It's a wonderful, wonderful life

No more running, no more hiding, No more hurting, no more crying, No more trouble, no more sighing, No more falling, no more striving, No more heartache, no more fighting Flight by Lifehouse

Пара дней до их отъезда на Хоккайдо пролетела незаметно в суматохе сборов и сумбуре чувств. После праздника оба, и Хината, и Какаши находились в волнующем смятении, что-то безвозвратно изменилось в их отношениях, а что-то изменится в ближайшем будущем. Хината с трудом сохраняла выражение безмятежного спокойствия на лице, когда мужчина обращался к ней по имени , а уж когда он приближался к ней ближе, чем на метр или случайно касался её, то Юуу краснела, начинала заикаться и спешила отвлечься на что-нибудь ещё, что сделает их дистанцию приемлемой для её влюбленного сердца. Хатаке вел себя как обычно, но в душе ему было не легче, чем Хинате. Теперь, когда он признался себе в своих чувствах к девушке, то всё его естество жаждало действий, какой-то разрядки, выхода. Но что он мог сделать? Наброситься на девушку, которой едва исполнилось семнадцать? Да и если бы это помогло! Он как-то даже не задумывался о том, что с Хинатой можно сделать что-то в том самом смысле. Она определенно была желанна в его глазах, но это было естественным продолжением его чувств к ней. Хината была едва ли не первой девушкой, которая была интересна Хатаке только в комплекте с его чувствами к ней и её к нему. Такси доставило их на станцию тохоку-синкансена Токио темным, но ясным утром 30 декабря. Мужчина всю дорогу клевал носом, это было слишком для него - за одну неделю дважды встать раньше 10 утра. Хината же возбужденная предстоящим путешествием с волнением вглядывалась во тьму за окном. Она не была на Хоккайдо уже больше семи лет, Какаши и того больше, а теперь они едут туда вместе. В место, значащее для каждого из них так много, хранящие одни из самых счастливых и одни из самых болезненных воспоминаний. Они ехали самым первыми утренним поездом. Какаши взглянул на часы – без четверти пять, он со стоном потер лицо рукой. Ещё пятнадцать минут и он сможет вздремнуть. - Это первый и последний раз, когда я еду на утреннем поезде, - пробормотал мужчина вместо благодарности, принимая из рук девушки теплую банку с кофейным напитком. Хината только улыбнулась, она вообще последнее время постоянно улыбалась, глядя на мужчину, он был таким милым, таким реальным, осязаемым, теплым, близким, стоит протянуть руку и убедишься, что он тут, рядом, посмотрит на неё усмехающимися глазами и спросит, что ей опять от него надо. Это было удивительно. Удивительно, что рядом с ней есть кто-то, кто искренне интересуется её жизнью, кто волнуется за неё, кто готов ей помочь и этот кто только для неё… Юуу вспыхнула. «Он даже не в курсе, что ты к нему чувствуешь! Откуда такие мысли? - сердито одернула она себя, - К тому же у него есть Узуки-сан», - тоскливо подумала девушка, стараясь не обращать внимание на тонкий голос, говорящий ей, что навряд ли у него что-то есть с Югао. Нет, она не будет себя тешить надеждами, она и так счастлива, зачем требовать больше? «Цени, что имеешь», - раздался холодный и властный голос Хьюга Хиаши. Брюнетка аж вздрогнула и неприятно поежилась. - Замерзла? - Н...нет, я в порядке, - покачала головой девушка, гоня прочь неприятное воспоминание. Наконец, объявили посадку и Хатаке с Юуу поспешили на платформу. - О да… - удовлетворенно вздохнул мужчина, устраиваясь в мягком кресле. Справа от него, в кресле у окна, возилась девушка, распутывая наушники и расправляя огромный шарф вместо пледа. – Ну ты там уселась? – не выдержал Хатаке, когда Юуу в очередной раз ткнула его в бок локтем. - Прости… - краснея, ответила она и завершающим штрихом подложила под голову изнанку его куртки. – Теперь всё. Убедившись, что и правда всё, Какаши прикрыл глаза и позволил начавшему движение поезду убаюкать его шумом скользящих по рельсам колес. Он проснулся, когда объявили станцию «Мориока», за окном светлела холодная рассветная заря, Хатаке вздохнул и хотел уже было потянуться, как ощутил на своем правом плече непривычную тяжесть. Видимо, он довольно глубоко провалился в сон, воспоминания о том где он и с кем он постепенно возвращались