* * *
Элла была на удивление тиха и молчалива. Девочка, насупившись, сидела на стуле напротив развалившегося на мешке Моргана, который от скуки чистил о рукав куртки свои кольца. Сюртук из дубленой кожи ему притащила Герди, расценив, что в этом пират будет менее приметен, чем в старом плаще. По обыкновению, закатав рукава, Браун даже не стал пытаться застегнуть его, и так ясно — тесноват в груди. — Козявка, если хочешь что-то сказать — говори, а не пыхти, это раздражает, — не отрываясь от своего занятия, выдал южанин. Когда очередной перстень был достаточно отполирован, пират вытянул руку, оценивая результат своих трудов. — Они там целуются, — глухо буркнула Элла. Морган скосил непонимающий взгляд на йенту. — Герди с Лау. А меня никто не целует. — Мала ты еще для этого, — заявление крохи вогнало его в ступор. Девочка же продолжала поджимать пухлые губки и хмуриться, что нервировало моряка еще больше. Уж лучше бы она болтала без умолку… Браун поднялся со своего места и, разминая шею, подошел к Элле, которая даже глаз на него не подняла. Он опустился перед девочкой на корточки, беря малышку за руку. Обычно такие душевные порывы ему были далеко не свойственны, но подобное поведение маленькой йенты рвало мужчине душу. — Эй, ну ты чего? — он ободряюще улыбнулся, но сделал только хуже — на глазах у малышки заблестели слезы, — Козявка, только не вздумай реветь! Ну? Элла громко шмыгнула носиком и поджала дрожащие губки. «Вот черт», — только и успел подумать Морган, когда девочка снова повисла у него на шее, обнимая ручками и утыкаясь личиком ему в плечо. — Ты меня сейчас всего соплями измажешь! — попытался отшутиться он, но почувствовал, как ребенок ощутимо вздрогнул всем телом и крепче прижался. — Ну ладно тебе… Элла? Посмотри на меня. Девочка отрицательно мотнула головой и обняла его ногами, окончательно повиснув на южанине, подобно обезьянке, благо мальчишечья одежда позволяла это сделать. Браун растерялся еще больше, машинально обнимая ее за талию, чтобы маленькая йента не свалилась. Внезапная мысль озарила пирата, и он похлопал малышку по спине. — Эй, бельчонок, пусти-ка, у меня для тебя есть кое-что. Это была особенная вещь на чрезвычайно особенный случай, который все никак не подворачивался, но теперь момент был идеальным. Морган выудил из-под пояса самый маленький из своих кошельков и потянул за шнурок. Элла терла заплаканные глаза и любопытно тянула шею, но ростом едва доставала мужчине до пояса, так что разглядеть ничего не могла. Это был не просто кошель с побрякушками. В маленьком кожаном мешочке лежали самые ценные и памятные вещицы, и не обязательно их ценность мерилась в материальном плане. Несмотря на всю свою зачерствевшую пиратскую натуру, иногда он мог быть весьма сентиментальным. Вот как сейчас. Морган вновь опустился на одно колено, держа в пальцах золотое кольцо с огроменной розовой жемчужиной, размером с лесной орех. — Знаешь, Козявка, эта вещь многое для меня значит, — начал он, старательно подбирая слова, — когда-то давно я должен был подарить его той единственной, которая стала бы ждать меня с моря и любить, как никого. — А почему не подарил, — Элла шмыгнула носом и внимательно посмотрела на задумчивого пирата, который гипнотизировал кольцо, — Испугаться? — Честно говоря, да, — усмехнулся он, — Единственная была так себе, потому что не я ее выбирал. Она была дочкой какого-то там чинуши, и до того дня я ее в глаза не видел. Так вот… Я дарю его тебе, и когда ты вырастешь, а кольцо станет в пору, то вернусь… за тобой. Так что береги его, слышишь? Маленькая йента распахнула зеленые глазенки и не поверила ушам. Морган грустно улыбнулся и погладил девочку по щеке. Все ж запала ему в душу эта егоза. А ведь у него могла быть такая же, не сбеги он тогда. Элла осторожно приняла подарок и прижала его к груди, ласкаясь о широкую ладонь мужчины, как котенок. — Я люблю тебя, Мор, — пискнула девочка, перед тем, как снова повиснуть на шее южанина, который на этот раз так же крепко обнял ее, стискивая зубы. «Давай еще слезу пусти, тряпка!» — прорычал про себя Браун, судорожно выдыхая. — Но помни, Козявка, не раньше, чем кольцо станет в пору, — шепнул он йенте на ухо, зарываясь носом в мягкий шелк золотых волос. — Не раньше, чем станет в пору, — шепотом повторила девочка. Лаури и раскрасневшаяся Герди появились через четверть часа. Девушка смущенно кусала губы и держала норманна за руку. Судя по тому, как она смотрела на сейдмана, то надежды и мечты молодой северянки не разбились о неприступность белобрысого знахаря. Ниссен закинул сумку на плечо, и повернулся к девушке, обнимая ладонями ее лицо. Мужчина что-то тихо сказал на своем языке, а затем нежно поцеловал йенту сначала в лоб, а затем в губы. Элла же при этом скривилась, будто ей попался гнилой орех. Все это время она сидела на коленях у Моргана и слушала об очередном морском приключении, порываясь снова заплести его длинные волосы. — Обещай мне, моя йента, что будешь слушаться старших и не перечить сестре, — присел возле пирата Лаури, трогая малышку за плечо. Девочка важно кивнула, а затем обняла его за шею, как до этого обнимала Брауна. — Обещаю. А ты, — обернулась йента на южанина, — поклянись, что не будешь обижать Лау! — Честью моряка, миледи, — отсалютовал мужчина. — В путь? — В путь, — кивнул северянин, отпуская девочку и поднимаясь на ноги.* * *
Шли быстро, опасаясь погони. Вечерние сумерки окутывали черными тенями северный лес, пробуждая ночные страхи и хищное зверье, что пряталось днями в глубоких норах. То там, то здесь зажигались огни голодных глаз, пугая Моргана на дрожи, но мужчина старался не подавать виду. Он твердо шагал за бесшумно ступающим норманном, которого, похоже, совершенно не смущало отсутствие света. Когда Браун в очередной раз споткнулся, то громко чертыхнулся и вцепился руками в ближайшее к нему дерево. — Ты, Нептун тебя раздери, что, видишь в темноте?! — пират потер ноющую лодыжку и шумно выдохнул. — Необязательно видеть то, что знаешь, как себя, — хмыкнул Ниссен, оборачиваясь на южанина, а затем, присаживаясь возле него на корточки. — Покажи, где болит? — Гляжу, ты в философы заделался, — фыркнул мужчина, но упираться не стал, выставляя ушибленную ногу вперед. — Я здесь вырос, — Лаури умело ощупал конечность, надавливая в нужном месте. — Пройдем еще немного и остановимся на ночлег, пока ты себе шею не свернул впотьмах. Удивительно, но после манипуляций сейдмана, лодыжка действительно перестала болеть. Морган покрутил стопой и довольно крякнул. Костер разожгли недалеко от ручья на пригорке. Лау наломал сосновых веток и расстелил поверх них одно из одеял, пират же не торопился укладываться. — Ты какой-то дерганный, — северянин закончил утрамбовывать хвою и теперь с комфортом уселся на ароматную мягкую постель, скрещивая ноги. — Расслабься, Филипп за нами в ночь не пойдет, он же не дурак соваться в лес. — А мы вот, сдается, да, — пират опасливо вглядывался в темноту и прислушивался к каждому шороху, готовый пальнуть в малейшую опасность. Ниссен покачал головой и полез в карман, что не укрылось от заведенного Брауна. — Курить собрался?! — Ты против? — замер сейдман, растерянно глядя на попутчика. — Зверье привлечешь, — буркнул тот, резко оборачиваясь на померещившиеся шаги за спиной. Сначала Лаури затрясся от беззвучного смеха, а затем и вовсе каркающе загоготал. Браун в первый