***
— Ты как, Гарри? — Спросила волшебница, присевшая рядом на стул. — Все хорошо, спасибо. Я уже даже как-то устал сидеть тут. Сейчас бы на уроки, но Драко каждый день со мной, поэтому мне не так скучно тут. Кстати, с каких это пор вы с Забини так близки? — С улыбкой спросил Гарри. — Ты лежишь тут уже два с лишним месяца, поэтому много не знаешь. Мы с Блэйзом сдружились как-то, а потом, спустя некоторое время, решили быть вместе. Я ведь после того, что Рон с тобой сделал, бросила его. — Рад, что ты счастлива. Правда твой выбор слегка неожиданный. — Не тебе это говорить, Поттер. Не один Блэйз заметил, что ты уж слишком нежно смотришь на Малфоя. Он же тебе нравится? — Возможно, я еще сам не разобрался в своих чувствах. — Ну если что, то я тебя поддержу. Драко - хороший выбор. Не каждый бы поступил так, как поступил он. — Герми, ты о чем? — Непонимающе смотря на девушку, сказал Гарри. — Поттер, неужели ты еще не знаешь? Он, пока ты был без сознания, не отходил от тебя ни на шаг: не спал вообще, не ел почти, все смотрел на тебя и ждал, пока ты проснешься. Два месяца уже прошло. Не думала, что Драко ничего не скажет тебе о том, что ждал, когда ты проснешься. Странно… — Да, слегка. Он ничего не говорил мне об этом. Спасибо, что рассказала. — Гарри! Я хотел с тобой поговорить! — Послышался приближающийся голос. — Мистер Малфой! Это больничное крыло, не кричите, пожалуйста, а то запрещу Вам посещать мистера Поттера! — Возмутилась мадам Помфри. — Не будьте так строги! Я постараюсь больше не кричать. — Уж постарайтесь! — Гарри! А… Ты с Грейнджер… — Что за: «а ты с Грейнджер»?! Да и я уже ухожу, — возмутилась волшебница. — Без обид, Грейнджер, просто я хотел поговорить с Гарри наедине, — сказал присевший на кровать Гарри слизеринец. — Ладно, у меня свидание, мне пора, приятного разговора! Пока! — Спешно сказала маглорожденная и выбежала, оставляя волшебников вместе. — Так о чем ты хотел поговорить? — Первым решил нарушить тишину Гарри. — Ну, я хотел узнать… Не согласишься ли ты… Провести приближающееся рождество со мной и моей семьей в Малфой-мэнор? Если захочешь, то можем еще и Забини с Грейнджер позвать. — Да. Я не против, но твои родители не будут против нашего общества? — Нет, не будут: я уже спрашивал у них! Ладно, я скоро вернусь, нужно отправить домой сову! В последнее время Драко будто старался сбежать от него, вечно находил какой-нибудь предлог, чтобы в очередной раз исчезнуть. Да, он приходил часто, но оставить его надолго не получалось никогда, и это даже слегка пугало юного волшебника. А спросить об этом прямо Поттер так и не решался. И вот сегодня, когда его друг предложил ему встретить с ним рождество, он был просто на седьмом небе от счастья. Ведь там Малфой бы точно не смог сбежать от него, а Гарри бы смог признаться в своей влюбленности, хоть это и было бы сложно в связи с отсутствием опыта в любовных делах.***
Малфой-мэнор. Когда-то Гарри считал, что это место ужасно, и с ним не может быть связанно ничего хорошего. Еще тогда, когда Беллатриса Лестрейндж притащила их в этот особняк и пытала Гермиону, это место было чем-то навевающим воспоминания обо всем, что пришлось пережить им с приходом Темного Лорда, но не сейчас. В тот момент, как Поттер пересек порог дома Малфоев, он не почувствовал той атмосферы отчуждения, что была здесь раньше. Наоборот, все было более чем радушно и гостеприимно. Светлые узоры на стенах, узорчатые средневековые светильники с восковыми свечами, уютная мебель серебряного цвета, узоры инея на окнах, камин, который к приезду гостя был уже разожжен, и даже праздничная елка — все это было таким теплым для души и таким необычным, как гриффиндорцу тогда казалось, для семейства Малфоев. Гарри волновался, ожидая, когда Малфои-старшие покажутся. Все-таки у них с Драко раньше были очень напряженные отношения, и его семья так же относилась к Поттеру с явным недоверием. Но сейчас, когда все начало меняться, он хотел понравиться семье своего друга, хоть и думал, что это скорее всего уже невозможно. Поэтому, переминаясь с