроук ничего не ответил на этот вопрос и не выдал ни одной своей эмоции. Но Инвокер знал, что его слова возымели эффект.       «Что, напыщенный старик попался в свою же ловушку?..»       — Мне нужно немного времени, чтобы обдумать это, — наконец сказал Гримстроук таким тоном, будто уже задумал отклонить дело Антимага. — Прошу меня извинить.       Он собрал бумаги и неспешно удалился в соседнее помещение. Едва он исчез, Антимаг повернулся к Каэлю с возмущением:       — Ну и куда он ушёл? Разве адвокаты так себя ведут? Где наш чай с печеньем хотя бы, пока мы ждём?!       — Я говорю: я тебя предупреждал, что это необычный адвокат, — устало повторил Инвокер. — Он любит болтать о том, что он вовсе никакой не защитник народа, а художник, рисующий человеческие судьбы.       — То-то я и вижу, что он картинки свои развесил повсюду! — фыркнул Магина, окидывая взглядом стены. — Детские мечты, да? Я бы этому старику сейчас в лицо плюнул, если бы ты меня не сдерживал!       — Антимаг! — одёрнул его Каэль. — Я понимаю тебя, но, прошу, не горячись.       — Как обычно, — процедил Антимаг и откинулся на спинку стула, сложив руки.       «Будь ты проклят, Гримстроук, если не вернёшься сейчас же с дельным предложением», — с внезапной злостью подумал Инвокер.       Прошло около двух минут, и Гримстроук явился с папкой в руках.       — Как жаль, что Яови не здесь… — пробормотал он. — В этих документах сам чёрт ногу сломит…       — Ну, чего нашли, господин адвокат? — с вызовом обратился к нему Магина.       Его голос прозвучал так, что у Каэля возникло подозрение, будто Антимаг не отказался от крамольной идеи плюнуть адвокату в лицо. Гримстроук, впрочем, не обратил внимания на его тон — был слишком занят перелистыванием материалов.       И вот он достал один из файлов и, положив его рядом со своими заметками, сказал Антимагу:       — Ваш случай имеет некоторые сходства с прецедентом «Фея против Ревтела». Исходя из решения суда по тому делу, я могу сказать, что у Вас есть шансы доказать нарушение не одного, но даже нескольких Ваших конституционных прав со стороны организации Тайлер Эстейт.       — Отлично! А могу ли я доказать их вину в смерти моих родителей? — поинтересовался Магина.       — Теоретически — можете, даже при таких скудных доказательствах, — ответил Гримстроук. — Но отталкиваться Вам следует, всё же, от нарушения Ваших базовых прав. Я вижу два возможных пути. Первый — это обратиться в суд с обвинением по статье 115 уголовного кодекса Дайра и статье 146 уголовного кодекса Радианта и довести дело до высших инстанций, откуда оно будет передано в суды Радианта. Так Вы сможете, в случае успеха, выбить из Тайлер Эстейт всё, что есть, и открыть червоточину других преступлений, в которых они, возможно, повинны. Но я уже предвижу, как Радиант просто откажет в рассмотрении дела, поэтому Вам понадобится очень много времени и упорства.       — Так я и думал! — с разочарованием произнёс Магина. — А в чём заключается второй путь?       — Второй путь идёт в обход суда, — стал объяснять Гримстроук. — Законом нашей страны предусмотрено внесудебное регулирование процесса, которое может быть осуществлено через непосредственное общение или официальную переписку обеих сторон. В этом случае публичность Вашего дела будет сведена к минимуму, поскольку я могу выступить Вашим посредником, и у Вас будут шансы получить компенсацию за понесённые потери. Как правило, Радиант легко идёт на торги, когда боится потерять своё «демократическое» лицо.       — Проще говоря, это выбор «правда или деньги», — скептически обобщил Антимаг, и Гримстроук нахмурился.       — Вы утрируете, господин Антимаг. На самом деле, сама денежная компенсация может сообщить Вам необходимые сведения: чем больше они заплатят, тем больше Вы можете быть уверены в их вине. Вопрос таков: хотите ли Вы просто знать правду или же ещё и привлечь к уголовной ответственности тех, кого Вы считаете настоящими преступниками? Ни тот, ни другой путь не могут полностью оградить Вас от возможных рисков, точно как и бездействие. Поэтому, что бы Вы ни выбрали, я настоятельно Вам рекомендую подать заявление на предоставление политического убежища, если Вы ещё этого не сделали.       На этом Гримстроук будто бы устно поставил точку, и для Магины настало время принимать решение. Антимаг погрузился в размышления, и вид его был столь мрачен, что Каэль невольно занервничал. Он вспоминал о том, что Магина боялся огласки, но, в то же время, ему наверняка было бы недостаточно денежной выплаты.       Гримстроук был терпелив — он занялся своей рутиной в ожидании решения Антимага и на какое-то время снова отошёл из кабинета, видимо, чувствуя, что его присутствие могло угнетать клиента. Пока его не было, Каэль осторожно обратился к Магине:       — О чём ты думаешь?       — О своих приоритетах… — тихо ответил Магина и поднял усталый взгляд на Каэля. — Знаешь, я изначально считал, что мне здесь нечего делать, и однажды я вернусь домой, но… я понял, что мне некуда возвращаться, ведь Соулу и Нортрому наплевать… и Тайлер Эстейт ни за что не простит мне этого побега.       — Ты можешь жить здесь, — сказал Каэль.       В мыслях же у него было, скорее, отчаянное и категоричное «останься здесь», но он не хотел давить на Магину и сам ещё боялся признавать, что настолько не хотел, чтобы он исчез.       — Могу, — как-то обречённо согласился Магина. — Но если я остаюсь здесь, то… какой смысл в том, чтобы сотрясать государственную машину?.. А с другой стороны, если они мне просто заплатят за молчание, то я поддержу коррупцию…       Его чувства спутывались с убеждениями и порождали обрывистые высказывания. Видя его волнение, Каэль постарался говорить как можно мягче.       — Магина… сосредоточься на себе и своей безопасности, а не на таких глобальных вещах, как коррупция. За тобой следили и могут следить до сих пор. С этим надо что-то делать. Гримстроук правильно сказал, что тебе нужно просить о политическом убежище. А что касается твоего расследования, то тут я тебе не указ, но всё же: мне кажется, Гримстроук знает, куда и как давить, чтобы Тайлер Эстейт предоставили тебе любую информацию, просто… ему нужно заплатить.       — О боги, серьёзно?! — воскликнул Магина. — Даже здесь деньги правят бал?!       — А чего ты, собственно, ожидал, отправляясь к частному адвокату? — с недоумением поинтересовался Инвокер. — Если у тебя напряжённая финансовая ситуация, то для меня не проблема одолжить тебе небольшую сумму.       — Нет, нет, у меня всё нормально, — тут же стал отнекиваться Антимаг.       — Хорошо, — кивнул Инвокер и сразу добавил тоном, не терпящим возражений: — Я выдам тебе премию.       — Каэль! — возмутился Магина, чем вызвал усмешку Каэля.       Но вдруг он взял Каэля за руки.       — Спасибо, — искренне произнёс он, сжимая его пальцы в своих ладонях.       Сердце Каэля приятно задрожало в ответ на этот жест, и он крепче обхватил руки Магины, глядя ему прямо в глаза. И как он раньше не замечал, что у Магины такие необыкновенные глаза? А при данном освещении они казались и вовсе пурпурными. Невозможный, прекрасный цвет…       Ещё пара мгновений — и их руки расцепились от услышанного скрипа двери. Гримстроук вошёл в кабинет своей обычной плывучей походкой, и Антимаг сразу же обратился к нему:       — Я решил, господин адвокат! Только нам нужно обсудить ещё пару деталей…       Гримстроук удовлетворённо кивнул в ответ и сел в своё кресло за столом.

