Не будем усложнять

А потом мы снимали сцену, когда Эвен внезапно появляется у Исака на пороге, и тем же благословенным вечером Исак получает свой первый в жизни качественный минет. Я вас не слишком шокирую такими откровениями? Может быть, вам неудобно говорить на такие темы? Вы только скажите, если вам неудобно, и я сразу же перестану. Нет?.. Все нормально? Точно?.. Ну хорошо. Так вот, мы снимали ту сцену. Не могу сказать, что я стоял навытяжку, как солдат в карауле, когда красовался перед ним голым торсом и чувствовал, как его руки шарят по моему телу, а губы торопливо спускаются от шеи к плечам и ключицам. Я мог бы, конечно, притвориться, что это так, но нет - это не так. Вместо профессиональной невозмутимости я чувствовал нарастающее давление внизу живота, тягучие толчки и сладко-ноющие спазмы, и вот когда вы видите на экране, как Исак закатывает глаза и откидывает голову назад - не верьте: это никакой не Исак, а я, Тарьяй Сандвик Му - я откидываю голову, слепо таращусь в одну точку и исступленно молюсь Иисусу, Аллаху и всем богам Вархаммера одновременно: “Дорогие боженьки, я не могу светить стояком перед всеми, только не сейчас, только не… нет-нет-нет… не смей!..” А боженьки в это время гнусно хихикают, наблюдая сверху, и делают ставки. - Камера, стоп! Снято! - спасла меня Юлие. Он тут же поднялся с корточек, цепляясь для равновесия за мои джинсы. - Отлично, сняли с первого дубля, всем спасибо! Ребята, вы молодцы, - она оглядела нас, - пять минут отдохните и продолжаем!.. Конечно, молодцы. Конечно. Особенно молодец Холм - прямо молодец-молодец, снова сияющий и довольный, как лиса в курятнике. Право слово, с каждым днем это раздражало все больше и больше. Он вскинул ладонь, намекая на хай-файв, и я, еще не успев натянуть футболку и борясь с желанием ударить его поддых, тоже поднял руку в притворно-одобрительном жесте. Отличная работа, приятель!.. *** Я одевался в гримерке, когда туда постучала помощник режиссера. - Тарьяй, загляни на сет перед уходом, Юлие хочет вам что-то сказать. - Вам - это кому? - Тебе и Хенрику, кажется. Там еще ребята, ты просто приходи, когда будешь готов. На площадке Юлие разговаривала с девочками - с Йосефиной и Ульрикке, рядом стоял Карл. Ну и Холм, конечно - куда же без него. - У нас есть интервью в ток-шоу - пойдешь ты, Тарьяй,- без обиняков начала Юлие. - Почему я? - удивился я. - Выбирали по рейтингам, - она потерла лоб рукой. - По правде говоря, моя бы воля, я бы вас вообще заперла до окончания съемок и не пускала бы никуда... И рот бы не давала раскрыть лишний раз. Тут она многозначительно покосилась на Холма. В ответ он наигранно-изумленно поднял брови и с выражением оскорбленной невинности округлил глаза и ткнул себя пальцем в грудь. - Так вот, пойдешь ты, Тарьяй, и ты, Йосефина - вдвоем вы будете смотреться хорошо. Список вопросов пришлют заранее, мы на него посмотрим, обсудим, как лучше отвечать, но, в принципе, и сейчас можно представить, о чем вас будут спрашивать. Давайте-ка присядем, и вы, ребята, не уходите, - она обратилась к Карлу и Ульрикке, - вам тоже полезно будет послушать... И ты, Хенрик, сядь сюда и в кои-то веки послушай молча. Юлие - она такая, ей, в принципе, всего-то тридцать пять, но когда она вот так отдает распоряжения на площадке, никому даже не приходит в голову с ней спорить. - Прежде всего вас, вероятно, будут спрашивать о самом проекте, о развитии сюжета и прочее - тут вы помните, что подписывали документы о неразглашении, не так ли?.. Отвечаете, что сами ничего не знаете, продюсеры держат все в секрете до последнего момента, вы узнаете все буквально в тот же день и так далее. Понятно? О своем личном опыте во время съемок можете рассказывать то, что считаете нужным, но, опять же - сильно в детали не вдавайтесь. Главное - воздержаться от любых заявлений, которые могут быть истолкованы