Железный Эльф

С утра Макс встал по первому же будильнику. Может, он поспал бы еще, но опасался провалиться в прошлое снова и испытать еще одно жестокое разочарование за утро. Он наконец-то просмотрел отложенные статьи, не отвлекаясь на внешние факторы, и с большим удовлетворением убедился, что читает гораздо быстрее прежнего, и запоминает важную информацию с первого раза. В перерыве Макс велел Гансу скорректировать меню на сегодня и оставить заявку в службу обустройства на создание зала для занятий гимнастикой. – Я думаю, здесь вряд ли широко распространен этот вид спорта. – Совершенно верно. Спортивная гимнастика до сих пор популярна на Земле, в настоящее время лидируют американцы, им в затылок дышат китайцы. Есть способные японские гимнасты, русские все еще неплохи, но сдали позиции по сравнению с прошлым десятилетием. С сороковых годов гимнастика сильно шагнула вперед, упражнения стали сложнее, а правила ужесточились. Желаете взглянуть? – Ганс проверил подключение с земным интернетом. – Желаю, покажи. Принцип работы интернета сильно отличался от Неба. Поначалу Макс растерялся от обилия мигающих картинок, рекламных плакатов и прочего мусора, но с помощью Ганса он быстро сориентировался. – Интернет в основном коммерческий, держатели хостов и ресурсов зарабатывают сами, на рекламе в основном. Правительства и государство оплачивает только некоторые нужные им службы. На Юне Небо полностью обеспечивается из бюджетов государств, все программисты, администраторы и инженеры – госслужащие. Это позволяет избежать мусора и недостоверной информации. – И помогает следить за всеми пользователями, - усмехнулся Макс, пролистывая ролики с Олимпиад на видеохостинге. – Не без этого, – согласился Ганс. – Но вы вскоре оцените свои возможности в этом смысле, как только будет открыт высший уровень допуска. – О, я надеюсь. Администраторы интернета не видят, что к сети подключаются извне? Есть ли обратный выход оттуда сюда? – Видят, а как же. Там есть талантливые спецы, которые даже обходят нашу защиту и выходят в ограниченный сектор Неба: дальше нужны коды допуска какого-нибудь государства, взломать их пока никому не удавалось. Но на Земле жители интернета относятся к субкультуре, которая изобилует странными личностями и откровенными психами. Мало кто, кроме таких же красноглазых фанатов, всерьез воспринимает их рассказы о "другом" интернете параллельного мира. Их спецслужбы, конечно, пытаются что-то накопать, но у нас целые отделы инженеров работают над секретностью и успешно отсекают их попытки. Запретить нам подключаться к их сети они не могут как раз из-за отсутствия общего контроля над интернетом: это свободная зона. С помощью беспроводных технологий мы подключаемся через реальный, но свободный на данный момент ip-адрес, в режиме реального времени я проверяю, не начнется ли его использование владельцем, и в этом случае переключаю на другой такой же адрес. Настройки провайдера подстраиваются автоматически, для этого наши инженеры работают круглосуточно в пять смен. Но скорость соединения может меняться, когда меняются провайдеры, так что иногда все шустро бегает, а иногда еле ползает. Пока Ганс рассказывал о принципах работы Неба, Макс смотрел выступления гимнастов и восхищался. Гимнастика стала такой сложной и красивой по сравнению с его временем! У женщин это было особенно заметно: изменились брусья (из просто разновысоких они стали разведенными), вольные упражнения теперь изобиловали сложной акробатикой, а на выступления на бревне вообще страшно было смотреть. Помимо этого, для обоих полов изменился прыжковый снаряд "конь", теперь вместо него использовался "язык" – наверняка очень удобный. От просмотра видео у Макса ощутимо заныли мышцы: захотелось немедленно опробовать все свои элементы с новым телом, и, может быть, разучить что-то из этих восхитительных современных комбинаций. – Ганс, разыщи и сохрани мне правила современной гимнастики и схемы