раз за все это время видел, как смеется шаман, который уже даже не смущался его. Южанин не видел причин для веселья, а потому опасливо отстранился от хохочущего норманна. Ниссен с трудом успокоился, утирая набежавшие слезы. — Зверье? — Че ты ржешь как полоумный? — Прости, — мужчина прочистил горло, оглаживая бороду. — Чаща опасна ночью далеко не зверьем, Мортимер, волк или медведь может напасть и днем. Подумай, как скоро ты споткнешься, не видя дороги? — Ну-у-у… — А если там овраг или скала? — Лаури склонил светлую голову, лукаво щурясь на ничего не понимающего Моргана. — Люди, чаще всего, сами себе враги. Из всех, кто просил меня о помощи, едва ли дюжина — это раны от когтей и клыков. Рысь не сломает человеку руку и не ударит его раскаленной кочергой, а росомаха вряд ли пырнет кого-то ножом. Поэтому прекрати дергаться от каждого шороха, тем более, что звериных троп здесь нет. И со спокойной душой Ниссен откинулся на свое место, сцепляя руки в замок за головой. Ночной лес успокаивал сейдмана, здесь ему было привычнее, нежели в самом Исбитканте, куда его звали после ухода матери. Восемнадцатилетний юнец, который не знал, как жить в одиночестве, но и не привыкший к людным местам, долгое время пребывал в размышлениях о своей участи, а затем к нему пришел старший сын ярла Ольгер и предложил помощь. Не то чтобы Лаури не знал, как вести хозяйство, готовить обед или колоть дрова, просто юноша был в растерянности, и все валилось из рук. За восемь лет он так и не привык к людям, а с возрастом все больше становился замкнутым и молчаливым. Единственное, что нравилось ему в Исбитканте — церковная библиотека, в которую его охотно пускал старый пастырь в обмен на растирки для больной спины. Верой в странного человека по имени Иисус Ниссен не проникся, но вот историческая составляющая его затягивала. Позже отец Отто показал ему и другие книги, которые Лаури с упоением читал, но их было мало, хотя, медицинский талмуд он запомнил с куда большим усилием, нежели предания собственного края. За приятными воспоминаниями сейдман не заметил, как задремал, а проснулся от непонятной и еле различимой возни. Сквозь пелену сна он слышал, как пират пыхтел и ерзал. Костер почти потух, освещая все вокруг багровым маревом тлеющих углей, а курящийся дымок ровной струйкой поднимался к кронам. Северянин покрутил головой, слепо щурясь и пытаясь сообразить, который час, но сопение Брауна его порядком отвлекало. — Что ты делаешь? — хриплым от сна голосом спросил Лау. Все моментально стихло, лишь было слышно, как тяжело дышит его попутчик. — Мортимер? — Что? — недовольно ответили ему слева. Ниссен напряг зрение, но увидел лишь темный лежачий силуэт. Морган лежал к нему спиной. — Для муравьев здесь слишком холодно, так чего ты весь изъерзался? — послышался зубовный скрежет и тяжелое дыхание, кажется, кто-то собирался с мыслями. — Не твое дело, Снеговик, спи дальше, — южанин злился, вот только мужчина не мог понять от чего. — Я могу чем-то помочь? — У меня женщины не было почти два месяца, так что, если ты не собираешься мне отсосать — заткнись и не мешай! — рявкнул Морган, а для Ниссена картинка внезапно стала яснее летнего солнца. — Ты что, рукоблудием там занимаешься?! — северянин едва не подскочил на лежаке. — Ну, уж не танцами с бубном, — буркнул капитан, — а теперь извини, но надо закончить начатое. «Это уж явно без меня!» — подумал Лаури, поднимаясь на ноги. Заснуть теперь вряд ли удастся… Норманн прошелся до ручья, умылся и присел на ближайшее поваленное дерево, тяжело вздыхая. Это все не с ним. Просто кто-то пересказывает ему свой дурной сон. Сейчас он досчитает до десяти и проснется. — Боги, да кого я обманываю? — мужчина провел рукой по лицу, словно пытался снять с себя маску усталости, но благополучно забыл о своих ранах, от чего теперь болезненно поморщился. Даже темнота многовекового леса, который был здесь задолго до предков Ниссена, не дарила ему прежнего спокойствия, лишь росла тревога за девочек, оставшихся в Исбитканте. Лаури очнулся от собственных мыслей, только когда из-за деревьев выплыла начавшая убывать луна, и с удивлением огляделся; они довольно далеко ушли, даже с учетом, что пират был не самым быстрым ходоком по темному лесу. Мысли о нерадивом попутчике заставили сейдмана улыбнуться. Южанин казался ему большим ребенком, за которым только и нужно было, что постоянно следить — как бы тот не наделал глупостей. «Нужно возвращаться », — Лау внезапно понял, что начал волноваться за пирата. Но опасения его оказались напрасными, стоило вернуться к кострищу. Морган, судя по всему, уже давно и крепко спал, раскинувшись на своем лежаке, подобно морской звезде, и запутавшись ногами в одеяле. Северянин добродушно хмыкнул и, распутав покрывало, укрыл Брауна, который тут же свернулся в комочек, переворачиваясь на бок и поджимая колени к груди.* * *
Солнце было уже довольно высоко, когда Морган проснулся. На удивление, он отлично выспался и теперь был готов совершать подвиги, глупости или нечто неординарное, хотя тепло разморило еще непроснувшегося пирата, который подобно домашнему коту, нежился на мягкой постели, укрытый сразу двумя одеялами. Откуда взялось второе, Брауну даже в голову не пришло, пока голос белобрысого норманна не выдернул его из неги. — Если хочешь отхватить кусок побольше, советую вставать быстрее, — Ниссен сидел к нему спиной, что-то шаманя возле небольшого костра, который весело трещал подкидываемыми в него ветками; из-за широкой спины северянина не было видно, чем он занят, а вот аромат жареного мяса Морган учуял. Мужчина спешно поднялся, выпутываясь из плена шерстяных одеял и усаживаясь рядом с сейдманом, который проворачивал над огнем тонкую жердь, с насаженными на нее тушками то ли перепелов, то ли куропаток. Вчерашняя спешка сказывалась грызущим нутро голодом, который не ощущался из-за волнения вечером, но просто зверски терзающий сейчас. Южанин жадно облизнул губы кончиком языка, что не скрылось от внимательных голубых глаз. — Кажется, готовы, — Ниссен собрал пальцем стекающий из птицы мясной сок и попробовал его на вкус, расплываясь в довольной улыбке. — Да. Держи. Морган вцепился в несчастную тушку зубами, не обращая внимания на то, что птица была горячей и жестковатой, как и любая дичь. Расправился он с едой быстро, обсасывая каждый хрящик — мяса было катастрофически мало, а путь предстоял не близкий. — А ты где их взял? — южанин ковырял птичьей костью в зубах, пытаясь хоть как-то отвлечься от полуголодного желудка, который требовал еще. — Поймал, — просто ответил сейдман, запивая свою порцию водой из фляги, обтянутой пятнистой кожей. — Руками чтоль? — Браун вскинул брови, представляя, как Лаури подобно коту, крадется к ничего не подозревающей птахе. — Ты, видимо, в детстве, воробьев не ловил, — хмыкнул белобрысый, выуживая из кармана веревочный силок и демонстрируя его пирату. Морган внимательно осмотрел нехитрую петлю, благодаря которой он только что позавтракал, но в груди неприятно заворочалось что-то тягучее и темное, липкими нитями оплетая сердце тяжестью воспоминаний. Ему одиннадцать. Матери на именины по заказу ее мужа привезли красивейших павлинок с Антильских островов, которых должны были выпускать перед поздравлением. Но на осмотре выяснилось, что у одной голубки повреждено крыло. — Как же так, Оливер? — Александр Вейн жалостливо смотрел на