ноги на ногу и закусывая нижнюю губу, парень просто ждал, всматриваясь в коридор перед ними. Ведь он до последнего надеялся на компанию подруги и ее ухажера, но они в последний момент отказались, сославшись на то, что родители Блэйза хотят встретиться с его избранницей. Внезапно волшебник почувствовал прикосновение к своей руке и, обернувшись, увидел, что Драко внимательно смотрит на него с легким румянцем на щеках. — Не переживай ты так, Гарри. Все будет хорошо, — сжав крепче ладонь друга, попытался подбодрить его хозяин дома и, когда на лестнице послышался стук каблучков, отпустил руку. — Драко, сынок, вот и ты. А мы с отцом так ждали твоего возвращения. Тем более, когда ты сказал, что приедешь с другом, мы были слегка удивлены, ведь ты нико… — Накинувшись с объятиями на своего отпрыска, говорила Нарцисса, но, повернувшись к Гарри, отпустила сына и с удивлением посмотрела на гостя. — Гарри Поттер? Я ожидала увидеть кого угодно, но Вас, Поттер, уж точно нет… Нарцисса была сегодня сама не похожа на себя. Все те строгость и грозность волшебницы растворялись в пышном платье фисташкового цвета, доходившем до коленей и открывающим бледные плечи женщины. Ее блондинистые волосы были собраны с помощью ажурной заколки, оставляя лишь пару свободных прядей. — Мама, мы с Гарри дружим с начала учебного года, — вмешался Драко. — Но я считала, что вы слегка недолюбливаете друг друга… — Как оказалось, мы просто не пытались друг друга понять, миссис Малфой. А после того как поговорили, то осознали, что уже давно могли быть друзьями. — Объяснил ей Гарри, на что Нарцисса улыбнулась. — Мы с женой рады, что наш сын обзавелся таким другом как Вы, мистер Поттер. — Сказал внезапно появившийся на лестнице Люциус. Отец Драко был сегодня как и всегда в мантии, только в это раз это была белая мантия, расшитая золотыми узорами на рукавах и воротнике и со вшитыми туда пуговицами под цвет волос и вышивки. А платиновые волосы, затянутые снизу лентой, свободно лежали на его роскошном одеянии. — О, прошу вас, зовите меня Гарри. — Тогда и Вы не зовите нас мистер и миссис Малфой, можно просто по имени. Ведь если наш сын привел Вас сюда, то Вы уже нам почти член семьи, ведь Вы пе… — С улыбкой начала говорить леди Малфой, но тут же была перебита криками отпрыска. — Мама! Что ты говоришь?! — Смущенно начал кричать парень. — Гарри, не слушай их! Пойдем, я тебе покажу твою комнату! — Люциус, похоже наш сын влюбился. Как же прекрасна первая любовь! — Прервала тишину после ухода мальчиков миссис Малфой. — Да, согласен. Значит, с поисками невесты можно заканчивать? — Да, Люци, наш сын сам выбрал своего избранника. Думаешь, стоит их оставлять наедине сейчас? — Не переживай, пока в их отношения не вмешиваемся мы или подружка Поттера, Грейнджер, то переживать, что наш сынок вдруг станет матерью или отцом, не стоит. Поэтому даже если между ними что-то и произойдет, то это ничего. Пусть побудут вместе, а мы пойдем пока с тобой выпьем чего-нибудь. — Да, думаю, ты прав, Люциус.***
Прорываясь быстрым шагом через каждую ступеньку длинной лестницы, юноши оказались в длинном коридоре. А потом в другом, через который Драко пронесся так же молниеносно, будто его кто-то преследовал. А на все вопросы, заданные ничего не понимающим волшебником, слышалась тишина. Еще один поворот, и вот путь был окончен у резной двери, на которой золотой росписью значилось имя ее владельца, Драко Малфоя. — Малфой? Ты чего это? Тебе плохо? У тебя все щеки красные, — забеспокоился Гарри, когда друг запихал его в первую попавшуюся комнату и прижал его к двери. — Заткнись, Поттер! Я не мог позволить, чтобы она рассказала тебе все первой! Я сам должен обо всем рассказать. Да уж, недооценил собственную мать! — Начал возмущаться Малфой. — Первой?! О чем ты?! Я ничего не понимаю, совершенно! Объясни же ты уже, что происходит! Дра… — Принялся было уже возмущаться Поттер, но сразу же был прерван. — Поттер… я… — Робко начал Драко. — Драко… — Скажи… Что ты обо мне думаешь? Вот и настал тот момент, которого Гарри страшился больше