действующих элементов. И держи меня в курсе, если что-то будет меняться. Должно же у меня быть какое-то хобби. – Будет сделано, герр Макс. Вам пора на завтрак. – Да, спасибо, я помню. Покажи мне… его. Фотография Хайриха из личного дела была хороша: хоть сейчас в Лейбштандарт. Макс задержал дыхание, скользя взглядом по линии его губ, потом выдохнул сквозь зубы. Он оставил закладки на статьях по истории Юны, которые собирался просматривать за едой, и вышел в коридор. Утренний гул переходов настраивал на рабочий лад. Макс оказался в лифте с двумя боевыми офицерами, прибывшими сверху; они прервали разговор, увидев его, и посторонились от сияющей белой планки электровзрыва. – Доброе утро, – решился один из них. – Я прошу прощения за бестактность, это не вы новый офицер разведки, восстановленный гиперборейский эльф? – Доброе утро, господа. Да, вы правы, это я, – ответил Макс. – Не подскажете, когда будет объявлено о формировании нового отдела? – Пока нет никаких данных об этом: зависит от скорости подготовки и решений руководства. Полагаю, об этом будет объявлено отдельно. Хорошего дня, офицеры. К счастью, лифт прибыл на четвертый уровень, и Макс смог его покинуть. – И вам хорошего, – услышал он вслед. – Не похож он на омегу, а, Свен? Макс невольно сжал кулаки и почувствовал, как легко всколыхнулось в нем раскаленное пламя. Надо быть сдержаннее, контролировать себя, особенно в людных местах. Теперь он опасен для окружающих, и может постоять за себя – а это ответственность. Совсем не хотелось отправляться обратно в небытие, кормить червей под Берлином, только лишь за массовое уничтожение надоедливых коллег. Получив свой завтрак и устроившись за маленьким столом в укромном уголке, Макс занялся едой и скучным обзором правителей тысячелетней давности, стараясь поменьше смотреть по сторонам. Сегодня по его заказу были вареные яйца, белый хлеб с маслом, кофе с крепким ликером и маленькая гроздь винограда без косточек. Однако помимо этого на подносе ютилось явно чужеродное блюдце с неизвестным блюдом, похожим на ягодный пудинг. Макс приподнял одну бровь, прикидывая. Посуда в его блоке была белой и темно-коричневой, а незнакомое блюдце – красным. Он окинул взглядом ресторанный зал и увидел, что на красной посуде в основном лежит сладкое: пирожные, булочки, что-то вроде крема и мороженого, фрукты. На красных подносах значилось обозначение блока шесть, питались там в основном какие-то подростки. Коммуникатор в ответ на запрос подсказал, что блок шесть часто комбинируется с блоками три и восемь: например, завтрак в шестом, обед – в восьмом, или что-то подобное. В шестом блоке отдельно заказывают торты на праздники и банкеты, пирожные для традиционных таинств и именные угощения. Макс понятия не имел, что такое эти традиционные таинства, но Ганс не стал углубляться в объяснения. Загадочное лакомство он определил как смородиновый пудинг с молочным кремом, вполне съедобный и вкусный десерт. Макс даже пробовать не стал: от одной мысли о сладком во рту сводило рвотным позывом. Фрукты сладкие сами по себе, зачем добавлять еще сахар, чтобы есть это с сахаром под сахаром? Ганс тем временем вывесил свое предположение: попытка ухаживания от лисей. Согласно его данным, смородиновые пудинги утром разбирают в основном они. – Мне не нравятся животные, – пожал плечами Макс. Он тоже подумал, что это могут быть лисы: проныра каким-то образом подсунул угощение под пленку, не повредив ее (что практически невозможно было сделать из-за ее плотного крепления к поверхности), но не исключал возможности негатива: яда или препарата, который сделает его сговорчивым. Иллюзий Макс не питал: он далеко не всем здесь нравится, наверняка есть те, кто метил на место начальника отдела внутренней безопасности, и наличие выскочки-омеги явно их раздражает. Он думал, как можно это проверить, и вот тут как раз лорд Яртис оказался очень кстати. – Доброе утро, Макс, – он радостно улыбался, нависая