пышнохвостую красавицу в руках птичника, — Их ведь везли с такой осторожностью, аккуратнее лишь китайский фарфор возят? — Видать в клетке отдавили, — слуга нежно погладил птицу по шее большим пальцем, успокаивая голубя, — будем надеяться, что к вечеру оклемается. — Нельзя, чтобы Присцилла узнала, будет скандал, — отчим покосился на маленького Моргана, который как завороженный смотрел на голубку. — Мы ведь не скажем матушке? — Не скажем что? — голос дочери адмирала Скарборо стегнул всех присутствующих не хуже кнута, — Что он опять натворил? — Милая, — улыбнулся было Вейн, но встретившись с тяжелым взглядом жены, стушевался. — Что Морган опять натворил, я спрашиваю? — женщина начинала закипать, о чем говорили розовеющие пятна на щеках, — Отвечай, Александр. — Ваша милость, — подал голос птичник, — у нас тут неприятность вышла. Птичка одна на крыло пала… — И только? — вскинула светлые брови Присцилла, — Так чего ты с ней возишься? Сверни шею и отдай собакам! — Матушка, — пискнул мальчик, — не надо! Я сам ее… — Морган, где твои манеры? Сколько раз повторять, чтобы ты не лез в разговоры взрослых! — женщина строго посмотрела на сына, а затем на мужа. — Надеюсь, что эта падаль лишь одна, а не все, иначе собак можно не кормить сегодня. — Нет, ваша милость, одна. Остальные здоровы… — Вот и чудно. Не затягивай, Оливер, больной птице не место на моем празднике. — Мортимер? — голос Ниссена вывел его из ступора, от чего Браун встрепенулся, — С тобой все в порядке? — Что? — растерянно переспросил Браун, смаргивая наваждение. Лаури сидел напротив него, хмурясь и взволнованно вглядываясь в лицо попутчика. — Ты побледнел. Уверен, что все нормально? — Да нормально все, чего пристал?! — огрызнулся южанин, поднимаясь на ноги. — И вообще, что ты со мной как с дитем малым? Ну задумался, нельзя что ли?! Тебе заняться больше нечем, кроме как меня догребывать? Сейдман не понимал такой резкой перемены настроения, потому только удивленно хлопал глазами и молчал, опасаясь еще одной гневной вспышки. Морган же тяжело дышал, пытаясь успокоиться, и сжимал до белеющих костяшек кулаки. Нельзя так расслабляться, нельзя выпускать своих демонов наружу, иначе все осыплется прахом ему на голову. Норманн ему нужен, потому что он вряд ли сам найдет дорогу к капищу, тем более что лес был опасен, а этот белобрысый чудик знал здесь все, как свои пять пальцев. В чем Морган хорошо убедился, когда они шли вчера ночью — шаман ни разу не оступился, хоть и шел едва не с закрытыми глазами. — Извини, — буркнул южанин, стоило ему успокоиться. Ниссен облегченно вздохнул и доброжелательно хмыкнул, выуживая из кармана трубку, которую неспешно принялся забивать. Больше этой странной заботы со стороны северянина, пирата раздражало его непрошибаемое спокойствие. Казалось бы, человек должен причитать и негодовать, что с ним так обошлись, но белобрысый, казалось, даже не вспоминал, что намедни его хорошенько поколотили свои же. Морган огляделся, разглядывая место, где они провели ночь. Деревьев здесь было меньше, как и более низкой растительности, в основном широченные сосны и разлапистые ели. Кое-где из земли проглядывали серые валуны, поросшие мхом, а поверхность постепенно начинала уходить вверх, словно пыталась дотянуться до облаков. Ниссен что-то говорил про горный перешеек, значит, им придется подниматься. К тонкому хвойному аромату примешался терпкий запах табака с едва уловимыми, но такими знакомыми сладковатыми мотивами. «Не может быть», — пронеслось у Брауна в голове, пока он медленно оборачивался на северянина, который продолжал сидеть у костра и теперь пускал облачка сизого дыма, задумчиво глядя на огонь. Нет, он, в принципе, знал, что шаманская братия накуривается или напивается чем-то забористым перед их обрядами, но то, что этим занимается и белобрысый — просто в голове не укладывалось. Лаури продолжал потягивать дым, придерживая трубку за чашу. Взгляд его был туманным и далеким, словно он был не здесь и не сейчас. Морган обошел огонь по кругу, становясь напротив сейдмана и наблюдая за ним. — Это что, гашиш? — Нет, обычный табак с континента, — казалось, что говорил кто-то другой, потому что Ниссен даже не шелохнулся и не моргал, — он слишком горчит, поэтому я его шалфеем разбавляю. А ты о чем подумал? Северянин так резко перевел на него взгляд, что пират аж вздрогнул от неожиданности. Не было привычного для укурышей масляного блеска или расширенных до полной черноты зрачков, казалось даже, что небесная голубизна норманнских глаз стала ярче и холоднее. — Я думал ты даже не наяриваешь сам себе, не то чтобы укуриваться всякой дрянью, — взмахнул руками южанин, — или все-таки тебе бывает скучно и одиноко? Лаури усмехнулся в бороду, лукаво улыбаясь и глядя на Моргана снизу вверх. — У меня нет недостатка в женском внимании, если тебе интересно. — Как-то не заметил, — фыркнул пират. — Принцесса и та тебе не дала. Ниссен холодно прищурился, но быстро догадался, что его пытаются подначивать. Что ж, играть, так играть. — Видишь ли, Мортимер, в обязанности сейдмана входит не только лечение всяких хворей, — издалека начал Лау, — но и инициация. — Слыхал я это, — Браун скрестил руки на груди и вскинул брови, чувствуя свое превосходство над белобрысым, — Принцесса сказала, ты в этом мастак. Что, учишь юных северянок, как понравиться юнцам? — Не совсем. Скорее помогаю им стать женщинами. Осознание, что пират был весьма далек от истинного значения обряда окатило его ледяной водой, да еще и этот бородатый увалень хитро лыбится во всю ширь, словно только что поимел капитана Брауна как последнюю сучку. — За месяц это две-три девушки. Могут приводить и чаще, но подготовка к этому весьма утомительна, — продолжил ухмыляющийся норманн. — Иногда приходят и те, кто хочет зачать дитя, но не могут. — А потом по деревне бегаю белесые норманята? — Сомневаюсь, что у меня есть дети. Я лишь проводник силы и воли Фрейра, — Морган чувствовал, что знатно сел в лужу, но виду не показывал. — То есть ты трахаешь чужих баб, а тебе за это спасибо говорят? — Можно и так сказать. По вытянувшемуся лицу пирата можно было понять, как он ошибся в попутчике.* * *
Нордлиге раскинулся большей своей частью на побережье огромной бухты, разросшейся как мох на камне, вдоль фьорда. По сравнению с ним Исбиткант действительно был деревенькой, в которой до сих пор царило средневековье. Каменные дома и стеклянные шары фонарей говорили о том, что город действительно процветал, а большое количество стоящих у причалов кораблей только подтверждало это, да и люди тут были одеты иначе. Привычнее для пиратского глаза. Белобрысый шаман тут же ссутулился, промрачнел и насупился, словно пытался скрыться от любопытных глаз, а вот Морган едва не сиял. — Ты чего такой кислый? — Браун присвистнул проходящей мимо девушке, которая лишь горделиво фыркнула, вздергивая аккуратный носик. — Не люблю это место, — норманн передернул плечами, — на меня здесь смотрят как на белую ворону… — Так ты она и есть, — гоготнул южанин, — да и не в людях дело. Верно? Шаман поджал губы, рыская взглядом по толпе, которая текла по улице, словно лавина. Моряк заинтересованно вскинул бровь, глядя на мужчину, который едва не шипел на прохожих, но спокойно шел по дикому лесу. И правда, дикарь. — У меня нет документов, — глухо буркнул Лаури, натягивая на стянутые в хвостик волосы капюшон. — Ха, делов-то! У