Ненужная

Лейла уже пятнадцать минут билась с двумя гиперактивными детьми, пытаясь их успокоить и надеть на них шапки и перчатки. Ни Эрик, ни Кэтти эти детали гардероба не любили, поэтому шумно и надоедливо ускользали из тонких рук Лейлы. Вообще-то день у Лейлы выдался поганный. Пришлось извиняться перед Фелицией, продлевать свой внеплановый отпуск… А еще у нее пригорел завтрак, лопнула лампочка на кухне, протухло молоко и дети, как назло, шалили. Неудивительно, что к середине дня у Лейлы жутко раскалывалась голова. Еще ее мучил недосып. Лейла жутко хотела проваляться в кровати часок-другой, посмотреть какой-нибудь фильм, сходить одной в кофейню или почитать книгу. С детьми так проводить свой досуг не получится. А теперь она не могла угомонить своих сорванцев нормально одеться и посидеть на месте. Её уже грызли мысли о собственной никчемности и никчемности собственной жизни, и она, вконец расстроившись, расплакалась от бессилия, шмякнул перчатки и шапки об пол. Эрик и Кэтти сразу же замерли и настороженно посмотрели на маму. Она сползла по стенке вниз, подтянула к груди ноги и уткнулась лбом в острые коленки. Худенькие плечи часто вздымались от беззвучных рыданий, а тонкие ладони сжали голову. — Мам… — растерянно пробормотала Кэтти, — что с тобой?.. — Заткнись! Это был первый раз, когда Лейла от нервов сорвалась на детей. Сорвалась заслуженно, но маленький ребенок, не понимая грозного крика матери, всё равно начал плакать. Вслед за плачем Кэтти присоединился хлюпающий носом Эрик. Дети понимали, что где-то провинились, и теперь им, совершенно юным и бесхитростным, было невероятно жаль за свою оплошность. Кэтти быстро отошла от гнева мамы, только глаза оставались красными. Ей даже пришлось угомонить брата, чтобы тот не разозлил Лейлу еще сильнее. Через десять минут Лейла успокоилась. Встала, спокойно и уверенно заставила детей одеться, молча они доехали на лифте до первого этажа, где в машине их уже ждал Джейс. Купер сразу заметил грустные выражения лиц своей пары и детей, но предпочел ничего не спрашивать, а сразу рассказывать увеселительную программу на этот день. Кэтти и Эрик через минуту расцвели и не могли остановить поток всеразличных вопросов. Лейла же, радуясь редкому случаю, удобнее устроилась на кожаном сидении и задремала. К счастью, за всё время, проведенное в машине, она более-менее выспалась и казалась бодрой. Даже бледность стала на несколько тонов слабее. Джейс всю дорогу то и дело бросал на неё взгляды. Слегка поношенное коричневое пальто, штопанные сапоги, потертые в нескольких местах джинсы — это незаметно, если не приглядываться. А Джейс — бизнесмен, он такие детали подмечает сразу. Дети были одеты в новые утепленные желтые курточки и красные шапки. Видно, что одежда не старая. А резиновые ботинки даже без пыли! О внешнем виде своих детей Лейла заботится куда сильнее, чем о своём собственном. — Мы уже приехали, Лейла. Действительно, за окном хорошо виднелась чистая река с песочным берегом. Лейла потянулась, чуть ли не урча от приятной истомы по всему телу, и, открыв дверь, вышла из машины. Следом за ней потянулись дети. Сам Джейс отъехал на машине к более-менее не разбитой парковочной зоне. — О, мы тут плавали! — заулыбался Эрик после пристального взгляда в реку. — Кэтти боялась воды и плакала. — Ничего я не плакала! — надулась сестра, толкая брата в плечо. — А вот ты рыдал, когда я разбила твой песочный замок. — Вы оба плакали, когда видели рыб, — вспомнила Лейла, чем на корню остановила очередную потасовку. — И ты, Кэт, сильнее всего. Мелкая зараза обиженно фыркнула и развернулась к подошедшему к троице Джейсу. За весь путь в машине дети и папа неплохо разговорились, узнали друг друга получше. Эрик проникся симпатией к отцу, Кэтти теперь смотрела на него с чуть ли не большим доверием, чем на маму. Лейлу это злило, но она не подавала виду. В конце концов, они, дети, имеют право на обоих родителей. Просто ей было грустно, что она впахивала, страдала, отдавала за них свою душу, голодала, не высыпалась — и они ее не слушались; а Джейс сделал несколько подарков, рассказал им пару смешных историй — и всё, они теперь друг за друга горой. Лейле было обидно почти что до слёз. — Мама, мама, сейчас идём на шашлыки! При упоминании шашлыка живот Лейлы скрутило узлом. Она сегодня так и не поела нормально, а нормального мяса она ела уже очень давно. Во рту сразу образовалась слюна, а глаза заблестели. — Идём-идём, Эрик, — она подтолкнула сына вперед. — Иди, поиграй с сестрой. Мм… Джейс, сначала гуляем, а потом шашлыки или наоборот? — Гуляем. Лейла провела в голодном предвкушении еще полтора часа, пока они вчетвером мирно прогуливались по берегу реки. Эрика приходилось несколько раз ловить, чтобы он не падал воду, а Кэтти ругать, чтобы она не обижала брата. В целом, их прогулка прошла мирно. Джейс рассказывал интересные истории по работе, вспоминал своё детство, шутил про шкодливую дочь. Эту мирную даже для упрямой Лейлы обстановку разрушил один-единственный вопрос: — А ты маму любил? — наивно спросила Кэтти. Джейсу не хватило уверенности соврать, а Лейле как-то вмешаться. Врать, особенно детям, очень трудно. Ты потом мучаешься приступами совести, и сзади остаётся шлейф неопровергнутой лжи. — Мне нравилось проводить с ней время, — неловко попытался выкрутиться Джейс, видя, как с каждым его словом мрачнеет Лейла. — Но я хочу, чтобы сейчас мы любили друг друга. — А почему тогда мама не такая веселая при тебе? — задал вопрос Эрик. — Она должна радоваться!.. — Эрик… — начала было Лейла, но Джейс ее мягко прервал: — Не стоит. У меня с вашей мамой был серьезный конфликт, и я повел себя очень плохо. — Конфликт? — переспросила Кэтти. — А что это такое? — Это когда два человека ссорятся, — по-простому объяснила им Лейла. — Смотрите, утки плывут. Утки по реке плыли очень часто, но Эрик и Кэтти каждый раз провожали птиц удивленно-обеспокоенными взглядыми и широко улыбались при их виде. Так утками Лейле удалось отвлечь их от неприятной девушке теме разговора. Дети отошли на достаточное расстояние от родителей, когда Джейс, остановившись, приобнял за плечи Лейлу. Она замерла скорее от неожиданности, чем от страха. — Прости, пожалуйста, — Джейс крепче сжал свою пару в объятиях, — я изменился и хочу загладить свою вину. Позволишь? Лейла только покачала головой. Даже голод притупился. Что ему от нее надо? Джейс ее не любит, Лейла не красавица, а единственное, что их связывает — это треклятая парность и дети.