над столом. – Я могу присоединиться? – Доброе. Разумеется, – Макс подвинул свой поднос, чтобы освободить место. Яртис сел, снял пленку с подноса, чуть не задев локтем пудинг. Он осторожно подвинул блюдце к Максу. – Твой десерт? – Нет. Он был у меня на подносе, но я не заказывал это. Я не ем сладкое. – Хм... кто-то ухаживает за тобой? – Яртис нахмурился. – Или хочет отравить. Или что-то узнать, если там особый препарат. Я не знаю. – Очень интересно. Яртис принялся за еду, поглядывая на блюдце. Сам он ел нечто похожее на кашу из обугленных крупных зерен или орехов с мягкой сердцевиной, с вкраплениями чего-то красного в подливе. В высоком стакане у него был зеленоватый напиток с остро-цитрусовым запахом. Макс прикончил яйца, хлеб с маслом (масло оказалось очень хорошим, совсем без животного запаха) под кофе, и теперь закусывал виноградом, прогоняя дурной запах кофейного налета. Крупные ягоды цвета раннего меда лопались на языке, растекаясь, как зной уходящего лета. Фрукты здесь вообще подавали божественные. – Не дает мне эта штука покоя, – сказал Яртис, придвигая к себе блюдце с пудингом. – На вид обычный, пахнет смородиной. Под кожей у него слабо засветилось, стайка непонятных значков пробежала по шее, скрываясь в волосах, и Макс почувствовал, как меняется ощущение от Яртиса: тот словно стал тяжелее, медленнее, дышал через раз. – Нейтрализаторы. Я поднял все, что работают, – пояснил он. Потом придвинул пудинг и ковырнул ложечкой, отправил кусочек в рот. Ничего не произошло. Яртис проглотил, хмыкнул, взял следующую ложку. – Смородиновый пудинг. Свежий, вкусный. Сладкий, – сказал он. – Ничего лишнего. – Кто-то смотрит, – вдруг очень явно понял Макс. – Кто-то наблюдает со стороны блоков раздачи. Мы его не видим. – Значит, тот, кто подкинул пудинг, работает на кухне. Может, ты ему понравился, и он надеется привлечь твое внимание? – предположил Яртис. – Не факт, что он работает там, и что это знак внимания. Вполне возможно, что кто-то хотел проверить, что я предприму. Но угрозы я не ощущаю, тут ты прав. Хотя многие вокруг не испытывают ничего хорошего от моего присутствия здесь. – Ну... да, пожалуй. Есть те, кто не любит омег на офицерских должностях. И целая группа товарищей ненавидит темнокровых, и считает твое возрождение чуть ли не началом Апокалипсиса. Не буду врать: недовольных достаточно. – Ага, и еще желающие занять должность в новом отделе, – поддакнул Макс. – Об этом пока официально не объявлено, – Яртис покачал головой. – Тогда неудивительно, что уже все об этом знают. Меня спрашивали даже боевые офицеры в лифте. – О, хм... слухи расходятся быстро, я полагаю. Пудинг закончился, ничего необычного не произошло. Яртис постепенно отключал нейтрализаторы, Макс доел виноград и сверился с коммуникатором. – Мне пора, – сказал он, поднимаясь. – Благодарю за компанию и помощь. – Хорошего дня. Вечером увидимся на Арене, – улыбнулся Яртис. – Я всегда рад помочь тебе. "Или любому другому одинокому омеге", – подумал Макс, направляясь к лифтам. Этьен уже был в кабинете, и вскочил при появлении шефа. – Доброе утро! Почтовая рассылка уже пришла, у нас двое посетителей пытаются очаровать секретаря Обсидиана, и... вот. Он указал на стол, где поверх бумаг лежала средних размеров спелая дыня. Брови Макса снова взлетели наверх. Кто-то явно взялся его подкармливать. – Доброе утро, Этьен, спасибо. Это принесли с почтой или иначе? – Нет, дыня лежала здесь, когда я открыл кабинет. Сообщений о проникновении посторонних не было. – Понятно. Наверняка это лисы: они могут проникнуть куда угодно и ценят еду больше всего. За завтраком я еще сомневался, теперь же почти уверен. Что там с посетителями? Мы никого не ждем. – Слухи ходят разные, – Этьен улыбнулся. – Думаю, это желающие получить работу. – Надо выяснить. Если это соискатели места, то стоит отослать их прочь: отдела пока нет, рано набирать персонал, – сказал Макс, устраиваясь за столом. – Я займусь