Спецвыпуск, посвященный супергероям, смели с лотков так быстро, что пришлось допечатывать сверху минимум половину тиража, и это, как казалось Мэй, был еще не предел. Поначалу, когда она выступила с этой идеей, Джеймсон отверг ее, встретив в штыки, но после, подумав, согласился — и не прогадал. И, хоть он и ворчал из-за «ряженых», Мэй не могла не заметить, что значительно возросшие продажи повлияли и на его настроение.
Приготовив утренний кофе, она добавила на блюдце кусочек брауни, который испекла сама из всего того шоколада, который ей оставляли, зажала под мышкой ежедневник и ровно в девять пятнадцать толкнула дверь в кабинет босса.
Джона самодовольно разглядывал таблицы, отражавшие рост продаж, но тут же спрятал улыбку, когда дверь кабинета скрипнула и отворилась. Он придерживался политики «если я не наору, то они перестанут работать», которая предполагала, что ни при каких условиях нельзя показывать работнику, что босс им доволен.
Но Мэй Паркер снова удалось поставить его в тупик.
— Пирожное? — немного удивленно спросил Джеймсон, взяв у нее блюдце.
Заметив его удивление, Мэй усмехнулась:
— Сами виноваты. Это ваши посетители думают, что к вам не пробиться, если не задобрить дракона. Одной мне с этим не справиться, помогайте.
Она села напротив и открыла расписание на новый день. Джеймсон был человеком неглупым, и понял, что Мэй имела в виду.
— Ты испекла их сама? — выражение его лица стало заметно мягче. Пусть Джона был человеком жестким, но все же он был человеком со своими слабостями, и одной из таких слабостей были шоколадные пирожные.
Отпив немного кофе, он поднял взгляд на секретаршу и спросил:
— И кто же из нас дракон?
— Да, сама. Они не уступают тем, что делают в кондитерской на соседней улице, проверено. А дракон… Видимо, я, — усмехнулась она. — Итак? Пришли результаты экспертизы по поводу качества печати, и оно не соответствует заявленному в договоре. Если плотность бумаги допустимая, то чернила последние два выпуска — нет. Там что-то с красками и прочим, — нахмурилась Мэй и положила перед ним заключение. — Я их отсканировала. Мне отправить претензию?
— Черт побери, откуда они берут эту краску! — Джеймсон хлопнул по столу ладонью. — Второй раз за этот месяц! Да, конечно, отправляй. Уволить их всех нужно! — Джона поджал губы и громко задышал, раздувая ноздри. — Слышите, Мэй? Отправить претензию — значит, отправить сейчас. Потом будем со встречами разбираться.
Уже попривыкнув к таким вспышкам, она удержалась и не подпрыгнула на стуле, ответив:
— У вас на личной почте примерный текст письма, единственное — я не владею информацией о размере возмещения, поэтому, — поправила она очки, — после того, как вы утвердите текст, я смогу ее отослать.
Он снова посмотрел на пирожное, глубоко вздохнул, стараясь не психовать, и уже мягче произнес:
— Спасибо за брауни.
Мэй улыбнулась, глядя как начальник успокаивается.
— Пожалуйста. Маленькая ложка меда в бочке дегтя, — кивнула она на заключение и пошла к себе.
После ухода Мэй Джеймсон принялся за брауни и кофе, думая о том, что такая ложка меда ему очень по вкусу, после бочки дегтя в виде очередных проблем в типографии. Вечно у этих идиотов все не как у людей.
Задобренный сладким пирожным, Джона заметно присмирел, и даже позволил себе улыбнуться. Просмотрев письмо, он исправил недочеты, добавил недостающие данные, и отправил помощнице.
Отослав письмо, Мэй заглянула снова:
— Все готово. Пробежимся по расписанию? — потрясла она ежедневником в воздухе.
— Да! — в привычном активно-агрессивном тоне босса явно были слышны радостные нотки. — Нам нужно устроить рождественский вечер. Тебе понадобится позвонить в несколько ресторанов, спросить, остался ли еще у них свободный зал, записать в таблицу суммы. Я сравню и вынесу свой «приговор». А что там у тебя? — он показал на ежедневник.
Мэй кивнула, забрала у него бланк и открыла ежедневник.
— Оу. Сегодня на весь день собрание дирекции канала для утверждения нового медиаплана на предстоящий год. Ланч я вам занесу туда, — она бегло делала пометки на листе, — в четыре принесу сетку на подпись. Распечатаю и оставлю в кабинете макет газеты для согласования. Что-то еще? — посмотрела она на него поверх очков.
— Нет, на этом все, — после того, как Мэй сказала о собрании, Джеймсон снова стал холодным и безэмоциональным. Собрание не сулило ничего хорошего. Он взял сигару из коробки и затянулся, глухо кашлянув.
Мэй поспешила выйти, пока кабинет не наполнился едким табачным дымом — хоть она к нему и привыкла, но по-прежнему не любила.