к нему. Какаши медленно повернул голову, чтобы упереться щекой в теплый лоб девушки. Она не проснулась ни от осторожных движений мужчины, ни когда он слегка наклонился вперед поправляя сползший с неё шарф. Заметив, что девушка забралась на сидение с ногами, да ещё и свернулась на нем, Какаши только подивился её гибкости и умилился тому, что она такая маленькая, что может провернуть что-то вроде этого. Аккуратно потянувшись, стараясь не потревожить свою спутницу, Какаши откинулся на спинку сидения и аккуратно, невольно затаив дыхание, прижался щекой к голове девушки. Её волосы пахли лавандой, поезд снова убаюкивающе закачался по рельсам, и Хатаке провалился в сладкую утреннюю дрему. В следующий раз он проснулся, когда поезд скользнул в тоннель между Хонсю и Хоккайдо. Он с трудом разлепил веки и первое что увидел - это выбившиеся пряди волос Хинаты, сама девушка не меняя положения листала что-то на телефоне, свет его экрана заставил мужчиным поморщиться, от этого движения он почувствовал, как затекла его шея и с тихим «Ох…» оторвался от душистой макушки, садясь ровно и растирая затекшие мышцы. - Как спалось? – поинтересовалась Хината, она тоже выпрямилась и потянулась вверх руками, немного прогибаясь в спине. - Отлично, - ответил мужчина, - ещё бы это было на кровати. - Да ладно тебе, нам осталось совсем немного, так ведь? Там и поспишь. - О, посплю я только вечером, - с деланной досадой вздохнул мужчина и, опережая не заданный вопрос, - сегодня после завтрака я оставлю тебя на попечение Инузуки, мне нужно кое что сделать, а после… - и он загадочно усмехнулся, так и не сказав, что «после». - Киба будет в Саппоро? – радостно воскликнула девушка, стараясь не думать сильно о второй части планов. Питомник Инузука находился в ста километрах от столицы префектуры, поэтому она была рада, что друг приедет в Саппоро, сама бы она навряд ли успела доехать к нему. Какаши пришлось сделать усилие, чтобы не поморщиться, друзья Юуу ещё много раз заставят его понервничать от непривычных уколов ревности. - Да, узнав о том, что мы будем на Хоккайдо, он попросил меня уступить тебя ему на несколько часов и очень настаивал на этом, - проворчал Хатаке. - О… - протянула Хината, Киба мог быть излишне настойчивым, да что уж там, он упертый как баран. - В любом случае, я буду рад, что тебе не придется скучать одной, пока я буду занят, - заключил мужчина. После пересадки на станции «Син-Хакодате» на обычную электричку, они приехали в Саппоро. Позавтракав в каком-то небольшом кафе в центре города, они пешком дошли до набережной, тянущейся вдоль реки Шин в черте города. - Киба всегда опаздывает, - нервно усмехнулась Хината, оглядываясь по сторонам, они сидели на лавочке около лапшичной, куда часто она и Инузука ходили детьми. Какаши промолчал, он тоже не отличался пунктуальностью, поэтому язвить по поводу чужих сложностей с точностью тоже не стал. Наконец, в ста метрах от них замелькала знакомая взъерошенная макушка. - Хината! – радостно воскликнул парень и последние двадцать метров преодолел бегом, чтобы налету схватить девушку в объятия, не забыв случайно задеть плечом Хатаке. Какаши молча стерпел выпад. - Киба, пусти! – просила Юуу, с ужасом хватаясь за плечи друга, который закружил её в радостном порыве. - Очень рад, что ты наконец, вернулась сюда, - к общему облегчению Какаши и Хинаты, Киба опустил последнюю на землю. - И я тоже, - с чувством ответила девушка. - Ну я вижу, что всё в порядке и скучать вы не будете, - с особым упором на скучать проговорил Хатаке, - я пошел. И, Хината… - на этот раз более мягко начал мужчина. - Да? – краснея, отозвалась девушка. - Не забывай отвечать на звонки, - и Какаши исчез в толпе на пешеходном переходе. Киба задумчиво проводил взглядом мужчину, а затем, на ходу меняя выражение лица на усмехающееся, заглянул в лицо подруге, которая влюбленными глазами смотрела на место, где скрылся Хатаке. - Итак… - протянул Инузука, дразня девушку. - Ч...что? – вспыхнула как маков цвет Юуу. - На лицо все симптомы, - заключил шатен. - К...