Проказница судьба, что свела нас с тобой

      Утренний свет прорывался через легкие тюлевые шторы пастельного цвета. Тишина, завладевшая этой комнатой, лишь изредка нарушалась: шум каких-то стеклянных пузырьков, перебираемых миссис Помфри в ее кабинете; или же шелест тканей, с которыми играл прохладный ветерок из приоткрытого окна замка. Белоснежные постели были хорошо отглажены, а все подушки тщательнейшим образом выбиты — что создавало еще более стерильный и одинокий образ. Лишь два волшебника, расположившиеся в конце зала, хоть как-то разгоняли всю эту атмосферу.       Мистер Поттер, попавший сюда около трех дней назад, все еще находился без сознания и не подавал совершенно никаких надежд на скорое выздоровление. Его бледное и измученное болезненными ощущениями лицо стало более умиротворенным, но все еще напоминало о том ужасе и страхе, что пришлось испытать всем, когда с волшебником приключилась беда. Все эти дни лица возле его постели стремительно изменялись, но все же только две вещи оставались прежними: состояние юного гриффиндорца и волшебник, не покидавший его ни на минуту с того дня — Драко Малфой.       За все три дня, что он с надеждой пробыл у постели друга, он стойко держался, стараясь не пропустить его пробуждение, но все было безуспешно, и оставалось только молить…       Драко очень хорошо запомнил тот злосчастный день, когда это все началось. Гул осеннего ветра; веселый и разочарованный гомон студентов, болеющих за свой факультет. Все было как обычно: квоффл весело пролетал через кольца обеих команд, затем Слизерину удалось вырваться, а потом… Злосчастный бладжер на высокой скорости сбил Поттера с метлы, заставляя всех с шоком наблюдать за падением юного героя. Всех, кроме поганого Уизли, который с наслаждением наблюдал за тем, как только недавно бывший ему почти братом парень, потеряв сознание, стремительно летит с большой высоты.       Первым в себя в тот день пришел Малфой: когда увидел Гарри, чье лицо было искажено гримасой жуткой боли, которую он тогда испытал. Драко никогда не сможет забыть тех смешанных чувств, которые он тогда испытывал: страх, боль в сердце, гнев, жажда убить того, кто посмел сотворить такое; а так же ненависть к самому себе, за то, что он так и не смог уберечь своего друга. Более шести лет он прятал свои эмоции под маской чудовища, ненавидящего всех и вся, но теперь ему было совершенно все равно, кто и что подумает о нем. Студент Слизерина был готов порвать подлого гриффиндорца, который так гнусно поступил со своим же другом; пусть уже и бывшим, но все же. Тогда его остановили от того, чтобы Малфой-младший не затеял драку, но от всех оскорблений и угроз, естественно, отговорить его никто не смог. А после, когда Поттера на носилках отправили в больничное крыло, он мог лишь терпеливо сидеть у кровати, вглядываясь в исказившиеся эмоциями черты, и больше ничего.       В тот день слизеринец не пошел ни на обед, ни на ужин. А, просто держа друга за руку, мысленно обращался к нему, иногда давая волю чувствам и выпуская слезы, которые так непривычно было видеть на ледяном лице «зеленого». Миссис Помфри, впервые увидев от слизеринца такое проявление чувств, была даже немного шокирована; но после, взяв себя в руки и решив, что у каждого есть право на секреты, принесла ему стакан с успокоительным, которое парень сразу же жадно выпил; хоть и, по его же мнению, оно лишь усилило его тягу ко сну, совсем не заглушив его душевные переживания.       На второй день изменений тоже не произошло, и, пропустив два приема еды, теперь уже Драко был удостоен аудиенции от самой мисс Макгонагалл, занимавшей ныне пост директора Хогвартса. Юноша долгое время отказывался, ссылаясь на явное отсутствие аппетита, но волшебницу это явно не интересовало, и после долгих и нудных уговоров, в которые она с ловкостью подмешивала угрозы запретить Малфою навещать Поттера, слизеринец все-таки решил сдаться и перекусить принесенными ему тостами с вареньем и молоком.       На третий день еду ему принесли уже давно знакомые личности. Теодор Нотт и Пэнси Паркинсон, занимавшая должность старосты Слизерина, с сочувствием глянули на, как они раньше думали, непоколебимого однокурсника. Они робко протянули ему корзинку с печеньем, фруктами и конфетами, аккуратно сложенными и накинутыми кружевной салфеткой с гербом факультета. На это Драко смог лишь сказать сухое «спасибо» и вновь вернуться к Поттеру, оставив ошарашенных слизеринцев наедине.