***

      Инвокер оказался прав: Гримстроук заметно взбодрился, когда дело дошло до обсуждения гонорара, и стал уже сам предлагать дополнительные услуги. Но он всё-таки не заломил цену выше разумного предела, поэтому Магина пока был способен рассчитаться самостоятельно. В глубине души Каэль был рад, что Магина прислушался к нему и выбрал более безопасный путь, да и сам Магина выглядел довольным.       Когда они вышли на улицу, Магина заметил, озираясь вокруг:       — Уже поздно.       — Тебе домой надо, да? — осведомился Каэль.       — Не знаю… вроде бы надо, но не хочется, — замялся Магина, не отводя взгляда от Инвокера. — Я что-то… взбудоражен после этого всего. А ты сейчас куда?       — Я…       Каэль запнулся на полуслове, глядя на Магину, потому что понял: он и сам был, говоря словами Магины, «взбудоражен». Он не хотел уходить и не хотел, чтобы Магина уходил — он хотел побыть с ним ещё, продлить этот вечер, потому что, если он закончится сейчас, Каэль будет испытывать гнетущее чувство незавершённости и непрошеное беспокойство об эмоциональном состоянии Антимага. К тому же, он не мог избавиться от воспоминаний обо всех прикосновениях, произошедших между ними за день. О контрасте между нерешительным соприкосновением их рук в магазине и тем, что было в кабинете Гримстроука.       «Да за что мне это всё!» — думал он, с трудом подавляя желание схватиться за лоб.       А Магина смотрел на него, ожидая ответ, и Каэль почти уже обиделся на него за это. Где была антимаговская прямолинейность, когда она так была нужна? Почему он стоял и колебался, почему он не мог сразу сказать что-то конкретное, например, «давай прогуляемся», как в прошлый раз? Каэль не знал, чего ждал от него Антимаг, и не мог понять, стоило ли прямо говорить ему о своём желании. Он медленно перевёл взгляд в сторону, ничем не выдавая своего волнения — он хотел верить, что оно не было заметно — и к нему на помощь пришло здание вокзала, светившееся жёлтым светом из окон.       — А я хотел бы сейчас сходить на вокзал, как когда-то раньше делал, чтобы посмотреть на поезда, — выдал он непринуждённым тоном. — Я нахожу это зрелище завораживающим, но, к сожалению, давно уже им не наслаждался. И сегодня так хорошо совпало, что вокзал оказался неподалёку.       Да, вот оно — прекрасное «бла-бла-бла», которое не вызовет у Антимага лишних подозрений и, возможно, подтолкнёт его к конкретному решению. Каэль понимал, что он не должен был вечно надеяться на то, что всё решится за него, но что сказано — то сказано.       И Антимаг действительно вызвался:       — Можно с тобой?       Но, опять-таки колеблясь, он осторожно спросил:       — Или ты, наверное, хочешь побыть один?..       «Если бы хотел побыть один, то ничего бы тебе не сказал», — устало подумал Инвокер.       Но он кивнул Магине с коротким ответом:       — Можно.       Антимаг просиял, и это сразу напомнило Каэлю об их предыдущей прогулке: тогда он тоже так улыбался, и от этой улыбки шаталось всё хладнокровие Каэля. Он отвёл взгляд и быстрым шагом направился в сторону вокзала; при этом он краем глаза следил, чтобы Магина не отставал от него. Не говоря ни единого слова, они миновали грандиозное здание и вышли на перрон.       Поскольку этот вокзал был самым крупным в городе — он состоял из десяти путей и пяти платформ — мимо Каэля и Магины то и дело сновали люди с чемоданами. Каэлю не хотелось стоять на пути у беспокойных и суетливых пассажиров, да и в такой обстановке вряд ли получилось бы поговорить, поэтому он решил подняться на пешеходный мост и сделал Магине знак, чтобы тот следовал за ним. В основной своей массе, люди предпочитали пользоваться подземными переходами, а мост служил лишь запасным вариантом на случай, если подземные переходы были недоступны по каким-либо причинам. Поэтому на данный момент там только изредка возникали прохожие; несколько человек точно так же, как Каэль и Магина, пришли понаблюдать за поездами.       Остановившись на середине моста, Каэль подошёл к перилам и посмотрел вниз: на пятый путь прибывал грузовой поезд, состоявший из разноцветных вагонов. Глаза Каэля различали на них самые разные логотипы: «Дороги Дайра», «Вигиль», «Кворум», «Йой и Ойо»…       Женский голос по громкоговорителю объявил об отправлении пассажирского поезда до Квойджа с третьего пути, и поезд, будто бы отвечая ей, засвистел. На некоторое время Каэль выпал из реальности, будучи зачарованным напевами железной дороги, но, когда Магина встал рядом с ним, он опомнился и украдкой покосился на него.       