меня их тоже нет, — ловкое движение руки в чужом кармане, и на широкой смуглой ладони пирата лежит чей-то кошель, — так свободнее. Ниссен пораженно смотрел, как Морган беззастенчиво пересчитал чужие деньги и спрятал их в карман сюртука, заговорчески подмигнув сейдману. — Рот закрой, а то плюнет кто-нибудь, — южанин приобнял его за плечи и потянул за собой. — Идем, надо обдумать план действий. По дороге в ближайший приличный трактир Браун успел обчистить еще пару человек, стащить бутылку сидра и облапать продажную девицу, которая любезно указала мужчинам направление после пары монет и звонкого шлепка по заднице. Трактир, на удивление, был просторным и чистым; либо сказывалось время — позднее утро, либо тут действительно всегда было убрано, а посетители не надирались до поросячьего визга. Изрядно повеселевший Морган облокотился о стойку, перекатывая по пальцам монетку, Лау же продолжал сверкать глазами из-под капюшона. — Что господа желать? — с явным норманнским акцентом озвучил белесый трактирщик с квадратной челюстью. Южанин невольно сравнил шамана с этим малоприятным типом, подмечая, что белобрысость первого казалась весьма гармоничной и естественной, нежели бесцветные ресницы и теряющиеся на одутловатом лице брови второго. — Чего-нибудь съедобного, промочить горло и постель на ночь, — золотая бляшка танцевала в ловких пальцах Моргана, что сейдман не успевал следить за ней. — Одну на двоих? — сально улыбнулся норманн, который тут же пожалел о сказанном, потому что пират шарахнул кулаком по стойке и схватил трактирщика за грудки. — Виноват! Прошу простить, народ сюда всякий заходить, мы уже привык к странным гость! Лаури опасливо покосился на дверь, мимо которой, как назло, проходили городничие. — Ты меня правильно понял, любезный, — рыкнул южанин, отпуская мужика и оставляя на стойке монету. Комнату им выделили под самой крышей, зато светлую и раздельными спальнями, которые перегораживала тонкая стена с запирающейся дверью. После сытного обеда Морган разлегся поверх одеяла, сцепив руки за головой, а сейдман удобно устроился в одиноком кресле, которое, по всей видимости, из страха собственноручно тащил трактирщик. Жаркое из теленка и пинта эля сделали свое дело, и теперь Морган чувствовал себя почти человеком. — Итак, какой у нас план? — У нас? — норманн удивленно поднял брови. — Я думал, после прибытия в Нордлиге каждый будет сам по себе. — Смеешься? Тебя чуть в собственном доме не пришибли, а тут город! Нет, тут за тобой глаз да глаз нужен. — С чего это такая забота? — подозрительно прищурился Лаури, подаваясь вперед и упираясь локтями в колени. Браун цыкнул и покачал головой. — Видишь ли, Снеговик, я человек благородный и знаю цену словам и поступкам. Ты меня спас, а потому за мной должок. — Напомню, что ты избавил меня от участи быть сожженым заживо, так что — мы квиты. По спине морского волка пробежал неприятный холодок. Дело — дрянь, нельзя отпускать норманна, нельзя! Ни в коем, мать его, случае! В голове пирата закружились мысли, как листья на ветру, но все варианты были надуманы или крайне нелогичны, а потому его гениальный план стал давать трещины и ползти по швам. — Хорошо, — Морган сел на постели, — а что ты собрался делать? Сушить травки и трахать девах тут уже не выйдет, здесь другие законы. — Хотел пойти к аптекарю или врачу в ассистенты, — просто пожал плечами Ниссен, — я многое знаю и умею, а они образованы. В конце концов, рабочие руки везде нужны. «Каков умник! Все-то он везде просчитал», — раздраженно подумал южанин. Мужчина зыркнул на сейдмана исподлобья, пытаясь понять, как же дальше быть. Белобрысый снова откинулся в кресле, прикрывая глаза и пряча ладони под мышки. Пират уже не единожды замечал за ним это жест, когда норманн был спокоен и расслаблен. — А если этот твой Филипп найдет тебя и здесь? — То его быстро отправят в лечебницу для душевно больных, — опущенные ресницы дрогнули, но глаз Ниссен не открыл. — Он, потому-то, отсюда и сбежал в нашу глушь, что там его никто не тронет, а здесь… — А другие? — Мортимер, не создавай проблему там, где ее еще нет. Я не собираюсь на каждом углу кричать, что я жрец и умею общаться с богами, а травников-знахарей тут достаточно. Думаешь, аптекари сами лазают по оврагам, выкапывая очередной корень или собирая цветы для масел? Мне будет просто затеряться, да и людей здесь больше, чем в Исбитканте, вряд ли меня кто-то узнает. — Ну да, — буркнул южанин, — вы бородатые и белобрысые — все одинаковые. Лаури расплылся в улыбке, открывая лукавые глаза. — Мать говорила, что я похож на отца, а он не был норманном. — Ага, — протянул пират, цепляясь за любую сказанную фразу, чтобы хоть как-то убедить шамана остаться, — значит, ты полукровка? — Да, но отец тоже был жрецом, так что у нас это семейное, — разговор стремительно заходил в тупик, — Если только он еще жив… — Ладно, — Браун нетерпеливо потер ладони и поднялся с кровати, — не будем о грустном. Есть предложение: предлагаю прогуляться, оглядеться, а затем найти пару шлюшек посимпатичнее, и хорошенько расслабиться! Ну как? — Идея мне нравится, — еще шире улыбнулся норманн.* * *
Нордлиге больше напоминал Моргану родной Порт Виктория, за той лишь разницей, что фруктовые деревья и пальмы тут заменяли сосны и ели, а песчаный пляж — скалы и галька. Мужчины обошли несколько аптек, но нигде не нужен был травник и даже дворник — в работниках нужны не было, отчего Лаури заметно помрачнел. Близился вечер, а потому то тут, то там стали зажигать фонари. Мальчишка-фонарщик ловко ставил раскладную лесенку, вскарабкивался на нее и зажигал огонек внутри стеклянного домика, который потом надежно закрывал. Возле одного столба он все же замялся — мешались ящики. — Дем виль икке хъелпе мей? [1] — пискнул малец, поправляя явно великоватую отцовскую шапку, которая сползала на глаза. Ниссен переглянулся с Брауном, который ни слова не понимал в норманнской речи, и кивнул на мальчишку. — Надо помочь. — Ну, так помогай, я тут причем? — фыркнул пират, явно раздосадованный отсутствием в городе хоть одного борделя, на что он успел посетовать раз эдак пять за все время. — Вор о баэрэ? [2] — сейдман подхватил пару ящиков, оказавшимися пустыми, и двинулся в указанном мальчиком направлении. В небольшом закутке виднелась неприметная дверь и вывеска один-в-один точная копия намалеванных на досках ящиков эмблем. Мужчина поставил их к остальным, аккуратно сложенным башенками, прикидывая, сколько унесет за один раз. — О, нашлась пропажа! — за спиной норманна раздался удивленный женский голос. Лаури резко развернулся и столкнулся взглядом с приятной, но уже немолодой дамой в одежде аптекаря. — Где же вы их нашли, любезный? Она явно была неместной, потому что даже на Всеобщем она говорила с заметным мурлыкающим акцентом. В темных волосах, убранных в простую прическу, серебрились нитки седины, а в уголках карих глаз паутинкой собрались морщинки. Лаури учтиво поклонился женщине и указал в сторону центральной улицы, рассказывая, откуда взял ящики. — А вы, юноша, часом в растениях не разбираетесь? — по пытливому взгляду стало, что мужчина ей приглянулся. — Есть такое дело, — аптекарша уже без стеснения разглядывала Лаури, задерживаясь взглядом на шее, где виднелись кончики крыльев его татуировок. Ниссен машинально передернул плечами, поправляя ворот куртки. — Ищете травника? — Жан-Жак, кажется, опять