***

      — Мисс Грейнджер, у Вас есть десять минут, пожалуйста, не задерживайтесь! — Взволнованно сказала директриса и открыла железную дверь комнаты наказаний.       — Благодарю Вас, директор Макгонагалл. Думаю, больше мне и не понадобится, — сказала девушка и, зайдя в комнату, закрыла дверь.       — Долго же ты шла, Гермиона, не уж то вокруг Поттера скакала: как и тогда, год назад, в лесу? — Язвительно спросил сидящий на железной кровати Уизли.       — Я еще не была у него, Рональд, — ответила ему гриффиндорка.       — Странно. А я то думал, ты сразу побежишь к нему. Он же герой, а я так… Никто. Почему же ты не пошла к нему? А, Гермиона?       — Стыдно было и перед Гарри, что я не смогла тебя успокоить; и перед Драко, который уже третьи сутки не отходит от его постели ни на шаг; и перед собой, за то, что не смогла пересилить себя раньше. Между нами все кончено, Рональд. Я терпела твои срывы на меня из-за твоей глупой ревности; терпела то, что ты особо никогда меня даже не слушал; терпела даже то, что ты решил, будто я должна жить только так, как тебе удобно; но теперь… Ты чуть не убил собственного друга, и из-за чего? Просто потому что он не согласился стать членом твоей семьи? Знаешь, Рон, ты сошел с ума. А теперь я ухожу и надеюсь, в тебе осталось хоть что-то человеческое, и ты сможешь понять, что натворил. Прощай! — Договорила девушка и, не дожидаясь ответа от своего собеседника, покинула белую комнату.       Юная маглорожденная волшебница больше не знала, как ей теперь жить. Только пять дней назад они спокойно ехали в «Хогвартс-Экспресс», радостно смеялись, спорили, обсуждали заносчивого Драко — и все было более или менее предопределено. Они ни о чем не волновались и были уверены, что их дружбе ничего не помеха; но знали бы они тогда, как сильно ошибались, а что теперь? Теперь Рональд собственными руками разрушил все доверие и хорошее отношение, которое выстраивалось еще с того самого дня, как Гермиона зашла в купе к двум волшебникам с вопросом о жабе Невила; а слизеринец, которого она считала всю школьную жизнь чудовищем и хамом, оказался, на самом деле, хорошим другом и сидел там, куда она так боялась сейчас идти.       Прислонившись к одной из стен длинного коридора, по которому она неторопливо шла, раздумывая все последние события, Грейнджер сползла на пол. Сейчас ей не хотелось ничего, кроме того, чтобы все эти четыре долгих и сложных дня превратились просто в сон, от которого она вот-вот очнется. Но атмосфера вокруг нее лишь сгущалась, а минуты явно указывали, что ее желание, к несчастью, не могло исполниться, даже если бы этого захотел сам Мерлин. Минута, и из-за густых и объемных ресниц девушки начали скатываться горькие слезы, которые волшебница уже больше не могла сдерживать. Все чувства выбирались наружу, а теперь когда она осталась совершенно одна, то поняла, чем же так страшна такая вещь, как одиночество. Но, к счастью, судьба была не так строга к гриффиндорке, как могло показаться, и из темноты коридора послышался голос:       — Мисс Грейнджер?       — Мистер Забини? — Смахивая с глаз слезы, спросила девушка, и стоявший в сумерках человек подошел поближе.       — Да. Что случилось? Вам плохо? Хотите, я отведу Вас в больничное крыло к мадам Помфри? — Взглянув на девушку, спросил Блэйз.       — Нет, только не в больничное крыло! Идите, куда шли. Со мной все хорошо!       — Мисс Грейнджер, не считайте меня дураком, я же вижу, что что-то случилось. Расскажите. Думаю, Вам сразу станет легче. А я все равно никуда не спешу, — присев рядом и тяжело вздохнув, сказал слизеринец.       — Не знаю, с чего начать…       — Начните с самого начала.       — Это долгая история…       — Ничего страшного, начинайте.

***

      — Жуть! Видимо, падение Поттера даже его очень шокировало, — отозвался Теодор Нотт, уплетающий чесночный багет.       — Да! Он сам на себя не похож! Будто его все эти три ночи дементоры окружали. Замученный вид, мешки под глазами, ОН ДАЖЕ «СПАСИБО» СКАЗАЛ! — Рассказывала взволнованная Пэйнси, сидящая за столом напротив него.       — Вот это да. Не думал, что Драко может быть таким: он же обычно наплевательски ко всему относится! — Заволновался Крэбб.       — Да. Ко всему, кроме Поттера и его компании, — решительно отозвался Гойл.       — А? Ты о чем? — непонимающе спросила Пэйнси.       — Ну, Драко всегда выходил из себя и становился слишком эмоциональным, когда рядом появлялся наш пресловутый герой. Или вы уже не помните? — Отпив сок из кубка, сказал друг Малфоя, и все вокруг задумались над правдивостью его слов, вспоминая поведение их однокурсника.

