Не называй это любовью

— Ты чего творишь? , — блондин отходит на два шага назад, вжимаясь в стены своей комнаты. Желание слиться с текстурой этой стены, потеряться в ней овладела омегой, что тот невольно заскулил, осуждая себя за это. — Ты чего такой дерганый? , — брюнет проходится по комнате, разглядывая фоторамки, картины, обои, оконные рамы и потолок, — Уютненько, — улыбаясь, произносит он, после переключаясь на собеседника. Юнги вроде, как и хитрый малый…но не настолько. — Ты мне одно скажи, зачем? , — Чимин садится на кожаный диван, что находится возле кровати, на которой, по всей видимости, коротает свои ночи этот довольно-таки приятной внешности омега. Стоит ли в этом случае сказать, что лёд тронулся или же он давно уже тронулся, а сейчас в душе Мина потоп? Об этом, конечно же, знает лишь он сам… Маленькие тихие и размеренные шаги, портфель же уже летит на кровать, а сам белокурый садится рядом с Чимином. Сказать, что это было неожиданно ничего не сказать. Тишина… — Затем, что мы истинные? , — Юнги смотрит на Пака, а у того паника на лице. В СМЫСЛЕ ИСТИННЫЕ? — С чего такие выводы? , — собрав всю силу в кулачки, произносит альфа. А лицо омеги излучает палитру эмоций: такая одновременно красивая и гаденькая улыбочка, лисьи глаза сами по себе насмехаются над брюнетом и видно, действительно видно невооружённым взглядом, что тот радуется. Его это определённо забавляет. — Мы истинные… В тот день у меня была течка… Я пил блокаторы в то время пока ты крутился рядом с этим Гуки? Или как его там… Юнги явно поник, погрузился в себя, блуждая по чертогам разума, обмозговывая ту мысль, что стоило ли рассказывать всё это? — Допустим… А домой то ты ко мне как попал? , — с подозрением во взгляде задал вопрос брюнет. — Всё довольно просто. Ты сдаешь квартиру у моих родственников. Я узнал про это и взял у них запасные ключи. Старался ради тебя, завтрак готовил, а ты даже не прикоснулся к нему! , — бровки омеги сошли в одну точку, и сам неимоверно насупился.  — Ну… ну ты чего? Чим не настолько уж опытен в отношениях, да по нему оно и видно. Поэтому, не медля его обхватывают обе тонкие и хрупкие ручонки, прижимая со всей силы к себе. — П-позволь быть рядом? , — тихо, чуть дрожащим голосом прозвучала просьба или же это всё же был вопрос? На что Пак обнимает в ответ, зарывая носом в районе плеча, вдыхая родной аромат… — Апельсины… — Не любишь апельсины? , — прошептал блондин. — Люблю, но мне их много нельзя… — Прости… — За что? , — расплываясь в улыбке, произнес Чимин. — За то, что я такой проблемный… — Дурашка мой, — после этих слов Юнги прижимают к себе всем телом, до хруста в костях, — Это ты меня прости, за причиненную боль… не отдам больше мою апельсинку никому на свете…