Магина задумчиво глядел на всех этих людей внизу и на поезда, и Каэль поймал себя на мысли о том, что в этот момент Магина выглядел особенно притягательно: резкие полосатые татуировки, высокий острый ирокез и куртка с нашивками на плечах подчёркивали серьёзное выражение его лица, освещённого луной и вокзальными огнями. Вдруг Магина повернул голову, и их взгляды столкнулись. У Каэля на мгновение перехватило дыхание — он не хотел, чтобы его уличили в бессовестном разглядывании. Но Магина, казалось, не заметил этого; зато он заметил кое-что другое.       — Тебе холодно? — осведомился он.       — Нет-т-т, — ответил Каэль, не понимая, с чего он это взял.       — Но у тебя зубы стучат, — возразил Магина.       — Р-р-разве? — удивился Каэль. — О, кос-с-смос…       Теперь он понял, что действительно замёрз, просто не замечал из-за концентрации на присутствии Антимага. Он начал растирать свои похолодевшие руки, но это совсем не помогало. И надо же было ему именно в этот день забыть взять с собой плащ или свитер. Дурацкая смена погоды.       Магина покачал головой.       — Что поделать, сейчас я тебе дам свою куртку, — сказал он и уже приготовился снимать её, но Каэль резко замотал головой.       — Не надо мне такого одолжения, — категорично отверг он его. — Ты же сам замёрзнешь.       Магина уже открыл рот, чтобы возразить, и Каэль, заметив это, остановил его:       — И не нужно упрямиться, товарищ Антимаг. Знаешь… у меня есть идея лучше твоей.       Магина озадаченно склонил голову.       «Я снова совершаю безумные поступки», — пронеслось в мыслях у Инвокера. «Но ведь он тоже этого хочет, не правда ли?..»       Каэль, на самом деле, не был уверен, что стоило это делать, но всё-таки настало время перестать лукавить и признать: он хотел обнять Антимага. И он предполагал, что Антимаг не был против.       — Это какая? — спросил Магина. — Спуститься и сесть в зале ожидания?       Услышав это предположение, Каэль ощутил подступившее к горлу волнение. Неужели у Магины даже в мыслях не было того, что он сейчас собирался предложить? Но он до этого сам кидался на Каэля с объятиями. Это должно быть нормально для него, не правда ли? Ничего странного, ведь так?..       Тем временем, предательская дрожь наполняла тело Каэля, и он в итоге решил:       «Так не пойдёт! Надо спросить его сначала!»       Он вдохнул-выдохнул с мыслью «будь что будет» и, медленно раскинув руки, спросил с кривой улыбкой:       — Обнимемся, Магина?..       Глаза Антимага распахнулись от удивления, и Каэль подумал уже, что он ему откажет. Но в следующий миг Магина заулыбался.       — Да, конечно! — простодушно ответил он, подходя ближе к Каэлю. — И как мне самому в голову не пришло?       Оказавшись в какой-то паре сантиметров от Антимага, Каэль протянул к нему руки и проскользнул ими под куртку. Магина ответил на его объятия, притянув его к своей груди, и Каэль чуть наклонился, чтобы положить голову на плечо Магины. Инвокер был весьма доволен собой: всё-таки он не прогадал, пойдя на такой шаг, и теперь чувствовал себя как нельзя лучше, прижавшись к столь симпатичному ему Антимагу и грея руки об его широкую спину. По правде говоря, он ожидал от Магины напоминания о том, как он прежде отказывался от тактильного контакта и язвительных комментариев вроде «смотрю, ты вошёл во вкус», но, как ни странно, Магина не сказал ни слова. И Каэль тоже решил ничего не говорить.       Они долго стояли у перил, обнимались и слушали тишину, иногда прерываемую свистками и объявлениями по громкоговорителю. Каэль всё ещё дрожал от холода, и Магина, наверняка почувствовав это, осторожно провёл ладонью по его спине. В ответ Каэль лишь сильнее вжался в него, и Магина уже более уверенно начал растирать ему спину; постепенно дрожь сошла на нет, и когда Каэль почувствовал, что достаточно согрелся, он решил отстраниться.       Антимаг сразу же заметил:       — Этого надолго не хватит — скоро снова замёрзнешь.       — Ну… тогда ты знаешь, что делать, — ответил Инвокер и коварно усмехнулся.       Антимаг, казалось, был смущён этим и потому ответил вызывающим тоном:       — Тоже мне, нашёл себе прислугу!       Но, хотя он пытался возмутиться, его губы невольно уже изогнулись в улыбке. Глядя на его лицо, Каэль сам не смог удержаться от улыбки.       — Пойдём? — предложил он, на самом деле не зная, куда собирался идти.       