двояко... Хорошо, - она повернулась ко мне. - Теперь ты. - Что - я? - Тебя явно спросят, что лично для тебя значит играть персонажа с гомосексуальной ориентацией: трудно ли это, и что ты по этому поводу думаешь. Юлие замолчала. Я тоже молчал и ждал продолжения. - Ну?! - наконец не выдержала она. - Что “ну”? - И что ты по этому поводу думаешь? Тут все выжидательно уставились на меня. Включая Хенрика, мать его, Холма. - Что я думаю... Что играть на сцене - это примерять на себя маски и роли, которые совсем необязательно отражают… что актерское мастерство… - Да, замечательно, - перебила меня Юлие. - А теперь подумай и ответь, что это значит конкретно для тебя. Я смотрел прямо перед собой, но боковым зрением все равно чувствовал его взгляд. Надо было как-то срочно выкручиваться: изливать при нем душу совершенно не входило в мои планы. - Ну я скажу тогда... Скажу… Скажу, что лично для меня это - божье благословение. Над нами повисла тишина, а Карл, сидящий рядом с Юлие, приоткрыл рот. - А можно поточнее? - слегка ошарашенно спросила она затем. - Ну, - я пожал плечами, - скажу, что вполне возможно - раз бог сотворил человека по образу и подобию своему - то он и сам слегка гей. Или по крайней мере би. И тогда - опять же - вполне возможно, что на самом деле неправильно говорить “amen”, а правильно - “ah, men!..” И, если подумать, с этой точки зрения играть гея и есть божье благословение. По-моему, неплохо звучит, ты как думаешь?.. Мне кажется, продюсерам должно понравиться. Обращаемся сразу к разным целевым аудиториям и все такое. Я и сам не ожидал от себя такой прыти, если честно, но чем больше я говорил, тем сложнее было остановиться. Юлие смотрела на меня с немалым удивлением, однако не перебивала. Другие тоже, видимо, находились под впечатлением, так что свою тираду я заканчивал в абсолютном молчании. Пару секунд мы все недоуменно разглядывали друг друга - или, вернее, они разглядывали меня, а потом Холм как-то полузадушенно то ли фыркнул, то ли хрюкнул, и сразу же громко рассмеялся. Да что там!.. Просто неприлично заржал, складываясь пополам и рискуя свалиться со стула. Все так же молча, с нечитаемым выражением на лице, Юлие перевела взгляд на него, дождалась, пока он успокоится и вытрет слезы тыльной стороной ладони, а потом снова посмотрела на меня. - Вот именно. Вот именно от таких заявлений нам определенно следует воздержаться. Дальше хохотали уже все, и даже сама Юлие улыбнулась. Перед тем как уйти, она придержала меня за рукав и негромко спросила: - Ты как, нормально? Все в порядке? - Конечно, в порядке, - ответил я. - Устал немного, вот и все. - Понимаю, - она ободряюще улыбнулась. - Ты молодец. *** Я понял, что устал, где-то в ноябре. Мы не закончили еще сезон, оставались две важные серии развязки, а у меня уже не было никаких сил. Помимо съемок у меня был театр, футбол, и школу тоже никто не отменял. Вечером я приходил домой, ел и падал на кровать: энергии не хватало даже на то, чтобы хотя бы глянуть, что нового вышло на Netflix, не говоря уже о чем-то большем. Бывало так, что я включал телевизор и так и засыпал, с пультом управления в ладони. А бывало - даже не успевал включить. В принципе, хороший, здоровый сон был бы мне на руку, прекрасно освежил бы перед новым трудовым днем и дал набраться сил. Но не тут-то было. Я просыпался посреди ночи, словно от толчка, машинально, не глядя, выключал телевизор и переворачивался на бок. - Привет, - слышал я тот самый голос, его голос, и открывал глаза. И вот он лежал рядом со мной, голова на подушке, и улыбался - по крайней мере, именно так я себе и представлял. - Привет, - говорил я и проводил подушечками пальцев по его лбу. - Как дела? - Хорошо, - отвечал он тихо. - А у тебя? - И у меня хорошо. А дальше мы молчали и смотрели друг на друга. Я дотрагивался до жилки на его шее и не замечал, как закрывал глаза. Через