Пламя

      Выбраться из замка оказалось несложно, никто не обратил внимания на тень, промелькнувшую по террасе и растаявшую в саду. Нелл сама толком не знала, куда идет и зачем, и не собиралась задумываться. Злость кипела в ее жилах, заставляя кровь бурлить, а разум плавиться, в сотый раз перебирая все горести, которые она успела испытать в треклятом Рантрайте. Пусть замок провалится в мертвое царство вместе со своими обитателями. Нелл клялась себе, что больше не перешагнет порога этой дыры ни за что на свете, потому что нечего грязной полукровке делать среди господ эльфов. Пусть дальше наслаждаются самолюбованием и плясками на дурацких праздниках. Исенгриму она всем сердцем желала оказаться в самой глубокой адской дыре и желательно вверх ногами. Как же он сумел ее обмануть, заставить поверить в возможность добрых отношений между ними? Нелл чувствовала себя преданной и оплеванной — по заслугам, конечно, нечего доверять тому, кто по определению должен тебя ненавидеть. А ведь еще пару часов назад она была полностью в его власти: прикажи ей эльф забраться на донжон и прыгнуть оттуда вниз головой, побежала бы прыгать, даже не дослушав, зачем ему это понадобилось. Самым обидным Нелл казалось даже не то, что Исенгрим снова продемонстрировал ей свое истинное отношение, а то, что она после этого чувствовала себя так, будто ее, как котенка, подобрали, пригрели, а потом пинком вышвырнули вон из дома.       Пока Нелл, поскальзываясь на обледеневшей тропинке, петляла среди деревьев и поднималась на холм, откуда недавно наблюдала за закатом, ее грело сердитое оживление. Но, оказавшись на краю пологого спуска и вглядевшись в черную, глубокую пропасть, в которую превратилась равнина, она резко, как будто ударили в грудь, ощутила окружающий холод и свое одиночество. Исенгрим теперь волен творить все, что ему угодно, чтобы сделать ее жизнь невыносимой, и, разумеется, постарается на славу. Никто ей не поможет, да что там говорить о помощи — даже возможности оправдаться не дадут. Стоит отцу услышать что-нибудь вроде «подозревается в порочащих связях», и Нелл до конца дней запрут на чердаке родного замка, чтобы не позорила честь семьи. А вдруг на белый свет вылезут подробности вроде «набросилась с поцелуями на почти умирающего» или «нарочно разгуливала голой перед носом у самого правителя Западного края»? Тогда заключение на чердаке вполне может смениться тюрьмой для кающихся грешниц, о которой испуганно шептались служанки. Но что, если узилище для развратниц — не самое худшее, что может ее ожидать? Нелл припомнила истории о муравейниках и кленовом сиропе, побоях, не оставлявших синяков, но доводивших до помешательства, и прочие малоприятные вещи, заполнявшие трактаты о белках, на каждой странице которых имя Исенгрима упоминалось не менее пяти раз. Что вообще заставило ее остаться с Эрименом после того, как она узнала, кто его родитель, а потом еще и начать злить этого самого родителя? Притяжение она почувствовала! Какое притяжение можно чувствовать к монстру?       Тьма, окутавшая спящий лес, ворвалась к ней в грудь, наполняя легкие, сминая желудок, больно сдавливая сердце, путая мысли. Мрак, из которого не было выхода. Ловушка. Повсюду теперь ждала смерть в той или иной форме: в родном замке, в покоях, в которых она жила в Рантрайте, за стеной крепости на холодном ветру — повсюду. Застряв между черным небом и черным провалом равнины, Нелл плакала от отчаяния и безысходности, впервые по-настоящему ощутив страх за свою жизнь. Убегая из замка, она мечтала потеряться в полях и уснуть, не заметив, что умирает, но холод пробрал ее до костей раньше, чем она отошла от своего временного жилища дальше, чем на милю. Нелл вцепилась руками в волосы, проклиная свою неудачную судьбу. Какая глупость — вообразить, что она способна на какой-то значимый поступок вроде гордого ухода! Надо успеть униженно приползти назад, пока ее отсутствие не заметили. Девушка кое-как встала на ноги и побрела к замку, наталкиваясь в темноте на непонятно откуда взявшиеся пни и колючие ветки. Но злоключения ее не закончились. Когда она спустилась в низину за холмом, на тропинке перед ней вдруг