какие симптомы? – промямлила брюнетка, продолжая отчаянно краснеть. Не то, чтобы она надеялась, что Киба не заметит того, что она влюблена в Хатаке, но чтобы так быстро! - О, ну Хин! Нашла перед кем изображать непонимание, - рассмеялся парень и, пользуясь отсутствием Хатаке, по-хозяйски забросил руку на плечи подруги. Хината вздохнула, он прав, Киба знает её слишком хорошо и слишком давно. - И что скажешь? – сдалась девушка. - Ну... Определенно лучше, чем Узумаки, - широко улыбнулся юный каюр. - Киба! – воскликнула девушка, толкнув друга локтем в бок. - А что ты хотела услышать? – обиженно потер ушибленное место парень. – Да, я считаю, что Хатаке лучше Узумаки, хотя бы по причине того, что Хатаке нужной нам ориентации. Ничего не имею против таких как Узумаки или Учиха, их выбор, их проблемы и всё такое, но счастливее ты не становилась от того, что Узумаки вздыхает не по тебе. Хината краснела теперь от стыда, что Инузука так громко рассуждает о личной жизни сыновей довольно известных в стране кланов. - Я поняла, только давай не так громко, - взмолилась она. - И ещё, - уже гораздо тише продолжал шатен, - Хатаке заботиться о тебе, по-настоящему…поэтому он гораздо-гораздо лучше. - Спасибо, - улыбнулась Хината, обнимая друга. Ей стало гораздо легче от того, что Киба поддерживает её, и она чуть сильнее прижалась к нему, с радостью вдыхая знакомый запах шерсти собак и леса. Как бы ей хотелось снова оказаться там, среди высоких заснеженных сосен, в окружении почти сотни пушистых хвостов… Парень с любопытством и волнением наблюдал за подругой. Их дружба была его драгоценностью, от того ли, что была выстрадана через преодоление нелепой влюбленности в девушку ещё тогда, когда это едва ли интересовало Хинату, то ли от того, что они так много проводили времени вместе в детстве. Так вышло, что юная дочь старшей сестры Хьюга и старший сын семьи Инузука были единственными детьми на километры вокруг. Их возили вместе в школу в ближайший город, они проводили все праздники друг у друга в гостях, деля между собой все первые открытия детства, пока не случилась та ужасная автокатастрофа. Киба помнил этот день отчетливо, до мелочей. Хината пришла к ним посмотреть на только что родившихся щенят – ночью ощенилась одна из самых красивых хасок. Маленькие слепые комочки бились у теплого живота матери, стремясь поскорее насытиться молоком и погрузиться в блаженный сон, пока снова не захочется есть. Мита, так звали ощенившуюся хаску, была переведена из уличного вольера в стационар, где в огороженном пространстве, в тепле и уюте привыкала к материнству – это был её первый помет. Хината с трепетом подошла к хаске и протянула руку погладить мягкий лоб Миты, та радостно уперлась головой в теплую ладонь. Киба помнил это до боли отчетливо, ему казалось, что закрой он сейчас глаза, то сможет увидеть два коричневых пятнышка в льдистых глазах Миты и точно назвать в каком порядке лежали щенки. Юуу не успела даже коснуться маленьких щенят, которых Мита любезно разрешила посмотреть поближе, как в комнату зашли мать и сестра Кибы. Хана забрала его, а его мама Хинату. С тех пор он видел её только один раз – на похоронах Макото Хьюга, а на следующий день ему объявили, что Хинату забрали в Токио. Он до сих пор не простил себя, что не попрощался с ней, что ему не дали этого сделать. - Идем? Киба с сожалением почувствовал, как Хината отстранилась от него. Он жутко скучал по ней, по её объятиям, по её вечно краснеющим щекам, по смеющимся глазам, мало кто знал Хинату такой, какой её знал он. И он долго гордился этим, что это только его секрет, пока не появился Хатаке. Инузука почти заскрежетал зубами, не смотря на тот факт, что Хатаке гораздо лучше Узумаки, это вовсе не означало, что Киба с умилительной радостью будет смотреть, как его подруга всё больше влюбляется в этого мужчину. И в то же время, Киба понимал, что он последний, кто будет этому мешать. Но он будет волноваться, будет психовать и бесить Хатаке столько, сколько понадобиться если хоть раз услышит, что Юуу будет плакать из-за него. - Да, идем, - вздохнул Инузука, с удовлетворением сжимая в своей теплой и сухой руке прохладную ладонь подруги. Такой привилегии даже у Хатаке пока нет. Они прошли по любимым местам детства, досконально изучили знакомый вдоль и поперек парк около одного из кампусов университета, съели по огромной порции парфе в кафе до