запил, а мне, ох, как нужны кое-какие травки, — покачала головой дама, не сводя с него взгляда, — Подработать не хотите? Их милый разговор нарушил появившийся в проулке Морган, с грохотом скидывающий оставшиеся у столба ящики в кучу. — Я уж думал, тебя тут насилуют, — гоготнул разминающий плечи пират, окидывая взглядом удивленную аптекаршу. — Идем, а то всех симпатичных разберут! — О, да у вас и помощник имеется! — женщина добродушно улыбнулась, а пирата аж перекосило. — Молодой человек, не желаете заработать пару звонких мо… — Нет, не желаю! Он тоже! — южанин проворно цапнул попутчика за локоть и скоро уволок шамана обратно, где мальчишка-фонарщик уже закончил свою работу и исчез, будто его и не было. — Мортимер, что с тобой?! Она же мне работу предлагала! — норманн еле вырвался из цепких рук пирата. — Запомни: лягушатники хуже каннибалов, видал, как она на тебя пялилась? — Кто? — не понял Лаури, а Морган уже почти рысью шагал в сторону их трактира. — Лягушатники! — рыкнул тот, — Французишки отбитые, дьявол их раздери. Она бы тебя подпрягла, а потом оприходовала и в котле сварила в декокте своем. Нельзя им доверять! — Да что за чушь ты несешь? — Поверь мне, старому морскому волку, я знаю, о чем говорю. Ниссен скептически выгнул бровь и поджал губы. А трактир сейчас был полной противоположностью себя с утра — народ всех мастей и сословий сидел на всех свободных местах, кроме дальних столов, кои были заняты специально для постояльцев. Морган кивнул трактирщику за стойкой, требуя промочить горло, и подтолкнул Лаури в спину. Эль в высоких кружках принесла незнакомая девица, которая, по всей видимости, отсыпалась для работы в ночь сегодня утром. Она ловко управилась с тяжелыми посудинами и теперь вытирала руки о темный передник. — Что, милашка, деньжат хочешь? — Морган смерил русоволосую норманнку оценивающим взглядом, а затем приобнял ее за талию, привлекая к себе. Разносчица мило улыбнулась и деликатно стряхнула с себя лапищу. — Герр Стурссон сказал, вы справлялись о девочках на ночь, — девушка скрестила руки под пышной грудью, стреляя водянистыми глазками в сторону Лаури. — А ты, разве, не работаешь? — Браун вновь попытался облапить талию девицы, но она бочком скользнула ближе к Ниссену, который, казалось, вообще не был заинтересован в этом вопросе. — Разносчицей. — Тепла и ласки? — вскинул бровь пират, обворожительно улыбаясь. — Пива и снеди, — парировала норманнка, — Так что, мне предупреждать о вас? — Конечно, сладкая, — в загорелых пальцах сверкнула монетка. Разносчица хотела уже выхватить ее из мужских рук, но Морган оказался проворнее, резко откидываясь на стуле назад, от чего девушка неловко качнулась вперед, буквально падая в его объятия. — Но сначала поцелуй. Девица жадно глянула на золотую бляшку, а затем на улыбающегося мужчину и без колебаний прижалась к его губам. Ниссен из-за кружки наблюдал, как пират нежно оглаживает девушку по спине, пока она жмется к нему, а затем выхватывает честно заработанную монету и быстрым шагом возвращается к стойке. — Не боишься, что она замужем? — южанин потянулся к своей кружке, не обращая внимания на слова сейдмана. — Судя по тому, как она охотно «заработала», то вечером придет разгонять конкуренток, — мужчина поиграл бровями и сделал пару больших глотков. Конкурентки, к слову, появились через четверть часа, а потому, большая часть публики заметно оживилась. Девушки были хороши, но, на вкус Моргана, бледноваты. Он успел соскучиться по знойным южным красоткам, чья кожа напоминала бронзу, а гибкость тела — виноградную лозу. Норманнки же были прекрасны и холодны, что сразу бросалось в глаза такому ценителю, как Браун. Пират пробежался по ним беглым взглядом, подмечая, с кем через какое-то время отправится наверх, Лаури же откровенно скучал. — Эй, Снеговик, а сколько девиц ты можешь оприходовать за ночь? — не отрывая взгляда от девушек, бросил через плечо южанин. — Не считаю нужным это обсуждать. — Ну и хрен с тобой… Одна из норманнок как раз закончила шептаться с разносчицей, которая кивком указала в сторону мужчин, и теперь направлялась в их сторону, покачивая бедрами. В платье с Континента она выглядела немного странно, либо Морган попросту отвык от всего этого за время выздоровления. Девица при ближайшем рассмотрении оказалась весьма недурна собой; с пышными золотисто-русыми волосами, собранными в сложную косу и крутыми бедрами, которые в сочетании с узкой талией заставляли остальных норманнов буквально шеи сворачивать. Упругая грудь была приподнята корсетом и скрыта полупрозрачной тканью, отчего ее соски были заметны на фоне молочной кожи, на хрупкие плечи жрица любви накинула теплую шаль, которой кокетливо прикрывала свое оружие и товар одновременно. Тонкая рука в массивных кольцах невесомо скользнула по плечам Брауна, оглаживая шею. — Что это у нас здесь за красавцы? — голос ее был тягучим, словно патока. Пират перехватил женскую ладошку, целуя запястье. Девушка была хороша, он это сразу почувствовал — знала, что делать и как, потому что от одной только ее фразы у него сладко заныло в паху. Но стоило ему поднять на нее взгляд, как внутри все перевернулось, убивая всю сладость момента на корню. Это была шлюха из Уббе, которая обслуживала его после удачной заварушки на подходе к Исбитканту и которой он не заплатил. Женщина пыталась привлечь внимание Лаури и что-то говорила ему на норманнском, сейдман же только улыбался, а вот Морган молился, чтобы она его не вспомнила. Наконец, Астрид, насколько помнил пират, опустила глаза на второго своего клиента и замерла, меняясь в лице. «Дерьмо», — только и успел подумать он, прежде, чем она начала открывать рот. — Морга…- молниеносным рывком моряк привлек девушку к себе, затыкая ей рот глубоким и жадным поцелуем, придерживая шлюху за затылок, чтобы она не вывернулась и не принялась голосить. Девушка пару раз прикусила ему язык, прокусила губу, но мужчина и не такое испытывал. В конце концов, он давно привык к вкусу собственной крови. Наконец норманнка прекратила брыкаться и обвила руками шею пирата. « А вот теперь можно поговорить», — все же настойчивые ласки немного успокоили женщину, и теперь она льнула к его крепкой груди, словно мартовская кошка. Ниссен же наблюдал за внезапно вспыхнувшей страстью с долей иронии во взгляде. Морган прервал поцелуй, чтобы начать ласкать нежное ушко девушки. — Отойдем, потолкуем? — шепнул он, очерчивая мочку с тяжелой жемчужной серьгой кончиком языка. Ответом послужил еле заметный кивок. Они поднялись из-за стола, чередуя шаги с жаркими поцелуями под завистливые взгляды местных мужчин и ревнивые — разносчицы. Как только они очутились у лестницы, вся страсть разом улетучилась, а мартовская кошка обратилась обозленной тигрицей. — Какого черта?! — взвизгнула Астрид, отталкивая мужчину, который был почти на две головы выше. — Тише, сладкая, я сейчас все… — В задницу себе засунь свои объяснения! Они мне незаплаченных денег не вернут! — Прошу тебя, не голоси, — Морган то и дело оглядывался на дверь общего зала, опасаясь, что там вот-вот покажется белобрысая бородатая моська шамана. — Я сейчас всех тут на уши подниму, скупердяй ты ублюдочный, — рычала девушка, покрываясь красными пятнами и раздувая ноздри. — Астрид! — Да я тебя?! — Я заплачу тебе втрое, если ты заткнешься, женщина, — но она и не думала затихать, — Нет! Впятеро! Норманнка так и замерла с раскрытым ртом. На обещанные деньги можно было долго и роскошно жить, а коне Трудд говорить об этом вовсе необязательно. Браун же судорожно соображал, что действеннее: заткнуть девке рот деньгами или придушить по-тихому. Так бездарно спалиться перед человеком, от которого зависел весь исход дела… Из-за долбанной шлюхи. — Деньги сразу, — сощурилась распутница, протягивая ладошку. Хвала Посейдону, никого душить не придется. Морган радостно достал стянутые днем кошельки и сунул их в когтистые лапки девицы, которая тут же спрятала их в складках юбки. То, что там было несколько больше обещанного, она узнает позже, а пока — главное чтобы не орала. — С законниками проблемы? — настроение у нее улучшилось, и теперь Астрид кокетливо поправляла верх платья, очерчивая контуры грудей ладошками. — Или с кем посерьезнее? — Знаешь поговорку, — южанин рывком привлек ее обратно к себе, заканчивая фразу уже девушке в губы, — меньше знаешь — крепче спишь? Ответа не последовало, лишь жадный поцелуй. [1] Вы мне не поможете? [2] Куда нести?* * *