этим, – щелкнул каблуками Этьен, и скрылся снаружи. Макс разобрал бумаги (в основном это были остатки его вчерашних запросов), загрузил почту в рабочем блоке, где прочел предупреждение метеослужбы о надвигающемся урагане, и взялся за личные дела командного состава. Он пролистал несколько, прежде чем вернулся Этьен. – Все так и есть: это соискатели места. Отправили их восвояси. – Спасибо, Этьен. Отсортируйте просмотренные дела по отделам, внутри них - по происхождению; составьте список в коммуникаторе с расчетом на пополнение. – Слушаюсь, приступаю. Некоторое время работали молча: Макс запоминал персонал, Этьен корпел над таблицей. Вскоре в смежную дверь заглянул Обсидиан. – Привет, работнички! Что это у вас тут так дивно благоухает? – Привет. У меня тут подношение, – усмехнулся Макс, указывая на дыню. – О, поклонники? Обсидиан подошел ближе и принюхался. – Похоже на то. Сегодня за завтраком кто-то подсунул на мой поднос смородиновый пудинг, – сказал Макс. – Там не было ничего лишнего? – насторожился Обсидиан. – Нет, ничего. Лорд Яртис съел его, и ушел на своих ногах. – Вот как, хм... наверняка кто-то из лис. – И я так подумал. – Лисы не бывают альфами, так что это, скорее всего, не романтические намеки. Но еда – это очень серьезно. Что ты думаешь? – Обсидиан взвесил дыню в руках. – Сегодня Этьен отгонял посетителей, которые хотели получить работу. У меня незнакомые офицеры интересовались, когда откроется отдел. Думаю, какой-то особо хитрый представитель хочет меня задобрить и впечатлить ловкостью, чтобы получить место. – Ты наверняка угадал, – рассмеялся Обсидиан. – И что, как впечатление? – Посредственно. За пудинг вообще жирный минус: я ведь не ем сладкого. – Но дыню-то будешь? – Предлагаю поделить и угоститься. Этьен, ты с нами? – О, я бы не отказался, – живо отозвался тот, отрываясь от экрана. – Вот и славно. А я как раз хотел спросить, сильно ли ты занят: собираюсь в нижние допросные, может, тебе интересно было бы посетить их со мной? Обсидиан ловко разделил дыню острым лезвием, выплывшим будто из воздуха, и тут же вонзил зубы в дольку. – Мне очень интересно, – отозвался Макс. – Я хотел осмотреть эти уровни с тех пор, как узнал о них. – Отличное место, – поддержал Этьен, хотя явно больше интересовался дыней. – Я там помогаю вечерами, когда допросов много. – Пока там еще помощь не нужна, – усмехнулся Обсидиан. – Так что, мы можем отправиться сейчас? – Думаю, да. Мне полезно будет прерваться, после этого обычно информация лучше усваивается. Этьен, раз твоя помощь пока не требуется внизу, останься на месте. Продолжай начатое, я еще часть отсмотрел. Отправляй восвояси соискателей, и можешь распоряжаться дыней на свое усмотрение. – Слушаюсь. Макс и Обсидиан покинули кабинет; в коридоре было довольно людно. Лисы в форме проносились мимо группами, на ходу приветствуя начальство, кроме них встречались сотрудники технического и административного отделов. – Яртис не слишком донимает тебя? – спросил Обсидиан, прикрываясь неслышной пеленой. – Терпимо. Я еще даже не был с ним по-настоящему жестким, – ответил Макс. – У него хобби – предлагать отношения всем свободным омегам? – О ком ты сейчас? – В его личном деле значится рекорд по количеству отказов. И я познакомился со странноватым пареньком-омегой по прозвищу Рыбка, он подтвердил, что Яртис и ему предлагал жить вместе. – Ох, вот оно что. Это уже довольно давно было. И Яртис... ну, он как бы немного в отчаянии, от этого временами творит глупости. Санары вообще страстные существа, и ему, хоть он только наполовину санар, сложно держать в себе эти тонны нежности. Может, сложности возникают из-за его неправильности и запутанной структуры, может, он просто не умеет общаться – не знаю. Сам он вбил себе в голову, что ему подходит кто-то, кого не существует на Юне, изучал мертвые расы и сильно подсел на темнокровых; поэтому так и вцепился в тебя. Он все время бегал к Занди, расспрашивал, как идет