Магина кивнул, и они побрели по мосту обратно к лестнице. Когда они спустились, Каэль нашёл глазами пустую скамейку на перроне и сразу сел на неё. А Магина сел рядом с ним и обнял его за плечи…       «Что, он серьёзно?!»       Каэль в шоке воззрился на Антимага. Антимаг испугался и хотел отдёрнуть руки, но в этот момент испугался уже Каэль и не дал ему этого сделать, вцепившись в него в ответ.       — Не ожидал, что ты это сделаешь, — сказал он вслух.       «Не ожидал, что я это сделаю», — продолжил за него мозг.       Он посмотрел прямо в глаза Антимагу — о, снова эти удивительные глаза… Антимаг неловко засмеялся и ответил:       — Ну, ты же сам сказал…       — Да, точно, ты прав, — поспешил согласиться Инвокер. — Считай, что это приказ от начальства.       — Вот именно, — закивал головой Антимаг, — я исполняю свои обязанности.       Это было удобное для них обоих оправдание, чтобы сидеть в темноте на скамье на вокзале и сжимать друг друга в греющих объятиях, пока мимо проходили люди, таща за собой чемоданы на колёсиках, пока перед их глазами приходили и уходили поезда, и со всех сторон слышались голоса, обращённые не к ним, и звуки, не касавшиеся их судеб. Словно бы они наблюдали за всем происходящим сквозь призму собственного маленького мира — или, по крайней мере, Каэлю так казалось.       Он пребывал в безмятежном настроении, будучи заключённым в руки Антимага; все сомнения и переживания были будто заглушены, и оттого ему хотелось говорить обо всём, что приходило в голову. Он начал рассказывать Магине о том, куда он в детстве путешествовал вместе с семьёй и на каких поездах успел покататься; выяснилось, что Антимаг нигде ещё не успел побывать за пределами своей родины. Инвокер поймал себя на том, что он хотел бы показать Антимагу хоть одно из тех мест, где он сам бывал, но сейчас он не мог позволить себе путешествий на далёкие расстояния.       Он так задумался об этом, что едва не выпал из разговора; Магина уже смотрел на него с непониманием. Поэтому, услышав звонкий стук по рельсам, Каэль поспешил прокомментировать:       — Звучит как начало песни.       — Да? — удивлённо спросил Антимаг, но через мгновение добавил: — Хотя, и правда… это вполне в вашем духе.       — Ну, тебе же нравится наша музыка? — спросил Инвокер. — Мортред так и называет тебя нашим фанатом.       «Моим фанатом, на самом деле, но ему об этом знать необязательно».       — Музыка у вас необычная, — ответил Антимаг, — и я бы, наверное, не проникся ей сразу, если бы случайно где-то услышал. Но благодаря тому, что я вижу, как она создаётся, как вы все увлечены тем, что делаете, я полюбил её.       — Вот как? Приятно слышать об этом, — с нескрываемой гордостью произнёс Каэль. — А ты придёшь на концерт?       — Конечно, какие тут могут быть вопросы? — усмехнулся Антимаг, а затем добавил: — Жду не дождусь, когда увижу вас на сцене.       — Я, на самом деле, немного волнуюсь, — вдруг признался Каэль. — Я давно не выступал на сцене. Ну, тот раз на фестивале не считается — там публика хуже некуда, что с неё взять? А здесь всё будет не просто как раньше, но ещё грандиознее. Знаешь, я… я просто надеюсь, что тебе понравится.       «Волнуюсь»? «Надеюсь, что тебе понравится»? Разве он не мог сказать хотя бы «я уверен» или «я гарантирую»?! Каэлю было дико от того, что его риторика так сменилась. Ведь он привык скрывать любое сомнение под внешней невозмутимостью и бравадой. Утверждения вместо предположений. Делай вид, что ты уверен в себе, и ты будешь уверен в себе на самом деле. В целом, метод работал, но часто Инвокер просто оставался наедине со своими страхами из-за невозможности поделиться ими с кем-либо. Он пытался заставить их исчезнуть, притворяясь, будто их изначально не было. Он считал, что станет только хуже, если другие будут знать о том, что у него творится в голове.       Но вот он случайно высказал ровно то, что думал — и это его совсем не ранило. Напротив, как будто даже легче стало от того, что кто-то знал о его волнении, что он смог кому-то довериться. И этот кто-то почти невесомо пробежался пальцами по его волосам и остановился где-то около шеи, чтобы потом снова положить руку на плечо. И он сказал, посмотрев Каэлю в глаза и улыбнувшись:       — А я не сомневаюсь в том, что мне понравится.       Каэль мог только улыбнуться в ответ, а затем отвести взгляд в сторону поездов и осторожно, будто ненароком, положить голову на грудь Антимага. Антимаг не стал возражать.