***

      — Получается, ты еще не ходила навестить Гарри, Гермиона? — Спросил Блейз, дослушав историю гриффиндорки.       — Нет, стыдно после всего идти. Думаю, я даже не смогу взглянуть Малфою в глаза, не говоря уже о Гарри… — Честно ответила ему девушка, на что парень поднялся и протянул ей руку.       — Вставай! Ты же на Гриффиндоре учишься, а значит собирай всю волю в кулак, и пойдем. Заодно попробуем переубедить нашего упертого друга, а то этот дурак уже третий день не спит, ожидая пробуждения Поттера. Давай вставай, а то я сам тебя туда отнесу, Гермиона Грейнджер!       Минуту подумав, маглорожденная все же решила, что ее собеседник прав и бояться встречи с собственным другом очень глупо. Поэтому, схватившись за крепкую руку Забини и поправив плащ, она кивнула парню в знак согласия. Они вместе пошли в больничное крыло, думая при этом, что слизеринцы, оказывается, вовсе не плохие и не заносчивые: даже среди них есть очень хорошие люди, которые всегда выслушают и помогут в трудной ситуации — как это сделал сейчас Блэйз.

***

      Солнце уже зашло за горизонт, и теперь палата освещалась лишь настольным светильником. Прохладный вечерний ветерок игрался с волосами Драко, волшебник так и не смог себя заставить отпустить руку друга. Еще никогда в жизни ему так не хотелось вечно держать эту руку, видеть улыбку Поттера и никогда его никуда не отпускать. Ему казалось, что Гарри чувствует его прикосновения и вот-вот должен открыть глаза — но чуда не происходило, а секунды нудно тянулись одна за одной.       Малфой-младший вглядывался в такие родные и обыденные черты лица, и его сердце молниеносно ускоряло ритм. Каждое прикосновение, каждый вдох заставляли сердце слизеринца трепетать, а по коже сразу же пробегали ряды мурашек. Он не знал, что с ним происходит. Поттер будто открыл в нем что-то новое, доныне неизвестное для юноши, и теперь он мог лишь гадать о том, как называется то чувство, теснящееся сейчас в его душе.       — Как он? — Оторвала его от рассуждений Гермиона, тихо подошедшая к ним вместе с Забини.       — Состояние стабильное, но за все три дня он так и не открывал своих глаз. Ни на минуту. — Бесцветно ответил ей слизеринец.       — Слушай, Драко, прости! Я слишком предвзято относилась к тебе… Спасибо, что заботишься о нем…       — Ничего страшного. Я все понимаю: будь я на твоем месте, точно так же бы ко мне относился, а благодарить не стоит. Гарри важен для меня.       — Малфой, слушай, тебе бы нужно отдохнуть хоть немного.       — Зачем?       — Завтра приедут родители Рональда. Мы с Блэйзом подумали, что ты бы хотел поучаствовать во встрече с ними… — Робко ответила гриффиндорка.       — Вы с Блэйзом? Впрочем, не важно. Раз Уизли завтра приезжают, то вы действительно правы, и мне нужно отдохнуть, чтобы не упасть в грязь лицом. Но я точно не пойду в спальню, высплюсь и здесь. Гермиона, можешь побыть с ним и разбудить меня, если он очнется?       — Да, конечно! — Не веря согласию слизеринца, восторженно воскликнула она.