бесшумно вырос силуэт в темном плаще. Нелл резко вдохнула ледяной воздух, ощутив, как в груди испуганно подпрыгнуло сердце. Вот и конец — судя по росту, перед ней явно не эльф, а порядочному человеку здесь в такой час делать нечего. Фигура обратилась к ней мужским голосом: — Прошу простить мне эффектное появление, Нелл. — От… Откуда вы меня знаете? — Не говори, горло разболится. Неразумно плакать на таком холоде, да еще и тогда, когда у остроухих праздник. Или ты расстроена, что тебя не пригласили? — насмешливо поинтересовался мужчина. Голос у него был хрипловатый и абсолютно лишенный мелодичных эльфийских нот. Откуда он взялся в такой час на охраняемой стражами земле? Мужчина продолжал: — Гадаешь, кто я, да? Идем, погреешься у костра, а потом озвучишь свои версии.       Он протянул руку, и Нелл, поразмыслив, приняла ее и последовала за своим провожатым. Кричать сейчас бесполезно: если это разбойник, ей тут же перережут глотку. Надо подождать патруля, который должен был, судя по всему, появиться примерно через час. Если ей удастся прожить столько времени. К удивлению Нелл, незнакомец, тащивший ее за собой по сугробам, расхохотался. — Что вас так развеселило? — Ты трясешься, как заяц, Нелл. Не бойся, я не собираюсь ни убивать тебя, ни грабить, ни насиловать, мы просто поговорим. — Вы не собираетесь — а другие? — осторожно уточнила Нелл. — Какие другие? Тебя меня недостаточно? — Вы один здесь в лесу, в такой час? — Ага. Люблю одиночество. — Я тоже, — пробормотала Нелл, и мужчина, как ей показалось, усмехнулся.       Через минуту она различила среди черных силуэтов деревьев отсветы пламени. Костер был разведен на небольшой утоптанной — точно не одним человеком — поляне, возле кострища лежало большое корявое бревно, а на огне дымил котелок, распространяя аппетитный запах супа. Никого, кроме своего спутника, Нелл не увидела, и села на бревно, наклонившись к огню. Мужчина одобрительно хмыкнул и подал ей серый эльфийский плащ, какие носили дворцовые жители, приближенные к Исенгриму. Нелл закуталась и, чуть не мурлыча от удовольствия, стала греться у костра. — Сильно замерзла? — поинтересовался незнакомец, скидывая с головы капюшон. Это был человек лет тридцати на вид, светловолосый и светлоглазый. Внешность его, довольно привлекательная, показалась Нелл странной. Что-то было в нем не так. То ли необычное, слишком настороженное выражение больших глаз, то ли чересчур выдающиеся скулы, то ли уши… Маленькие человеческие уши со слегка неровными краями. Мужчина, следивший за выражением ее лица, улыбнулся, показывая кривые мелкие зубы: — Догадалась? Я полукровка, как и ты, мое сокровище. — Я не ваше сокровище, — отрезала Нелл и, перестав от страха соображать, что делает, указала на котелок: — Дайте поесть.       Вот и первая встреча с соплеменником. Встреча в ночном лесу с преследуемым всеми властями полусумасшедшим монстром, который может перерезать тебе глотку в любую секунду, потому что ему не понравилось, как ты дышишь. Определенно, везение сегодня было не на стороне Нелл. Однако ее дерзость оказалась кстати: мужчина расхохотался и налил суп в походную выщербленную чашку: — Прости, что сам не предложил. Ты ведь, как говорят, трахаешься с Исенгримом, я думал, тебя хорошо кормят. — Я плоха в постели, поэтому постоянно голодаю, — ответила Нелл, которой понравилась его прямота, и сделала глоток обжигающего варева. Отрицать сплетни, докатившиеся, как оказалось, даже до лесных полян, она сочла неразумным и опасным. Собеседник рассмеялся было, но вдруг посерьезнел: — Я поначалу, уж не взыщи, возмущался твоим образом жизни, но позже узнал, что тебе достается от Волка, и переменил свое мнение. Ты из-за него плакала? — Да, — ответила Нелл, не видя причин скрывать истину, — я не хотела возвращаться в замок, потому что он накажет меня за то, до чего сам же и довел. Но больше мне идти некуда. — Я знаю. Я хотел помочь тебе еще тогда, когда мы придумали твой брак с умершим дурачком из-за болота. Нелл едва не подавилась супом. Помочь? Так это дело рук полукровок? Но с чем он собрался ей помогать? И кто он вообще такой? — Ты гадаешь, кто я и почему заинтересован в твоей