стучащих от холода десерта зубов. А затем, взяв по огромной порции какао, дошли до побережья. Зимнее море сурово билось сизыми волнами о берег, разлетаясь солеными хлопьями пены по берегу, охрипшие от зимних ветров чайки барахтались в рваных порывах ветра над кромкой берега. - А здесь ничего не изменилось, - заметила Хината, ежась от холода и делая большой глоток уже едва теплого какао. - Ага, - согласился Киба привычным с детства движением, наматывая на Хинату свой шарф. Она, конечно, скажет, что он сошел с ума и что он простудиться, а он отмахнется. Инузука никогда не простужался от морского ветра, он мог весь морозный зимний день ходить в расстегнутой куртке, ветер будет трепать смело скинутый с головы капюшон и, не смотря покрасневшие от холода щеки, нос и пальцы рук, Киба не простудится. - Я рада снова увидеться с тобой здесь, - начала Хината, прижимаясь к другу. – Знаешь, когда меня забрали в Токио я очень переживала, что не смогла попрощаться с тобой, меня не выпускали из поместья с того момента, как… - девушка судорожно вздохнула. - Я понимаю, - кивнул шатен. Юуу посмотрела на друга. В детстве Киба был неотъемлемой частью её маленького мира, болезненно неотъемлемой, и, когда дядя забрал её с матерью в Токио, то её мир рушился, начиная от основания, заканчивая верхушкой, на которой была дружба с Инузукой. Хината помнила как громко плакала и билась в руках Ко, когда он нес её в машину, которая должна была доставить их к самолету до Токио, как мать отрешенно и с каким-то недоумением смотрела на свою разбитую горем дочь. - Рин всё-таки права, мне надо к психологу, - пробормотала девушка, чувствуя, как щеки снова обжигают слёзы. Она так и не выплакала своё горе, слишком большее для маленькой девочки, которое впоследствии приумножилось. Бесконечное горькое горе плескалось в глубине души, не давая ей хотеть большего, чем то, что ей отпущено. Она просто не выдержит ещё одной капли в этом океане горечи. - Эй, я с тобой, помнишь? – хрипло и нежно пробормотал где-то над правым ухом Киба, поворачивая девушку так, чтобы её лицо было спрятано у него на груди. - Да… - всхлипнула Юуу и расплакалась, горько, навзрыд, выплескивая горькое горе на вязаный умелыми руками Инны Инузуки свитер Кибы. Она содрогалась всем своим телом в крепких объятиях друга, ей казалось, что она не выдержит этого, слишком много всего. Она физически ощущала всю ту боль, что хранила под сердцем, которое сейчас ужасно болело, разбиваясь на миллионы осколков, чтобы вновь собраться и разбиться и снова, и снова, под шум прибоя. Киба терпеливо ждал, поглаживая содрогающуюся от рыданий спину подруги. Он был польщен таким доверием со стороны Юуу и бережно принял ответственность за это доверие. Он с трудом представлял, что пережила его подруга за те годы, проведенные в Токио с дядей, едва ли догадывался по невольному вырвавшемуся упреку от Хатаке, что она пережила, когда умерла Аюми Хьюга. Но сейчас он был тем, кто мог помочь ей отпустить всю ту боль, что была отчаянно запираема внутри, потому что долго, очень долго Хинате, ребенку, а затем подростку, нужно было быть сильнее, чем любой взрослый, чтобы выжить. Постепенно дыхание девушки стало ровнее, убаюканная шумом волн, она начала успокаиваться, всхлипы становились тише и реже. Вот она со стыдом оторвалась от уютного свитера и подняла заплаканное лицо на друга. - Легче? – спросил он, утирая большими пальцами слезы с её щек и подбородка. - Да…спасибо… Твой свитер…Извини, - и она потупила взгляд, уставившись на мокрое пятно от её слез и соплей на крупной вязке. - Да ничего, теперь это будет специальный свитер, плакательный, буду каждый раз его надевать, когда тебе понадобиться всплакнуть, - лучезарно улыбнулся Инузука. Уголки губ девушки поднялись в легкой улыбке. Она была опустошена и чувствовала себя бесконечно уставшей, но на душе было легко и радостно, а в голове стояла приятная, немного отдающая морем пустота. - Так, ладно, пойдем, во-первых, ты скоро замерзнешь, а во-вторых, надо срочно приводить тебя в порядок, а то Хатаке меня убьет, - заключил Киба, подталкивая девушку в сторону города. Они зашли погреться в первое попавшееся кафе, оказавшееся чайной, Хината тут же шмыгнула в уборную, чтобы умыться и привести лицо в порядок. Киба молча уселся за маленький столик, но едва он успел проглядеть небольшое меню, как зазвонил его телефон. - Да? – не обратив внимание на то, кто звонил, ответил парень. - Вы где? – голос говорившего был раздраженным и чуточку взволнованным. - А, Хатаке..