***

      — Вы хотите сказать, что наш Рональд специально кинул бладжер в пролетавшего рядом Гарри? Минерва, это какая-то глупость! Они же друзья! Зачем нашему сыну его калечить? — Заговорила Молли Уизли.       — Я понимаю ваш шок, но это так. Мы все были поражены этим событием и до сих пор не можем поверить в случившееся. Но факт остается фактом, и бедный мистер Поттер уже четвертые сутки не приходит в себя. Мы опросили свидетелей; и загонщик, у которого ваш сын и забрал биту, чтобы поразить Гарри бладжером, подтвердил это и то, что он же целенаправленно целился в висевшего на большой высоте мальчика. Мы пригласили мисс Грейнджер и мистера Малфоя, которые будут свидетельствовать о проступке Рональда Билиуса Уизли. Мистер Филч, пригласите их!       — Малфой? Вы шутите? Да они же всегда были врагами! Минерва, как Вы можете?       — Молли, успокойся, дорогая! — Вмешался Артур.       — Ваш супруг прав, миссис Уизли. Насколько мне известно, то мистер Поттер и мистер Малфой незадолго до инцидента стали друзьями, как бы в это не было сложно поверить. Поэтому его свидетельство не будет лишним. Тем более, Драко до сегодняшнего дня не покидал больничное крыло, находясь рядом с Гарри! — Сказала директриса, и свидетели уселись на кресла между Макгонагалл и Уизли. — Мисс Грейнджер, мистер Малфой, знаете ли вы, почему Рональд так поступил?       — Да, директор! И я, и Драко, и почти вся школа знают причину, — отозвалась Грейнджер, когда заметила, что ее слизеринский приятель решил сохранять молчание.       — И какая же эта причина?       — Незадолго до инцидента Гарри с Роном очень сильно поссорились. Рональд ударил его. Все считали, что на этом он успокоится, но он решил пойти дальше…       — Гермиона, о какой мести ты говоришь? Что произошло? — Спросила, не выдержав, Молли, но Гермиона сразу прикусила язык.       — Мисс Грейнджер? Вы нам ответите?       — Поттер сказал Джинни, что между ними ничего не может быть, директор. А Рональд почувствовал, что Гарри его предал и решил отомстить, — сухо вмешался Малфой.       — Как? Гарри отказал Джинни, и Рон… Нет, это не может быть правдой! Гермиона, милая, скажи, что это не так! — Чуть ли не плача, умоляла мать семейства.       — Это правда, миссис Уизли. Я сама удивилась, когда Гарри мне рассказал об этом. Простите…       — Простите, что не верили Вам, Минерва. Мы хотим забрать документы Рональда, думаю, так будет правильнее. Приносим свои извинения. Когда мистер Поттер очнется, пожалуйста, пришлите нам сову. Где мы можем забрать нашего сына? — Растерянно сказал Артур.       — Давайте я вас провожу. Я была у Рона недавно, — предложила Гермиона, и они вместе отправились в комнату наказаний.

***

      — Ну что, Драко? Как прошло? — Спросил Блэйз, сидевший у постели Поттера.       — Его забирают из школы. Джинни остается. — Сухо отозвался Малфой и уселся на привычный стул у кровати.       — Понятно, а где Гермиона?       — Пошла показывать, где сидит Рон.       — Тебе же нравится Поттер, как парень, да?       — Что? — Ошарашенно спросил Драко.       — Я не прав? Странно? Это же заметно. Ты смотришь на него с нежностью, не хочешь его отпускать, переживаешь за него, будто он на грани жизни и смерти. Не это ли, разве, любовь? Впрочем, не столь важно, я пойду. Доброй ночи, Драко!       Когда Забини покинул больничное крыло, Малфой еще раз вгляделся в давно знакомые черты лица и задумался над словами однокурсника. А если он действительно любит Поттера? Тогда это бы многое объяснило. Те странные ощущения, то желание привлечь его внимание, то желание не отпускать его. Все указывало на то, что он влюблен, но Драко все еще никак не мог в это поверить. Это была его первая влюбленность, и в кого? В бывшего врага, а ныне друга, Гарри Поттера. Слегка улыбнувшись, впервые за четыре дня, слизеринец решил не бегать от своих чувств и признаться, когда Гарри выздоровеет. Он крепко сжал руку возлюбленного, вкладывая в прикосновение все свои чувства и желания.

***

      Утренний свет проникал в больничное крыло. Окно все еще было открыто и бодро пропускало вовнутрь свежее дыхание природы. Все было в зале как прежде. Тишина, окутывающая помещение, белые простыни и шторки между кроватями, двое волшебников в глубине комнаты — но кое-что изменилось.       Заснув, сидя на стуле, Драко лежал на неподвижных коленях Поттера, накрытых белым одеялом, и крепко сжимал теплую руку гриффиндорца. Его белоснежные пряди беспорядочно расположились по покрывалу и полностью были отданы в распоряжение второй руки Поттера, поглаживающей его по голове. Проснувшись, Гарри заметил такого беззащитного и милого Малфоя, что не смог удержаться, и сейчас, сидя с теплой и нежной улыбкой, он играл пальцами с мягкими волосами своего друга.       — Гарри? Это ведь не сон? — Проснувшись, шепотом спросил слизеринец.       — Прости, я тебя разбудил.- Нежно ответил ему гриффиндорец, не переставая гладить растрепанные волосы Драко.       — Поттер, ты придурок, — заключив Гарри в нежные, но крепкие объятия, прошептал Малфой. Из его глаз вновь потекли слезы, только теперь уже счастья.