Из-за стены доносились громкие стоны сразу нескольких девиц, что мешало Ниссену заснуть. Сначала девушка стонала одна, потом к ней присоединился второй голос, а через час в комнату сейдмана заглянула та самая разносчица. — Соседняя дверь, — Лау махнул рукой в сторону спальни Моргана, а девица, покраснев и ойкнув, испарилась в коридоре. Спустя время голосило уже трое. — Надеюсь, ты выдохнешься к утру, — вздохнул мужчина, пытаясь не обращать внимания на вакханалию за стеной, но получалось плохо. Очистить сознание, когда так сладко стонут сразу трое женщин — нечто из области невообразимого. Хваленая выдержка норманна вот-вот грозилась дать брешь, как вдруг дверь из соседней спальни тихонько скрипнула. Ниссен, лежащий лицом к стене, обернулся и увидел, что в комнату проскользнула простоволосая молодая женщина в полупрозрачном исподнем платье. Она бесшумно пересекла расстояние между проходом и кроватью, становясь напротив ничего не понимающего норманна. Волосы ее в свете луны отливали червленым золотом, хотя на деле, скорее всего, просто были русыми. Лаури сел на постели, разглядывая молчаливую гостью. Девушка игриво улыбнулась и сделала шаг ближе, а затем еще и еще, пока не оказалась между широко расставленных коленей мужчины. Она все так же молча коснулась его щеки. — Кто ты? — нежные пальчики заправили несколько прядей мужчине за ухо и теперь ласкали скулу. Видно было, что она не понимает Всеобщего. — Вэм эр ду?[3] — Ду кан ринге мей Анни, — голос звонче был разве что у малышки Эллы, но девушка явно не была кроткой овечкой, потому что взяла мужчину за руку и положила ее себе на грудь. — Дин вэнн со ат ду эр аленэ. [4] Сквозь тонкую ткань сорочки Лаури ощущал нежную кожу и набухающий сосок девушки, ее часто вздымающуюся грудь и тепло женского тела. Вторая рука скользнула на девичью талию и привлекла юное создание еще ближе. Она не была неопытной дочкой очередного купца или ярла, это была женщина, которая знала, чего хотела, а главное — умела дать то, что хотелось. Потому Ниссен не стал задумываться, стоит ли оно того, а просто принял «невинные» ласки девушки, как сигнал к действию и не ошибся. За маской робкой пташки скрывалась истинная мастерица своего дела, и скоро к стонам за соседней дверью прибавился еще один. Анни ушла утром, даже не спросив о деньгах, лишь долго целовала норманна на прощание. — Вор ми го хан дэг? [5] — все же поинтересовался сейман, помогая девушке застегнуть сорочку, которая вчера довольно быстро слетела с нее на пол. — Ду го мэр, — хихикнула норманнка, поглаживая небритую щеку мужчины. — Фор мей хар инген ваэрт со къяэрлиг ог хенгивен[6] — Йеи вет икке вордан[7], — улыбнулся Ниссен, закрывая за девушкой дверь, а затем ощущая на себе насмешливый взгляд. Морган стоял в проходе меж комнатами в одних штанах, подпирая татуированным плечом косяк. Сейчас он выглядел иначе — следов усталости будто и не было вовсе, взгляд довольный и насмешливый, а на губах играет самодовольная ухмылка. Волосы южанин собрал в хвост и теперь выглядел несколько моложе и опрятнее, хоть темная щетина и говорила, что он уже давно не юнец. — Гляжу, тебе мой подарочек пришелся по вкусу, — моряк развязно подмигнул норманну, — Хороша чертовка? Девахи сказали, она среди них самая умелая, хоть и ни черта на Всеобщем не знает. — Я все не пойму, с чего это вдруг такая забота, м? Морган? — Ну я… — он осекся на полуслове, не веря собственным ушам. Снеговик только что назвал его по имени. Не оговорился, не перепутал, а четко и громко сказал. Во рту моментально пересохло, а руки похолодели. — Как-то Вы побледнели, капитан, — Лаури нехорошо сощурился. Его попытались купить. Не деньгами, золотом или чем-то материальным, а женщиной, теплом и лаской, хоть и проданной за пару звонких монет. И сейдмана это не на шутку разозлило. Это был абсолютный и безоговорочный провал. «Приплыли, Мор…» — Кажется, нам надо поговорить, да? — Да, — в голубых глазах сверкали молнии, — Надо. [3] Кто ты? [4] Можешь звать меня Анни. Твой друг сказал, что тебе одиноко. [5] Сколько он тебе дал? [6] Ты дал больше. Со мной еще никто не был таким ласковым и нежным. [7] Я по-другому не умею.* * *
Морган чувствовал себя как в детстве. Будто бы он опять разбил окно в спальне прислуги и сейчас получит нагоняй от Сьюзен. Но перед ним была не милая служанка-погодка, а бородатый и грозный сейдман, способный запросто проломить ему череп. Хоть Лаури и был невозмутим и спокоен, но Браун не сомневался, — этот при желании сможет. Тишина давила на уши, заставляя пирата нервничать еще сильнее, норманн же продолжал молчать и смотреть так, что сердце периодически падало в пятки и подпрыгивало обратно. Наконец, южанин сдался и, подавшись вперед, приблизился почти к самому лицу Ниссена. — Ну, прекращай ты уже так на меня смотреть, — белобрысый даже бровью не повел. — Да, я соврал про имя. И про чин. И… — Про все остальное, — подсказал Лау, удобнее умащиваясь на кресле. — Много ты знаешь? — Достаточно, чтобы сделать определенные выводы, — Морган был готов сквозь землю провалиться. Это была катастрофа. — Да пойми же ты, не мог я иначе поступить! Не мог! — черт бы побрал этого норманна, сидит сейчас важной птицей, нос воротит. Потом еще и нотации читать начнет… — А вдруг бы вы, узнай, кто я, выбросили меня из дома? — Ерунды не говори, — спокойно одернул мужчину шаман, — тебе нужна была помощь. — Она и сейчас мне нужна! — пират в сердцах хлопнул себя по бедру ладонью. — Ты же сам говорил, что нравы тут крутые, а я ведь ничерта об этом не знаю. — Тоже мне, капитан, — фыркнул норманн. — Ты ведь даже не понимаешь, почему я злюсь. — Так поведай! — Ты пытался меня купить, — ровным голосом сказал Лаури. Морган на мгновение опешил. Так вот в чем дело! Шаману было начхать на обман, о чем он и сообщил мгновением позже, его больше уязвлял факт подкупа. — Имя — это просто имя, ты можешь назваться хоть грязью болотной, мне не интересны будут причины. Я помог, потому что ты в этом нуждался. Попроси об этом открыто и честно, возможно, я бы не задумываясь, помог снова. «Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!» — Браун уже готов был выть от безысходности. Он сам только что похоронил доверие этого белобрысого шамана, собственными руками вырыл могилу, разве что, закопать не успел. — Я ведь даже языка