После собрания Джеймсон вернулся в кабинет выжатым, как лимон, и ему очень хотелось выплеснуть весь негатив, полученный на совещании, на первого встречного, потому что в его голове будто закипал вулкан. На свою беду, в его кабинет зашел молоденький репортер, получивший работу в газете буквально пару месяцев назад.
— Мэй просила вас не беспокоить, но, сэр! Сэр, это срочно, это… Это достойно первой полосы, вам нужно на это взглянуть, сэр! — юноша говорил нервно, то и дело сбиваясь, но он считал, что это его шанс заслужить доверие босса, поэтому решил его не упускать — и, как оказалось, зря.
Тяжело вздохнув, Джона поднялся с кресла и протянул руку за фотографиями. Выражение его лица сразу не сулило ничего хорошего, но когда он заговорил, молодому человеку на мгновение показалось, что от страха у него остановилось сердце.
— И что ты мне притащил?! — гневно воскликнул Джеймсон, отшвыривая фотографии так, что они разлетелись по всему полу в кабинете.
Юноша кинулся их собирать, неловко бормоча:
— Это… Это Стив Роджерс, сэр. Капитан Америка, сэр. Он вернулся!
— Это просто какой-то бруклинский бомж! Если бы Роджерс попытался сунуться обратно в Америку, то его бы в порту повязали и упекли в такую дыру, какая тебе и не снилась! — рявкнул Джона. — Мы не желтая газетенка за четвертак, чтобы такое печатать! Если ты считаешь, что такому место на первой полосе, то тебе тут не место. Пшел прочь!
Спотыкаясь о собственные ноги из-за застилавших глаза слез, молодой человек поспешил убраться из кабинета.
— Ну да, — холодно бросила возникшая на пороге Мэй. Она проводила парнишку взглядом, присела и подобрала один из снимков, валяющихся на полу. — Не за четвертак, а за целый доллар, — усмехнулась она, разглядывая фотографию. — Именно поэтому вы позволяете себе подобное, не так ли?
Джона все еще напоминал взбешенного быка, поэтому на ее замечание он ответил резким тоном:
— Что? Мне нужно было ему сопли подтереть?
Затем, вздохнув, он продолжал уже не так зло, но все равно очень недовольно и холодно:
— Если он хочет работать в этой индустрии, он должен быть стрессоустойчив и уверен в своем материале! Потом скажет спасибо, что мистер Джеймсон так его выдрессировал.
— Выдрессировал? — поперхнулась воздухом Мэй. — Тут вам что, цирк бесплатный?
Она распрямилась, сжав в руке снимок.
— В цирке хотя бы смешно, — процедил Джона таким тоном, что было ясно, что в цирке он последний раз смеялся лет сорок назад. — Да и почему бесплатный? Вообще-то, я ему плачу, и довольно неплохо, учитывая то, как он работает.
— Серьезно? — усмехнулась она. — Тогда счастливо оставаться в шатре.
Она крутанулась на каблуках и подошла к компьютеру, чтобы распечатать заявление, которое написала в первый день, заключив с собой негласное пари на то, сколько она тут продержится. Ожидания оправдались: месяц она выдержала, а вот дальше…
Глядя, как из принтера выползла бумага, она схватила ее, поставила свой размашистый росчерк, положила сверху отчета по ресторанам и, схватив сумку, пошла прочь — к лифтам.
Искренне не понимая, какая муха укусила Мэй, Джона вскоре остыл, поскольку в кабинете больше никто не появлялся, и продолжал работать. Проведя в кресле за документами еще два часа, он, наконец, встал, немного размял затекшую спину и начал собираться домой. Но при выходе из кабинета его ждал сюрприз — Мэй не было на месте, а вместо нее на столе белела бумажка. Заявление об уходе!
Джеймсон фыркнул, в красках рисуя себе, как завтра Мэй решит, что погорячилась с заявлением и придет, а он покажет ей свое великодушие и опустит заявление в шредер, сделав вид, что даже не читал его.
Но утром чуда не случилось.
Когда будильник прозвенел, Мэй поначалу вскочила, чтобы не опоздать на работу, и уже потом, глядя на себя в зеркало со щеткой в руке, запоздало вспомнила, что работы у нее больше нет.
Сна не было ни в одном глазу, и она, приготовив завтрак для Питера, устроилась с кофе перед телевизором. Тот, узнав, что послужило причиной ее ухода, поддержал тетю:
— Ты не обязана это терпеть, — сказал Питер, прежде чем, чмокнув ее в щеку, умчаться на занятия.
Мэй не пришла ни в девять, ни в десять. Отчаявшись дождаться, пока ему принесут его кофе, Джона, стараясь сохранять максимально невозмутимое лицо, пошел к кофемашине сам. Он налил себе чашку и, поймав на себе несколько удивленные взгляды подчиненных, удалился в свой кабинет. С расписанием встреч тоже пришлось разбираться самостоятельно. Последней каплей стал выбор ресторана для корпоратива. Не выдержав, он вызвал к себе начальника отдела кадров и попросил назначить пару собеседований на должность его личного помощника.