судьбе, Нелл? — А сами как думаете? — Я размышляю над тем, можно ли тебе доверять. — Чем я могу повредить вам? — Ну, например, расскажешь любовнику о нашей встрече. — Чтобы он содрал с меня живьем кожу и скормил свиньям, как, говорят, он любит делать? — поинтересовалась Нелл, которой только сейчас пришло в голову, что милые беседы с другим полукровкой за чашкой супа эльфы вполне могут приравнять к государственной измене. — Да, тебе нет причин доверять этому ублюдку, — проговорил мужчина, и его лицо исказилось так, что Нелл про себя подтвердила вывод о безумии бродячих полукровок. Он приблизился и сел на корточки, глядя ей в лицо: — Я Брайан. — И? — уточнила Нелл. Брайан рассмеялся, и у нее немного отлегло от сердца. — Ну и ну. Неужели ты не слышала о чудовищном вожаке полукровок, неуловимом и наводящем ужас на все королевство? — Простите, я не читаю летучих листков, — попыталась вывернуться Нелл, чем еще сильнее его развеселила. — Ты удивительна, Нелл, как, впрочем, каждый из нас, тех, кого они называют выродками. Я стараюсь помогать всем, кто, подобно тебе, оказался в беде. — Вы знали, что я приду? — Конечно, нет, я же не ясновидящий, — забавно фыркнул Брайан. — Я здесь по делу, встречаюсь с одним другом. Он обещал мне принести кусок эльфьего пирога с морожеными сливами. Любишь? Нет? Ну и зря. Так вот, я услышал твой плач и решил поговорить. Я и прежде думал познакомиться, но ты не доехала до болот, а отправилась с этим щенком сюда, где он уступил тебя папаше. — И чего вы захотите за свою помощь? — поспешила перебить Нелл. — Кстати, в чем она будет выражаться? — Какой неожиданно деловой подход для женщины. Я ничего не прошу у тебя, Нелл, кроме доверия. Мы должны помогать друг другу. А чем я могу тебе помочь? — Заберите меня из замка, Брайан, — выдохнула Нелл и сама испугалась того, что сказала, но, поразмыслив, успокоилась и снова отхлебнула глоток уже остывшего супа. Хуже ей вряд ли станет, так почему бы не положиться на милость судьбы в последний раз? Брайан помолчал еще минуту, что-то обдумывая, потом ответил: — Я не смогу сейчас этого сделать, но ты уйдешь со мной, как только будет готово жилище в горах для тебя и других наших женщин. — Других женщин? — Ну да, среди нас их довольно много, и им тяжело вдвойне переносить тяготы гонений. О нас выдумывают страшные вещи — ты ведь и сама не раз их слышала, поэтому мы с трудом добываем даже необходимое. Но я тебя не оставлю, поверь. — Ваша помощь может опоздать. Я ведь не просто так сбежала из замка. — Ничего этот ублюдок тебе не сделает. Он связан по рукам и ногам — король подвесит его за яйца, если с твоей головы упадет хоть один волосок. Он заинтересован в том, чтоб ты была жива и невредима. Максимум — немного побоев, но тебе ведь не привыкать, судя по распухшему носу. — Откуда вам известно, что он боится мне вредить? — Пораскинь мозгами, ты ведь умная. Если б он не боялся, ты бы уже давно была рассыпана в виде мелких кусочков в лесу где-нибудь на пространстве от Эпоны до тракта, — изрек Брайан, снова жутковато расхохотавшись. — А если он решит рассказать моему отцу, что я запятнала свою честь? — Зачем бы ему самому портить себе жизнь? Даже если ты понесешь наказание, незаслуженное, как по мне, его репутация тоже окажется подпорчена. Над ним и твоим женишком будут хохотать до скончания века. Ну и поставок тканей и железа по крайне выгодной им цене они тоже лишатся — ты разве не знаешь, какие соглашения заключены между этой псиной и твоим отцом? — Нет… — пробормотала Нелл, осмысливая услышанное, и вскоре почувствовала, как расслабляются плечи и становится легче дышать. — Как ни странно, вы меня успокоили, Брайан. — Это я умею. А теперь позволь мне проводить тебя назад в замок, пока твое отсутствие не обнаружили. Исенгрим сегодня пьянствует в казармах со своими дружками и до обеда не проспится, но кто знает, что взбредет ему в голову. — Я не хочу. — Наберись сил, Нелл, они тебе понадобятся. Ты умна и сильна, как и все мы, и ты выдержишь. А если станет совсем плохо, приходи на то место, откуда в тот раз смотрела на закат — да, я и об этом знаю, и я постараюсь помочь хоть чем-то. И еще, Нелл. Надеюсь, ты