мгновение звонил будильник, и я снова оказывался один. - Эй, приятель, ты в порядке? - спросил он меня как-то раз, когда мы в очередной раз вычитывали сценарий эпизода. Сцена предстояла трудная, многое необходимо было решить и проработать заранее. - Разумеется. А что?.. - Ничего, - он на удивление быстро сдался, не стал расспрашивать, только посмотрел немного странно, слегка нахмурился. - Ну, если… если что вдруг понадобится, то я тут, рядом. Ну надо же. Какая любезность. Какая утонченная вежливость, какое человеколюбие. А не провалиться бы тебе на этом самом месте. - Ага, - кивнул я. - Если что. Последние дни я иногда ловил на себе его взгляд - новый, какой-то странный, необычный, определенно отличающийся от фирменного радушного и одновременно безликого. Однако каждый раз, как я смотрел в ответ, он снова ускользал - так неуловимо и так типично, что вскоре я бросил любые попытки увидеть и распознать что-то особенное. За какие-то пару месяцев я прошел нелепо длинный путь от обожания и поклонения до усталого оцепенения и отбил себе напрочь всю задницу с этими чертовыми листьями, так что вот эти его взгляды… да пошел он. Пошел. Он. К концу дня ко мне подошел Марлон. Он и еще Саша - с ними мы подружились уже на площадке. - Ты придешь на юлебурь*? - Когда? - Ну... сегодня. - Слушай, совсем забыл, - я стал отнекиваться. - Наверное, нет. Устал за это время, посижу дома лучше. Предков давно не видел, и эссе мне надо сдать на следующей неделе, а то до экзамена не допустят. Он молча смотрел на меня, не перебивая, - явно выжидая, когда у меня закончатся отговорки. Наконец, я замолчал тоже и, чтобы поставить точку, принялся заталкивать вещи в рюкзак. - Мне кажется, тебе надо пойти, - сказал он затем. - Развеяться. А то ты странный какой-то последнее время. Как не в себе. - Устал немного, вот и все, - я начал выдавать тот же самый текст с первой строчки, как заводная игрушка на ключике. - Экзамены, съемки, стресс. - Ага, - Марлон слегка склонил голову, отчего его невероятная прическа дрогнула и перевалилась на бок, а потом продолжил, как ни в чем ни бывало. - Посидим, выпьем, расслабимся. Я зайду за тобой в восемь, ладно? У меня не было сил с ним спорить. К тому времени у меня, кажется, не было сил уже ни на что. Поэтому я просто кивнул. Как и обещал, в восемь он появился на пороге, держа в руках пакет, в котором приятно позвякивало. - Что у тебя там, Марлон? Пиво? - поинтересовалась мама, наблюдая, как я застегиваю куртку. - Да, - Марлон не стал отпираться, - но там будет еще и кола - для тех, кому нет восемнадцати. И тут же натянул на физиономию выражение "я за него отвечаю, не волнуйтесь, в мою смену он ничего крепче газировки, что вы, что вы". - Хорошо. Веселитесь тогда... Тарьяй, ты взял ключи? Я потряс связкой в воздухе. - Мы с отцом пораньше ляжем, неделя была напряженная, - мама устало улыбнулась и прикрыла рукой рот, зевая. - Постарайся не сильно шуметь, когда вернешься. И, пожалуйста, не позже двенадцати. - Конечно, - сказал я. - Пока. - До свидания и хорошего вечера, - попрощался галантный Марлон. - До свидания, мальчики. Смотри, - обратилась она ко мне, - никакого алкоголя. - Никакого. Только кола. Когда мы добрались до места, вечеринка была в полном разгаре. Технически, традиционным рождественским застольем назвать ее было сложно, поскольку, кроме снеков, никакой еды не подавалось. Зато пиво - как это часто бывает в начале многообещающего вечера - пива было достаточно. В зале наблюдалась достаточно разношерстная публика - каст и съемочная группа вперемешку с совершенно незнакомыми мне людьми. Поверх голов шел ровный гул голосов, пока еще не перекрываемый музыкой - видимо, диджей выжидал, пока народ дойдет до нужной кондиции. Ну и, конечно, был он - его трудно было не заметить. В белой рубашке и темных джинсах, он стоял неподалеку, окруженный, как всегда, толпой. Девчонки