всего. Сказать о своих чувствах впервые в жизни и так было сложно, а тут еще и парню, с которым вы шесть лет были чуть ли не заклятыми врагами. — Я… Думаю, ты мне нравишься… Малфой, а что насчет тебя? — Твои чувства взаимны… Знаешь. И тут сердце парня было готово уйти в пятки: он признался и в итоге узнал, что его чувства были взаимны. Мысли стали путаться, а желание впиться в губы Драко и продолжить с ним начатое просто зашкаливало. Но, взглянув в смущенное лицо Малфоя, он обомлел, а разум вновь стал возвращаться в затуманенную голову. — Драко? Ты чего плачешь? — Удивленно протянул Поттер и тут же был заключен в крепкие объятия парня. — Знаешь, а ведь я столько раз не решался тебе это сказать, столько раз хотел признаться. Но накручивал себя, что если скажу, то ты просто откажешь. А тогда, когда ты упал и не приходил в себя, я так испугался, что никогда больше не увижу твою улыбку, не услышу смех, и мне стало так плохо, Поттер, что не представлял даже, как все могло зайти так далеко в моих чувствах, а потом… — А потом? Что было потом? — Когда ты очнулся, то я точно принял решение, что не буду, пока ты в больничном крыле, тебе признаваться в своих чувствах. Но как только ты выздоровеешь, то сразу узнаешь все. Я тогда на поле действительно чуть не убил Уизли. Нас разнимали, Поттер, и моя репутация «истинного слизеринца» полетела к чертям, но мне было пофиг. А потом… — Но почему ты тогда все время убегал из моей палаты? — Робко задал Гарри вопрос, ответ на который давно его уже интересовал. — Я просто не мог смотреть на тебя слишком долго, слышать твой голос слишком долго, потому что мне хотелось прям там взять и накинуться. Но приходилось терпеть и убегать от тебя подальше. Да и рядом вечно крутилась эта Грейнджер. — Значит, Малфой… Ты ревновал меня? — Нет! — Да! Я ведь все понял, можешь уже даже не отрицать это, Драко. — Нет, говорю же, я не ревновал! — Ха-ха, кто бы знал, что гроза всех маглорожденных, тот, кто всегда вызывал у всех злость и неприязнь, на самом деле похож по характеру на свою мать. Никто бы в это точно не поверил! Ревнивец ты, Малфой! Шершавые, но мягкие губы страстно впились в губы юноши. Сердце Гарри забилось сильнее и было готово выпрыгнуть наружу от столь настойчивых прикосновений слизеринца. Но он совершенно не хотел сопротивляться этому жгучему порыву, который заставлял кровь бурлить в венах, мысли путаться, а щеки пылать. Поэтому, пойдя на встречу, брюнет углубил поцелуй, на что язык Малфоя властно протиснулся сквозь его пухлые губы и вторгся в рот, тут же завладев языком парня. Теперь уже Поттер взял на себя инициативу и, развернувшись, вжал Малфоя в дверь, крепко притягивая горячее тело слизеринца поближе к своему одной рукой, а другой властно прорываясь под рубашку, которая только недавно была аккуратно заправлена в классические черные брюки. Его ладонь скользила по белоснежному телу, а пальчики будто изучали каждый сантиметр «зеленого», перебираясь все выше и выше. Каждая частичка тел двух волшебников словно манила друг друга, а поцелуй становился все жарче и жарче, а все действия и прикосновения — увереннее и властнее. Когда разгоряченные просторы нежной кожи торса были пройдены, то ладонь Гарри нащупала набухшие и затвердевшие от возбуждения и страсти соски юноши. Он резко сжал один из сосков, и из гортани Драко вырвался приглушенный, но наполненный похотью и страстью стон, хоть его рот и был в полной власти «красного». Их языки переходили изо рта в рот, а губы были готовы впиться до крови, не оставляя друг друга ни на мгновение, заставляя их разгоряченные тела соприкасаться в этом бурном урагане эмоций. Рука Малфоя ласково поглаживала Гарри по спине, в то время, как сам Поттер хотел насытиться своими прикосновениями, насытиться каждой частичкой тела своего друга, крепко притягивая его к себе. Когда же воздуха стало катастрофически не хватать и одному, и другому, то губы разъединились, оставляя лишь слюну, протянувшуюся изо рта в рот, и пылающие щеки, которые сразу могли напомнить им о том, что сейчас произошло.