Счастье есть

Мариан Хоук устала нести ответственность. Сначала отец, затем Бетани, а теперь нищета вместо огромного поместья и попытки выжить. Выжить магу в Городе Цепей. Любой храмовник, который проходит мимо, невольно заставляет Мариан вздрогнуть, а мысли о том, где еще достать денег, не покидают ни на минуту. Еще Карвер… Вечно злой и недовольный младший братишка и это вечное его соперничество с ней. Мариан просто устала, ей просто нужен глоток свежего воздуха и хотя бы пять минут вдали от забот и вечной тяжести, что давит на плечи. — Мариан, — Мерриль входит как всегда радостно, хотя все уже знают почему. Совершенно теряясь на местности, она с трудом каждое утро находит дом Хоук и очень радуется, когда все-таки доходит до пункта назначения. — Мне нужны ромашки. И только ты можешь мне помочь их найти, — под конец своей речи, которую она репетировала на протяжении всего очень долгого пути, эльфийка смущенно чуть ли ни ковыряет носком пол. На самом деле она просто хочет сбежать из душного города куда-нибудь, где бесконечная зелень радует глаз, где ароматы и запахи могут вскружить голову, где легко и просто дышать и где Хоук может хоть ненадолго забыть о своих проблемах, и складка, что все чаще и чаще пролегает между ее идеальными бровями разгладится. Или Мерриль разгладит ее своими пальчиками. Но эльфийка не хочет открывать все карты. — Пожалуйста, — тянет она, беря свою подругу за руку. — Конечно, Мерриль, — слабо улыбается Хоук, обнимая хрупкие плечи эльфийки. Один взгляд на девушку заставляет ее улыбнуться. В Мерриль столько восторга, столько легкости, столько детской наивности, что ее хочется спрятать и защитить от всего мира, именно это и пытается сделать Мариан. Пока легко, ненавязчиво, чтобы не спугнуть. Мерриль как лань — любопытная, с огромными глазами, но готовая сбежать от любого шороха. Доверие нужно заслужить, и Мариан старается изо всех сил, а уж пойти и нарвать ромашек — это вообще для нее легко. Эльфийка почему-то не сомневается, что Хоук согласится. А уже на поле, куда Хоук за руку ее приведет, Мерриль будет собирать ромашки и только потом заметит, как девушка очень ответственно срывает ромашки и складывает их в кучу. — Смотри, — она отвлекает подругу от столь важного занятия, надевая ей на голову сплетенный венок, — как красиво, — хлопает в ладоши веселая эльфийка, — и тебе очень идет, — добавляет она смущенно. — Спасибо, — слегка улыбается Хоук, думая о том, что в ее жизни цветы ей дарили всего пару раз и уж точно ни разу в виде венка. Никогда магесса, что вынуждена выживать и бегать от храмовников, не чувствовала себя настолько счастливой, как в этот самый момент, когда эльфийка надела ей это украшение на голову, — ты чудо, но я не умею плести венки, — вздыхает Мариан. — Я тебя научу, — Мерриль усаживает ее прямо на траву возле кучи заготовленных ромашек, но почему-то не начинает, а держит Хоук за обе руки своими и смотрит ласково. — Ты такая красивая, — говорит эльфийка, и взгляд ее, восхищенный и полный обожания словно вторит ее словам, — у тебя все отлично получается, Мариан. Ты можешь позволить себе отдых иногда. Со мной, например, — эльфийка улыбается, а потом проводит пальцем по лбу девушки, — или у тебя скоро будет здесь очень некрасивая морщинка. — А ты будешь любить меня с морщинками? — спрашивает Мариан прежде, чем задуматься над своим собственным вопросом. Просто она и правда расслабилась, перестала взвешивать каждое слово и каждый свой шаг. Она окончательно растворилась в тёплом взгляде Мерриль и прикосновениях тонких рук эльфийки. Ответом ей стал мягкий смех. Эльфийка очень легко опрокидывает ее на спину на траву, нависая над ней. — Буду, — улыбаясь, кивает она, прежде чем коснуться губами ее лба. — Если будут здесь морщинки, и здесь, — она целует одну щеку, вторую, — и здесь, — легкими поцелуями-касаниями своих губ Мерилль укрывает ее подбородок, — люблю и буду любить, — едва слышно выдыхает она и наконец накрывает губы Хоук своими. Хоук обвивает талию эльфийки руками, крепче прижимая ее к себе и отвечая на поцелуй. Целуя Мерриль так нежно, как только может. — Ты уникальна, — шепчет Хоук, отрываясь от губ и очерчивая очень легко подушечками пальцев рисунок на лице эльфийки, — ты мой свет в этом мрачном и прогнившем городе. Я бы ненавидела Киркволл всей душой, но не могу, потому что встретила здесь тебя, — шепчет Мариан. — Мариан, — улыбается Мерриль, — это ты глоток свежего воздуха… — Мерриль на секунду замолкает, подбирая слова, — с тобой так спокойно и безопасно, уютно, как дома. Ты даже пахнешь как весенний лес, — смеется эльфийка, откидываясь на траву рядом, головой к голове Хоук, сплетая пальцы с пальцами девушки. — Это самое приятное, что я слышала, — улыбается Хоук, глядя на небо, где проплывают облака, — смотри, облако похоже на Варрика, который танцует с Бьянкой, — смеется Мариан. — Да, — смеется и эльфийка, — а вон то — на Андерса, пишущего очередной свой манифест. О, смотри, а вон то — на тебя с посохом, — Мерриль приподнимается на локте, смотря на Хоук. — Самую красивую и добрую, — улыбается она. — это здорово, да? Выкинуть всякие мысли из головы. Забыть на время о целях, и вечных поисках, о знаниях и… — теперь Мерриль говорит о себе, хоть и собиралась показать именно Мариан как надо расслаблять разум. Похоже, им обеим надо было немного этого — природы, запахов трав, веночка на голове Хоук, каждая ромашка в который вплетена с любовью, но это еще не полностью вся картина. — Поцелуй же меня, любовь моя. Или тебе не хочется? — эльфийка слегка хмурит брови, но губы ее улыбаются. — Конечно, хочется, — улыбается снова Мариан, нежно целуя эльфийку. Они еще будут долго лежать в объятьях друг друга, рассматривать облака и смеяться. Вот только венки Хоук плести так и не научится. Видимо, в другой раз.