Первая кандидатка отпала сразу, потому что споткнулась на входе в его кабинет и уронила стеллаж с папками. Выпроводив ее, он позвал вторую претендентку — та начала заикаться, когда он попросил ее рассказать о себе. Это только разозлило Джеймсона. Третья девушка отвечала его требованиям, хорошо говорила, держалась вежливо и уважительно. Но чего-то в ней недоставало. В ней не было той удивительной легкости и энергии, что были у Мэй. Как бы ни было трудно это признать, Джону ее не хватало.
Поэтому он решил сделать то, чего уже давно не делал. Мистер Джеймсон решил извиниться. Пускай и в своей специфичной манере.
***
— Я открою! — воскликнул Питер Мэй, которая возилась на кухне, и побежал к двери, а через некоторое время вернулся, растерянный, и положил на стол букет. — Сказали, это тебе.
— Странно, — нахмурилась Мэй и, вытерев руки, вытянула из цветов бумажный самолетик, в котором узнала свое вчерашнее заявление.
«Возвращайтесь» — было написано с обратной стороны рукой Джеймсона — Мэй узнала его почерк, хоть записка была и без подписи, и вздохнула.
— От кого это? — привалившись к косяку, с улыбочкой спросил Питер.
— С работы, — коротко ответила она, чуть вспыхнув щеками, и посмотрела на духовку, думая, а не поставить ли ей печься новую порцию брауни.
***
Повздорив с Пеппер, Тони отправился в гараж, чтобы поковыряться в металлических внутренностях своих дорогих игрушек, основательно перепачкаться в машинном масле и выпустить пар. Будущие супруги не сошлись во мнениях, когда Пеппер случайно узнала, что о ее интересном положении уже знают несколько друзей Тони.
Своеобразный сеанс медитации Железного Человека был прерван, когда в гараже раздался безэмоциональный голос Пятницы.
— Мистер Старк, на территории обнаружено присутствие лиц, объявленных в федеральный розыск. Мне вызвать полицию?
Отвертка, которую Тони держал в руках, с глухим стуком упала на пол.
— Где Пеппер? — севшим голосом спросил Старк, кидаясь к выходу из гаража.
— Мисс Поттс сейчас беседует с мистером Роджерсом в прихожей.
Старк громко и очень нецензурно высказался в адрес искусственного интеллекта.
— Пятница, зачем ты меня так пугаешь! Это же Стив! Ты ведь не вызвала копов?
— Нет, сэр.
Сначала Старк бежал из гаража на помощь невесте, а теперь — чтобы обнять старого друга и открутить ему голову, за то, что приехал и активно подвергает себя опасности.
В прихожей оказалось три человека: Пеппер, какой-то хмурый бородатый мужчина и девушка с темными волосами. И если в угрюмом бородаче с трудом, но можно было узнать Стива, то брюнетку Старк не знал.
Обуреваемый смешанными чувствами, Тони застыл за спиной Пеппер. С одной стороны, он был рад увидеть Стива, а с другой, боялся, что его появление принесет им всем неприятности — он все еще находился в опале у государства, и вряд ли с ним станут церемониться.
— Тони, — сгреб его в объятия Роджерс, не особо рассчитывая силу, но вскоре отпустил, возвращая Старку возможность дышать. — Пеппер я уже познакомил, теперь твоя очередь: Тони, это Шерон. Шерон, это тот самый человек, из-за которого мы обитали в Англии. Не ругайся так на него, я вполне могу его понять — Старк летает от счастья и не в силах держать такие новости в себе. Тебе ли не знать? — Стив улыбнулся Вирджинии.
Старк улыбнулся и обнял его в ответ. Конечно, у них были разногласия, часто очень серьезные, но Стив был его другом, и сейчас Тони мог совершенно честно признаться самому себе, что он скучал. Но, естественно, не вслух.
— Очень приятно, Шерон, — он протянул девушке руку, и она ее крепко пожала.
— Взаимно, — это прозвучало больше как формальность, потому что по виду Шерон можно было понять, что она все еще считала Тони неприятелем и раздумывала, можно ли ему доверять.
Поздоровавшись с гостями, он вернулся к более ранней проблеме:
— Пепс, прости меня, пожалуйста. Честное слово, я не специально, — он взял ее изящную ладонь и осторожно поцеловал. Потом обернулся к Роджерсу: — А теперь я хочу услышать, как вы умудрились сюда добраться? Стив, я же говорил, что это опасно!
— Ну, а ты, скажи, сразу меня узнал? — прищурился тот. — Вот и я о том же. Мы живем по подложным документам, так и границу пересекли.
— И отсюда два варианта: либо нас прошляпили, во что, зная Щ.И.Т., я, признаться, не верю, — продолжила за него Шерон, — либо нам позволили это сделать. Но оба варианта нас — пока — устраивают.
— Разберемся, — кивнул с улыбкой Роджерс. — Твоя свадьба — это слишком важное событие, чтобы мне мог помешать даже международный розыск, — хмыкнул он.