процесс, говорил, что прямо чувствует, что это его судьба и все такое. Порядком надоел с этим. Обсидиан вздохнул и закатил глаза. Макс подумал, что причина неудач Яртиса может быть именно в зацикленности, но говорить вслух не стал: наверняка это и так очевидно. В лифте кроме них оказалось высокое существо неопределимого пола, похожее на помесь огромного ящера и лакированной мебели: глянцевое и черное, со многими пальцами, зубами в три ряда и без признаков остального лица на вытянутой блестящей голове. – Привет, Икс-Шестой. Макс, это Икс-Шесть, сотрудник спецподразделения по захвату особо опасных объектов. Икс-Шестой, это Максимилиан, он будет заниматься внутренней безопасностью и интересоваться вашей работой в том числе. Не мешайте ему, по возможности способствуйте, – запросто рассказывал Обсидиан. Макс подумал, что встреть он этого Икса в темной подворотне – и с рассудком можно было проститься. Тварь выглядела до того жутко, что дыхание замирало. Оно склонилось к Максу, будто принюхиваясь, потом медленно кивнуло. До того незаметный, на груди Икс-Шестого ожил экран коммуникатора и включилась бегущая строка: "Добрый день. Информация принята к сведению. Мы окажем любую возможную помощь, которая будет запрошена офицером Максимилианом с огненной сердцевиной". – Спасибо. Даже находиться с ним рядом было неловко, не то что разговаривать. Макс постарался думать о посторонних вещах; к счастью, лифт приехал на уровень минус три, о чем уведомил приятным звуком. Они вышли, а Икс-Шесть поехал ниже. – Они живут в самых нижних жилых уровнях. Опасные твари, но разумные. Занимаются обнаружением, обезвреживанием и доставкой самых опасных артефактов, существ и устройств с сильными аномальными свойствами. Их зовут Безымянными, иногда они встречаются на Земле как паранормальные кошмары, – рассказывал Обсидиан. Они шли по низким, слабо освещенным коридорам, и Макс невольно вспоминал застенки гестапо: там и то было светлее и уютнее. Хотя бы стены окрашивались и мылись регулярно, а здесь повсюду окружал дикий камень, кое-где сочилась вода и собиралась в выдолбленные прямо в породе стоки, утекая вниз по проходу. Свет давали очень старые и мутные масляные светильники, державшиеся на ржавых кольцах в потолке. Сквозь их толстые, покрытые копотью стекла света проникало ровно столько, чтобы различать стены, двери и не спотыкаться. – Это необходимость или антураж для создания настроения? – поинтересовался Макс. – И то, и другое. Персоналу уровней проще работается при слабом освещении, а узникам становится гораздо интереснее общаться, когда привычный комфорт меняется на это, – Обсидиан усмехнулся. – Я бы сказал тебе не ходить сюда в одиночку, но не стану: у тебя уровень стихийной опасности выше моего. Офицера с такой плашкой никто не рискнет тронуть. Он остановился у одной из дверей, сверился с коммуникатором и приложил руку к пластине возле кольца. Изнутри раздался надрывный скрип, звук наматываемой ржавой цепи, потом что-то натужно заскребло по плитам, и дверь распахнулась. – Идем, – Обсидиан вошел внутрь, переступая через желоб для напольного засова. Камера оказалась большой и длинной, уходящей от входа вглубь. Под потолком висел, подвешенный на цепях, смутно знакомый парень – абсолютно обнаженный и со следами недавних пыток. Макс сдержал рваный вздох, и теперь старался дышать очень ровно и четко. Каждая ссадина, каждый кровоподтек отдавались чем-то приятным внутри, щекотали затихшую вроде бы страсть внизу живота. В паре метров от двери находился массивный стол, над которым мерцали сразу три экрана коммуникаторов, а столешница была завалена бумагами, украшенными лежащими поверх них ногами офицера в форме разведки. Чуть дальше у стены в кресле сидел еще один – в военной, а под жертвой стоял неприятного вида карлик с малюсенькими злыми глазками и впечатляющих размеров носом. На нем были опознавательные знаки технического специалиста, в руках он держал ключ, которым