больше не будешь помогать ему переводить наши письма? Нет, не пугайся. Это простая просьба. — Я выполню ее, если выполнишь мою, — ответила Нелл. Брайан кивнул, и она сказала вслух бредовую мысль, крутившуюся у нее в горящей от перенапряжения голове: — Поцелуй меня. Брайан явно удивился, но тут же взял себя в руки и, притянув ее ближе, прижался сухими, потрескавшимися губами к ее рту. Нелл горячо ответила на поцелуй, уверенная почему-то, что он будет последним в ее жизни. Но если уж катиться под откос, то с музыкой. Она шагнула назад, прислоняясь спиной к облепленному снегом стволу дерева, и опустила руку, касаясь пряжки на ремне Брайана, однако тот отстранил ее. — Брезгуешь спать с эльфьей шлюхой? — прошипела Нелл, почему-то мгновенно взбесившись. — Не глупи. Я хочу тебя, ты же чувствуешь. Просто при такой температуре у нас моментально отмерзнут задницы. Они оба расхохотались, прижавшись друг к другу. Потом Брайан, приказав не шуметь, взял ее за руку и провел через сугробы к какой-то еле заметной низкой дверце в крепостной стене. — Я сейчас открою, и тебе надо будет пройти метров пять, нагнувшись. Не бойся шума, он доносится с кухни. Ты выйдешь позади хозяйственных помещений. Если кто увидит, соври, что проголодалась. Стражники часто ходят этим путем, никто не удивится.       Нелл кивнула, кое-как расслышав его шепот. Брайан поцеловал ее в щеку на прощание, сдернул с ее плеч свой плащ и втолкнул в темный тоннель, в потолке которого было несколько отверстий, пропускавших тусклый полусвет. Дверца позади тихо закрылась, и Нелл, слишком уставшая, чтобы пугаться, побрела вперед, держась за холодные влажные стены и стараясь не шуметь. В конце туннеля она нащупала снятую с петель решетку, прислоненную к его верхнему краю. Аккуратно пробравшись под железными прутьями, Нелл вышла в знакомый коридор: она проходила через него, когда шла к портному. Стащив в кухне кусок сливового пирога, она без приключений добралась до своей спальни: стражи возле ее покоев уже сменились и не обратили внимание на то, что она второй раз вернулась к себе через замковую галерею. Пирог оказался несладким, в отличие от сна, в который Нелл провалилась, едва коснувшись головой подушки.       На следующее утро она проснулась так поздно, что солнце уже стояло высоко в небе, и присела в кровати, судорожно пытаясь понять, почему ее никто не разбудил. Время завтрака, на который Нелл не явилась, миновало примерно три часа назад. Однако, припомнив вчерашние события, она взялась за виски, в которых вдруг закололо, и без сил повалилась обратно на подушку. Чего ей ждать теперь от, без сомнения, взбешенного до крайней степени Исенгрима, мог подсказать разве что хрустальный шар в шатре ярмарочной предсказательницы. Решив, что надо встретить свой конец — каким бы он не оказался — в достойном виде, Нелл привела себя в порядок и села за стол, попытавшись сосредоточиться на страницах книги, которую взяла в библиотеке месяц назад и не дочитала даже до середины из-за отсутствия свободного времени.       Прошло еще несколько часов, солнце, выкатившись под самое дно небесной чаши, стало сползать к закату, а у Нелл не было иных посетителей, кроме мучительного голода — к обеду ее тоже не позвали, да и на ужин, судя по всему, надеяться не стоило. Она мрачно усмехнулась — а что, если ее решили запереть в покоях и уморить голодом? Впрочем, проверив обе двери, девушка убедилась, что замки без затруднений открываются, и ничто не препятствует свободному передвижению. Вернувшись за стол, она переключилась на мысли о Брайане. Может, сбежать прямо сейчас и умолить его забрать ее с собой? Но как ей, изнеженной жизнью в тепле и уюте, выдержать тяготы скитаний по лесам и болотам и постоянные опасности? Или надо срочно искать Исенгрима и сознаваться ему, чем закончился вчерашний визит в лес? А что, если он вообразит, что Нелл шпионка, и без лишних разговоров отправит в темницы? Хранить молчание о случившемся и о том, что полукровки знают, как попасть в крепость, она тоже боялась, понимая, что в таком случае становится их пособницей. Девушка поднялась со стула и нерешительно направилась к двери, но, застонав, уселась прямо на пол и сжала голову руками. Если выдать Брайана, его поймают и казнят, и некому будет спасать ее от Исенгрима. А если не выдать, то бандиты могут навредить жителям замка, — только непонятно, почему до сих пор не навредили, если верить слухам об их пристрастии к убийствам и грабежам.       