висли у него на руках, а сам он рассказывал что-то исключительно забавное - народ то и дело покатывался со смеху. Cтандартная картина “Пришествие Холма страждущим”, ничего нового. Не глядя, я протянул руку, и Марлон, пошуршав в пакете, вложил мне в ладонь банку Mack Arctic*. - Спасибо, друг, - сказал я выразительно. Он кивнул, достал банку себе, и мы одновременно щелкнули “ушком”. Как по мановению волшебной палочки перед нами немедленно возникла Юлие - раскрасневшаяся и веселая. - Это - что? - напустив на лицо строгости, она кивнула подбородком на мою банку. - Это лимонад, - ответил Марлон, смотря честными глазами из-под своих фантасмагорических бровей. - Ммм, угу. То есть Mack теперь производит и лимонад, надо же - а я и не знала. - Пиво мы, разумеется, вылили, - авторитетно заявил Марлон. - А в банку налили колу - вот как на съемках делаем. Несколько секунд она скептично нас оглядывала, изо всех сил стараясь сохранить лицо, а потом, должно быть, не выдержала: прыснула и рассмеялась. - Да тебе бы, Марлон, в рекламу! Оказывается, ты можешь быть очень… убедительным! - Я как раз об этом думал, - доверительно поведал Марлон о своих планах на будущее. - А Тарьяй пиво нельзя, он же несовершеннолетний еще, это все знают. - Да я бы ни за что, - подтвердил я и помотал головой для пущей убедительности. - Ладно, - Юлие снова засмеялась и сделала глоток, - в конце концов, я не актриса и не обязана делать хорошую мину при плохой игре. В конце концов, я режиссер. А потому говорю вам: идите и развлекайтесь, дети мои. Но с умом, да?.. - Да, - сказали мы, - непременно с умом. Без ума - какое же развлечение. И пошли. Давид нашелся за одним столиком с Сашей и какими-то незнакомыми парнями в пафосных костюмах и при галстуках. - Знакомьтесь, - сказал Давид и представил их всех по очереди. Ребята оказались студентами отделения театральной критики, что тем не менее совершенно не извиняло их пижонский вид. - Очень приятно, - я пожал руку каждому и сразу же с облегчением забыл их имена. Выяснилось, что, пока мы не пришли, один из “костюмов” вещал что-то по поводу искусства перевоплощения в традиции средневекового китайского театра или какую-то подобную галиматью - я почти сразу потерял нить разговора, да и, откровенно говоря, не особенно интересовался. Бездумно кивая и поддакивая, краем глаза я наблюдал за Холмом, за его передвижениями по залу, как он буквально вращался среди людей, тепло и сердечно улыбаясь, обнимая друзей, пожимая руки знакомым. Как он… Да пошел он. Да. Пошел. Он. - … и вот Тарьяй это может подтвердить, - вдруг услышал я голос Саши. - Да, Тарьяй? Компания уставилась на меня выжидающе. Я не стал упрямиться. - Конечно. А еще пиво есть? Марлон протянул мне новую банку. Я щелкнул ушком, сделал глоток. В тот момент мне очень захотелось напиться - по-хорошему, с чувством, до зеленых чертей. Чтобы потом можно было занять себя чем-то по-настоящему интересным и волнующим, например, пойти блевать в туалет - знаете, вот это, когда мордой в унитаз и кишки наружу выворачивает. Тогда как-то сразу видишь ситуацию в перспективе - что важно в жизни, а что не очень. И кто - кто важен... а на кого вам должно быть уже плевать с высокой колокольни. Причем давно. Однако, увы - накидаться быстро не светило, а пива для этих целей было явно недостаточно. Я машинально глянул в привычном направлении и снова отхлебнул. - Слушай, - вдруг наклонился ко мне Марлон, - хочешь, я ему морду набью? От неожиданности я подавился и сразу же, со всхлипом забирая воздух, судорожно закашлялся. Марлон невозмутимо похлопал мне по спине. - Кому? - прохрипел я. - Ему, - Марлон кивнул подбородком в сторону зала. Через несколько секунд приступ спал, и я смог наконец вытереть ладонью лицо и отдышаться. - Ты это серьезно?! - Конечно, - он пожал плечами и отпил из своей банки. - Знаешь, - усмехнулся я