Драбблы на любой вкус

— Это был великий человек. Такую веру в то, что прошлое можно изменить, что всё можно исправить, я не видел ни у кого. Этот вдохновлённый, счастливый, искрящийся надеждой взгляд невозможно забыть, если видел его хоть раз. Знаете, что было тому причиной? — Что же? — Любовь. Такая же великая, как и он сам. *** Это была любовь с первого взгляда. Стоило ему увидеть тогда, на верхней палубе рвущегося на всех парусах к гибели Титаника, Розу Дьюитт-Бьюкейтер, стоило засмотреться на блики солнечного света в её рыжих волосах, поймать её взгляд, как Джек Доусон понял: он пропал. Это было так же ясно, как и то, что «скорее ангелы начнут вылетать из задницы», чем такая, как она, снизойдёт до него. Но разве Джек мог не верить в чудо? Он выиграл билет в Новый свет буквально за пару минут до отплытия самого известного корабля в мире. Он уже тогда, с той самой первой минуты, верил в то, что их любовь будет сказкой, но не знал, что она будет трагически короткой. Его выловили из воды последним. Никто не верил, что он выживет, но человек, настолько ценивший жизнь, просто не мог вот так кануть в лету. Он должен был выжить — ради Розы, ради их любви, которую лелеял в сердце много лет. Когда я поселился рядом с ним, он уже давным-давно был Гэтсби — таинственным незнакомцем, на вечеринки которого ходил чуть ли не весь Нью-Йорк. Но не ходила та, ради которой он всё это создал. Он выбрал именно этот город, ведь здесь, по слухам, жила актриса Роза Доусон, когда не уезжала в бесконечные турне со своей труппой. Он услышал о ней за пять лет до повторной встречи. Всё это время Джек искал любую информацию о Розе Дьюит-Бьюкейтер, но такого человека, судя по всему, уже не существовало. Ему сказали, что она утонула вместе с другими пассажирами. Но он верил. Верил, что всё было не зря. И вот — Роза Доусон… Она взяла его фамилию. Устроила жизнь так, как мечтала. А Джек уже тогда создавал Джея Гэтсби — ради неё. Спустя несколько лет, когда он переехал на Лонг-Айленд, никто из постоянных посетителей его роскошных вечеринок не знал, кто он, откуда он. Ходили самые разные слухи, но он им не препятствовал, никогда не рассказывал о том, что ещё десять лет назад он был неизвестным художником, едва не погибнувшим во время крушения Титаника. Он жил лишь своей мечтой. Джек-Джей теперь рисовал лишь изредка — и только Розу. Он воссоздал тот самый рисунок по памяти, ведь оригинал уже много лет был погребён под водой… *** — Роза… Она схватилась за рядом стоящее кресло, и мы оба замерли вместе с ней. — Джек… Они молчали, и я чётко и ясно понимал, что лишний здесь, что мне нужно срочно уйти. Но меня будто пригвоздило к месту, настолько сильны были эмоции этого долгожданного момента — я буквально видел, как столкнулись две неугасающие надежды, породив разряды электричества, поразившие и меня, невольного свидетеля возрождения былой любви. — Ты стала блондинкой. — Я отреклась от всего, что мне навязывали. Я едва вместо него не выкрикнул: «А Джек? От Джека ты тоже отреклась, или ещё не поздно?», но по взгляду Розы увидел — не поздно. Для неё тоже никогда не было поздно. Два человека, не перестающие верить в любовь, наконец-то встретились, и, Бог мой, я никогда не видел ничего более прекрасного. Я не забуду те слова, что Гэтсби сказал мне напоследок, перед тем, как они с Розой покинули Лонг-Айленд. — Прошлое можно вернуть, старина. Надо только очень сильно этого хотеть. Он был великим человеком. Великим Джеком Доусоном.