затягивал гайки в какой-то машине; цепи жертвы вели к потолку и туда. – День добрый, господа, – жизнерадостно начал Обсидиан. – Как у нас дела? Офицеры вскочили и вытянулись, разведчик сделал шаг вперед. – Работаем, господин Обсидиан. Арестованный сказал то, что мог сказать самостоятельно: теперь мы занимаемся извлечением заблокированной информации. Доступ к ней запрещен даже ему самому, так что приходится подвергать его разным видам воздействия, чтобы психика пошатнулась. – Понятно. Что уже известно? – Поддерживал постоянный контакт с неким господином О. Ежедневно докладывал ему о своих заданиях, о виденных документах, перемещениях офицеров. Поначалу мы думали, что это мелкая сошка: обычный информатор. Но потом коллега Эйнар наткнулся на мощные психологические блоки в сознании арестованного, и теперь мы заняты взломом скрытых данных. – Чудненько. Коралл появлялся? – Да. Был очень не в духе; собрал данные, готовые на тот момент, и отправился к себе. Была также генерал Тэра, предложила использовать медленно нарастающую боль как изматывающий фактор. Вот пробуем. Макс подошел к жертве чуть ближе, и узнал парня: это был тот самый офицер, которого он увидел в первый день в ресторане. Сейчас, конечно, он очень изменился: красивое лицо заплыло от синяков и криков, волосы уже не лежали гладкими косами, а свисали грязными патлами вокруг головы. Только ощущение опасности осталось прежним. Макс с удивлением почувствовал, как поднимается в нем огненная волна, желая испепелить вредный объект. Пока Обсидиан просматривал материалы допроса, он подошел еще ближе и сразу отшатнулся: глаза арестанта были широко распахнуты, и принадлежали... не ему. На долю секунды Макс различил сосредоточенное и очень красивое женское лицо прямо поверх черт бывшего офицера. Он вызвал коммуникатор и быстро набрал текст, восхваляя себя за решение пройти курсы машинописи в 1938. "Он продолжает наблюдать. Его глаза ему не принадлежат: через них смотрит женщина. Возможно, она также слышит все, что происходит здесь. Думаю, блоки внутри скрывают сердцевину с частичным присутствием другой сущности", – написал Макс и отправил Обсидиану. Тот прочел, дважды поменялся в лице, потом коротко кивнул Максу. Показал сообщение ведущим допрос офицерам. – Твою ж мать, – тихо сплюнул разведчик. – Вызовите Коралла. Я сообщу князю Циату и... еще кое-кому. Продолжайте в том же духе, – быстро нашелся Обсидиан. – Макс, на пару слов. Они отошли в сторону, где их нельзя было видеть, Обсидиан накинул непроницаемую пелену. – Взгляни, женщина примерно такая? – он показал портрет на экране своего коммуникатора. – Да, похожа, – согласился Макс. – Только здесь она почти милая, а я видел сердитую. С изображения смотрела королева. Ее золотистые волосы были завиты в локоны, обрамляющие мраморную кожу лица, они выпадали из сложной прически под короной; невозможной глубины дивные синие глаза глядели прямо в душу, а на губах готова была появиться ласковая улыбка. – Это Ее Светлейшее Величество королева Оула. Владычица Ангелхайма, мать Яртиса и Георга, – вздохнул Обсидиан. – Редкая стерва и злобная сучка, хоть и ангел. – Она враг? Тогда почему ее сыновья служат здесь? – нахмурился Макс. – Нория – не исторически сложившееся родовое государство, а военная база, которая разрослась и обрела мощь крупной страны. У нас тут, если вдуматься, сплошные отбросы: незаконнорожденные дети, вроде меня, неудачные эксперименты, вроде Яртиса, изгнанники, как Георг и Мицар. Они доказали свою преданность, и скорее погибнут, чем станут работать с ней. Рассказывая это, Обсидиан шустро кликал в коммуникатор, отправляя сообщения. Макс чувствовал себя неуютно: он словно до сих пор ощущал свирепый взгляд ангельской девы, и понимал, что она его видела. И что она теперь знает и думает о нем. Первым появился Циат. Он мрачной тенью возник в коридоре, подходя. – Оула? – Боюсь, что да, милорд, – кивнул Обсидиан. – Я сообщил парням. Что будем