Свет, лившийся из запотевшего окна, превратился в закатную сиреневую полутень, мягким облаком ложившуюся на светлые стены и на сероватую древесину мебели. Пушистые клочья мрака кружили в углах. Нелл подбросила дров в ненасытную пасть камина и протянула озябшие руки к огню, который выплеснулся на стены прихотливыми извивами. Сколько она ни мучила свой разум поисками самого верного решения, ни одно из них не гарантировало ее собственной безопасности. Любой выбор должен был причинить кому-то вред, бездействие делало ее преступницей, а за государственную измену полагалась смертная казнь без всякой надежды на снисхождение. Нелл остановилась было на том, чтобы молчать о встрече с Брайаном, предоставив начальнику стражи разбираться с его визитами, но тут ей пришло в голову, что Брайан сам запросто мог ее выдать, если ему что-то не понравится. Или просто чтобы позлить Исенгрима. Откуда она могла знать цену его обещаниям? Да и стоило ли им верить: вдруг полуэльф хотел с какой-нибудь целью использовать ее? Нелл сильно напугало признание Брайана в том, что он зачем-то организовал спектакль с ее первым браком. Кто мог предугадать следующий шаг бандита?       Почувствовав себя совершенно разбитой, Нелл поднесла ладонь ко лбу и обнаружила, что он слишком горячий. Неужели простудилась? Кое-как поднявшись с пола, она повернула было в спальню, чтобы спрятаться от своих мыслей под теплым одеялом, но тут дверь, выходившая на террасу, резко отворилась. Девушка подпрыгнула от страха, и в камине заколыхалось пламя, по-видимому, потревоженное порывом ветра, влетевшим в гостиную вместе с Исенгримом. Нелл невольно сделала пару шагов назад, беспокойно оглядываясь по сторонам. В голове пронеслась тысяча несвязных мыслей относительно цели его визита, и все нерадостные, тем более с учетом мрачного выражения лица вошедшего. Он неодобрительно оглядел полукровку, потом молча указал ей на стул, и Нелл, подавив желание выбежать из комнаты, покорно села. Исенгрим отвернулся к камину, словно ее вид наносил ему личное оскорбление, и, выдержав эффектную паузу, заговорил своим обычным высокомерным тоном: — Я пришел сюда, чтобы обговорить условия твоего дальнейшего пребывания в моем замке. Во-первых, ты покидаешь свои покои только в случае крайней необходимости или по моему указанию, которое тебе передадут. Изучение нашего языка и визиты в библиотеку с сегодняшнего дня прекращены. Есть тоже будешь здесь. Прогулки только в дальнем углу сада, чтобы ты как можно реже попадалась мне на глаза. Во-вторых, уясни следующее хорошенько. Я не запру тебя в темницах и не выгоню с позором только из уважения к твоему отцу и своему сыну. Малейшее нарушение дисциплины или намек на повторение твоих вчерашних подвигов, неповиновение, дерзость — и ты попрощаешься с замком в тот же миг. И последнее: забудь о мысли выйти за моего сына, если до сих пор не забыла. Я запрещаю тебе отвечать на его письма. Ты уедешь домой перед его возвращением, а за оставшееся время убеди отца, что жалеешь о своем необдуманном решении и тоскуешь о доме. Если тебе это не удастся, и ко мне у кого-нибудь возникнут вопросы, я расскажу о настоящих причинах отмены вашей свадьбы. Нелл очень хотелось спросить, каковы же были эти настоящие причины: надменность эльфа или его ненависть к полукровкам, но она промолчала, решив, что не стоит ухудшать свои и без того печальные обстоятельства. Исенгрим, видимо, ожидавший другой реакции, обернулся и поинтересовался, есть ли у нее вопросы. — Только один. Как объяснить Эримену, почему я не стану отвечать на его письма и не выйду за него? — промямлила Нелл, с трудом заставив себя открыть рот. — Я сам дам ему подходящее объяснение, — пообещал эльф и вышел, не прощаясь. Нелл, которую беседа, хоть и была краткой, окончательно лишила сил, заперлась в спальне и свернулась клубком на кровати.