и тоже сделал глоток, - это лучшее, что я слышал за последнее время. То есть это, конечно, полный бред... Потом я протянул руку и потрепал его по плечу. - … но все равно: спасибо. - За что? - Давид услышал конец фразы и передвинулся ближе: должно быть, история театра его утомила. - Да вот, - по-прежнему невозмутимо сообщил Марлон, - я предложил набить Холму морду. - Давно пора, - тут же сказал свое веское слово невесть откуда взявшийся Саша. - Я давно предлагал, а ты все отказывался. Все говорил, что рано еще, что надо подождать и посмотреть. - Чего тут смотреть-то, - запыхтел Давид. Однако. Вот это было ново и свежо. Весьма неожиданно и бодрило. Такой поворот. Я поставил банку на стол и, чувствуя подступающую к лицу краску, оглядел их по очереди. - А кто-то может мне объяснить, что все это значит? Хотя бы в общих чертах?.. Они неловко замялись и обменялись друг с другом быстрыми взглядами. - Что все это значит? - повторил я. - Слушай, давай уже поговорим начистоту, - примирительным тоном сказал Марлон. - Не помню, чтобы просил об этом: говорить начистоту, - заметил я. - С чего вообще вдруг такое внимание к моей скромной персоне? По всем правилам мне следовадо послать их куда подальше за такое бесцеремонное вмешательство в мою личную жизнь. Абсолютно бесцеремонное: эти три здоровых коня упорно рвались за тот самый метафорический забор, чтобы лицезреть меня там во всей красе - жалкого и убогого. Голого, повторюсь. Однако, как ни странно, посылать не хотелось: то ли сказывалось пиво, то ли пятничная усталость, то ли общее облегчение от того, что теперь можно расслабиться и перестать играть безразличие. - Ты не злись, приятель, - озабоченно подхватил Саша. - Мы же хотим как лучше. - Да я не злюсь, - я помедлил и хмыкнул. - Просто... это как-то неожиданно. Кто же мог подумать, что у вас настолько жалкая личная жизнь, раз вы суете нос в чужую. - Да где уж нам, - притворно закивал Давид. А потом продолжил: - Ну так что скажешь? Он, конечно, каланча, но нас трое - мы как навалимся. Втроем-то. А?.. - Слушайте, а он хорош, - Саша окинул Давида оценивающим взглядом. - Один морду бить не хочет, боится. А втроем - смелый, гляньте-ка. Как, говорит, навалимся!.. - Нет, я могу, конечно, - буркнул тот, - но втроем как-то результат будет более… предсказуемый. - Это заслуживает тоста - я засмеялся я, и, не сговариваясь, мы сдвинули банки. - За предсказуемый результат! А потом добавил: - И не надо никому ничего бить. Он не виноват, я сам виноват. Напридумывал себе… Ерунда это все. Саша с Давидом переглянулись. Марлон постучал пальцем по крышке и сказал: - Так не бывает, чтобы кто-то один был виноват. В таких делах всегда виноваты оба. - В каких - таких? - я посмотрел на него. - В таких. - Нет никаких дел, - сказал я четко, снова оглядывая их по очереди, останавливаясь взглядом на каждом. - Не было и нет. Никаких дел. Это всего лишь кино - не больше. Затем я сделал еще один большой глоток и сразу же, не останавливаясь, запрокинул голову и допил остатки залпом. - И вообще... Пойду-ка я домой, тухлая какая-то вечеринка. А вы оставайтесь, вон Ульрикке уже в кондиции, едва на ногах стоит… Давай, Давид, - я ободряюще ему кивнул и отсалютовал пустой банкой, - я чувствую, тебе сегодня повезет. Давид предсказуемо завертел головой. - Подожди уходить, еще рано! - запротестовал Марлон. - Еще часик посидим, а потом можно ко мне - родители в круизе, так что весь дом в нашем распоряжении. Давай!.. Я похлопал его по плечу. - Давай завтра, ладно? Завтра посидим - у тебя или у меня, в FIFA поиграем, а сейчас я пойду. И да, кстати… Он вопросительно вскинул брови. - А много еще вас таких, кто вынашивал коварные планы мести за мою поруганную честь? - Нет, только мы. - Ясно, - я усмехнулся. - Ну спасибо, что ли. До скорого. Я кивнул им на прощание и, стараясь не смотреть по сторонам, вышел из зала.