вашего не знаю… — Нордлиге не Исбиткант, здесь иноземцев в разы больше. Помогут. — Каков шанс, что я доберусь до южных морей живым? Что я вообще туда доберусь, м? Разговор заходил в тупик. Лаури сокрушенно покачал головой и поднялся из кресла, направляясь в свою спальню. — Ты куда? — пират был готов сорваться за ним в любое мгновение. — Спать. Твоя ненасытная любвеобильность несколько мешала мне сегодня ночью. Точнее её жертвы, — Ниссен многозначительно хмыкнул и скрылся за дверью. Так потянулись дни. Сейдман все-таки согласился на подработку у той француженки-аптекарши, поэтому они продолжили снимать комнату в трактире и дальше, но вот только Моргана не покидали мрачные мысли о провале. Пират почти не выходил из спальни, все обдумывая свое положение, которое, к слову, было весьма незавидным. Южанина спасла нелепая случайность, случившаяся почти через неделю после их неловкого разговора. Браун как раз закончил развлекаться с разносчицей, которая оказалась весьма недурна в постели и ненавязчива, когда услышал под окнами шум. — Никак городничие опять кого-то скрутили, — заметила Дэгни (хоть пират и не был уверен, что запомнил имя правильно), перешнуровывая исподнюю сорочку. — И часто они кого-нибудь крутят? — мужчина лениво потянулся и подпер щеку ладонью, прикидывая, а не подкинуть ли девушке еще монетку, чтобы та задержалась на часок-другой. — Не особо, — пожала плечами норманнка, подходя к окну. — Эй, да это же твой белобрысый, который вечно с недовольными щами ходит! Внутри Моргана все упало, и мужчина подорвался с постели, как ужаленный, на ходу натягивая штаны. Ниссена действительно скрутили двое законников и уводили вверх по улице. Видок у него был не самым радужным, видимо с очередного сбора своих хитро выдуманных кореньев, потому что норманн сейчас больше походил на трубочиста. «Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо!» — едва не скулил Браун, провожая упирающегося Лаури и ведущих его городничих взглядом. Когда они уже почти скрылись в дали, то из-за угла вышла компания покачивающихся альбионских моряков во главе с рулевым, которого почти тащил на себе молоденький матрос. Дэгни подкралась к мужчине со спины, обвивая его руками вокруг талии. — У-ух, солдафоны! — рыкнула норманнка, потираясь щекой о татуированное плечо пирата, — как же они надоели, снова будут хватать девочек без спросу, будто им за это ничего не будет. — А много их здесь? — южанин не отрывал от альбионцев заинтересованного взгляда. — В порту стоит пара кораблей, так что человек сорок, может меньше. Матросне наш трактир не по карману, а вот офицеры живут в конце коридора этажом ниже. Морган навострил уши, оборачиваясь к жмущейся к нему девушке, и приподнял ее подбородок, чтобы взглянуть норманнке в глаза. — Да что ты говоришь, — большой палец моряка прошелся по губам Дэгни, которая сладко прикрыла глаза, предвкушая продолжение. — А капитаны среди них есть? — Есть пара, один даже чем-то похож на тебя, — девушка подставила шею под нежные поцелуи, пропуская сквозь пальчики темные волосы мужчины, — такой же здоровяк… почти… Не смотря на то, что Моргана раздражало, когда кто-то касался его волос, сейчас он был готов терпеть хоть порку каленым железом; главное, чтобы девка пошла за ним хоть к Кракену в пасть, а уж спереть пару вещиц из прачечной… — Милая, а достань-ка мне вот что…* * *
— Стопудово вор. — А я тебе говорю, бродяга! — Да, не, для бродяги слишком чистый. Глянь, какие ножи, — лезвие ритуального Хвита сверкнуло на солнце морозной искрой, — Точно спер. Прикинулся трубочистом и спер! — Так от него ж гарью-то и не пахнет. Вон, полюбуйся, морда вся в грязи. Лаури обреченно наблюдал, как весь его нехитрый скарб вытряхнули из сумки на стол прямо перед ним и теперь усердно разглядывают. Сейчас они доберутся до кошелька со всем недельным заработком и все, приплыли. — А тут у нас что? — городничий[8], что помоложе, как раз протянул руку к кожаному мешочку с деньгами и взвесил его на ладони. Монетки внутри весело звякнули друг об друга, чем вызвали нехорошую ухмылку на лице полицейского. — Оппаньки. — Я ж говорю, вор! — второй разгладил пышные усы с проседью и довольно крякнул. — Да ты, мужик, здорово попал. Тянет лет на пять-шесть каторги, да, Ганс? — Да поболе, — безбородый Ганс уже запустил лапищу в кошель и пересчитывал монеты, отщелкивая их большим пальцем, — грабеж, убийство старой карги Улльден и все это без документов. Если не повесят, так сгниет в рудниках на Хидебю. — Я ничего не крал, и уж тем более не убивал, — рыкнул сейдман. Городничие переглянулись. — А ты, любезнейший, докажи, что ты не тюлень! — гоготнул старший. Ганс тут же подхватил его скотский хохот. — По какому поводу веселье? — смех стих мгновенно, а мужчины, услыхав вопрос, вытянулись по стойке смирно, расступившись в стороны и открывая Ниссену вид на высокого статного мужчину в летах в форме старшего городничего. Офицер был, как говорится, старой крови; накинь ему на плечи кольчугу и плащ вместо кителя да дай в руки меч — вот перед тобой уже один из эйнхейриев Вотана во плоти. Синие глаза под нахмуренными бровями горели живым умом, на лбу залегли глубокие морщины, придававшие норманну еще более выразительный вид. Сейдман невольно ссутулился под взглядом старшего городничего, а когда тот снова подал голос так и вовсе поежился. — Вы оглохли? Я спрашиваю, по какому поводу ржете как кони стойловые? Заняться нечем, Йохан? — Никак нет, герр Штейн! — Тогда хорош зубоскалить, с этим я сам разберусь. Живо обратно на посты. — Но герр Штейн… — пискнул Ганс, на что получил тяжелый взгляд командующего и поспешил прикусить язык. — Слушаемся. Парочка резво отдала честь и испарилась из кабинета, будто их и не было. Штейн взял в руки серп, повертел его перед глазами и вернул на место, присаживаясь на кресло. Лаури все это время старательно разглядывал свои грязные руки, нервно покусывая губы. Нехорошо все это, ох, нехорошо. Мало того, что сам без документов, так еще и пират в знакомцах. Если не вздернут прямо сейчас, то точно на каторге ему найдется местечко. — Ну и откуда ты? — заговорил офицер на старом наречии, который в таких городах как Нордлиге знали лишь древние старики. — С Исбитканта, — шаман удивленно захлопал ресницами. — Странно, — фыркнул городничий, — Вроде под боком у нас, а без личной грамоты[9]. Или ты сейдман? Ниссен слушал и не верил собственным ушам, Штейн же удовлетворенно улыбнулся, глядя на вытянувшееся лицо беловолосого земляка, и взял в руки ритуальный нож. — Мне про вас бабка рассказывала. В вас, вроде как, кровь Ванов течет, и не люди вы вовсе. Живете в лесах, помогаете всем, кто попросит, а сами гордые, что никогда помощи ни у кого не спросите, — городничий положил клинок обратно и огладил уже подсыхающий букет из трав и кореньев, — Но вот гляжу я на тебя, и понимаю, что не гордые вы, а наивные. Мир стал хуже, а люди — и подавно. Норманн тяжело вздохнул, откидываясь в кресле. Ему бы отпустить этого белобрысого недотепу, но уж больно подозрительно он выглядел для остальных — без документов, зато с полным кошельком золота и ножами за пазухой. Да как назло, недавно кто-то прибил старую Улльден и обнес ее халупу. Нет, ему было не жаль, бабка, как говорится, гадила всем без разбору от недалекого ума и подкравшегося маразма. А еще, по слухам, прятала она в своей покосившейся хибаре золото… — Звать