делать с объектом? – Хорошо бы действительно что-то сделать, – Циат покачал головой. – Но можем ли мы? Судя по тяжелому гулу коридора, лорд Яртис бежал. Он вывернул из-за поворота, скрадывая инерцию положением крыльев, и перешел на быстрый шаг. – Что случилось? Обсидиан вкратце изложил ему суть дела, и Яртис помрачнел. – Очень плохо. Наверняка она тоже видела Макса, и я почти уверен, что ее это взбесило. Темнокровые всегда противостояли ангельскому воинству, причем успешно. И она ненавидит омег. – Да, я помню. Когда я был ребенком, королева Оула предлагала моей матери просто убить меня, и забыть, как страшный сон, – согласился Обсидиан. – Предлагаю спалить парня до пепла. – Спалишь, и что? Лишишь Оулу глаз и ушей здесь – но раз у них появились такие возможности, она сделает еще и еще наблюдателей, – возразил Циат. – А нельзя ли сделать обратное воздействие? – сомневаясь в своих словах, спросил Макс. – Если она видит и слышит через этого парня, то не можем ли мы заставить ее чувствовать то, что причиняем ему здесь? – Интересная мысль, – улыбнулся Яртис. – Хоть по носу ей настучим, чтобы не совала его, куда не следует. Может, Нойер смог бы, а, Циат? – Может быть. Вызовите его, пусть изучит объект. И сейчас Георг прибудет, он отправился со Шторма, едва получил сообщение; возможно, у него есть мысли по существу, – сказал тот. – Я, пожалуй, пойду ноту протеста сочиню, и скину Совету. Пусть покудахчут, хоть какой-то толк от них будет. Макс слушал разговор, и не мог отделаться от ощущения, что знает эту Оулу. – Приветствую, госпожа Оула, в Стеклянном Дворце, – Айариан склонил голову. Тонкая корона в его волосах блеснула камнями; Оула с трудом сдержала презрительную гримасу. – Я не нахожу никакого удовольствия от пребывания здесь, – голос Оулы был похож на перезвон хрустальных бубенчиков. – Твой народ погряз в разврате и грязи. Даже воздух здесь пахнет грехом и смертью. Твои руки в крови по локоть, Айариан. – О, куда мне до вас, прекрасная госпожа, – тот усмехнулся. – Ведь вы в крови по шею. Убийства драконов не были обороной, в них вообще нет никакого смысла. Что же до разврата, то многие именно так называют множество детей у одной женщины от разных отцов. – Внутренние дела Ангелхайма тебя не касаются, – нахмурилась Оула. – Каждое мое решение обосновано и продиктовано заботой о народе. – Воля ваша. Что же привело вас в этот рассадник тлена? – Айариан, напротив, улыбался. – Я требую освободить воздушную зону от защитных полей. Мои стаи вынуждены огибать полюс по широкой дуге, мы теряем во времени и не можем использовать эффект внезапности при атаке. – Хм, интересно. И почему меня должны беспокоить эти проблемы? Убрав защитные поля, я поставлю под удар свое государство. – Для тебя и твоих омег это единственный способ выжить, – Оула дернула бровью. – Примите военную помощь Ангелхайма, и наши военные форты отразят атаки Атлантиды и ее союзников из Южного Альянса. – Ах, дорогая королева, если бы это было так. Ваша «помощь» будет заключаться в изоляции и истреблении моего народа, пока ангелы занимают наши земли и провозглашают их своими. Гиперборея была бы удобной базой для вас, но пока я дышу, мы не согласимся на такие условия, – Айариан нагнулся вперед и перешел на шепот. – Темная кровь никому не подчиняется. – Вы все сдохнете в этих льдах, – в бубенцовом голосе Оулы прозвучала сталь. – Никто не придет вам на помощь. – Нам не нужна помощь. Мы не боимся смерти, в отличие от вас, светлая госпожа, – Айариан снова ласково улыбнулся. Оула хорошо держалась, но на миг не смогла совладать с паническим страхом. Спустя мгновение ее лицо снова стало мраморной маской красоты. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Этот разговор не имеет смысла, и я не желаю больше находиться в этом средоточии похоти. Мы придем, когда льды Гипербореи очистятся от темной скверны, и подчиним их себе. – Удачи, – прошептал Айариан ей в спину. – Не захворайте в пути.