-сан, - сообразил Инузка, невольно выпрямившись, - мы в чайной недалеко от морской набережной. - Хорошо, адрес? - Может встретимся там же, где разошлись? – спросил Киба, откровенно не надеясь, что Хатаке согласиться. - Это можно было бы устроить, если бы Хината отвечала на звонки, - холодно заметил мужчина, - итак, адрес? Киба сдался и назвал адрес. - Я буду там через двадцать минут и, надеюсь, вы будете там, - последние слова он произнес очень усталым голосом. «Кажется, у него тоже последние несколько часов были не из легких», - отстранено подумал Киба, смотря на погасший экран телефона. В этот момент Хината присоединилась к нему. По её лицу всё ещё было заметно, что она плакала, опухшие глаза, покрасневшие от слез щеки и усталый вид. Киба про себя помолился, чтобы хотя бы часть этих признаков горьких слез ушла с лица подруги к моменту прихода мужчины. - Ты уже что-то заказал? – поинтересовалась она, изучая скромное меню. - Нет, не успел. - Почему? – спросила Хината больше из побуждения поддержать беседу, нежели из любопытства. - Мне позвонил Хатаке. Девушка чуть не подпрыгнула на стуле и тут же начала рыться в карманах куртки, наконец, она достала телефон и с ужасом заметила пропущенные звонки и смс. Киба готова был поклясться, что она сейчас снова расплачется. - Десять пропущенных и десять смс… - с трудом выдавила она, - он меня закопает… Ей было жутко стыдно, она ведь обещала, что не будет больше заставлять его волноваться. И вот, пожалуйста! Хотя что могло бы случится с ней, когда рядом Киба? У Инузуки же были другие мысли на этот счет, всё это как раз из-за того, что он был рядом с ней, и если кого и будут закапывать, так это его. - Так ладно, у нас осталось меньше двадцати минут, чтобы ты окончательно успокоилась, - проговорил Киба, как раз в этот момент к ним подошла девушка, одетая в неяркую темнозеленую юкату, - можно, пожалуйста, мне черный чай и покрепче, а ей ромашку с медом и мотти с малиной. Девушка молча кивнула, повторила заказ и, пожелав приятно провести время, удалилась в сторону кухни. - Как я выгляжу? – пробормотала Хината, разглядывая свое лицо в маленькое зеркальце. - Как будто ты только что рыдала полчаса, - невесело улыбаясь, отозвался Киба, перспектива получить втык от Хатаке ему вообще не улыбалась. Хината обреченно вздохнула. Ей нужен минимум час, чтобы лицо приобрело более веселый вид, а ещё два часа, чтобы просто прийти в себя. Но у неё не было уже и двадцати минут. Киба рассеянно наблюдал как Хината встала из-за стола и снова скрылась в уборной, она вернулась оттуда с намоченным холодной водой платком, который прикладывала по очереди то к одной щеке, то к другой, надеясь, хоть немного снять отек. Раздался мягкий звон колокольчика, возвещавший о прибытии нового гостя, подростки вздрогнули и, не дыша, посмотрели на вошедшего. Это была невысокая старушка, тут же прошедшая к кассе, но не успели они облегченно выдохнуть, как в не успевшую ещё захлопнуться дверь вошел Хатаке. Киба вздрогнул и нервно сглотнул, Хината вжалась в спинку стула, пряча лицо за волосами. Мужчина оглянулся и тут же отыскал парочку. - Спасибо, что дождались, - с нескрываемым сарказмом обронил мужчина, придвигая к их столику стул. - Да мы и не собирались никуда уходить, - пробормотал Инузука, погрузившись в изучение чаинок в чашке. - Я на это очень надеялся, - на этот раз искренне, но всё ещё раздраженно ответил мужчина. Повисло неловкое молчание. «Да что я как ребенок!» - сердито думал про себя Киба, не понимая, почему он до сих пор не взглянул на Хатаке, Хината-то ладно, у неё есть причины, но он-то! Набравшись смелости, Инузука поднял глаза на мужчину и чуть не подавился чаем. Хинате нечего опасаться за свое лицо, у самого Хатаке на лице были признаки недавних слез, может не таких как у Юуу, но мужчина очевидно плакал. Слишком покрасневшими были его глаза, а на лице была та едва объяснимая печать пролитых слез.