как? — Лаури. Ниссен. — Ниссен, — выдохнул Штейн, — грамоте обучен? — Да. — Тогда пиши… Офицер не успел договорить, как в кабинет влетел раскрасневшийся Ганс, придерживая сползающую на затылок шляпу и пытаясь отдышаться. — Ну что опять? — устало вздохнул старший городничий, оборачиваясь на задыхающегося подчиненного, который едва не висел на двери и пытался ослабить воротник кителя. — Там… это… к Вам… — Герр Штейн сейчас очень занят! — донеслось из коридора, а мокрый юнец и вовсе нехорошо побледнел. И было от чего, спустя пару мгновений на пороге кабинета во всей красе появился высокий и широкоплечий морской офицер с Континента. Лаури не разбирался в знаках отличия, но, судя по тому, как вытянулся перед незнакомцем младший городничий, перед ними стояла весьма значимая персона. Мужчина еле заметно кивнул Гансу в сторону выхода, а тот, кажется, только этого и ждал, потому что рванул из кабинета, словно камень из пращи. Моряк грациозно закрыл за ним дверь и развернулся к сидящим лицом. Ниссену сразу показалось знакомым, как двигается этот человек, а когда он увидел, кто же явился в участок, то челюсть сейдмана поспешила присоединиться к содержимому сумки на столе городничего. В отутюженном темно-синем кителе с серебряными пуговицами и вышивкой в виде якорей и корон на эполетах стоял не кто иной, как Морган, который сейчас не был похож на заросшего разгильдяя, коим был еще с утра, когда Лау уходил из трактира. Гладко выбритое загорелое лицо пирата имело самое чопорное выражение, на какое он вообще был способен. Длинные темные волосы, которые обычно напоминали мочало, вымыты и собраны в низкий хвост, а из многочисленных побрякушек осталось только массивное кольцо на правой руке. Браун стянул с головы расшитую серебром треуголку и доброжелательно улыбнулся Штейну. — День добрый, господин старший городничий, — мурлыкающим тоном поприветствовал его южанин, бросая на Ниссена мимолетный взгляд. Лаури продолжал пораженно разглядывать попутчика. — День добрый, — Штейн поднялся с места, сверля гостя настороженным взглядом, — чем обязан столь важному визиту? — О, право дело, я здесь не официально, давайте обойдемся без всех этих… формальных раскланиваний, — поморщился Морган, а сейдман от напряжения едва не принялся хихикать и похрюкивать, — дело, собственно, вот в чем. Как Вы знаете, в Норвии сейчас развернута активная кампания по истреблению пиратства, согласно приказу от 2 июня 1794 года[10], подписанного объединенными силами Королевств Германы, Галлии, Альвионского союза и Балтией[11]. А я, как действующий офицер под командованием адмирала Скарборо, являюсь одним из тайных агентов Софийского союза. — Проще говоря, кротом, — упростил городничий, слушая витиеватые речи пирата. Южанин мимолетно хмыкнул, оглаживая пальцами треуголку, которую все это время чинно держал в руке. — Знаю, Вам это не по душе, а дай волю так вообще бы прикрывали их. Но я здесь не за этим, Нордлиге вне моей юрисдикции. — Так какого ляда Вы, любезнейший, чьего имени я даже не знаю, передо мной здесь как соловей заливаетесь? — на лице норманна заходили желваки. И если Лау тогда хотя бы надеялся на то, что отделается от всего случившегося малой кровью, то сейчас пират явно играл против него. — Ох, моя оплошность, прошу простить. Капитан Морган Джеймс Браун, офицер малой эскадры Альвионского флота под командованием адмирала Маркуса Скарборо. И здесь я, — мужчина взглядом указал на остолбеневшего от такого виртуозного вранья шамана, — вот из-за него. Этот чумазый болван — мой переводчик, я нанял его, так как не силен в местных диалектах, а в Бьорненвинкель[12] не говорят на Всеобщем. На этой фразе Ниссен подавился воздухом и стал захлебываться кашлем, пытаясь не выдать крайнюю степень удивления и не спалить весь этот театр одного актера к чертям собачьим. Штейн, заподозрив неладное, внимательно посмотрел на кашляющего норманна, затем на разодетого пирата. — Могу я взглянуть на документы? — Конечно, — ловким движением Браун выудил из-за пазухи кожаный сверток с печатью Софийского союза, которую Лау мельком видел еще в Исбитканте на вымпеле одного из кораблей. — Все как нужно: бумага, удостоверяющая личность, морская грамота первого разряда и подпись с печатью самого адмирала. Старший городничий внимательно разглядывал бумаги, то и дело зыркая на Лаури, который уже окончательно перестал вникать в происходящее. А может, Морган никакой и не пират? Может, он, и правда, сдает пиратские банды военным морякам? Но все сомнения Ниссена развеялись, стоило ему взглянуть на безразличное лицо Брауна, который лукаво подмигнул сейдману и украдкой показал язык. Штейн шумно выдохнул, откладывая бумаги в сторону и переводя растерянный взгляд на Лаури. Городничий был крайне озадачен, ведь теперь перед ним сидел не абы кто, а помощник тайного агента морского союза нескольких держав. «Везучий парнишка…», — подумал про себя старший городничий, сворачивая гербованные бумаги с геральдической печатью и витиеватой росписью адмирала. — Не смею задерживать, господа.* * *
Непривычно было смотреть на чистого и накрахмаленного Моргана, когда норманн был похож на поросенка. Несколько часов, проведенных в участке, чище его тоже не сделали, благо хоть в кандалы не заковали. — Я ж говорил, что за тобой глаз да глаз нужен, — пират водрузил на голову треуголку, поправил ее и чинно зашагал прочь от казенного двухэтажного дома. — То побьют тебя, то скрутят. Как еще до своих лет дожил? Лаури шел как во сне, не веря в произошедшее с ним за эти несколько часов. Пират же сиял, как начищенный медный пятак. — Да ладно, расслабься, я ж тебя вытащил. Так что, ты мне теперь должен. — Кстати, как тебе это удалось? — люди невольно обращали внимание на столь колоритную пару, особенно на южанина, чьи рубашка и штаны могли соперничать по белизне разве что с первым снегом. — Это моя маленькая тайна, — подмигнул южанин. — Моя и милашки Дэгни. — Ты что, спер офицерскую форму? — челюсть норманна вновь грозилась потеряться где-то в районе земли, а Браун так резко остановился, что Ниссен в него едва не влетел. — Эй, не засри?! Нет, я ее одолжил, поэтому вернуть надо как было, пока этот тюфяк не проспался. — А бумаги? Грамота? — Мы свалим отсюда быстрее, чем нас хватятся. — На чем?! — Расслабься, Снеговик, у меня все на мази, — почти оскалился Морган.- И у тебя наверняка есть вопросы поинтереснее, дэ? Беловолосый шаман смотрел на этот образец вранья и отсутствия совести, и у него появилось просто дикое желание сбить с того хоть часть спеси. — Ты серьги что ли снял? — Чего, — довольное лицо пирата моментально вытянулось, а в глазах зажглось непонимание. — Ну, я заметил, что ты серьги свои снял, вот и спросил, — пожал плечами норманн и продолжил идти в сторону трактира, отряхивая на ходу куртку от налипшей земли и украдкой посмеиваясь в бороду. [8] Полицейский, дозорный. Мы не нашли подходящего термина для этого эпитета, поэтому полицаи в Норвии у нас городничие. [9] Так как Штейн говорит на старонорманнском, то новые слова он заменяет старыми синонимами, как это делается в исландском языке в нашем мире. [10] В народе именуемый Софийским союзом, так как был подписан командованием в городе София (Константинополь) [11] Альтернативные варианты Германии, Франции, Великобритании и связка сразу всех Балтийских стран (Польша, Эстония, Латвия и Литва). [12] Медвежий угол.